Сегодня поездка явно не задалась – автобус поначалу опоздал, и при том весьма существенно, заставив будущих пассажиров основательно промерзнуть, а после, закашлявшись на повороте, и вовсе остановился, словно больной, которого одолела хворь: «Всё, буду лежать, делайте, что хотите, но нет, на работу я не пойду…», на что остановившиеся во встречном потоке машины отреагировали сочувственно-возмущенным рёвом клаксонов.
Затем не сумевшая, вероятнее всего, расстаться с теплой дрёмой в своем уютном и теплом депо, не явилась к положенному сроку электричка, и несколько десятков людей, затерявшихся средь многих миллионов вальсирующих под звуки вьюги снежинок, пробыли на этом фееричном балу равнодушными наблюдателями лишних полчаса. После, затолкавшись в запыхавшуюся старшую подругу прогульщицы, уподобившись при том замерзшим микробам, что проникли в старенькую собаку с древней косточкой, они изнутри наблюдали за немощными движениями пожилой электрички, которая останавливалась передохнуть у каждой развилки, при том наблюдали со сгущающимся нетерпением - в ожидании момента, когда придет пора покинуть это охладевающее тело.
Лишь в метрополитене всё было как обычно – нисходящие и восходящие темные людские водопады увлекали ослепших рыбо-человеков в подводные реки, после все же вызволяя их оттуда, всё было как обычно, если бы… Если б не философский настрой старшего и единственного не спящего вагона из вереницы своих сородичей, который поминутно останавливался в тоннеле, дабы порассуждать про себя о том, что есть темнота, что мы способны узреть в ней, и как бывает ослепителен свет – осененный мыслями он подолгу стоял на одном месте, наслаждаясь еще и звучанием тишины.
Тем не менее, несмотря на все резкие и чрезмерно контрастные краски сегодняшнего утра, на работу удалось добраться вовремя – последние песчинки суетливого предрабочего времени еще не успели просыпаться в бесконечное хранилище пошлого, когда, миновав задергавшиеся автоматические двери, несколько людей, что успели к тому времени насладиться хрустом снега, внять аргументам резкого ветра и отозваться в ответ шлёпающими звуками своего носа, вознеслись на тринадцатый этаж. Там уже всё было готово, чтоб рабочий день все же начался, чтоб сегодня, вопреки неуёмным преградам судьбы, были заполнены листы, в которые заносились имена всех, кому сегодня предстояло влюбиться.