Кирилл Гном и Полина Бескрылая представляют.
Ангел Хранитель.
Часть II. Музыкант
Она пела, как богиня. Нет, человек не мог петь так чисто. Она могла петь под любую музыку, преображая её, усиливая. Её пение всё равно было чистым, а стихи волшебными. Может быть, Она была одной из нас? Думаю, всё же нет, даже подобные нам так не смогут. Я и Настя были в первых рядах, ближе к Ней, чем остальные. Мы приходили в этот клуб каждый вечер два месяца. И Она всё ещё нас восхищала. Я готов был отдать всё за то, чтобы этот бесценный голос никогда не смолкал.
Мы шли не под ручку, как обычно ходили взрослые парочки, а просто держались за руки. Я просто хотел постоянно чувствовать её тепло, а её всегда тёплые ладони были для этого подходящим источником. Мы, как обычно, шли в молчании, лишь иногда роняли друг другу бессмысленные фразы, о погоде, животных, отдыхе, и многом другом не менее пустяковом. Нам просто приятно было быть вместе, и для выражения этого нам не нужны были слова. Именно в такие моменты я жалел, что она не разделит со мной вечность. Человеку не так просто стать ангелом, а ангелу стать человеком невозможно. А значит, если она не станет такой же, как я, то нам однажды придётся расстаться. Расстаться именно тогда, когда мои услуги больше не понадобятся и мне дадут нового «подопечного». А откуда мне знать, что произойдёт с ней после этого? Может быть то, от чего я буду хранить её все эти годы, будет напрасным и после разлуки она сделает что-нибудь ужасное с собой и своей судьбой? Ну и что, что у неё был муж, я-то знаю как я ей дорог.
- А я вчера чуть соседку не затопила, - вдруг вспомнила она.
- Хорошо, что «чуть», - улыбнулся я.
И вот мы снова идём, но я сжал её руку сильнее, как будто вспомнил, что я её держу. Мы не были любовниками, хоть и проводили каждый вечер вместе, в тайне от её мужа. Я был для неё другом, без которого жизнь не имеет смысла. Любовь и верность к мужу, в её большом сердце, тесно уживались с привязанностью ко мне. И я даже не знаю, чего было больше – любви или привязанности. А я… да что я? Мне нельзя было чувствовать к ней больше, чем чувствует лучший друг к лучшей подруге. Я не привык нарушать основные правила, но… я всё-таки в чём-то человек.
Подходя к её дому, мы осторожно посмотрели в её окно. Её супругу не нужно лишних мыслей, а Насте не нужны лишние вопросы. Пусть он думает, что её рабочий день такой длинный, больше её ценить будет. Постояв немного, мы добежали до подъезда и запрыгнули в открытую дверь. Маленькое приключение, которое ей так нравилось.
- Ну вот и всё, я пойду, - как обычно сказала она мне. – Всё было бесподобно.
- Я рад, - сказал я. – До завтра.
Я снова посмотрел в её голубые глаза. Такие детские, такие добрые. Я был уверен, что вторых так нет на свете. Она улыбнулась, чуть привстала на цыпочках и поцеловала меня в щёку. Хихикнула, развернулась и убежала к себе на третий этаж.
- Ух ты, кто вернулся! Прилетел, птенчик!
У Мечтателя сегодня хорошее настроение. Особенно в его фразе мне понравилось слово «прилетел».
- Ага, хотя погода не лётная, – ответил я ему. – Разомнёшь мне крылышки?
- Разбежался. Ощипать только могу и в суп.
Мы засмеялись. Полвторого ночи, а наша братия даже не думала ложиться спать. Даже Алексей, наш Книжник, которого мы все звали Литератором, хозяин этой квартиры, любитель заснуть пораньше и поспать подольше, тоже не спал. Я снял ботинки и куртку, и прошёл в гостиную. В центре стоял украшенный стол. На нём стояло два салата, блюдо с фруктами, бутылка красного вина, пять тарелок и пять бокалов.
- Игорь, я уж прямо боюсь вас спрашивать, где вы шлялись так долго, – нарочито важным тоном произнёс Мечтатель.
- Премногоуважаемый Дмитрий, где мы шлялись вы и без меня знаете, - в тон ему ответил я. – А что это вас так заинтересовал мой поздний приход?
- Достопочтенный Игорь, а не забыли ли вы, что сегодня у нашего всеми любимого Михаила день рождения?
- Да что вы говорите?! – притворно удивился я и вскинул руками вверх.
- Да оставь ты его, - захохотал виновник торжества.
Все пятеро, что были в гостиной засмеялись. Мы жили впятером уже долгие годы. Хотя нет, один из нас присоединился к нашему «клубу» относительно недавно. Этот человек редко смеялся. Можно сказать, что этот смех мы из него выдавили. Этого «человека» звали Грезой. Это было не настоящее имя, но она по другому себя не называла и никогда не говорила своего настоящего имени. Может быть потому, что сама его не помнила. Мы нашли её глубокой ночью возле леса, когда возвращались из поездки за город. Она лежала на обочине, вся одежда была в грязи, а на волосах была кровь. Возможно, её пытались убить, но это была ещё одна её тайна. Алексей первым почувствовал в ней её силу, но убедить её в том, что она у неё есть и в том какая у неё теперь жизненная цель, оказалось непростой задачей. Может быть, она приняла свой Дар только ради Ники, девочки, её подопечной, той, которую она обязана была оберегать. А может быть и нет. Понять мотивы Грезы было невозможно. Тогда она ушла отсюда, сказав, что никогда не будет подобной нам, а совсем недавно вернулась, и теперь мы живём вместе. А ведь как будто и не уезжала.
Я достал из задних карманов джинсов конверт и открытку.
- По-здра-вля-ю! – прокричал я.
- А я ведь и правда поверил, что ты забыл! – обрадовался Михаил.
Он схватил конверт и открытку. В конверте было два билета в оперу.
- Ну чего ещё можно от тебя ожидать, Музыкант, - засмеялся Алексей.
- Да ну вас, мне нравится, - сказал Михаил. Он не соврал. Пускай приобщается к культуре. Полезно будет.
- Ты открытку посмотри, - стараясь не упасть со стула, сквозь смех сказал Дмитрий.
Открытка уже своей обложкой вызвала у присутствующих бурю эмоций. На ней был изображён нелепый ангел, в семейных трусах с вышитыми плюшевыми мишками, и с красной электрогитарой. Что ни говори, а посмеяться над собой мы любим. Наверно потому, что расстраиваться приходится больше.
Михаил развернул открытку. В ней, дрожащей рукой (потому как автор стиха сочиняя его сам умирал со смеху) была написана ангельская ода:
Я помню чудное мгновенье
Ну и чего-то там потом…
Дай Бог тебе на утро вспомнить
Ну или хотя бы вспомнить днём
Ну или хотя бы чтоб проснуться
Мне остаётся пожелать
Чтоб твоим крыльям не отсохнуть
И ещё б сто лет летать.
…Игорь «Музыкант» Для Михаила…
Михаил положил открытку полез обниматься ко мне.
- Пушкин бы тебя убил, - утирая слёзы от смеха, сказал Алексей.
В этот раз смеялись все, кроме Грезы. Смеяться её никто не заставлял, всё равно смеялась она только когда сама этого хотела и специально шутить было бесполезно.
Дмитрий разлил вино и поднял бокал.
- Теперь все точно в сборе, можно и начинать, - сказал он. – Дорогой Михаил. Мы, Игорь, Алексей, Греза, ну и я, хотим поздравить тебя с днём рождения. Желаем тебе полётов под городом, и чтобы ты всегда спасал своего «Подопечного», от его непредсказуемой глупости.
Мне показалось, что Мечтатель хотел сказать не «своего подопечного», а «своих подопечных». И хорошо, что не сказал. Мы – Ангелы-хранители, мы спасаем людей, когда они на грани, когда они могут сделать непоправимые ошибки. У каждого из нас по одному человеку и мы представлены к нему на долгие годы. Но Михаилу не везло с этим. Каждый его «подопечный», после того, как его спасал Михаил, умирал. Смерть подопечного – это удар для ангела. Мало кто выживает после такого, но и тут Михаил был исключением. Он пережил уже больше десятка таких людей. Он был, феноменом, среди феноменов.
Мы встали и, с криком «Полётов высоких!», чокнулись. Греза обмакнула губы в вине и поставила бокал. Даже на праздниках она не пила, а только делала вид, чтобы не смущать остальных. А остальные, в свою очередь, это прекрасно знали, но никто её не упрекал.
- Как вечер прошёл? Она довольна? – ухмыляясь, спросил Дмитрий.
- А как же, - ответил я.
- То-то довольный такой пришёл. Вот посмотри на Алексея.
Все посмотрели на Литератора, тот тоже поднял глаза, и окинул остальных недоумевающим взглядом.
- Чего я? – удивился он.
- Вот Алексей, - продолжил Дмитрий, - своего Человека терпеть не может. А ты вот Свою видишь каждый день, и всё ещё счастлив, как ребёнок.
- А это потому, что я не отношусь к этому, как к работе. Это призвание и дар, а уж никак не проклятье, – рассуждал я.
- И как это у тебя получается? Девушка замужем. Девушка верна. Девушка ничего не даёт тебе взамен.
- Насчёт последнего - ошибаешься, - улыбнулся я. – С ней мне хорошо.
- О как!
- А вот так!
- Ну и что?
- Ну и вот!
- А?
- Наливай, говорю, - засмеялся я.
Меня поддержали все остальные. Вообще на тему, почему я люблю свою «работу», а остальные нет, можно было спорить до утра, но так ни к чему и не прийти. Странная у нас работа, даже мы её до сих пор плохо понимаем. Мы просто делаем, что должны. А должны мы спасать людей, от них самих. Мы – Ангелы Хранители, хотя ангельского в нас немного. Мы смертны и боль нанесённая нам гораздо больше человеческой.
- Салатика положи, - попросил я Алексея.
- Может тебе ещё и в рот его положить?
- Ты ему ещё прожевать помоги. – засмеялся Мечтатель.
- Точно, - засмеялся Алексей. - Я сейчас прожую свой салат, а потом положу его тебе. – подвёл он итог вульгарной и не застольной шутки.
Спать мы пошли только под утро. Перед сном я ещё успел полюбоваться своей скрипкой. На лежала на моём шкафу и была не более, чем украшением. Играть на ней я не умел, да и не играют на инструментах столь древних. А эта скрипка была Очень древней. И вот поэтому я хранил её как украшение, бесценный раритет и предмет глубочайшей гордости.
Было утро, не слишком раннее, чтобы были пробки, но и не слишком позднее, когда общественный транспорт начинает пустеть. Было пасмурно и иногда накрапывал дождь, делая асфальт сырым, но не оставляя луж. Настя сидела на скамейке в сквере, опустив голову и обхватив её красными ладонями, зажимая уши. Вот в такой вот позе я её и застал.
Получив её СМС, я был скорее растерян, чем взволнован. Она очень хотела меня видеть, назначила мне встречу. А из того, что она послала мне сообщение, а не позвонила, можно сделать вывод, что говорить она не хотела, или не могла, или боялась, что я испугаюсь, да и отказ она получать не хотела. Плюс СМС в том, что получить на него отказ намного сложнее.
Я остановился в паре метров от мокрой скамейки, где она сидела.
- Настя?
Она моментально подняла голову, повернулась, вскочила и бросилась мне на шею, где начала рыдать.
- Что случилось?
Вид у неё был, мягко сказано, не важный. Длинные волосы были взъерошены, испачканы, как будто она сегодня ночевала в подъезде, а может быть и на тротуаре. Под глазами круги, а от одежды пахло водкой и рвотой.
Почему же я ничего не почувствовал этой ночью?
Нужно было её вымыть и накормить, а потом уже задавать вопросы. Вести её к ней домой – затея глупая, если не сказать хуже, так что я не придумал ничего лучше, чем привести её к себе.
- Дим, ставь чайник! – крикнул я с порога.
Из гостиной в коридор показалась сонная физиономия Мечтателя.
- Игорь? О, Настя?
Это был скорее не вопрос даже, но я всё равно уточнил.
- Да-да, только не тормози, я тебя прошу.
- Ладно-ладно, без паники.
Он ещё раз посмотрел на Настю и решил, что лучше, на самом деле, не «тормозить». Настя пошатываясь скинула с ног туфли и облокотилась на стену. В таком виде она напоминала законченную наркоманку на последнем издыхании, и если бы я её не знал, я бы так и подумал.
- Ванна – прямо, - сказал я и обхватив её плечи направил вперёд.
У Дмитрия были круглые глаза. Он пил свой кофе, по рецепту «ВырвиГлаз», самое лучшее взбадривающее средство по утру, но корчился он не поэтому.
- Чего это с ней?
- Я не знаю…, - я сам был немного в панике. Я только сейчас осознал насколько мне страшно. – Я её встретил такой. Она мне ничего не рассказала. По-моему она пила всю ночь, и уж точно не дома.
- Она же «Твоя», ты-то должен знать, что с ней, - не унимался Мечтатель. Всё-таки хорошо, что из «наших» в квартире были только мы, и вопросов было меньше. – Ты ведь видишь её одну во снах. По-другому быть не может. Что тебе снилось сегодня?
- Ничего… Хотя погоди. Мне снилась не она. Лысоватый типчик. Она там тоже была… И ещё кто-то, очень знакомый, но я не видел его.
- И что было? Что они делали? Что было потом?
- Лысоватый – это наверно её муж.
- Он её избил что ли?
- Да нет вроде. Во сне не было этого.
- Надо Алексея сюда. Пусть он посмотрит твой «сон».
- Не нужно…Она сама всё расскажет.
И как раз в этот момент на кухню зашла Настя. Женских халатов у нас не было (Греза их не любила), так что она одела халат Дмитрия.
- Тебе идёт, - улыбнулся он, пытаясь окончательно снять с неё напряжение. Она тоже улыбнулась ему в ответ. Слабо, но всё же…
После чего Дмитрий подал горячий чай Насте и вылетел из кухни, оставляя нас одних. Она села напротив меня, испытывая явную неловкость. Она молчала, явно не зная с чего начать. Я понял и это и облегчил ей задачу.
- Начни со вчерашнего вечера, когда ты пришла домой.
Начала она свой рассказ с печалью в душе, а закончила с яростью в глазах. С каждым словом её сердце билось всё быстрей и быстрей. Я чувствовал это. Мы всегда такое чувствуем.
Прошлым вечером, когда я вновь проводил её, вся её жизнь переменилась. Она, как обычно, зашла в квартиру, разулась, убрала с лица маску «Какой-Чудесный-Был-Вечер» и надела маску «Как-Же-Меня-Замучила-Работа». Она прошла в комнату, но не узнала её. Муж собрал вещи, позвал друзей, и они помогли ему перевезти их. Он оставил записку, на единственном оставшемся столе.
Настя положила её передо мной, но я не решался сразу начать её читать. Слишком уж всё неожиданно. Но почему я не почувствовал этого?
«Настя. Прости.
Ты была прекрасной женщиной, прекрасной женой, и стала бы прекрасной мамой.
Я знаю, понять меня ты меня сможешь, но не простить. Я подлец. Я мерзавец.
Я каюсь. Месяц назад я изменил тебе у нас дома. Теперь она беременна…»
Я отвлёкся от письма, хотя в нём оставалось всего две непрочитанные строчки, и посмотрел на Настю. Она отвернулась и смотрела в стену, думая о чём-то своём. О чём было и так понятно. Она снова переживала впечатления прошлого вечера, но была гораздо спокойней. Нет, такая прекрасная девушка не заслуживает такого. Я вернулся глазами к письму.
«…Прости. Если бы я хотел, она бы сделала аборт, но я хочу этого ребёнка. Хочу его от неё. Поэтому я ухожу. Не вини её, это моя вина. Не ищи меня.
Прощай…»
Я осторожно положил письмо на стол. Да-а-а, дела. Ещё вчера всё было так прекрасно. Впрочем, мне не привыкать к резким поворотам на шоссе.
Настя наверняка пила всю ночь. Пусть так. Так даже лучше. Надо пережить первый шок. Убить его или залить, неважно как.
- Это ужасно, - только и сказал я. Вообще надо было сказать «Не переживай, я тебе помогу», а я, как дурак, только убедил её в том, что и так знает.
Она промолчала и даже не повернулась в мою сторону.
- Может…, - замялся я, - я могу чем-нибудь помочь?
- Помочь? – она повысила голос и посмотрела мне прямо в глаза. – Помочь ты хочешь?! А? Убей эту гадину! Убей её, пусть в муках подыхает! Сделай так, чтобы Коленька вернулся!
- Я…
- Вот! И не предлагай помощь, раз помочь не сможешь!
У неё была истерика. Никогда ещё её такой не видел.
- Я могу с ним поговорить…
О-да, только это и остаётся крылатому существу, которому получено следить за Настей, его женой. Представляю, как это будет выглядеть! «Извините, Николай, меня зовут Игорь, я ангел-хранитель вашей жены. Она попросила вас вернуться к ней. Просто если вы не вернётесь – она с собой что-нибудь сделает, и я умру». Весёлый будет диалог. Интересно, он сразу «скорую» вызовет?
- Поговори с НЕЙ. А потом убей! Он сам вернётся.
- Насть, успокойся, - как можно спокойней сказал я, и попытался взять её руку, но она выдернула её из-под моей. – Всё будет нормально…
- Не будет! Мужья, которые могут вернуться, не собирают свою мебель!
- Всё будет хорошо, я обещаю, - всё также, как можно спокойней, убеждал её я.
Может, это подействовало, но она уже не кричала. Закрыв лицо руками, она начала тихо плакать.
- Что мне делать, Игорь? – сквозь слёзы, спрашивала она. – Как мне жить дальше?
- Я помогу, я обещаю. Могу дать денег, чтобы ты купила нужную мебель, вещи...
- Игорь, мне не деньги нужны! Без лишнего шкафа я смогу. Но я не смогу быть одной.
Пауза. Каждое моё последующее слово, нужно было тщательно обдумывать.
- У тебя есть я…
- Ты друг. Этого недостаточно!
Что мне сказать дальше? Что я хочу быть больше, чем просто другом? Или, что я буду лучшим другом, который поможет ей пережить этот кризис, пока она кого-нибудь себе не найдёт? Я склонялся к первому. Она мне и правда нравилась, как никто другой. Но это вопреки правилам ангелов. Я мог иметь глубокие личные отношения с кем угодно, кроме своей подопечной. Но! Только так я мог спасти её от самой себя. Временно… пока она не найдёт себе кого-нибудь ещё. Но если я не смогу больше без неё? Если я не смогу больше считать её просто другом? Если я не смогу больше считать её своей работой?
- Настя, я…
- Не говори, - остановила она меня, увидев на моём лице мой Ответ, - не стоит.
Я замолчал.
Настя пила свой чай, а я не мог оторвать взгляда. За что ей всё это? Почему я, Хранитель её судьбы, не могу помочь?
- Игорь, объяснись! - закричал Алексей. – Сюда нельзя приводить Подопечных!
- Да, знаю, знаю я. Другого выхода не было. В крайних случаях, думаю, ты позволишь. Больше её тут не будет.
- Ещё не хватало, чтобы она узнала о роде наших занятий!
- Ничего она не узнает. Ей не до этого сейчас. Тебе Дима уже рассказал?
- Да, муж у неё ушёл. Я-то тут причём?
- Ты у нас по снам специалист. Расскажи – почему я не почувствовал её горе в своём сне. Я видел лишь образы, но не видел её чувств. Я должен был её спасти, но узнал об происходящим только утром от Насти лично.
- Вот это уже странно. Ты уверен, что она всё ещё твоя Подопечная?
- Уверен.
Литератор задумался. Хранители всегда, без исключений видят своих Подопечных во снах и чувствуют то, что чувствуют они. Это как универсальное слежение. Я даже во сне слежу за Настей. Многих это спасало. И не только людей. Жизнь ангела-хранителя напрямую зависит от жизни человека.
- Есть одна нелепая теория, - вдруг сказал он.
- Валяй, уже не удивлюсь.
- Может ты уже не ангел?
- Чушь! – закричал я. Мне сейчас было не до глупых шуток.
- А вдруг. Неспроста же это!
Я не выдержал и подпрыгнул с кресла, в котором сидел. Расстегнул рубашку и бросил на пол.
- Ой, начинается… - сказал Алексей и отвернулся. Ему не очень нравилось это зрелище.
Я зарычал. Да, настроение у меня было как раз такое, при котором открывается наша СУЩНОСТЬ. Только так я мог доказать себе и ему, что всё ещё тот, кем являюсь.
Шрамы на спине запульсировали. Кожа, вдоль них начала лопаться, а спина покраснела. Я зажмурился и закричал.
Из шрамов на спине выросли серые огромные крылья.
- Перестань, верю, - не поворачиваясь, сказал Литератор.
- Нет уж, смотри!!!
Я расправил их, так, чтобы она занялся всю комнату.
- Крылья – не доказательство, - сказал он. – Они могли у тебя остаться, а сам ты уже, может, стал человеком.
- Да какое тебе доказательство надо?! – я перешёл на истерический крик.
Алексей залез рукой в карман и достал перочинный ножик.
- Возьми.
Я взял ножик и выдвинул лезвие.
- Я тебя ненавижу…
- Ты сам хотел, чтобы я помог тебе разобраться.
- Да пошёл ты…
Я кинул ножик на пол и собрав крылья за спиной, вышел. Проверять то, что я и без того знал не имело смысла. Рана всё равно зарастёт в тот же миг, когда я её нанесу. Это наша природа.
Настя была дома, переживала стресс. Мне бы хотелось побыть с ней, но она отказалась. Просто ей хотелось ещё немного побыть одной. Я не стал ей перечить, и в тот вечер я пошёл на концерт один.
Когда я был здесь, мне было плевать на заботы окружающего мира. Мне было плевать на мою «работу», на мою работу, на Литератора, да и всех ангелов вместе взятых. Не плевать мне было, пожалуй, только на Настю, но даже её судьба отходила на второй план, когда я слышал Её голос. Сегодня Она пела новую песню, очень мелодичную, но всё же слишком новую, и поэтому не слишком «отточенную». Бархат её голоса ласкал мои уши, ласкал мой разум и сердце. Ради него можно было бы и умереть.
Прости, что по ночам летаю
Прости, что я так поступаю
Прости, что я не рядом с тобой
Прости меня, … ангел мой
Прости, что летаю, но увы не с тобой
Прости, что оставляю следы
Прости, что краду твои сны
Прости, что нарушаю сон твой.
Прости меня, … ангел мой
Прости, что играю, но увы не с тобой
Прости, что смеюсь, а ты плачешь
Прости, что ты по мне скучаешь
Прости, за то, что сделала с тобой
Прости мой ангел, прости ангел мой
Прости, я не ангел, но хочу быть святой
Прости, что не лечу твои раны своею рукой
Прости за то, что больше не с тобой
Прости мой ангел, прости ангел мой
В тот миг я убедил себя, что когда-нибудь обязательно должен с Ней встретиться. Нужно будет проникнуть за кулисы, если они вообще были в этом старом маленьком здании. Но не сегодня. Ирина, так звали мою Певицу, подождёт. А Настя нуждается во мне.
Сразу после концерта и прибежал, чтобы лечь спать пораньше. Во сне я должен был увидеть её, и быть с ней раньше, чем её посетят скверные мысли.
Спал я плохо, как и ожидал.
Утро было тяжёлым. Ужасно болела голова, а из носа текла кровь. Первым делом я позвонил на свою «людскую» работу и сказал, что та простуда, которая проявила себя вчера утром, сегодня приняла стадию гриппа, но недельный отдых должен вновь поставить меня на ноги. Хорошая новость – недельный отгул я получил. Плохая – работу нужно будет сделать дома, а это значит, что в офис я должен заехать, как бы плохо мне не было и забрать бумаги. Работа на дому это конечно хорошо, но Насте нужно больше моего времени и внимания. Во сне я видел все её ночные деяния.
В этот раз мои сны меня не подвели. Я точно знал, чем она занималась. Всю ночь Настя пила и отключилась только под утро, после двух бутылок водки и пятидесяти сигарет. Звонить и будить я её не стал, а сразу отправился к ней, чтобы быть с ней рядом, когда она придёт в себя. Ключей от её квартиры у меня, разумеется, не было, и я разместился на скамейке у подъёзда, лишив тем самым основного боевого плацдарма местных бабулек, что должны были в скором времени выползти из своих тёмных однокомнатных норок, подобно подземным грызунам. Я сел ровно по центру, и никто бы не рискнул сесть рядом с человеком выглядевшем подобно мне. Вид был у меня, не лучше чем у зарёванной Насти после ночного запоя. Бледное измученное лицо, как и любого ангела, у которого подопечный попал в беду, мешки под глазами из-за беспокойной ночи, красные глаза от недосыпа, и трясущиеся от нервов руки. Со стороны я больше походил на молодого наркомана, мечтающего о вечерней дозе, чем на защитника несчастной девушки.
Даже с этой скамейки я мог знать, что делает Настя и когда она всё-таки проснётся. Всё это делалось старым проверенным способом. Я опустил голову, закрыл глаза и задремал. Способ этот крайне удобен. С одной стороны человек слышит всё, что происходит в окружающем мире, а с другой стороны отдыхает во сне. Но мы во сне не отдыхаем, у нас совершенно другие сны, которые и снами-то назвать нельзя.
Настя спала в одежде на не разобранной кровати лицом вниз. Она дышала равномерно, но тяжело. Слипшиеся волосы, разбросанные по кровати, дополняли картину хаоса, что сейчас была в это квартире. Бутылки, мусор, старая одежда, какая-то посуда, фотографии – всё это равномерными кучами было распределено по полу комнаты. Ужасно. Но это пройдёт. Только ангелы не забывают плохое.
- Молодой человек… - окликнули меня из реального мира.
Картинка исчезла и я приоткрыл глаза.
- Молодой человек, вы в этот подъезд? – спросила только что вышедшая из него старушка. Отвоёвывает территорию.
- В общем-то, да.
- А почему не заходите?
Я знал к чему был весь этот разговор. Она хотела меня смутить, упрекнуть в том, что я за кем-то слежу из грязных побуждений, попугать и спровадить со своей законной скамейки, до прихода её боевых подруг. А потом бы она делилась своими предположениями с ними. Примерно на два часа. И чем дольше бы они меня обсуждали. Тем подозрительнее и опаснее был бы мой образ. Я мог поднять свой ранг от банального наркомана, до американского разведчика, что караулит какую-нибудь военную шишку, которая скрывается в их доме. Я мысленно посмеялся, но как бы там ни было, сдавать свою отличнейшую позицию мне не хотелось.
- Зайду. А пока я хочу подышать свежим воздухом. Как прекрасно осеннее утро, не правда ли? – сказал я голосом бодрого романтика, но с долей сарказма.
- Вы дышите в другом месте. Тут нельзя, - не унималась старушка.
- Почему же?
- Молодой человек, вы тут следите за кем-то…
Не в бровь, а в глаз! Что ещё может делать молодой человек, спящий на скамейке? Гениально! И как она догадалась? Я мысленно захохотал, но внешне оставил только доброжелательную улыбку.
- … Я сейчас милицию вызову.
Ага, уже не стесняется.
- На каком основании?
- Там разберутся…
Смешно. Просто смешно. Вот только старушка по-прежнему считает, что милицией можно пугать с поводом и без. А ещё то, что каждого паренька можно за что-нибудь посадить. Ну что поделать, коль все мы грешны.
Или может уступить? Или ещё поговорить? Общения ей крайне не хватало.
- Во-первых, ни о какой милиции и речи быть не может. Во-вторых, я устал после бессонной ночи и хочу посидеть. В-третьих, если хотите посидеть вы можете сесть рядом, но если вас не устраивает моё общество, то можете сесть на скамейку у соседнего подъезда. Я же на другую сесть не могу, потому как жду пробуждения одного человека и мне крайне важно быть с ним рядом в этот момент.
Старушка, пытавшаяся вставить в мою тираду хоть слово, даже закрыла рот. Я дружелюбно подвинулся, уступая ей место. Она, не мало удивившись, села рядом. Может, не стоило с ней откровенничать, но мне просто хотелось поговорить.
- Вы в какую квартиру? – начала она разговор.
- В 55-ю.
- Это…
- К Анастасии Даниловой.
- Ой, у неё…них сейчас горе…
- Поэтому я здесь. Я хороший друг их семьи.
Самое главное было опережать её вопросы. Показать, что я свой. Тогда проще войти в доверие. Улыбка с моего лица спала.
- И давно вы их знаете?
- Не помню точно, но давно.
Старушку всё ещё настораживало, что у такой приличной семьи есть такие друзья.
- Сейчас не самое лучшее время для гостей…
- Я не просто гость. Моё присутствие очень важно. Я в этом уверен.
Было ещё много вопросов, пока старушка, наконец, не убедилась, что я на самом деле тот, за кого себя выдаю. У нас в крови проникать в доверие к людям в любой ситуации и при любом настроении. После «допроса» мы могли уже говорить на любые темы, потому как и для этой старушки я теперь был другом её семьи.
- Почему же вы за собой не следите? Исхудали, лицо-то совсем бледное.
- Работа такая. Но мне нравиться, - ответил я. Причём абсолютно искренне.
- Что ж это за работа такая, где заставляют без сна и отдыха трудиться?
Я снова улыбнулся. Вопрос хороший. Но из него можно выудить ещё более интересный – а заставляют ли? Живёт человек, меняет два десятка лет жизни, и тут вдруг перестаёт видеть сны. Вначале снов нет вообще, а потом он начинает их видеть, но уже посвящённых какому-то незнакомому человеку. С каждым днём сны становятся всё яснее и чётче. Порой их даже не отличить от реальности. Через день или два начинается боль в спине, от позвоночника к лопаткам. А ещё через день в районе лопаток появляются шрамы. Начинаешь психовать, срываться на всех, но при этом в толпе бессознательно ищёшь глазами человека из сна. А когда гнев берёт своё на спине вырастают крылья. У кого-то пышные, белоснежные, подобные тем, что любят показывать в фильмах, но редко. Чаще всего они тёмные, либо серые, чрезвычайно слабые и даже не всегда могут поднять в воздух. Такие скорее показывают статус, что ты теперь Ангел, нежели полезны для передвижения. Собственно рано или поздно ты находишь человека из сна, знакомишься с ним, возможно даже устраиваешься с ним на одну работу, чтобы быть к нему ближе. Охраняешь его, а он просто считает тебя отличным знакомым, другом либо коллегой, и даже не догадывается, зачем ты появился в его жизни.
Так ты становишься его ангелом-хранителем. Проводишь с ним несколько лет, избавляя его от неприятностей или спасая от кого-то или чего-то (и от самого себя, конечно, тоже). А когда твои услуги больше не нужны - этот человек тебя забывает (хотя бывает, что и нет), а ты в своих снах видишь уже другого, и всё начинается снова. И вот так до бесконечности, потому как годы над нами не властны. Мы практически не стареем и становимся мудрее. Однако многих эта работа доводит до безумия. Если бы ангелы могли причинить себе вред – половины из нас бы уже не было. Ни один ангел не может нанести себе хоть какое-нибудь увечье. Раны зарастают в тоже мгновение, когда мы их наносим. Убить нас может только другой.
Алексей – самый мудрый из нас, старше всех вместе взятых. У него был отличный способ проверить меня. Он дал мне нож, чтобы я попытался зарезаться. Если бы рана зараслась, то это бы доказало, что я всё ещё ангел. А если бы нет…
- Трудная, - ответил я. – Но мне она нравится.
- И давно вы там работаете?
- Не так давно, как мои друзья. Наверно поэтому она мне всё ещё нравится.
Старушка опустила голову. Задумалась.
- Это главное, - вдруг сказала она. – Главное чтобы нравилось. А ещё чтобы платили хорошо...
Эх, если б за неё платили, не приходилось бы устраиваться на вторую, не основную работу. Людскую.
- А ещё, чтобы Бог одобрял, - закончила она свои рассуждения.
О, да, я себе это сразу представил. Прихожу я как-то к Богу в приёмную и подаю на Его имя заявление в «отдел божественных кадров». Заявление стандартного содержания: «Имя: Игорь. Вера: Христианская. Прошу назначить меня на должность ангела-хранителя и отправить в безвременную командировку на Землю, для исполнения своих обязанностей…». А потом Бог возьмёт это заявление, поставит печать «ОДОБРЕНО» и подпишется «Генеральный директор Мира и Вся Вселенная, Бог».
- Думаю, он одобряет, - сказал я и едва не засмеялся.
И снова молчание. Старушка думала над моими словами, а я думал над своими мыслями, что родились во время разговора. Кто нас создаёт? Кто направляет? Кто даёт нам возможности, и кто решает, кто из людей достоин нас? Сама жизнь? Судьба? Случай? Природная аномалия или всё-таки…
- Да, у Даниловой сейчас горе, - перевела разговор старушка. – Мой вам совет, молодой человек, купите ей цветов. Ей нужно внимание. Пусть знает, что есть люди, которым она нужна.
Вот уж не ожидал от старушки такой проницательности. А ведь это идея! И как же я сам не сообразил?
Красота! Хотелось петь самому. Я шагал от киоска с огромным букетом хризантем и вдыхал их аромат! Сам бы себе их подарил с удовольствием, но Насте они нужнее.
Я бежал, но можно сказать летел, не раскрывая крыльев. Какое-то детское наивное счастье, радость новому дню, когда вокруг горе и мировая скорбь. В таком вот состоянии я подлетел к Настиному подъезду. Старушка всё ещё сидела на скамейке, но уже вместе с «боевой подругой». Я было хотел пролететь мимо неё в подъёзд, но не успел…
- А Настенька только что вышла, - сказала она, заставив меня остановиться и замереть. – Вернее она ушла, как только вы убежали.
Вот это да! Подарок судьбы, не иначе! Я развернулся в сторону старушек.
- И куда она пошла?
Я старался успокоиться.
- В сторону «продуктового». Это…
- Я знаю где это. Спасибо.
И не дослушав напутственную речь, помчался в сторону магазина с букетом наперевес.
Но Настя мне не встретилась не на пути в магазин, не в магазине, вообще нигде. Куда она могла направиться в таком состоянии? Как мне искать её? Я её не «ощущаю»! Значит она далеко. Уехала? Мужа искать? Разлучнице мстить? С собой кончать? Нет…
Что же мне делать?..
- Любопытно всё это. Вначале ты не чувствуешь её горя. Потом теряешь её, прокараулив её всё утро, практически у дверей. Только ты не нервничай, сядь, успокойся.
- Это не «любопытно», это уже переходит всякие границы понимания! И я не нервничаю! Это уже паника!
Каких бы негативных чувств я не испытывал к Алексею, он оставался единственным то мог мне помочь разобраться в самом себе.
- А ты всё же попытайся.
Он говорил тихо и спокойно, как будто ничего не происходило. Наверно потому что для него и в правду ничего не происходило.
- Она ушла, я не знаю куда. А если она сейчас с моста сиганёт!!!
От этих моих слов Алексея передёрнуло. Старые воспоминания?
- Поспи, посмотри что выйдет…
- Я не могу заснуть. Что-то мешает.
- Пока ты бегал за Своей, я тут нашёл ещё одну любопытную теорию. Кстати, твой рассказ о сегодняшнем утре её подтверждает.
Вот тут мне стало интересно и я всё-таки сел на стул. Я вообще удивлялся, как здесь ещё был свободный стул. Комната Литератора представляла из себя огромный архив книг. Книг было настолько много, что место в шкафах просто не хватало, и поэтому оставшаяся часть занимала подоконник и всю мебель, для книг не предназначенную. И поэтому в его комнате было тяжело дышать из-за обилия в воздухе книжной пыли.
- И-и-и? – протянул я.
- Ты НЕ ДОЛЖЕН был увидеть её горе. Ты НЕ ДОЛЖЕН был тогда ей помочь. Она ДОЛЖНА была всё потерять. Вчера ты дал ей надежду. Сейчас она ходит по городу и убеждает себя в том, что жизнь наладится. Ты ей для этого сейчас не нужен. Встретишься с ней позже. Сейчас успокойся и отдохни, тебе ещё её жизнь менять, а это задача не из лёгких и приятных.
- Я об этом не думал…
- А я не задумывался, потому как такое не случалось. По крайней мере, со мной. Так что отдохни и позвони ей вечером.
Я поднялся и вышел. Мозг усиленно работал, делая эту версию самым логическим объяснением случившемуся, однако разум не хотел с этим мириться. Медленно, чтобы не мешать самому себе думать, я дошёл до комнаты. Но картина, которую я обнаружил внутри, прервала все мои размышления и ввела в некоторый ступор.
У стола стояла Греза и нюхала букет, что я купил для Насти, одной рукой обхватив вазочку, а другой поднося цветы к носу. Глаза были закрыты. Она наслаждалась.
- О-па…
Ничего более умного сказать не получилось. Почему-то мы забывали, что живём с девушкой, а ведь ей также было необходимо внимание, как и другим, пусть даже она это тщательнейшим образом скрывала.
- Ты заходи…-пригласила она меня в мою же комнату, не отрываясь от своего занятия. - Я уже ухожу…
- Да нет… я…я не против.
Сделав вид, что вечно грустная и несчастная Греза занимается вполне обычным делом, я упал на кровать и, отыскав пульт от музыкального центра, включил радио. Греза стояла неподвижно, слегка теребя стебель одного из цветков.
- Ты сегодня рано… - очень тихо вдруг произнесла она. У меня было такое ощущение, что она сказала это скорее цветку, нежели мне.
- Непредвиденное обстоятельство, до ужаса смешное и нелепое.
- Мде. Ясно.
Той информации, что я дал, ей было вполне достаточно, и интереса слушать подробный рассказ об этом, у неё не было никакого желания. Что ни говори – она была странная даже для Ангела.
- А как Ника?
- Ника спит. Дома. И мне тоже нужен отдых. И ты, как я вижу, тоже решил передохнуть. Кстати тебе с работы звонили…
Да что ж сегодня за день такой?! Вначале Настя, а теперь ещё и забыл на работу зайти…
- …спросили как твоё здоровье и ещё поинтересовались, почему ты «такой больной» ушёл гулять. Попросили документы забрать…
В глаза начальнику лучше сегодня не смотреть. И вообще лучше с ним не встречаться сегодня. И в этом году тоже…для верности.
- Ты мне нравишься, но у тебя есть жуткая привычка, - набирала обороты Греза.
СТОП! Она сказала, что я ей нравлюсь? Надо было вчера почитать свой гороскоп, лучше быть всегда готовым к таким новостям.
- И какая же? – решил поинтересоваться я, после длинной паузы.
- Ты постоянно врёшь. На каждом шагу! После такого называть себя Ангелом..., - она запнулась, выбирая подходящее слово, - грязно…
- Но ведь иначе мы не смогли бы никого спасти. Ложь – то, что помогает нам управлять людьми, уводить их от своих ошибок.
- Мы и сами – ошибка, - шёпотом сказа Греза, а потом добавила громко, - Я никогда никому не врала.
- Пока не врала. Это потому что твой подопечный – ребёнок. Наивный маленький ребёнок. Ника слишком доверчива, чтобы спасти её не надо врать, достаточно прямо сказать то, что она должна делать.
- Она никогда не сделает то, о чём её просят, - сказала Греза и, к моему удивлению, улыбнулась. – Она слишком вредная.
- Такая же, как и ты, - я тоже улыбнулся.
Мы смотрели друг на друга. Впервые у нас было абсолютное взаимопонимание, на фоне постоянных разногласий. Она слишком молодой ангел, чтобы понять всю нашу суть, чтобы освоить все наши методы.
Легко, как перо, что прогнал ветер, Греза вылетела из комнаты. Что-то в ней было. Притягивающее и отталкивающее.
- Где ты была?! Я не на шутку испугался!
- Как это мило, - ответила Настя и улыбнулась. Она была посвежевшая, румяная, какая-то даже чересчур весёлая.
- Я серьёзно…
- Я гуляла. И я вовсе не ждала тебя сегодня. Ты бы хоть предупредил.
Теперь я чувствовал себя уже глупо. Да, надо было предупредить, а я-то всё на своё чутьё надеялся.
Вечером я всё-таки застал её дома и вот теперь уж точно никуда отпускать не собирался.
- Я…, - протянул я. Оправданий не было.
- Тшш…, - остановила мои жалкие попытки объясниться Настя.
Она положила указательный палец к моим губам, призывая к тишине. Но это было явно лишним, я и так потерял дар речи.
- Всё со мной будет хорошо.
Она сделала ударение на слово мной. Зачем? Что она имела ввиду?
- Всё имеет свою развязку, - продолжила она свои странные речи. - Всё имеет начало и конец и каждому воздаться за свои преступления…Тшшш, ничего не говори, ты поймёшь, позже. Она была так близко, постоянно, когда мы были с тобой.
Вопрос, кто же такая эта Она, так и остался не произнесённым. Похоже, Насте просто нужно было выговориться. Оно и к лучшему. Пусть. Ей становилось легче прямо на глазах.
- Она виновна. Не я и не ты. И каждому по заслугам. Она может дать жизнь и счастье, но уж лучше она просто исчезнет…
Настя подошла ближе. Что это были за духи? Запах такой дурманящий, зовущий…
- Всё будет хорошо. Со мной всё будет хорошо. И с тобой. Но не с ней.
Она резко поднялась, обняла меня за шею и впилась губами в мои. Минуты неслись, а мы так и стояли в коридоре без желания отрываться друг от друга.
- Ну что, мы сегодня идём на концерт? – спросила она, как будто то, что сейчас произошло было нашим с ней обыденным занятием.
- А как же, - ответил я, и глуповатая улыбка непроизвольно растеклась по моему лицу.
Всю дорогу до клуба мы шли держась за руки, будто и не было этих последних чудовищных дней. Но теперь что-то добавилось. Наши ладони стали теплее, улыбки на лицах уже были вполне законны, нежели раньше. Даже дождливое небо казалось мне яснее, чем в самый тёплый солнечный день. Для полного счастья оставалось только услышать сказочную песню Иры. Если бы у меня были способности тех ангелов, которых боготворят люди, я бы подарил ей бессмертие. Эта музыка, этот голос не должны умирать, они должны проходить, пролетать через века, преклоняя пред собой целые нации.
Я невольно поймал себя на том, что совсем забыл о Насте, что была со мной, и думал только об Ирине. Лёгкий укол почувствовал я в районе сердца, но оно и к лучшему.
Но все мои надежды о преклонении наций рухнули, когда я увидел плакат у входа в клуб. «Последнее выступление».
Как выяснилось позже шуткой это, как я надеялся до последней минуты, не являлось. Группа Ирины расходилась. Причины не знал никто, хотя доносившиеся до меня шепотки утверждали, что всё это из-за того, что группу покидала вокалистка. И раз это был и в самом деле последний концерт, то именно сегодня я должен увидеться с Ириной. Либо сегодня, либо никогда. Настя поддержала мою идею пробраться после выступления за кулисы.
Ну а пока мы наслаждались той музыкой, что нам дарила Ирина. Её потоки погружали в воды спокойствия и гармонии. Всё забылось. Всё осталось в далёком прошлом, откуда невозможно сейчас что-либо достать.
И ту зарю, и тот закат
И радость ту, среди утрат
И золотые небеса
Оставлю только для тебя
Ты не ищи в дожде меня
Ведь я не та с неба вода
Руки тепло в чужих руках
Крыла у ангела я взмах
Остатки снега по весне
И на губах печальный след
Ты не ищи меня сквозь тьму
Я по утру тебя найду
И я приду, наступит срок
А ты поспи, поспи часок.
Я думал над песней. Кому она могла быть посвящена? Ребёнку. Не рождённому. Её не рождённому ребёнку. Тому, кого она растила внутри себя. Вот причина её ухода со сцены. И я поддерживаю её в этом, хотя без этой музыки я буду страдать. Почему я не могу сохранить и Её? У Неё ведь нет своего ангела, а быть он должен. Даже моя жизнь ничто. Свою я отдам без остатка ради этой музыки, ради этого голоса... Я старался запомнить каждый миг, сохранить в свой памяти каждый мельчайший звук, ноту.
К сожалению концерт прошёл слишком быстро и нам с Настей приходилось действовать не менее быстро, пытаясь проникнуть за сцену. Настя проявляла какое-то уж слишком запредельное рвение, распихивая людей в разные стороны. Усилия увенчались успехом и вскоре мы уже стояли в помещении за сценой. Рядом по коридору музыканты перетаскивали музыкальные инструменты, чтобы потом отложить их в очень долгий ящик. Ирина была не менее печальной. Она шла по коридору медленно, погружённая в свои мысли.
- Ирина…м-м-м, - не слишком уверенно окликнул её я. – Можно с вами поговорить. Всего немного.
- А вы, собственно, кто?
Нежный, ласковый голос, о, как же я буду по нему скучать!
- Мы…
- Мы ваши большие поклонники, - закончила за меня Настя.
И тут я заметил, что Ирина не отрывает взгляда от Насти. Даже не моргает.
- Уф, - устало выдохнула она, – ну так и быть. Идём.
Я переглянулся с Настей и широко улыбнулся. Мечта сбывается.
Ирина привела нас в просторное помещение. Очень пыльное из-за того, что в нём раньше хранили «испорченные» инструменты. Кроме нас троих тут никого не было, не было даже слышно возни музыкантов.
- Я так давно мечтал с Вами познакомиться! – как-то уж по-детски залепетал я.
- Тронута, - коротко ответила Ирина. Судя по всему, этот разговор не приносил ей большого удовольствия.
- Мы не пропускали не одного выс…, - начал я и осёкся. Ирина побледнела и приоткрыла рот. – Что слу..? – и я снова не закончил вопрос, когда обернулся и увидел, что так напугало Ирину.
У Насти в руках был револьвер, уж слишком тяжёлый для неё. Оружие с трудом держало цель, потому как дрожащие руки с трудом держали само оружие. Настя натянуто улыбалась, пытаясь показать своё превосходство и отчаянно скрывая страх.
- Я не собираюсь перед тобой оправдываться, - сказала Ирина. Шоковой болью в моей голове отдавалось всё происходящее. Откуда у Насти револьвер? Почему она хочет убить Певицу-Всей-Моей-Жизни? Ответы закрадывались в моё сознание десятками голосов, но я старался им не верить. Их слова лживы, это всё не правда. Это…
- И не надо, просто смирись со своей участью, - сказала Настя. Голос её начинал срываться.
Как же всё просто, всё передо мной. Ирина беременна от Настиного мужа. И та нашла виновную. Что теперь делать, знал бы опытный ангел, а не такой молодой как я.
Вот он твой выбор Музыкант – любовь и работа, против другой Любви. Решай же! Что тебе важнее? Ты стоишь посередине между ними. Спаси Ирину и потеряй Настю, а вместе с ней и свою жизнь. Останься в стороне и умрёт та, что дарила жизнь твоему сердцу, ласкала его своим голосом. Решай Музыкант, время против тебя!
- Настя, нет, - шёпотом сказал я. Тихо-тихо, из-за огромнейшего комка в горле.
И я встал между ними, лицом к Оружию, спиной к Певице.
- Отойди!
- Нет. Зачем ты это делаешь? Ты ничего не исправишь. Ты убьёшь не её. Ты убьёшь себя. Ме…, - я постарался проглотить комок, - Меня. Опусти оружие. Ты не такая, ты не жестокая.
- Что значит не такая?!
На глазах у Насти навернулись слёзы. Оружие в руках дрожало, да так, что становилось ещё страшней, один слабый рефлекторный импульс и указательный палец сожмётся, спустив курок.
- Она отняла у меня всё! ВСЁ! Ты понимаешь?
- Не всё! У тебя остался я. У тебя осталась твоя жизнь. Почему же ты так стремишься её погубить? – спросил Настю я, но уже знал ответ. Потому что Настя человек, человек который изначально стремиться к тому, чтобы себя погубить, не стесняясь в выборе средств и причин. - Ты нечего не исправишь!
- Ты прав, ничего, - голос её срывался. Она переходила на визг, но на конец фразы ей не хватало воздуха. – И ты тоже. Отойди! Это моё последнее желание.
- Прости, но я не могу, - спокойно сказал я и сделал шаг в её сторону.
И тут Ирина сделал роковую ошибку. Она метнулась в сторону двери, и это была последняя капля в терпении Насти.
Глухой выстрел, что приглушило моё тело. Пуля прошла через моё лёгкое и вышла у меня из спины, где вскоре встретилась с сердцем Ирины. Для меня мир потух. Последнее что я слышал, перед своим падением, был крик Насти. Вначале она просто кричала, а потом звала меня, но я не мог ей ответить. Я умирал в первый раз.
Тело ангелов-хранителей не бессмертно, но большинство наших физических ран зарастают даже когда тело отключено. Я умер, но ненадолго. Сквозная рана затянулась. Слипшиеся от слёз глаза открылись. Было больно, но я резко поднялся. Моя жизнь ничего не значила, рядом с теми, кого хранил, и теми, кого хотел бы хранить.
Вскоре я пожалел о том, что открыл глаза. Боль в пробитом лёгком заглушилась болью в сердце. Нельзя было описать этот ужас. За один час я потерял их обеих.
Ирина лежала у двери, держась за дыру в груди. Напротив, в углу, облокотившись на стену, на корточках сидела Настя, а рядом лежал револьвер, в барабане которого не было двух патронов. На стене за ней было огромное кровавое пятно. Настя умерла. Убила себя, когда поняла, что убила меня. Я был последним человеком, который был с ней, который освободил её из клетки повседневности, последний её друг.
Я оплакивал их тела. Когда ангелы плачут, их слёзы не отличаются от людских, а когда ангел оплакивает, его слёзы заменяет его кровь.
Кровавые слёзы текли по моим щекам, мои последние слёзы. Мои последние слёзы этой жизни. Скоро я узнаю, какого это – смерть ангела.
конец второй части