Она была кукушкой. Тоненькие, стройные ножки, покатые плечи, высокая грудь, громадные серые глаза и улыбка: постоянная, неиссякаемая и прекрасная. Она улетала на рассвете, перелетая с ветки на ветку, заскакивала в чужие гнезда, разбивала семьи, улыбалась, смеялась, позволяла любить, а потом наступало утро, обычное солнечное утро без кукушки. Она исчезала и начинала новый путь с ветки на ветку, из рощи в рощу…
Но иногда она возвращалась. И эта необходимость, этот дом, привязывающий ее, пусть ненадолго, пусть на день в месяц, пусть на неделю в год, к конкретному месту, лишали ее улыбки. Но она возвращалась, подходила к старой, обшарпанной двери, долго копалась в сумочке, не находя ключи, открывала неумело, тыкаясь в замочную скважину двери собственной квартиры, заходила внутрь. Там всегда было пыльно и темно, и еще необычайно тихо. Не было привычной музыки, суеты, смеха, разговоров. Она шла по длинному темному коридору, долго стояла у плотно закрытой двери с выбивающимся над полом лучом света, надевала на себя самую очаровательную улыбку, толкала стройным бедром дверь и говорила: «Ку-Ку!» В единственной светлой комнате, на аккуратно застеленной кровати, в самом углу, всегда сидел странный нескладный кукушонок. Кукушонок был вечно растрепанной худенькой девочкой, с выбивающимися из неумело заплетенных косиц кучеряшками. Кукушка подходила к ней, трепала ее по голове, улыбалась, и с жалостью смотрела на боязливую улыбку дочери. Какая она была некрасивая и нескладная, с грязно-серыми глазами и неухоженными волосами. Как она могла быть дочерью прекрасной кукушки? А девочка сидела, скованно улыбалась и ждала пока мать уйдет. И кукушка опять улетала с легким сердцем и спокойной совестью.
В тот день было очень тепло, хотя осень давно позолотила стройные клены. Кукушке не везло: пара свиданий в последний момент отменилась, и она парила в октябрьских лучах, плавно покачивая бедрами. Вдруг что-то мягко толкнуло в грудь – кукушка узнала место, мимо которого пролетала. Старая пятиэтажка с панельными стенами, обшарпанный, вонючий подъезд, ненавистная дверь, темный коридор. По привычке толкнула бедром дверь, по привычке сказала: «Ку-Ку!» и замерла. Светлая комната, аккуратно застеленная постель и тонкая открытка с филигранными завитками двух обручальных колец.
Дрожащей рукой кукушка взяла запылившийся кусочек тонкого картона. На белоснежной бумаге тонким почерком было написано имя ее кукушонка, сплетенное с незнакомым мужским именем, а ниже дата 15 февраля…