С уважением и признательностью ко всем, кто принимал участие в действиях ВОВ, живым и погибшим поклон до земли….
- Вы когда-нибудь видели как сжигают живых людей?
Марина поморщилась и покачала головой.
- Не видели? Действительно, не видели… – Антонина Ивановна грустно улыбнулась и вздохнула с огорчением. - Вас тогда ещё не было. Вам сейчас сколько?
- 22.
- Молодая…Мне к началу оккупации и того меньше было: 13.
- 13??? – удивилась Марина. – Но вы же…вы…
Антонина Ивановна прищурилась и хитро так улыбнулась:
- Да, деточка, да.
Старушка встала с кресла и опираясь на палочку подошла к стеллажу. Она открыла дверцу и с одной из полок взяла несколько бумажек. Она вернулась в кресло, в руках у неё были фотографии.
- Вот мать, отец, два моих брата. Батьку и Витю с Толиком забрали в армию, когда всеобщую мобилизацию СССР проводила. Тогда говорили, что немцы на подходе, и мои мужчины полные энтузиазма рвались защищать Родину. Их увезли – мы остались одни. Помню, тяжело было: голодали какое-то время, мама, если находила немного еды, сразу отдавала её мне, даже если сама была голодна как волк, квартиру пришлось покинуть – Минск был же оккупирован. На попутных машинах, чаще военных, добрались до деревни, в которой жила мамина мать, то есть моя бабушка. Деревня была большая: даже после мобилизации там осталось человек сто пятьдесят, в основном это были женщины, дети, старики. Она была вблизи Лагойска, там сейчас мемориальный комплекс Хатынь, и деревня носила это имя… - Антонину Ивановну перебила Марина.
- Подождите. Не хотите ли вы сказать, что были в ТОТ день там?
Старушка поморщилась, но продолжила:
- Старики говорили, что гитлеровцы совершают «карательные экспедиции» и что после их приезда целые районы превращались в «зоны пустынь». Помню, тогда все женщины (и моя мать тоже!) молились, чтобы нас стороной это обошло, молились каждый божий день и нас, детей, заставляли это делать. – старушка тяжело вздохнула. – Не обошла нас беда… Вот вы спросили, Марина, была ли я там в тот день? Отвечу: была. Как сейчас помню: 23 марта 1943 года с утра приехали. Вот не помню какой день недели был, хотя это не важно. Приехало машин пять, там были не только фашисты, но и полицаи. Как они важно ходили в этой мерзкой немецкой форме! Эх…
- Антонина Ивановна, а как вам удалось выжить? Ведь говорили, что все жители тогда погибли, по крайней мере все те, кто тогда был там, а это все кроме мужчин. – Марина посмотрела в блокнот. – «…149 человек, из них 76 детей…» так написано в официальных документах. Как же вы выжили?
- Марина, Марина… Вы любите подснежники? Думаю, да. Я тоже. Они меня и спасли. Я с утра, пока мама и бабушка спали, украдкой выскользнула из дома и побежала в лес: подснежники отцветали. Тогда я девчонкой была озорной и между тем чуткой и чувствительной: уж очень цветы любила, а мать меня в лес не отпускала, говорила, что там могут быть враги и что она не хочет меня потерять, но я не послушалась её и убежала. Бежала и думала, что вернусь до того, как она проснется. Но… - она вздохнула и вытерла платочком с глаза слезинку. – Но мне больше никогда не было суждено её увидеть. В лесу, когда я собирала цветы, ко мне кто-то подкрался и зажал ладонью рот – испугалась, начала вырываться, а потом увидела, что это НАШ, т.е. партизан. Он спросил откуда я. А услышав название Хатынь как-то поник. Предложил с ним к партизанам пойти. Я не поняла: почему не могу вернуться домой. Спросила, а он уходил от ответа. Он ухватил меня за руку и потянул в глубь лесной чащи. Я упёрлась и вырвалась, побежала к своей деревне, он – за мной. Я бежала, и было у меня какое-то странное предчувствие, очень странное. Лес просветлел и, выбежав на опушку, на фоне рассвета я увидела немцев: они ходили около домов и стучали в ставни. Люди из своих домов либо по собственной воле выходили, либо их силой вытаскивали. Люди вышли в том, в чём спали, многие были напуганы, дети плакали. А как по-другому? Сзади подбежал солдат, глянул на деревню и положил мне руку на плечо:
«Крепись…» - сказал он тихо.
Немцы о чём-то спрашивали, расхаживая между людьми. Все молчали. Фашисты разозлись и начали угрожать оружием, тыкать им в лица. Я тогда рвалась побежать к своим, но солдат меня удержал:
«Стой…не поможешь…»
Немцы ещё больше стали свирепствовать: подталкивая людей стволами в спины, погнали их к «коровнику» ( до войны коровы были, а тогда ничего не было кроме сена). Людей согнали всех в этот «хлев». Один из полицаев достал спички из-за пазухи и поднёс, по-видимому, главному. Тот ещё раз что-то спросил у людей, но, не получив ответа, махнул рукой – полицаи закрыли ворота хлева на засов, окружили его вокруг и подожгли. Я стояла на пригорке и тряслась: не знала, что дела. Тогда и увидела, как страшна смерть такая!!! А я ведь должна была быть там!!! Смотрел на огонь, окутывающий «коровник», и в то время проклинала Бога, за все беды, выпавшие на нашу долю. Я слышала как кричали люди, плакали дети в этом обжигающем пламени: они сгорали изнутри и снаружи, как спички, испепелялись дотла. Я тогда чувствовала, что не находясь там, моё сердце обжигало то же пламя. Сквозь неразбериху голосов я услышала мамин крик: меня передёрнуло, солдат сжал моё плечо еще сильней. Я повернулась к нему, уткнулась лицом в широкую грудь и заплакала. В том огне погибла мать, бабушка….Кстати, Марина, мой отец и братья не вернулись с фронта…Они погибли где-то под Сталинградом, в общей могиле похоронены... – старушка достала кружевной платочек и вытерла слёзы с сухих щёк.
- А как дальше…
- Как дальше жила? С тем солдатом, Ваней Мазуровым, к партизанам пошла. Помогала там чем могла. У меня было даже задание: мост подорвала, не одна, но всё-таки это было точно на половину моё задание. Так до Победы дожила. Вот и сейчас живу. Мне 78 лет.
Марина перевела дух.
- Невероятная история. Вообще жизнь непредсказуема. Я вам так благодарна за этот разговор, вы даже не представляйте как. Спасибо вам большое. Нашим читателям в преддверии Дня Победы будет это очень интересно. Благодарю вас, Антонина Ивановна.
- Не за что, дочка. Может ещё чаю?
- Нет, я пойду уже. – Марина встала и пошла в коридор.
Обуваясь, она увидела, что кто-то открывает входную дверь ключом. В коридор вошёл очень пожилой мужчина. Мужчина поздоровался с гостьей, Антонина Ивановна обняла его и обратилась к Марине:
- А это мой муж – Иван Фёдорович.
Старичок разулся и пошёл в зал. Марина раскрыла от изумления глаза:
- Так это он???
- Да, милочка, да. Он был тем солдатом. Мы более 65 лет вместе. – женщина улыбнулась, поправляя очки на переносице.
Марина распрощалась и удалилась восвояси. Она шла и размышляла о том, почему тогда так много людей погибло, и почему немцы были так жестоки, и наконец почему люди воюют…
…Почему люди воюют?... Риторический вопрос. На него не нужно отвечать, просто нужно сделать так, чтобы повода задавать его не было.
06/05/06