Судьба… непредсказуема, жестока, благосклонна. Да и есть ли она вообще?
Никак не могу понять: такими рождаются или становятся? Вечно в поиске идеала, в движении; всегда красива, полна жизни. Она не ищет удовольствий, они находят ее сами. Она не самовлюбленна несмотря на миллионы людей, которые каждый день оглядываются ей вслед. Она уверена в себе, дышит только дымом сигарет. Неотразима и в вечернем платье и в домашнем халате. Врожденный ум, кошачья грация и все это вперемешку с кучей недостатков, которые сводят окружающих мужчин и женщин с ума. От нее пахнет сексом и она не стесняется этого. Такие как она были всегда. Даже в древние времена: полудевушки – полуобезьяны они рушили чужие гнезда, отбивали себе самых сильных и красивых самцов, но … ни с кем не оставались. Счастлива ли она? Этого не знает даже она. У нее есть все, и нет ничего. Она довольна мгновениями боли и страха, когда адреналин, словно ядерная бомба взрывается в крови, когда кровь пульсирует у висков со скоростью света. И в эти мгновения она поднимается выше самих небес. Не важно какие у нее волосы, какой длины ноги, сколько она весит. Любой с легкостью найдет ее в толпе по особенному шагу, по тембру голоса, по наглой улыбке. Хищница. Она любит мужчин и женщин, ей не нужны дети, она живет для себя. Любит страсть, презирает рутину. Совершенствуется и улыбается.
Зачем они приходят в земной мир, зачем целуют наших мужчин? Почему он, мой любимый, мой успешный бизнесмен, как последняя дворняга пополз за ней, когда она швырнула ему в лицо охапку костей скелета из нашего с ним общего шкафа?! Он скулил, он выл, бил меня и говорил что я тварь. Но я его не виню. Мужчины не понимают что делают из-за из этих ведьм. Я бы убила ее. Просто пришла бы к ней домой схватила веревку и душила бы ее тонкую шею, пока ужасная гримаса не исказит ее лицо. Потом бы я плюнула на нее и вытерла туфли об ее дорогое платье. Сука. Мне не стать такой как она, но и ей никогда не познать радость материнства, радость святого чистого взгляда на девичьем лице, радость первого поцелуя, радость страха первой брачной ночи и еще много чего. И хотя моя зависть намного сильнее чувства жалости, я все же плачу из-за нас троих. И молюсь.