Раньше Филимон работал слесарем. И неплохим, стоит заметить. Но несколько лет тому назад случилась неприятность. Во время работы над одной деталью попала ему в глаз металлическая стружка. Так и потерял Филимон правый глаз. После этого слесарем работать он больше не мог. «Прицел сбился», - как шутил он порой. Председатель перевел его в скотники на ферму. Филиону ничего не оставалось, как согласиться и с этим вариантом. А что, работа как работа. Оформили Филимона в новую должность, выдали ему коня Степку, телегу, сани.
А вот, кстати, и он едет. Развалился в санях, на соломе то. На нем теплый тулуп, валенки. Шапка-ушанка лихо сдвинута на ухо. На глазу черная повязка. Как у знаменитого русского полководца. Рядом на соломе лежит старый магнитофон «Электроника-302». Из динамика хрипло доносится голос певца: «Не сыпь мне соль на рану, не говори навзрыд…»
Филимон то и дело подгоняет Степку. И конь на некоторое время убыстряет шаг. На ферме сегодня дают зарплату. Поэтому Филимон так спешит, еще ведь надо будет обернуться в сельмаг за обмывкой.
Получив из рук Василия Павловича несколько банкнот, Филимон тут же отправился в обратный путь. Доярки и другие скотники скинулись по-привычке на это дело. Зарплату все ж получили. И снарядили Филимона за вином в магазин.
- Привет, красавица, - кинул он Клавке, входя в магазин. – Почем это вино?
- Филь, ты что, сам не знаешь? - ответила продавщица, - ты ж его на этой неделе раза три уже покупал.
- Ладно-ладно, я так просто спросил, для затравки разговора.
- Сколько? – Клавка выразительно посмотрела на Филимона.
- Так, - он почесал указательным пальцем глаз под повязкой. Он всегда так делал, когда задумывался над чем-либо.
- Так, - повторил он, - давай шесть бутылок. Еще хлеба буханку, консервы…
- Какие?
- Килька есть? В томате?
- Кильки нет.
- А это что?
- Сайра. Она дорогая.
- А я думал, хек, - пошутил Филимон, - Раз дорогая, то давай вон ту. Да нет, рядом, «Завтрак туриста». Колбасы еще пол палки. Папиросы.
- Все? – спросила Клавка, выложив товар на прилавок.
Филимон опять почесал выбитый глаз.
- И конфет дай, - Филимон задумался на минутку, - «Золотой ключик», грамм сто.
Погрузив все это в сани, Филимон двинулся в обратный путь. Опять о чем-то пел магнитофон, звонко постукивались друг о дружку боками бутылки. Филимон пыхтел папироской и щурил от дыма единственный оставшийся глаз.
Потом пили вино на ферме, когда ушел Василий Павлович. Это зав. фермой, если кто не знает. Погудели хорошо, даже второй раз за выпивкой пришлось ездить. На сей раз за самогонкой к бабе Шуре.
С фермы Филимон уехал раньше других. И в компанию ему никто не напросился. Поэтому и ехал он один. Батарейки сели, и магнитофон тянул что-то заунывное. Под копытами Степки морозно потрескивал снежок, над головой, в темном небе таинственно мерцали звезды. Но Филимон не замечал этой романтики. Он задремал.
Оставим на пару минут нашего Филимона. Не стоит за него волноваться, тулуп теплый, на ногах валенки. С калошами. Не замерзнет. Да и Степка дорогу знает, чай не первый год в телегу запрягают. Не впервой так ехать. На «автопилоте».
А оставим мы его для того, чтобы узнать, что произошло в деревне сегодня днем, и чего Филимон по причине обмывки очередной получки знать просто не мог. Нет, нет, нет, дорогой читатель, не волнуйся. Ничего страшного не случилось. Дом его не сгорел, и война с Китаем не началась. Просто приезжала из района бригада электриков из «Энергосбыта». Они провели осмотр всех фонарей в деревне. Которые отремонтировали, а в других просто поменяли перегоревшие лампочки. Теперь в деревне светло. Народ по улице гуляет, умиляется. Хорошо стало. Как в городе.
И Степка с Филимоном уже к дому подкатили. Скотник приоткрыл свой глаз, зыркнул вокруг и не узнал родной местности.
- Но! – скомандовал он Степке.
И тот поплелся обратно на ферму. Оказавшись около дверей фермы, Филимон опять проснулся. Поняв, где находится, он выругал самыми распоследними словами своего коня и направил его обратно в деревню. Степка послушно побрел в ночь. Но выпитое дает о себе знать, и Филимон опять засыпает. Когда Степка, запряженный в сани, шел по освещенной новыми фонарями улице, народ расступался, давая ему дорогу. В санях спал Филимон.
Сани остановились, и он снова проснулся. Глянул кругом. Опять ферма. На звук вышел сторож Михаил. Они с Филимоном покурили немного, перекинулись парой фраз. И Филимон поехал обратно в деревню. На сей раз он твердо решил не спать. Это ему удалось, но с большим трудом.
Въезжает Филимон в деревню, а там светло, люди ходят по улице просто так, без дела.
Поравнялся наш Филимон с одной женщиной и вежливо так к ней обращается:
- Скажите, гражданочка, а как мне выехать из этого города. А то я уже часа три все езжу, а домой никак не попаду. В Первомйское мне нужно. Не подскажете ли дорогу?
«Гражданочка» удивленно посмотрела на Филимона. Не ожидала она от него такого вопроса, тем более, что задан он был таким вежливым тоном.
- Ты че, Филь, не узнаешь, что ль, - ответила она. – Это ж я, Тоня Кузнецова.
- Нет, простите, не узнал.
- Ну, ты даешь, сосед. Совсем что ли лейку отпил?
- А вы меня знаете? – удивился Филимон.
- Та кто ж тебя не знает то?
- И знаете, где я живу? – обрадовался Филимон.
- Ну, алконафт, ты вообще, - засмеялась Антонина Кузнецова, залезая в сани. – Дай вожжи то.
Филимон покорно выпустил из рук вожжи и преданно смотрел на Антонину.
- Но, Степка, пошел! – скомандовала она коню. Тот зашагал чуть быстрее.
Через три хаты они остановились.
- Вот он, твой дом, - махнула Антонина в сторону Филькиной хаты.
- Спасибо вам, женщина! – поблагодарил ее Филимон. И протянул ей несколько конфет.
Антонина посмотрела на него долгим взглядом. Потом развернулась и пошла в свою хату.
А Филимон все так и сидел в санях, и рассматривал свой дом. Рядом на столбе ярко горел фонарь.