"Никогда не знаешь где тебе повезёт..."
Макс Фрай
Невозможно понять где тебе повезёт. Да, да, именно так. Я конечно не против гениальной фразы Макса, но вот только это самое везение ты иногда начинаешь понимать только по прошествию времени.
И так, начнёмс.
Ему было весло. Ему всегда было весело. Дебильная улыбка никогда не сходила с его лица, не важно что он чувствовал.
Его девиз был прост:"Как хорошо быть слюнявым идиотом! Всегда приподнятое настроение!"
Ему двадцать лет и его зовут Нильс. А ещё он уезжает.
В его жизни он всегда уезжал, неважно как и куда, но вся жизнь его находилась в движении. В первые можно было это заметить даже по его рождению. Он родился в такси, по дороге в роддом №7 в Витебске.
Когда ему было два года, его семья переехала в Новосибирск, в пять - Ростов, в девять - Омск, в двенадцать он, наконец-то, осел во Владивостоке.
И сейчас он уезжает. Он послал всех и вся подальше, и сейчас садится на самолёт в Москву, а от туда - в Берлин. Да! он мечтал о Берлине уже десять лет, и теперь, послав подругу, родителей, друзей и вообще всё, что у него было, он улетал в мечту!
Маленький, заплечный рюкзак и восесот евро в кармане - это всё, что связывало его с прошлым, но ненадолго. Рюкзак был выброшен в мусорку уже в Москве, а деньги поменяны на Берлинские бумажки, квартиру, у разделяющей стены, с восточной стороны на пол года, и бутвлку warstainer в руке.
Да, он опять уехал. Даже в семнадцать-восемнадцать лет, пропадая из дому на недели, он так себя не чувствовал... Так по другому... Так правильно... Да, именно правильно.
Судьба смотрела на него с благосклонной улыбкой старой тётушки, к любимому племяннику. Но это только в последнее время, раньше было хуже, намного. Но даже тогда улыбка не сходила с его не броского, не запоминающегося лица.
В этом мире, в этой жизни всё казалось в шутку, не серьёзно, не взаправду. Но пока, всё таки, приходилось жить как все, выигрывая у судьбы всё новые и новые партии, и не заботясь что будет, когда наконец проиграешь.
Конечно один-два гения оставили след в его душе, но какой-то несерьёзный. Уэллс казался слишком несбыточным, а Пелевин - просто нереальным, но его всё тянуло к переменам.
И он их получил.
Вечная жевачка за щекой, и Дельфин в наушниках, это всё что осталось от его прошлого, и это ему нравилось. Осталось лишь пара черт от которых надо избавится. За время поездки он отрастил порядочную щетину, так что пришлось её немного подравнять. привычка брится каждый день была задушена, удавлена, умевщена и сожжена.
Он взял свои волосы руку, ножницы в другую, и ещё кусок старой жизни упал на пол. Эти семьдесят три сантиметра прошлого. Так и надо. Туды его в качель.
Теперь можно выйти на улицу и прогулятся. Да, это может быть очень в тему. Города встречают нового человека, мечтателя, трепетно, как женщина. Объятия их воздуха расслабляют, и проникают в любую открытую часть души.
Туристы, какие они всё таки смешные, ходят проторенными тропкаму, и расчитывают получить от этого удовольствие. Самое странно, что некоторые его получают. Нет, Нильс не такой, его тянут узкие улийы, окраины, трущобы. Там - жизнь, там можно понять что есть настоящая жизнь, а что за неё пытаются выдать.
Улица Сэнт Стэфана , вечер, темнота, и только мелкие, редкие фонари слабо освещают маленькие кружочки под собой. Тень в подворотне. Голос :
- Милок, подай медячёк, а я тебе погадаю.
Хриплый, Старушачий, даже немного басовитый голос прорезал тишину сонного района.
- О господи, грешное дерьмо! Не надо так издеватс над человеком!: Тихо прошипел Нильс, и только потом понял что обращались к нему по русски! Это на окраине Берлина та!
- Ну вот, какая молодёжь пошла! Я ж не издеваюсь, и даже не пугаю, а деловое предложение выражаю. : Обладательница голоса показалась в кружке фонарного света. Бабке было лет эдак двести, согнутая горбом и годами спина, белёсые волосы, и какие-то, больно уж, пронзительные для её возраста глаза.
- Ладно, прости дурня, старая, я просто испугался до дикости. А от куда информация о моём знании русского языка?
- Ой милок, я ещё не такие вещи по шагам определять могу.Хотя в твоих поди разберись, на тень ты больно похож. Ну да ладно, не будем о неинтерестном настоящем, а о будущем. Руку давай.
Нильс протянул ей руку. Левая. Как обычно. Он левша.
Молчание, вдохи, выдохи, хриплый глубокий вздох.
- Милок, я тебе робовать гадать больше не буду. Тебе нельзя.
- Это ещё почему же?
- Ты ещё ничего не определил в своей судьбе, вот и всё. Нам таким гадать запрещено, это чуть ли не так же плохо как прямое вмешательство в судьбу.
- Как хочешь старая, не холодно мне с этого и не жарко.
- А веть и не должно быть. Правильно ты жизнь принимаешь. Таких правильных как ты в нашем мире мало, а в других и того меньше. За такое и подарок сделать не грех. Чего желаемс сударь?
Нильс удивлённо задумался.
- Не хочу я бабка ни радостей вроде, ни богатства а...
- Короче, не мути водку в стакане, я тебя и так насквозь вижу, но Зелёную Дверь подарить не смогу. Давай по другому. Хочешь, вечное, желанное, но пе людское?
- Ого, а это как?
- Не спрашивай, а скажи да или нет?
- Блин... ладно давай.
- Живи Полётом!!!!!!!: вдруг резко и пронзительно вскрикнула бабка и...
Нильс взвился в небо привычно расправив прозрачные крылья и полетел на ослепительнеиший в мире свет. Да! Это оно и было! Счастье!!!!
Мотылёк сгорел на лампочке фонаря,
Фонарь потух, и сново стало темно
и тихо.
ПУСТОТА