Андрей мог поклясться на чем угодно: секунду назад старушки не было.
И вдруг… Еле успел нажать на тормоза. Хорошо, что на быстроту реакции никогда не жаловался.
Старушка появилась на проезжей части будто бы ниоткуда. Дорога была пустой. В этот ранний час ни одной машины. Андрей обязательно заметил бы идущего человека.
Андрей выскочил из автомобиля и подбежал к опирающейся на капот и испуганной оглядывающейся старушке.
- Бабушка, с вами все в порядке?
- Ой, милок, ой! Как же так? Как же я не заметила? Прости меня, миленький… Прости, старую.
Старушка лепетала себе под нос дребезжащим голосом и испуганно хлопала глазами.
Андрей оглядел старушку, опасаясь найти на ней следы травм.
Но вроде бы все обошлось. Остановился быстро, даже не зацепил. Только напугал сильно.
- Бабушка, садитесь в машину. Здесь мне нельзя стоять. Я вас отвезу.
- Да не беспокойся, сыночек. Дойду сама. Вон дом за углом.
- Нет, я вас тут не оставлю. Все-таки виноват, не заметил. Напугал вас.
Андрей подхватил старушку под руку и почти запихнул упирающуюся женщину в машину.
Тронув с места, Андрей направился к указанному дому.
А старушка, немного повозившись, устроилась на сиденье.
- С работы возвращаешься? – спросила она своим писклявым голосочком.
- Да нет, просто…
Андрей не собирался рассказывать незнакомой женщине, что за проблемы заставили его ехать на машине в такую рань.
-Ну да, ну да… Дело молодое. От зазнобы небось? – не успокаивалась старушка.
Андрей только неопределенно хмыкнул. Пусть думает, что хочет.
Доставит ее домой, выполнит, как говорится, свой долг и все, забудет о пережитом кошмаре. Все-таки и он здорово испугался. Сердце до сих пор бьется бешено.
А старушке вроде бы и нипочем, словно и забыла о своем испуге.
- А я прогуляться вышла. Бессонница меня старую мучает. Вот и выхожу погулять. Пока на улице народу нет. Я ж из деревни, к суете городской не привычная. Тишину люблю. А в городе все носятся, как ненормальные. Не смотрят, что человек старый, так затолкать и норовят. Боюсь я этого города. А вот и мой дом. Спасибо тебе, сыночек, что подвез.
Андрей открыл дверку и помог ей выйти из машины. Старушка засеменила к подъезду. Маленькая, согнувшаяся, в белом платочке и вытянувшейся по бокам вязаной кофте.
В груди Андрея сжался какой-то комочек. Так ему жалко стало бабушку. У него всегда была какая-то патологическая жалость к пожилым людям, чувство вины какое-то. Он молодой, сильный, а они, так много вытерпевшие, совсем беззащитные.
Андрей собрался сесть в машину, как услышал вскрик старушки. Подбежал к ней:
- С вами все в порядке?
- Ой, милок. Беда со мной. Старость не в радость. Оступилась вот, ногу подвернула.
- Давайте я вас до квартиры доведу. Вам на какой этаж?
- На третий, сыночек. Я уж сама как-нибудь. А ты и так со мной завозился. Спешишь, небось?
- Ничего. Я вас тут не оставлю. Время у меня еще есть.
Андрей посмотрел на часы. До начала работы еще больше часа, так что успеет доставить старушку домой.
На третий этаж Андрей поднял ее чуть ли не на руках. Старушка была маленькая и сухонькая.
- Проходи, - пригласила бабушка, открыв дверь. – Я тебя чаем напою. Умаялся ты со мной, сыночек.
- А не помешаю в такую рань?
- Мешать-то некому. Одна я тут живу. Совсем одна.
Бабушка вручила Андрею мягкие тапочки и провела на кухню. Дверь в комнату была закрыта, но за ней стояла тишина. Видимо и в правду старушка одна живет.
- И как вы не боитесь чужого человека в дом пускать? – спросил Андрей, усаживаясь на табуретку около стола.
Кухонька маленькая и веселенькая. На окне в красную клеточку занавесочки, на столе такая же скатерть.
- А чего мне бояться? Что взять с меня можно? Пенсию мою? Да никто на нее и не позарится. Не пенсия, а смех один.
- Ну, не скажите… Всякое бывает.
- Да и я не всякого в дом пускаю.
- А откуда вы знаете, что я зла вам не причиню. На лбу-то у меня не написано.
- Знаю, знаю. Хороший ты человек. Вот проживешь, милок, с мое, научишься в людях разбираться. А я сейчас чай поставлю.
Старушка захлопотала у плиты. Андрей с облегчением заметил, что она уже и не прихрамывает. Значит, ничего страшного.
- А ты, может, курить хочешь? Так кури, не стесняйся. Знаю я вас, молодых, без сигареты обойтись не можете. Все травитесь и травитесь.
- Да не удобно. Потерплю я. Зачем-то вам дышать?
- А я люблю запах табака. Мужской запах. Вот ты покуришь, уйдешь, а в доме запах останется. А я буду представлять, что ни одна я тут живу.
Старушка закряхала, и Андрей понял, что она так смеется.
Он достал сигареты и с наслаждением закурил. Вредная привычка требовала удовлетворения.
Старушка разлила чай по кружкам и придвинула одну Андрею.
- Пей, милок. А вот печеньица нет. Завтра только пенсию принесут.
- Спасибо за чай. А вы совсем одна живете?
- Одна, милок.
- Как же вы справляетесь? Что, и не навещает никто?
- Почему же, навещают.
Но кто ее навещает, старушка так и не сказала. Отсюда Андрей сделал вывод, что нет у нее никого. Как же это страшно, наверное, остаться в старости одному.
К школе Андрей подъехал за пять минут до звонка. Все-таки долго засиделся у чуть не сбитой им старушки.
Гардеробщица баба Надя с осуждением покачала головой. Совсем распустилась молодежь. Вот раньше бывало, учителя степенно заранее в школу приходили. А эти, молодые, все бегом и бегом. От этого и ученики распустились. Не уважают нынче учителя.
Баба Надя, всю жизнь проработавшая в школе, чувствовала личное оскорбление в таком поведении новоиспеченных учителей. Все им побыстрому надо. Зато и в школе не задерживаются. Чуть найдут работу полегче, и поминай, как звали. Сколько их на ее веку прошло. И этот, видать, не задержится.
Андрей, а вернее сейчас уже Андрей Сергеевич, о мыслях бабы Нади и не подозревал. Он любил свою работу и старался выполнять ее добросовестно.
Ученики платили ему ответной любовью. Уроки истории в школе считались любимыми.
Андрей Сергеевич всегда старался проводить их на уровне, много готовился, и каждый его урок был увлекательным.
К сожалению, в современной школе качество урока на зарплату не влияет. А какая учительская зарплата? Недаром про нее анекдоты ходят.
Вот и ушла Наташа. Красивой жизни захотела. Бог ей судья. Андрей не собирался умолять и унижаться. Пусть живет, как знает.
Память о бывшей жене старался изгнать из себя. Да не получалось.
Чтобы скоротать бессонные ночи катался по пустынным улицам на машине. А старушка подумала, что от зазнобы возвращается. Смешная.
Прозвенел звонок. Начался рабочий день.
Зажигалки в кармане не было. Андрей несколько раз проверил. Не нашел ее и в машине. А курить хотелось по страшному. В последнее время он что-то разбаловался. Сам знал, что перебарщивает в это деле. Но остановиться не было сил. Еле дожидался конца уроков, чтобы выйти из школы и с наслаждением затянуться дымом.
Конечно, зажигалку можно купить в любом киоске. Не проблема. Проблема в другом. Его зажигалка была ценна памятью. Ее подарил Андрею Женька, друг детства перед смертью. Сколько лет прошло, а подарок всегда с ним.
Андрей решил по дороге домой заехать к старушке. Наверное, на кухне у нее оставил. Больше негде.
- Ну, проходи.
Андрей застыл на пороге. Открывшую дверь женщину язык не повернулся бы назвать старушкой. Какая разительная перемена. Ни согнутости, ни старческого дрожания, ни писклявого голоска.
Перед Андреем стояла женщина, пусть и пожилая, но полная сил. Черное строгое платье подчеркивало фигуру, которой могли позавидовать многие молодые. На плечах роскошная алая шаль. В ушах серьги, на пальцах кольца.
- Проходи, Андрей.
Он вздрогнул. Андрей прекрасно помнил, что имени своего утренней старушки не называл. Не было у него привычки представляться чужим людям. А она сама его об этом не спрашивала.
Как завороженный зашел в квартиру.
На этот раз дверь в комнату была открыта, и женщина провела Андрея туда, а не на кухню.
Комната поразила Андрея не меньше, чем изменившаяся старушка. Не ожидал он увидеть такое. Массивные книжные полки от потолка до пола были уставлены книгами. И не просто книгами, а старинными фолиантами в тяжелых переплетах.
Только посреди комнаты стоял стол на низких ножках и около него два кресла.
- Удивлен? – спросила женщина.
- Не то слово, - только и смог ответить Андрей.
Женщина взяла застывшего на пороге Андрея за локоть и провела к креслу.
- Садись. Разговор у нас долгий. Я сейчас чай принесу.
Женщина вышла, нет, скорее величаво выплыла из комнаты. Вернулась меньше, чем через минуту, неся серебряный поднос.
«Никак ждала, знала, что зайду», - промелькнуло в голове Андрея.
А женщина разлила чай по кружечкам. Не тем, простеньким, из которых пили утром на кухне, а фарфоровым, тоненьким, словно прозрачным. И чай был не из пакетиков, а источал изумительный аромат. Такой на пенсию не купишь. В чаях-то Андрей разбирался.
- А ты меня совсем не помнишь? – спросила женщина, усаживаясь в стоящее напротив Андрея кресло.
И тут же сама себе ответила:
- Конечно, нет. Я тебя в последний раз видела в годика два. Где же тебе помнить. Давай знакомится по-новому. Зовут меня Надежда Павловна. А твое имя, как видишь, я знаю.
- А кто вы? – спросил Андрей, чувствуя сам бестактность вопроса.
Но любопытство разбирало, и он ничего не мог с этим поделать.
- Я? Ну если в двух словах, то я – старинная подруга твоей матери.
- А мама умерла в прошлом году.
Непрошенный ком подкатился к горлу. Слишком свежа еще была боль утраты. Смерть мамы была так неожиданна, что Андрей не мог смириться с этой нелепостью до сих пор. Сердечный приступ. Раз и все. Прямо на работе.
- Я знаю. И глубоко скорблю по этому поводу. Твоя мама была изумительной женщиной. Это большая утрата для тебя. Да и для меня тоже.
В комнате повисла тишина. Только где-то громко тикали часы, мирно отсчитывая время.
- Я зажигалку у вас, кажется, забыл, - сказал Андрей, чтобы как-то нарушить эту, начавшую уже давить, тишину.
- У меня твоя зажигалка. Бери.
Надежда Павловна подвинула к Андрею зажигалку, неизвестно откуда взявшуюся на столе.
Андрей точно знал, что секунду назад ее там не было.
- Только не забыл ты ее, а специально оставил. По моему желанию.
- Как это так? – не понял Андрей.
- А вот так. Мне нужна была твоя какая-нибудь вещь, близкая и дорогая, на время. Вот я и попросила у тебя оставить зажигалку.
- Не просили вы ни о чем. Про зажигалку утром ни слова не было сказано. Я же помню.
- А иногда и слова, Андрей, не требуются.
Ерунда какая!
«Не сумасшедшая ли тетка? А, может, у меня крыша едет от вечного недосыпания?»
Надежда Павловна, словно прочитав его мысли, сказала:
- Не бойся. Я – не сумасшедшая. Да и с тобой все нормально. Устал – это да. Но разум в порядке. И слышишь ты то, что и должен слышать. Просто в мире много такого, о чем некоторые и не догадываются.
Женщина встала с кресла и подошла к книжному стеллажу. Пробежав пальцами по корешкам книг, вытащила несколько томов и положила на пол у ног.
Из-за спины Надежды Павловны Андрей не видел, что она там делает. Но услышал скрипучий звук открывшейся дверки.
«Ох, непростая-то старушка. Даже сейф имеет».
- Ладно, Андрей, не буду тебя больше томить. А то ты совсем в растерянности. Но ты меня прости. Я сама очень волнуюсь.
В руках женщина держала сверток, завернутый в голубую материю. Она поставила его на стол перед Андреем и медленно развернула.
Андрей удивленно поднял глаза на Надежду Павловну.
- Узнал? Вижу, что узнал.
На столе стояла шкатулка. Мамина шкатулка. С резными цветочками на крышке, покрытая золотой краской. Вожделенная детская мечта Андрея.
Сколько раз он, будучи ребенком, пытался ее вскрыть. И руками, и даже ножом ковырял, пока мамы дома не было. И ни разу не видел, чтобы мама ее открывала. Хранила в буфете. «Ключ потеряла», - ответила она однажды на вопрос Андрея.
После смерти мамы Андрей забрал шкатулку себе. На память. Сейчас стоит ненужной безделушкой на средней полке секции.
Андрей вспомнил, как Наташа, впервые попав к нему домой, долго вертела шкатулку в руках. Для своих нужд хотела приспособить. Но неоткрывающаяся шкатулка вскоре ей стала неинтересна.
Андрей отмахнулся от нахлынувших мыслей о бывшей жене.
- Не каждому дано ее открыть, - слова Надежды Павловны вернули Андрея к реальности.
- Мама ключ потеряла, - сказал Андрей.
- Не потеряла, - покачала головой женщина. – Не в ключе здесь дело.
- Как-то вы все загадками говорите. Не понимаю я.
- Я сейчас чай свежий принесу, тогда и приступим к разговору. Я ведь волнуюсь. Долго готовилась к нашей встрече. Да все откладывала. Дальше откладывать нельзя.
Надежда Павловна вышла из комнаты. Андрей взял в руки шкатулку, повертел ее, попытался открыть. Ничего у него не получилось.
- Наш мир держится на равновесии добра и зла, - начала вернувшаяся с чаем Надежда Павловна. – На полном равновесии. Перевес в какую-нибудь сторону грозит катастрофой. Для сохранения равновесия и существуют Хранительницы. Я – Хранительница. И мама твоя была ею. Вечная ей память. Но сотворила Ирина, мать твоя, недопустимое – не нашла себе преемницу. Все откладывала. Говорила: успею. Не успела. Смерть пришла к ней неожиданно. Придется, Андрей, тебе исправлять ее ошибку.
- Мне?
- А кому же еще? В тебе течет кровь Хранительницы. Хоть ты и мужчина, и не обладаешь силой матери, но помочь сможешь. Ты должен найти новую. Круг разомкнулся. Беда надвигается.
Захотелось курить. Нестерпимо. В голове бардак. Неоткрывающиеся шкатулки, Хранительницы равновесия, надвигающаяся беда. Андрей ничего не понимал.
- Где же мне ее искать? И как?
- Не знаю, - просто ответила Надежда Павловна. – И никто не знает. Сами мы, Хранительницы, просто ее чувствуем. А как ты найдешь – не знаю.
- Ну так и найдите сами, - почти с раздражением сказал Андрей.
Хватает ему своих забот. Еще Хранительниц искать. Да и странно все это. Может и вправду не здорова на голову? Но что-то подсказывало, что правду говорит Надежда Павловна. Не похожа на сумасшедшую.
- Не все так просто, Андрей. Мы можем почувствовать только один раз. Я нашла твою маму. Она была последней. С ее смертью разомкнулся круг.
Потом тяжело, по-старушечьи, вздохнула:
- А я не долго протяну. Успеть бы знания передать. Годы-то у меня немалые.
Андрей с сомнением посмотрел на Надежду Павловну. Что она такое говорит? Крепкая еще и не старая.
- Внешность обманчива, - проговорила женщина. – Я думаю, ты и сам уже в этом убедился.
Андрей вспомнил, что утром под колеса его машины попала совсем дряхлая старушка. Во всяком случае, такой он ее воспринял.