У бабули были прозрачно-голубые глаза, утратившие всю свою меланиновую лазурь, когда-то так накрепко притянувшую к себе жгуче-кареглазого неугомонного Зиятдина. Я сразу вспомнила их фамилию - Камалтдиновы – и разговорчивого деда, вынимающего из пиджачного кармана 70 годов прошлого века, деньги, завернутые в клетчатый носовой платок. Они сняли их с книжки, где копили по крохам с месячных пенсий.
Доченька, я тут у вас окна заказывала в прошлом месяце, не помнишь меня? А где этот паренек-то, что к нам на замер приходил. Хочу его опять позвать. Что-то рама плохо стала закрываться. А поправить теперь некому. Мы тогда с дедушкой приходили, помнишь? Умер он у меня в прошлом месяце. Жалко дедушку.
Пятьдесят семь лет с ним прожили. Вот как. Болел он, конечно, но жаловаться не любил. Работал все, до самой смерти. Так и не отдохнул. В охране работал. Я ему говорила: не ходи уже, болеешь ведь. Отдохнуть надо.
- Э-э, бабушка, как отдохнуть, - он мне говорит. - Мы с тобой покушать сильно любим.
Работать надо. На нашу пенсию разве покушаешь? Еще в саду работал. Посадить, полить, - все сам. Даже раму в сад унес, помнишь, которую убрали? Все в дом. Хороший дедушка был.
Сердце болело. Не-ет, ко врачу не ходил. Вот тут, говорит, у меня все болит. И на грудь показывает. Вся грудь болит, говорит, все болит. А в тот день даже в сад со мной не пошел. Встал, чай попил и сказал: «Иди одна, не могу я. Не поливай уж, как ты там одна-то?» Дома остался. А в ночь на работу собрался, я ему говорю, так позвони, не ходи. Как ты работать будешь? Нет, говорит, пойду, кто будет еще? Я тут болею, а там приду и посижу тихонько». Ушел. К ним на машинах ездят, приехали, погудели, никто не открывает ворота. Шофер-то вышел посмотреть, где он есть, заглянул в будку, а дедушка лежит на полу. Упал и умер на работе. Ну, шофер-то пошел к заместителю директора, сказал, а тот ко мне приехал. Я спрашиваю: «Что! заболел дедушка?» «Нет, - говорит, - умер».
- Так и не пожил дедушка с новым окном. Денег вот накопили с пенсии. Тепло, говорит, нам, бабушка, будет зимой. Хороший дедушка был, жалко. Никогда не ругался, работал.
Бабуля вздохнула, пересиливая тяжесть тоски, попросила: «Пусть паренек-то ваш придет, окошко посмотрит.