-----------------
Комментарий:)
Небольшой отрывок, одолженный мне моей пишущей приятельницей...
-----------------
А, что если наше воображение это события далекого прошлого?!
История невероятна, но ее существование опровергать невозможно. Когда эти события происходили никто не может сказать, но есть очевидец и его существование я не могу не замечать… это история пережившая тысячилетия, история великой любви и дружбы, великих открытий и скитаний, челочеческой жестокости и раскаяния, а этот очевидец… этот очевидец Я.
---------------------
Осень тихая пора ничего не предвещающая ничего нового, а только запах происходящих событий витает где то в воздушном осеннем пространстве. Время тишины сырости и спокойствия. Это была его осень, хотя он не считал ее особенной до определенного момента ему нравились опадавшие листья, но они опадали всегда ему нравились несущиеся серые облака, но они проносились каждую осень, он восторгался каждой частицей умирающей листвы, но она умирала и возраждалась вновь и в этом не было ничего не обычного. Осень восхищала его и еще больше пугала, она походила на его жизнь ничего не предвещавщую, тихую, спокойную сырую. Он шел прямо по лужам по темным переулкам, иногда сворачивая на новые улицы. Впервые в жизни он никуда не спешил, не бежал и ничего не ожидал, но у судьбы на его счет были другие планы…
Здание казалось огромным в длину около километра, а в ширину всего три этажа. Возле главного входа уже толпились слитки общества и местные зеваки. Для этого города приезд такого знаменитого режисера было случаем всеьма необычным и поистинне торжественным. В ночной сутолоке здание казалось еще больше. Огни ласково овалакивали приезжих гостей. Изысканные дамы в вечерних туалетах пролетали там и тут. Ароматы духов заполнили ближайшие улицы города. Глаза стоявших и явно ожидающих чего то людей загадочно поблескивали, как асфальт после прошедшего дождя. Мгновение и взгляды всех были обращены в сторону приближающегося кортежа с четвермя воронными лошадьми облаченных в золоченные упряжки. Темно синего цвета карета подъехала ближе, послышались вздохи окружающих. На секунду дверца кареты приоткрылась и захлопнулась, через минуту оттуда показалась голова человека. Это был седовласый лет шестидесяти мужчина было видно, что он не смотря на свой возраст в хорошей форме. Взгляд был направлен в толпу, грудь лихорадочно приподнималась каждую секунду. Он спокойно вышел из кареты, хотя глаза горели от восторга, а улыбка не сходила с лица. Дамы восторженно вздыхали, а мужчины аплодировали. ОН направился в здание. Все были так обрадованы и воодушевлены его приездом, что никто не заметил присутствия в карете его попутчика. Это был молодой мужчина, подождав пока его спутник уведет ликующую толпу, он вышел из кареты. Мужчину можно было назвать красивым высокий статный явно скрывающий под фраком красивое атлетическое тело, если бы не его лицо, глаза смотрели в никуда губы нашептывали непостяжимое скулы воинственно выделялись на лице, а на лбу напряженно застыли складки из множества морщин. Он медленно со свойственным ему спокойствием вошел в здание. Запахи дорогого одеколона и духов заполнили его легкие, крики аплодисменты заложили ему уши. Он не любил шум, достав сигару из кармана брюк он закурил, проходя все дальше в поисках своего спутника. Молодые дамы обращали на него внимание они оглядывались с интересом пытаясь понять кто этот красавец, но его похоже не интересовала ни одна, он искал режиссера. Только поднявшись на второй этаж он увидел его в окружении изысканных дам и их кавалеров. Увидев своего недавнего попутчика режиссер что то сказав быстро направился к нему. В руках он держал два бокала шампанского:
- Держи, они в восторге от меня, а я уже изрядно устал от них – режисер притворно вздохнул. Он передал шампанское своему попутчику и пригубил свое. Взгляд режиссера сейчас был сосредоточен только на нем:
- Хочешь поговорить? Давай выйдем. – Они быстро спустились вниз через черный ход, это говорило о том, что в доме они не впервые и он им известен. Молодой мужчина заговорил только тогда когда они вышли из здания. Он скинул пиджак на ступеньки и сел:
- Теперь ты должен поставить этот фильм – он сосредоточенно посмотрел на режиссера.
- Да конечно, я не против ведь вся эта слава она по сути твоя. Ты создаешь прекрасные фильмы, а я лишь пользуюсь всеообщим уважением – режисер напряженно вздохнул, было видно, что говорить ему предельно трудно.
- Мне не нужна слава, Стивен – попутчик назвал режиссера по имени- но мне необходимо создать этот фильм, я уже написал книгу, поставил точку, и желаю лишь одно. Ты знаешь.
Режисер глубоко вздохнул, поставив бокал шампанского на пол и присел рядом.
- Но потом ты уйдешь, ведь так? Я не говорю о славе я привык к тебе ты стал мне сыном, я люблю тебя и не хочу отпускать и поэтому тяну с фильмом – Попутчик сосредоточенно посмотрел на режиссера. В его глазах не отразилось ни жалости не сожаления, не смотря на его молодость он давно был уже мертв. Режиссер что то почувствовав помахал головой:
- да, конечно завтра только закончим здесь и завтра уедем, но ты никогда не рассказывал о чем этот фильм? Я не сомневаюсь, ты талантлив и он наверняка будет кассовым мы соберем кучу денег, но что это за история, я могу услышать?
Попутчик поднял голову вверх, мириады звезд проносились в его затуманенном мозгу на его лице играла улыбка блаженного, она не изображала ровным счетом ничего: ни отчаяние, ни печаль, ни радость. Глаза его наполнились туманом, он ответил:
-Конечно.
Дошла напасть до тебя, житель земли приходит время, приближается день смятения...
Иезекиль 7:7
Мы только сейчас начинаем по-настоящему понимать, какая она необыкновенная, как от нее захватывает дух.
Луис Томас
Он был самым злым и нелюдимым человеком на Маракосе, а может и во всей Вселенной. Маракос – небольшая населенная планета в крабовидной Туманности. Пытливый читатель еще не раз встретится с описанием этой удивительной планеты – пристанищем землян. Он родился на Земле и как только он родился началась война. С того самого дня вся его жизнь была войной. С самых первых дней его рождения его ждали только лишения: потеря родителей, дома и даже планеты. Единственная роскошь, которая ему осталась – его имя. Его звали Джек Салливен. Он был атлетически сложен, высок. Его короткие светлые волосы переливались нежным золотистым светом на солнцах Маракоса. Его можно было назвать красивым, если не его леденящий взгляд – взгляд ястреба спокойный, но наполненный жестокостью. Небольшие губы были часто крепко стиснуты, а нос с горбинкой говорил о натуре гордой и своенравной. Да он был красив, но в тридцать первом веке это было уже не...