- Митя, - кричала девушка, убегая от бушующего брата.
Маленькие ножки вели взбалмошную барышню куда-то туда, в направлении пустоты, а страх подгонял, пружиня от разбушевавшегося пьяницы. Митя ссал против ветра, плевал в небеса, лежа на мокрой от мочи земле, слушал Sandra, мастурбировал на глазах матери и матерился во сне, вспоминая всю родню до последнего колена.
- Бляха-муха, - никак не успокаивалась девушка, теребя себя за косички и перепрыгивая через ограды квадратных участков.
Митя дрочил так, чтобы крайняя плоть в кровь растирала всякую потребность в наслаждении. Он дышал, как рыба в небесах, пленительно гладил взглядом стройную фигуру Бога и звонко мычал.
- Мамочка, - упав на землю, девушка в клочья разорвала платье и насквозь пробила коленку.
Кровь золотым дождем оросила теплую землю.
Митя улетал высоко к небу, или погружался глубоко в холодную пещеру ада. Пробирался, просовывался, протискивался сквозь узкий проход ануса, карабкаясь по отвесным стенкам влагалища, пробуривая нежную вязкую плоть.
- Я умираю, - плакала девушка, завывая от терпимой, но жуткой боли, словно немецкая армия втаптывала ее неказистое тело в почву, каблуками, кастетами и огненной свастикой, сияющей на блеклом небесном оке, затухающем от бесконечного пойла слез и мочи.
Митя перерезал сонную артерию и подох.
- Больше не смогу ходить. Коляска - мой дом родной, - улыбаясь, стонала под окном девушка, перевязывая кровоточащую коленку.