Все началось в какой-то дикий осенний день. Было темно, сыро и тоскливо. И именно в этот тяжелый день ей больше всего хотелось прижаться к его плечу, вдохнуть запах его туалетной воды, и почувствовать макушкой его горячие губы.. она ждала, ждала, его с работы, а он как всегда все задерживался и задерживался. Это было типично для осенних вечеров, работа наваливалась на его не очень крепкие плечи и утешение он находил только в ее теплых и крепких объятьях. Она сжимала его голову в своих руках, прижимала к груди и шептала: « Да ну их, этих начальников и эту работу. Потерпи до лета, денег накопим и в Питер махнем, а там фонтаны…» ее мечтой было бродить по Невскому белой как день ночью, погладить сфинкса богатства и грифона любви (последнее было странно, ведь она купалась в любви!) и вдыхать воздух российского севера полной грудью.
Он пришел часов в восемь, ужин остыл. Нервно скребя ложкой по дну кастрюли, накладывала макароны. Холодно! Поел, сухое «Спасибо», пошел читать газету – отращивать живот! Когда они познакомились, он не был толстым, но и не худым не казался. Не было горы мышц и кубиков на прессе, он было больше длинным и овальным, чем маленьким квадратиком. Не зная, что под рубашкой, можно подумать, что он даже накаченный- сильный! Но ее не сила привлекла, ее его детская доброта и робость взволновала. Сначала она и не думала, что к этому человеку вспыхнет чувство – не такой уж он и умный и красивый. Но чувство, поднатужившись и сделав резкий рывок проникло в ее душу, в ее сердце. Да так там устроилось, что даже давно уснувшее вдохновение зашевелилось и родило:
Любовь – волна, волна – надежда,
И бьётся, бьётся с частотой
В душе моей любви невежда,
Мешая сердце с головой…
Они встречались каждый день, через день, даже через два. было скучно, весело, интересно, страшно – было все! первый поцелуй, первая близость, первые слезы.
Газеты и журналы, как она ненавидела эту макулатуру, на которую он зачастую променивал Её после ужина! и вот как и в сотни таких вечеров он пошел читать, но почему-то в этот день ей было обидней и больней, она ждала ласки в холодный вечер, а получила равнодушие. А как же любовь?
Поцелуй меня!- виновато попросила она.
??? а, ну иди сюда тогда – вяло, но приказным тоном ответил он.
Подойди сам!
Но ты же хочешь меня поцеловать
А ты значит не хочешь?
Хочу, но вставать не хочу.- интонация его изменилась, даже наверно больше оправдывался.
Но знаешь ли, без труда… - она закипела. В его душе тоже начало бурлить. ладно, если это надо мне, а мне это надо, я подойду ! и она решительно резко направилась к дивану и подставила его губам левую щеку. Он сидел без движения
Ты что не целуешь?
А я расхотел!
Ну поцелуй!!!!!- жалобно пропищала она.
Он поцеловал, она его тоже, прижалась к нему со свой с щенячей радостью конфликт исчерпан, ссоры удалось избежать, можно жить как прежде.
Прошел месяц с того грустного осеннего дня, было уже морозно, приближалась зима. Грипп навалился на город как снег на голову, впрочем это даже не сравнение – и то и другое пришло внезапно, но решительно на долго. Ветер крутил снежные тряпки, поднимал с пола снежный мусор, вообщем делал что хотел с ледяным городом.
Она сидела, укутавшись одеялом, пила горячий чай с лимоном и ждала пока градусник подмышкой наколится градусов так до 39. ура, совершилось он- градусник –показывает 38, 8, можно смело кидать шипучий Аспирин в воду и пить эту гадость. « Где же Он?»- мелькали воспаленные мысли в горячей голове.
Он пришел почему-то как всегда поздно и тут же с порога вопрос:
Ты что лежишь? Тебе плохо?
Вообще-то уже второй день, я тебе говорила еще вчера.
Ах, да! ну как? – спросил он не без доли беспокойства.
Тридцать восемь и восемь. – вздохнув ответила она
Ну тогда я пошел есть раз все нормально.- он тоже вздохнул, как будто она сказала тридцать шесть и шесть.
Как это нормально?? Как так? Мне плохо. Я болею!!!! А ты есть пойдешь? - температура поднялясь еще как минимум градусов на сорок!!!
Что ж мне теперь голодным оставаться, если тебе плохо? - выпустил он и направился на кухню.
И без того некрепкие нервы, расшатанные еще дурацким кашлем и головной болью, не выдержали! Он разрыдалась при этом уронив стакан с горячим чаем. На звук разбитого стекла прибежал он. Увидев свою жену плачущей он не на шутку перепугался
что такое? В чем дело? У тебя что-то болит?
Она скрипела, хрипела, хлюпала, но ни слова в ответ.
почему не отвечаешь?
все болит! Абсолютно все!!! Сердце болит!!!
Только без этой ерунды про сердце пожалуйста,- жалобно попросил он. – почему разбилась кружка?
Это не кружка, а мое сердце разбилось, ты мне его разбил своим равнодушием!!!
В чем я виноват? – умоляюще спросил он сам у себя, при этом подняв глаза к небу.
В Бога он не верил. Её это иногда пугала, ведь если человек не верит, то откуда ему знать, что убивать нельзя, воровать нельзя, где ему взять нравственные ценности. Но это были не ценности, как она думала. Ценности есть в каждом человеке. В случае с верой это были запреты, нарушение которых ведет неминуемо в пепелище ада. Ему никогда не внушали страх перед богом, это бессмысленно. Он ничего не боялся позже, когда году взяли свое, а ему уже 32, страх стал приходить все чаще и чаще. Прежде всего страх за жизни, за свою, за её, за родных и близких; потом страх потерять работу и семью и некоторые мужские страхи, о которых писать не уважительно, по отношению к мужчинам. Он мирился со своими страхами, он их и за страхи не считал – так легче! Но иногда природа брала свое, и единственное, что его могло утешить это её ласковые объятья, поцелуи: горячие и старательно бережные, и тогда, уткнувшись в спасительное плечо, единственное такое мягкое, и вцепившись ладонями в одеяло, он засыпал по-детски крепким сном и ничего ему не снилось.
Она же, напротив, видела яркие красочные сновидения, чаще всего воплощавшие её мечты . самое приятное было просыпаться и видеть его, спящего!
Прости, я иногда веду себя глупо и невнимательно, но я тебя очень люблю ! –это была коронная фраза.
Это я виновата, придираюсь вечно.- ответила она как всегда виновато. Она все время чувствовала себя виноватой, виноватой, что придирается к нему, требует чего-то постоянно, а он и так выжит как самый выжитый лимон. Как нехорошо!!!
Они потянулись друг к другу, словно влюбленные тинэйджеры при втором свидании, когда уже в вполне осознающие себя взрослыми подростки придумали сказку о первой и вечной любви.
Потеплело, на время стало все дышать теплом, оживать и пахнуть жарким летом. Но все прекрасно знают, как обманчива весна, что, казалось бы, пришедшая теплая погода, резко развернется спиной к людям и засмеется холодным ветром мая! Но нет, так уж устроен человек, он будет надеяться до последнего, что тепло уж не уйдет от него и подарит новую жизнь… обидно!
В их жизни весна многое значит, весной они познакомились, весной полюбили жизнь и друг друга, весной состоялась их свадьба, пышная, шумная, роскошная свадьба. Все подруги её и друзья его напились и тоже полюбили жизнь – прекрасно! Потом они въехали новенькую, чистенькую, с большим телевизором – подарок его родителей – квартирку. На восьмом этаже, маленькую конечно- однокомнатную, но им и этого вполне для счастья хватало той веселой весной. Даже опять встепинулось вдохновение, почистило перышки излилось:
Небо миру улыбнется
Пустит радостно тепло
Сочным цветом разольется
Станет в воздухе светло!
И весна вздохнув спокойно
В счастье радостно шагнет
А зима сама невольно
Спотыкнется – упадет!
Эта весна пришла незаметно, они и не заметили, что ветерок стал дуть теплый, только вот мерзкая каша под ногами раздражала.
Как я ненавижу эту мерзость!!! – негодовала она, вытирая порог.
Пришел, не вытер ноги, натоптал и …. Получил!!
А ноги вытирать?!? Я похожа на домработницу? – возмутилась она.
Ну а кто же ты, какая от тебя польза, если не полы вытирать?- пошутил он, только вот шутка глупая и не к месту оказалась.
Ах так? – всплеск эмоций – а я между прочим человек вольный, а не твоя раба – резко и неожиданно упала на пол и разрыдалась
Можно было подумать, что по обыкновению он подойдет, обнимет ее, поцелует и все пойдет своим медленным шагом, переваливаясь с ноги на ногу. Но не тут то было. На этот раз ее слезы напугали его, а боятся он не любит, он вообще боится бояться, так как боятся только слабаки, а он не слабак… вообщем, его воображение в компании с врожденной расчетливостью нарисовало цепочку отрицательных эмоций, причиной которых были её слезы.
Зачем ты плачешь? – сухо спросил он. Она посмотрела на него и вдруг поняла, что слезы злят, бесят его и, если она не перестанет плакать, то, чего доброго … Да, впрочем не важно, главное нужно прекратить рыдать. Но как бы она не старалась, слезы вопреки её желанию, текли из глаз потоком соленой воды, а дыхание перерывалось, замирало или наоборот высвобождалось рядом выдохов.
Я спросил, чем я тебя обидел? – Висок стал медленно пульсировать, а в горле почувствовалось такое напряжение, что глотнуть не получалось. Он испугался самого себя. Она не знала, ответить ему все как есть, хотя она сама не знала как есть, или придумать какую-нибудь глупость. Не осознавая, она сквозь хлюпанья и хрипы, грипп оставил след, ответила:
Я не хочу тебя видеть больше никогда. Никогда, никогда и ни за что! Я тебя больше не люблю. – Он все так же тихо и сухо в голосе и нервно и зло на лице, прошептал:
я тоже больше не хочу тебя видеть, но я буду терпеть и ты будешь терпеть, мы вытерпим, переживем и все будет хорошо.
От этих слов ей стало не по себе, она вдруг на секунду подумала, что она псих, шизофреник, маньяк, но быстро прогнала эту мысль, кому понравится осознать, что вышла за муж и жила год с ненормальным.
Все стихло, буря обернулась штилем, не вольно строчки напеваются: «Штиль, ветер молчит». Это не значит, что ветра нет
Он был прав, они пережили и это и жили спокойно («много-много лет и умерли в один день») недели две или три. Спокойно в прямом смысле слова, не было ни любви, ни ненависти, одно сплошное равнодушие. Но их, точнее его это устраивало, а она мирилась. Ей было тесно, душно в этой клетке равновесия, но клетка – гарантия защиты и безопасности и, покинув ее можно потеряться. Но клетке было суждено открыться и птички выпорхнуть!
Утро! она проснулась и по привычке потянулась рукой, что бы обнять его спокойно спящего, но рука беспомощно ударилась об кровать. Его нет рядом. Где он? Вышла на кухню. Он стоит у открытого окна и задумчиво курит.
Почему ты куришь? – даже не очень удивившись, но сделав возмущенный голос, спросила она.- ты же давно бросил.
Я и сам не знаю, хочется и все.- ответил он. Курить он бросил больше года назад, то ли страх за свое здоровье взял верх над мнимыми удовольствиями, то ли…
Она подошла к нему и попыталась обнять его за плечи, уткнутся носом, в милую шею, но он резким движением убрал её руку. Погода была обманчива, ветер вдруг растрепал ее волосы и потушил его сигарету. Он нервно зажег другую и повернулся к ней, выдохнув дым прямо в лицо:
Все кончено, ты это понимаешь?
Что кончено? – тихо, без вопросительной интонации спросила она.
Все, все, все. Наши мечты не сбылись и не сбудутся никогда, то чего мы так боялись произошло, наша жизнь превратилась в обыденную рутину.- чем больше он говорил, тем громче становился его голос, а последнюю фразу, он почему- то прошептал.
В том то и дело, мы мечтали, понимаешь, мы – она с всей возможностью своего голоса выделяла слово «Мы». – мечтали мы, а реализовать мечты старалась только я.
Да ты никогда меня любила, ты просто дышала тем, что знала, что я тебя люблю. Знала, что ты кому-то нужна и есть кому поплакать о тебе. Кто тебя любил, да никто! – опять ударение на слове, слове «Никто!»
Сам не знаешь что говоришь, у меня было столько поклонников, знаешь сколько? Много!!!- вновь ударение. На самом деле внешность у неё была, как говорится, «на любителя». Все кому нравилась она, в её понятии были глупы или просто озабоченные. Даже тот факт, что ему понравилась она означал, что парень не здоров. С Ним же было исключение, она сама не знала почему. Может он ей более серьезным показался, а может время пришло самой стать серьезней.
Это ты никогда не любил меня, ты расчетливый и бесишься, когда твой расчет срывается. Ты просто боялся, что умрешь один. Боялся, что никто тебе ребенка не родит!!!!!
Слова о том, что он трус, задели его за самое больное место. Он бы ударил её за такие слова, да слаб был для этого. Она хотела разрыдаться, но поняла, что слезы здесь не только не помогут, а сделают ещё хуже. И из всех сил старалась проглотить огромный комок, застрявший в горле и мешавший вылетать словам обиды.
Все будет хорошо! – она решила покончить с этой ссорой, но ничего оригинального придумать не смогла.- главное пережить это, разобраться и понять что любовь жива в наших сердцах.
Нет, не ужели ты не видишь ничего. И не слышишь, что я тебе говорю. – каким то странным, раздраженным тоном спросил он и почувствовал как страх смешивается со злостью. Висок начинает пульсировать с ускорением. Один удар в секунду, два, три, четыре. Вдруг хлопок, что-то лопается и разбрызгивает черным. Все вокруг становится грязно черным, она превращается в какое-то чудовище, которое пугает его и которое он начинает ненавидеть все сильней и сильней.
Закрой окно, простынешь- тихо попросила она, не потому что её было холодно, а потому что весна за окном манила свежестью, звала песней капели. Там была свобода!
Ты меня не хочешь слышать, а надо! Надо слушать, как бы это не было больно! Я тебя не люблю, не люблю, не люблю! – кричал он.
Хорошо, хорошо, хорошо – шептала она, не сводя взгляд с открытого окна. Оно одно было живое. Умерло все вокруг, его голос стал звучать тише и вовсе превратился в поток бессмысленных звуков, а окно одно было живое.
Чувства, связавшие её порукам и ногам, больно стянувшие крылья, вдруг с треском отпустили её на свободу. Она смотрела в небо и представляла : вот шагнет она за окошко, а ветер подхватит её, такую легкую, положит на крылья из песка и тумана и понес в цветущую кипарисами страну. А люди поднимут головы посмотреть, что там такое солнышко затмило и увидят красивую белую птицу, важно парящую над пыльным городом.
Она вдыхала полной грудью воздух свободы, свободы от него, от любви, от чувств и от себя самой. Вдохновение почувствовало ветер перемен и даже без всяких усилий излило:
Мои крылья легки за спиной
И расправляя их вновь
Полечу унося за собой
Тяжелую ношу- любовь
И я на маяк полечу,
Что светит мне в небе ночном
Зажгу я свободе свечу
В часовне, что в сердце моем.
Но смерть не забыла меня
Как камень на шее любовь,
Кандалами своими гремя
Разобьет об асфальт меня в кровь.
Птице, которая никогда не хотела летать, Бог не дал сильных крыльев. Увы!
Темная, жуткая комната, жутко медленно двигаются стрелки на часах, их не видно, только слышно: тик- тик. Он сидит в кресле в полной тишине, только в голове шумно, но он не вслушивается, что там говорят. Он смотрит на свои руки и ненавидит их, за то что они не смогли удержать её, но смогли удержать его. Он ненавидит и себя, за то, что ему страшно одному. Что бы побороть страх перед одинокой темнотой он включает телевизор, подаренный родителями на свадьбу, мигание экрана то освещает, то погружает в темноту фотографию с черной ленточкой на правом нижнем углу. Он бы мог поставить карточку, где она одна, смеется и радуется жизни, но подумал, что это не справедливо. Нужна фотография того дня, где они оба расписались на собственном свидетельстве о смерти, именно эта весенняя, живая.
« Я хочу быть с тобой, я хочу быть с тобой…»- шипит «Концерт по заявкам».
Да, я хочу… - думает он – я и тогда хотел, но я трус. – ударение на последнем слове и вот он уже радуется, что у него хватило смелости сказать это слово.
Щелчок, погас телевизор и снова кромешная тьма. Ветер открыл форточку. Подходит к окну, открывает шторы, свет заждавшимся гостем влетает в комнату. Смотрит на часы : «3 минуты в кромешной тьме, хорошо! Дорогая, а я молодец»