ЖИЗНЬ В ОДНУ МИНУТУ. (ИЛЬЯ СКРИПНИКОВ)
Рассвет. Поле. Человек. В руке пистолет. Медленно поднимается его дьявольски-черное дуло. Вначале оно пересекает уровень груди, после с изгибом руки упирается в висок. Тишина. Настолько глухая и безнадежная, что взвод курка кажется громыханием чего-то огромного, жуткого, и необычайно неприятного человеку.
Четко виден горизонт. Грань между небом и землей, будто отделена полосой, небрежной, но относительно ровной, полосой, будто нарисованной кисточкой на атмосферном холсте малоталантливым художником. Да и не важно, каков его дар имя все равно останется неизвестным. Невольно этот творец запечатлел и все вокруг: замершая, то ли в ожидание, то ли просто от лености своей бессмертности натурщица природа еще видимо не проснулась и, потягиваясь, вздыхая ежеминутно легкими порывами ветра, медленно и верно открывает свои глаза на мир и оживает.
Курок взведен. Вновь тишина, режущая слух. Весь пейзаж помещается в чуть прикрытые глаза, пустые и безнадежные. С переливами солнечных лучей можно увидеть в них слишком многое, наверное, столько, сколько человек не сможет понять в свою короткую полоску под названием «жизнь». Усталость. С утра? Такая усталость может появиться только в очах старца, повторяющего одну и ту же фразу: «Отжил я свое, другим пора.» Но человек не стар, а, напротив, очень даже молод.
Линия горизонта медленно размывается, будто художник неловким движением опрокинул на холст банку с водой.
Смерть? Какие мысли крутятся в голове? «Быть или не быть?» Зачем нужен этот горизонт, да и вообще весь холст? Может вне картины можно обрести бессмертное счастье?
Смешно, не правда ли: жизнь человека зависит от маленького крючка. Одно движение... и...
Вода охватила всю линию и смыла ее...
Какое небрежное отношение к своему труду...
На холсте появляется маленькое... величиной в человека красное пятнышко...
«Жизнь – светлая полоса между двумя темными небытия.»
ГОЛУБОЙ ЛЁД (ДАНИИЛ СЕРЕБРЯНЫЙ)
multimedia –
http://srbn00001.narod.ru/p10040.jpg
Темнота... Только белые пушистые хлопья нежно мерцающего снега танцуют вокруг. Тысячи неповторимых Вселенных, переливаясь в темноте миллиардами граней, ложатся на белоснежную твердь.
Северный полюс планеты?.. Наверное... Хотя, нет... Скорее – заполярный круг, ибо под тоннами снега чувствовалось не клокотание гиганта – Борея, а неповторимое дыхание Земли-Матушки... Дыхание любимой планеты... Магический белый круг, сверкающий мириадами малых зеркал... в темноте...
Но нет... Уже не в темноте... Там, вдалеке, из темноты стали медленно проступать какие-то неопределённые контуры, плавно текущие формы... Тёмно-голубые оттенки... Всё ближе и ближе...
Могучие очертания мягко светящихся в темноте узоров...
Пронзающие небо и плавно опадающие контуры...
Словно из небытия возник Замок Снежной Королевы – сине-голубого льда в едином порядке мировой гармонии... Гармонии Вселенной...
Лёд, из которого маленький мальчик смог собрать слово: «Вечность...»
Волшебные ледяные мгновения, только что обретшие формы, постепенно теряли свою, кажущуюся необоримой, монолитность... В толще холодной материи почудилось движение... и вдруг... она расцвела сиянием быстрой, непостижимой жизни... Внутри тонких, как иглы, шпилей, горных пиков и плавно стекающих с них холмов... Мелькали полузаметные образы чего-то, напоминающего туннели и лифты, скоростные пешеходные магистрали эскалаторов и еле заметные фигуры на них... Кто это? Люди?.. Жизнь внутри Ледяного Города также была расцвечена сине-голубыми красками, благодаря чему он напоминал огромное растение с живущими в нём микроскопическими симбионтами...
Быть может, это – паранормы, ушедшие от неуспевающего за ними потока времён на бесконечные просторы заполярного круга; существующие в гармонии с окружающей ледяной пустыней... А может, изживающие древнюю карму падшие ангелы, прозревшие, наконец, всю безысходность Чёрной Дороги и ставшие на Путь Истинный... Кто знает... В любом случае, в городе Голубого Льда ощущалась гармония Жизни... Гармония Вселенной... Гармония Создателя...
Маленький мальчик, собирающий из синего льда слово: «Вечность...»
В ОДНОЙ ИЗ БИТВ (САПАРМУРАД ОВЕЗБЕРДЫЕВ)
Пропал в одной из битв Атаназар,
Отец родной мой, сын Овезберды...
Его однополчанин мне сказал:
– Мы были все отцом твоим горды!
Война вперед по-разному вела,
Знать, у кого какой накал в груди.
Но он, коли Отчизна позвала,
Не мог не находиться впереди.
И каждой пуле кланяться не мог,
Она ему не ротная сестра.
Все западнее теплился дымок
Минутного солдатского костра.
Что значило: не тот уж пыл у них,
И откатиться враг уже готов
Подальше от Москвы и от иных
Для фрицев недоступных городов...
Стрелял он и с прицела и в упор,
Ну, в общем, легкой доли не искал.
Из треугольных писем до сих пор
Не выветрился фронтовой накал.
Теперь ты, взрослый сын, в душе вмести
И горечь многих горечей лютей,
Когда война способна унести
Почти бесследно множество людей...
Бесследно?! – Нет, сто тысяч раз не так!
Остался след – кровав, горяч, далек:
От сталинградских жарких контратак
До самого рейхстага он пролег.
Солдат по следу этому ступал,
Забыв, возможно, даже слово «страх»...
Он безымянной смертью храбрых пал,
Сгорел иль разнесен снарядом в прах.
Да, «без вести» – ни места, ни числа...
А он уже и внуками оброс.
Шеренга их немного подросла,
И за вопросом сыплется вопрос.
Отцу совсем не трудно отвечать
Троим солдатским внукам громко вслух
На всем хорошем здесь стоит печать
Его бессмертных воинских заслуг.
Нас в отношенье завтрашнего дня
С Октябрьских дней сомненья не томят,
Лишь иногда встревожит вдруг меня
Пластмассовый сынишкин автомат.
Стрекочет пластик, и душа болит,
Не мне же это ясно одному:
Умел твой дед по недругу палить,
Но ведь палил и недруг по нему...
И ко всему, что сказано строкой,
С детьми однажды выйду за порог,
И обведу я широко рукой
Все то, что дед их отстоял, сберег.
Теперь вот смотрит фото со стены...
Но у солдата сын и внуки есть –
Те, кто продолжить жизнь его должны,
Те, кто солдата не уронят честь.
ОСТАТЬСЯ С ТОБОЙ... (АЛЕКСЕЙ АРТЁМОВ)
Рассвет чешет спину о дуб вековой.
Погасла забытая Богом свеча.
Мне очень хотелось остаться с тобой,
Но я – на щите, без коня и меча!
Ты помнишь, как цвёл необузданно Крым
В сиянии тёплого летнего дня?
Тогда я сказал, что не стану другим,
А ты не смогла эту фразу понять.
Ну что ж! Не погибнет кустарник судьбы,
Листву уронив на промокший асфальт.
Те крымские дни никогда не забыть:
Разрезала сердце холодная сталь.
Уходит рассвет – помрачневший изгой,
Часы на стене монотонно стучат...
Мне очень хотелось остаться с тобой,
Но я – на щите, без коня и меча!
КАМНИ ВЕЧНОСТИ ТВОЕЙ... (АЛЕКСЕЙ АРТЁМОВ)
Вода течёт.
На камнях вечности
Останутся следы рук,
Хранивших огонь во льдах.
Но чем эти руки станут
Через тысячи лет?
Изображением на фреске
И не более того.
Холодные картины
В водах Леты...
НАДЕЖДА-СОЛНЦЕ-ОЛЕНЁНОК (ДАНИИЛ СЕРЕБРЯНЫЙ)
ДИВНО ГРЕМИТ БОГ ГЛАСОМ СВОИМ,
ВЕРШИТ ДЕЛА ВЕЛИКИЕ,
ДЛЯ НАС НЕПОСТИЖИМЫЕ...
Знамение
Печальной Ясноокой Фее –
вскружённому
Обетованною Бореей
листу из изумруда
летящая на Свет
Гаруда
(Ветр
от Заката дует)
под угольями кельтов
указует
на Росток,
что сине-зелен
из Земли,
на ток
живителен
и подземелен –
Ангелу ВНЕМЛИ!
И Оленёнок, обомлев,
глядит на ставни
Замка Мира Древ –
слюда за место стёкол –
отражения без Числ –
намёком –
Солнца Снегири –
то смысл –
Огнь Солнышка –
горит...
Любуется Родная
ПервоПтичка –
загорают
пёрышки
Златой Синички...
ВОПРЕКИ (ИЛЬЯ СКРИПНИКОВ)
Каждому свои пути на длани:
Линии близки и далеки,
И на них предписано Богами
Мне любить не «за» а «вопреки».
Вопреки пожизненной разлуке,
Плача убегающих годов,
Вопреки земной душевной смуте,
Смуте бессердечных городов.
И остывших взглядов пешеходов
В мокром ветре диких перемен,
В беге на работу и с работы,
Убегавших вечно от проблем.
Провожу свой вечер скоротечный
С грустною тревогой о тебе.
Говорит: «Не будет больше встречи»
Неизменность линий на руке.
Говорят об этом часто звезды.
Вопреки не верю...
Не забыть...
Просто я люблю тебя, как воздух
Перед смертью можно полюбить...
ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС (ИРА ЦИЛИК)
Я устал. У меня отупело перо.
Мой запас сигарет безнадежно уменьшен.
Мой роман замолчал в междустрочии про
Междуножье не самой любимой из женщин.
Через 10 часов. Я устал. Я курю.
Я прекрасен назло композиции кадра.
Я писатель и, значит, тебе подарю
Не «вчера», не «сейчас», а (наверное) «завтра».
В моем номере умерли где-то цветы.
Мои женщины плачут красиво и честно.
Я философ и, значит, латаю пласты
Вечной жизни – простой и (наверное) пресной.
Через 10 часов. Я курю. Я молчу.
Гордый профиль – не больше, чем внешностный вывих.
Сделай пальцами «О». Я в него прошепчу
Свои тайны. Сожми в кулачок и храни их.
Мне однажды в пределах любви повезло.
Было влажно и нежно, но все же бумажно...
Я китаец, и, значит, я меньшее зло:
Твой отец был бы счастлив. Но, впрочем, не важно.
Бесконечность свернулась в двойную петлю.
Этот сук – ее узел – по-прежнему рубят...
И в «2046»-ом я люблю,
А в «2047»-ом меня любят...
В моем поезде нет временных поясов.
Остановки – как паззлы – разбросаны врозь... Но
Я романтик. Я жду. Через 10 часов
Будет «здесь и сейчас», хоть (наверное) поздно...
МНЕ НРАВИТСЯ ГИБКОСТЬ В ВОПРОСАХ СОВЕСТИ... (ИРА ЦИЛИК)
Мне нравится гибкость в вопросах совести.
Легко объективность комкая,
Свыкаюсь с принципом невесомости,
Сама себе незнакомая.
Хоть каждая взятка давно пророчена,
И близко не чую прикупа...
В моем плацдарме, как червоточина,
Глубокий колодец выкопан.
Но есть ли надобность половиниться
Над черной водой колодезной?
Искать под ветхими половицами
Проросшие зерна боязно...
НЕ СТОИТ ПУТАТЬ РОДИНУ И ВЛАСТЬ (РИЖАНИН)
Не стоит путать Родину и Власть,
Понятья эти разного масштаба,
И если ваша жизнь не задалась,
То не вините Родину хотя бы.
Ведь Родина у каждого одна,
Она нам всем дарована судьбою,
И это вовсе не ее вина,
Что мы давно не дружим с головою.
Что голос свой беспечно отдаем
За тех, кто нас совсем не уважает,
Но в результате Родину клянем
За то, что Власть нас мордой в грязь пихает.
Не стоит Родину, ребята, обвинять,
Когда мы сами не умеем выбирать.
КРЕСТ НА ГРУДИ МИЛЕЙ, ЧЕМ НА МОГИЛЕ (РИЖАНИН)
Судьба со мною перешла на «ТЫ»,
Ну, просто никакого уважения –
Разбила нагло все мои мечты,
И вместо взлета привела к падению.
Нахально ткнула мордой прямо в грязь,
Как будто несмышленого кутенка,
Сиди, мол, тут, дружок, и не вылазь,
Сопи себе в две дырки потихоньку.
Но это ж абсолютный беспредел –
Под старость лет такое унижение,
Да тут бы и святой не утерпел,
И я решился дать судьбе сражение.
Одно из двух: иль голова в кустах
И чтоб меня все поскорей забыли,
Иль я добьюсь, что будет грудь в крестах,
Крест на груди милей, чем на могиле.
ЧЕЛОВЕК-ЗЕРКАЛО (СВЕТЛАНА ОРУЧЕВА)
Он отражал траву, метели,
В весеннем небе облака...
Из образов текла река, –
Черпали все, кто захотели.
Он солнце отражал, ненастье,
Голубокрылых мотыльков,
И плен невидимых оков:
Мечты, любви, тревоги, счастья.
Он отражал тоску и злобу,
Талант, занудство, радость, лесть,
Всех отражений и не счесть...
Но Он берег свою свободу.
Он был обычной жизни частью,
Хоть видел мир и без прикрас,
Но Он упал прилюдно раз...
И кто-то прошептал: "К несчастью...
АЛЫЕ НИТИ (БЕСКРЫЛОЕ СУЩЕСТВО)
алые нити запутали город,
пальцы деревьев, надгробья домов
влажный, бетоном окутанный холод,
развалины детством забытых дворов.
алые нити вплетаются в ставни,
легким движеньем скользя по стеклу,
перебирая под окнами камни,
и вырывая под корень траву.
алые нити скользят по порогу,
комната вся во стихии огня.
алые нити не ищут дорогу,
цель их – причина всего бытия
алые нити плывут по ступени,
мягким движеньем на ткани легли.
там, где хранится на колыбели
ангельски спящий комочек любви.
алые нити связали ручонки,
свернувшись на шее тяжелым узлом,
алые нити на алой пеленке...
пара конвульсий и жалобных стон.
алые нити запутали город,
алые пятна и тишина...
алая кровь и пронзительный холод –
вот, что для матери значит война