Катя оставила сумку на лестнице, прижала дверь плечом и коленкой, с трудом провернула ключ. Вошла, втянула за собой сумку и закрылась. Позже родственники начнут приходить со своих работ, а пока она точно знала, что до семи будет совершенно свободна – как Пятачок до пятницы.
В последний день четверти Катя скучала на трех коротких уроках. За окнами класса ветер перегонял тучки, но дождя не было. Серые тени заливали парты, отступая и набегая волнами. А если включать свет, кабинет становился совсем как гостиная в загородном доме, где под желтой лампой герои детектива по очереди обвиняют друг друга в убийстве.
Потом Катька легко, не задумываясь о том, все ли шкафы закрыты и не забыла ли чего, хлопнула дверью класса и выскочила из школы.
Таскалась по базару, обходила встречных, лавируя в узких проходах между рядами палаток с шампунями и порошками. Копалась в коробках с безделушками: выуживала какую-нибудь заколку, крутила в пальцах, потом кидала обратно. И не знала, как сбежать от теток, пищавших «Вам что-нибудь предложить?» так, чтобы не выглядеть дурой.
Она все хотела себя порадовать, и в поисках большого счастья вымазывала руки в полоски дешевой помады, но не находила свой цвет, и водила перед носом крышечками от духов с ворованными названиями, но все запахи сливались в один. Тогда Катя выбрала простое решение: зашла в кафешку. Через пару минут несла пирожные домой дворами, отчаянно надеясь ни с кем не столкнуться, и мяла пальцами бисквитное тесто через промасленную бумажку.
Катя вошла к себе, повалилась на диван. Сейчас она должна усиленно отдыхать, это значит кушать пирожные, звонить и перелистывать журнал.
Да, обязательно позвонит подруге, заговорит, бесконечно повторяя одни и те же слова про «скучно и грустно», а на другом конце провода будут нетерпеливо теребить этот самый провод, накручивать на руку, обвивать им пальцы, придумывать правильную фразу для окончания разговора, и в конце концов не придумают ничего лучше «ну ладно, я еще позвоню».
Крупинка сахара – а безе было сплошной сахар – хрустнула на зубах. Теперь будут болеть.
Девичий журнал не настаивал, но очень рекомендовал всегда говорить Ему о том, как тебе с Ним хорошо и какой Он мужественный. «Чтобы говорить так,- думала Катя, - Надо убедиться, что это того стоит. Но ведь пока убеждаешься, тоже надо говорить…».
Затрезвонил телефон. Она сразу схватила трубку и нажала на нужную кнопочку – трубка была без шнура. Знакомые всегда удивлялись, если Катерина отвечала, прерывая первый же гудок на вызов. «Это я просто рядом сидела» - улыбалась в трубку так, чтобы поняли, что она улыбается.
Хотя, конечно, как-нибудь какой-нибудь королевич ошибется номером, и тогда эта скорость реакции будет очень кстати.
Алокнула.
- Девушка, здравствуйте!
- Кого позвать?
- Я с вами поговорить хочу!
Молодой человек в трубке делает ударение на «вами».
Катя скривилась и нажала кнопочку сброса, а хотела вполне так реально бросить трубку. Должно быть, это звонил какой-нибудь знакомый придурок. Так бывает: спрашивают про прачечную и женскую баню, пытаются продать холодильник. А иногда практикуют особенно изощренное извращение: звонят и сразу кидают трубку. Перезванивают, и она слушает искаженные записью собственные «да» и «говорите».
Дзынь.
-Девушка, не бросайте трубку, я поговорить хочу.
-Мм… говорите.
Улыбнулась. Товарищ хочет познакомиться.
-Ну вот, например, где вы учитесь?
-В школе.
-Я тоже учился.
-Ну, конечно.
И еще он сказал, что любил физику больше всего.
Хорошо, что не физкультуру. Катя поняла, что ей повезло не нарваться на бритоголового пацана в футболке с закатанными рукавами. У этого был голос… хм, наверное, интеллигента (просто раз уж этот голос не мог принадлежать амбалу). Такой тихий и извиняющийся, но при этом обладатель голоса все пытался называть ее «девушка, а девушка». Ему не идет.
А она сказала, что сидит дома и скучает, что у нее каникулы.
Катя уже смеялась. Это должно быть очень милое знакомство, хотя что-то по-прежнему ее тревожило… в конце концов, хорошие люди не цепляют… эээ… хороших людей по телефону.
-Девушка, можно я вам кое-что скажу?
Напряглась: жена, есть дети, предложение встретиться?
-…Знаете, девушка, меня проблемы со зрением.
Она выдохнула и уже приготовилась наивно, радостно и доверительно вывалить на собеседника и количество своих диоптрий, и то, что просто необходимо есть чернику. На мгновение представила себе крота в очках с толстыми молочно-белыми стеклами, потом решила, что главное чтобы человек был хороший, и отбросила эту мысль.
-У меня тоже, а…
-Я ничего не вижу.
Чуть не прошептала «Что, правда?». Вот так вот. Слепой сумасшедший.
-А зачем же вы тогда мне позвонили?
И тут же ущипнула себя за руку. Дурацкий такой вопрос. То есть, она имела в виду: инвалид не имеет права ей звонить.
Но Катя исправилась.
-Откуда у вас мой номер?
-Ой… я просто набираю цифры случайно.
Еще один шок. Бац, и пронеслись перед глазами пару десятков девушек, меняющихся в лице, когда этот сообщает им «кое-что».
-Девушка, я хочу с кем-нибудь общаться…
Слово «общаться» придумали трусы. С кем-нибудь можно пить пиво, целоваться или выяснять отношения, но только не общаться.
-Я даже объявления писал в газету.
Катя что-то такое читала. Слепая девушка еще в совдепии написала в газету с огромным тиражом слезное письмо. Ей ответили «ребята со всех концов страны», один парень на ней женился.
-У меня тут… эээ… в интернате медсестра помогает, я ей диктую письма, но…
Ой-ей-ей. Катька до этого сидела прямо, теперь привалилась к спинке дивана, стала двумя пальцами оттягивать и собирать в складки щеку. Ей думалось что-то вроде «Во что я вляпалась…».
Виделись коридоры каких-то диспансеров, покрашенные в зеленый стены, вытертый дощатый пол, низенькие подоконники. И кто-то шепчет на ухо: «Здесь больные…здесь просто не может пахнуть хорошо».
Жалко, конечно жалко этого незнакомого человека. Сидит за столиком в приемной, сжимает в руках трубку, говорит негромко, а рядом копошится медсестричка. Потом в палату и под старое одеяло на железную кровать с пружинами. А еще ему, наверное, читают вслух.
Но что же это такое, нельзя только из сострадания поддерживать разговор, пытаться сокращать паузы между фразами. Брр… Катя легонько покачала головой.
А он в это время говорил о других девушках, которые переставали отвечать на письма (Катенька представила, как страшно понять, что в письмах почерк медсестры) и бросали трубку. Сказал, что он за то, чтобы сразу говорить правду.
-Да, да, конечно. Да, да… Если сказать потом, она будет думать, что ее обманывали.
«Привяжется слишком. Во что я вляпалась…».
-Скажу вам честно: я боюсь. И я не такая девушка, какая вам наверное нужна.
-Но мы же еще совсем не поговорили.
Катя стала говорить. Про то, что когда-нибудь он найдет, и что не надо отчаиваться.
-Ну вот, вы рассказали мне, и вам стало легче.
Ее саму передернуло. Она кривит душой, сидит тут и, размахивая свободной рукой как дирижер, говорит банальности. Маленькая девочка сидит и рассуждает о вещах из книжек с картинками. Но ему должно помочь.
Да, у него странный голос. Наверное, потому что…? Он просто не видит, как двигаются губы собеседника. А ведь по телефону то же самое.
-Спасибо. Можно вам еще позвонить, потом?
-Нет, пожалуйста, не надо.
И еще раз, тверже: не надо. Похоже, удалось передать, что ей действительно жаль.
-Да…
-А… как вас зовут?
-Алексей.
Она услышала – или почувствовала – как по ту сторону провода уголки губ Алексея приподнялись, и собрались мелкие морщинки вокруг глаз, лапками. Теперь точно нужно было прощаться.
-Девушка, сколько вам лет?
-Пятнадцать.
В Катиной трубке запипикало.
Вроде выпуталась. Откинула телефон, обхватила колени руками и закусила губу – так часто делают героини сериалов, но это помогает.
Катя убеждала себя, что все сделала правильно, и понимала, что иначе Алексей стал бы звонить после обеда, в выходные и неожиданно, и каждый раз пришлось бы сидеть на диване, жевать губы. Собирать отлетевшие кусочки совести, самооценки и планов на будущее, а потом аккуратно вставлять в голову на место.
Потом до нее внезапно дошло, что это цепочка. Нельзя ведь спасать человека, который всунул два гвоздя в розетку – у жертвы будут только проблемы с сердцем, а спаситель… тут то же самое. Схватила трубку, набрала подружкин номер.
-Мне только что звонил слепой парень.
Дальше нужно говорить все слова, какие только приходят в голову, не заботясь о том, поймут ли – а то легче не станет. Поэтому Катерина рассказала все, только иногда останавливалась отдышаться и повторяла «ужас, ужас». Умолчала только о его имени и каких-то еще мелочах. Оставила поближе к сердцу – пускай поболит в качестве наказания.
Пересказанная история не произвела на Катину подругу особого впечатления. Света подумала и сказала:
-А я в Боровлянах видела трехлетнего мальчика, он тянул за собой стойку с капельницей. У него был лейкоз.
-Ясно…
Помолчали.
-Кать, а я себе все-таки те духи купила. Когда нюхала из флакончика, мне так понравились, а сейчас вроде не очень.
-Это потому что на холоде пробовала.
И быстро пообещали еще созвониться.
Катя легла на холодную подушку, заложила руки за голову, потерла ногу о ногу. Зевнула – две слезки выкатились из глаз, пощекотали сцепленные на подушке пальцы. Но слезами только назывались. Катюша стала растирать эту воду по щекам, а глаза не болели и не надо было подниматься смотреть в потолок, чтобы больше не плакать – она и плакать-то, в общем, не начинала.
Короче, не слезы, а такое лечебное средство – промывает глаза, делает изображение ясным.
***
Она, кстати, опять вспомнила об этом, когда прочитала на странице объявлений в газете: «Слепой психолог просит бесплатно читать психологическую и эзотерическую литературу на русском языке». И телефон.
Сейчас Катя с радостью взялась бы помочь незнакомому человеку.