-- Хочешь, чего покажу? -- с хитрым видом сказал рыжий конопатый Генка, поднося к моему лицу округло прижатые друг к другу ладони. Я насторожилась, ожидая подвоха, но любопытство пересилило, и, соглашаясь, я кивнула головой. Он приподнял одну ладонь, и я увидела, что на другой свернулась калачиком маленькая рыжая зверюшка с блестящими черными глазами, смотревшими на меня не столько испуганно, сколько обалдело.
-- Хочешь, подарю? - насмешливо сказал Генка. Не поверила я ему нисколько - как это он, предводитель местных мальчишек, гроза садов и дачников, вдруг отдаст мне, мелюзге, да еще девчонке, такую драгоценность. Но на всякий случай опять кивнула головой.
-- Бери! - щедро сказал Генка и протянул мне зверька.
Прижав к груди это теплое пушистое существо, чуть не теряя сознание от свалившегося на меня счастья, боясь, что Генка только пошутил и сейчас отберет зверька обратно, я тут же юркнула в дом.
Сказать, что родители были в восторге от принесенного мной подарка, было бы явным преувеличением. Но и отнести обратно в лес это мелкое беспомощное существо они не решились. Так в моей жизни появилась первая домашняя белка.
Кончался август, мы возвратились в город. И бельчонок вместе с нами переехал жить в городскую квартиру. Мой рукодельный папа сделал ему из раздобытых где-то реек большую красивую клетку: с колесом, с домиком, с кормушкой и поилкой. Там и жил себе Тимка, пока не отросли у него серьезные зубы.
Папа, возвращаясь с работы, забирал меня из детского сада, и мы вместе шли домой. В этот раз, вернувшись домой, мы с ним обнаружили, что деревянные рейки клетки мастерски изгрызены в мелкую стружку так, что в боковой стенке образовалась большая дыра, а Тимки нигде не видно. Я сразу же заревела в голос, а умный папа громко позвал: "Тимка! Тимка!" И бодрый веселый Тимка спрыгнул с гардероба прямо ему на голову. Пока я играла с шустрым вольным Тимкой, папа раздобыл проволоку и починил клетку. Тимку водворили на место, и вечерняя жизнь потекла своим чередом.
Я уже крепко спала, когда усталые мои родители в двенадцатом часу ночи тоже добрались до кровати в надежде наконец-то хоть немного поспать перед новым трудовым днем. Они успели лечь, папа даже успел повернуться на бок. Но тут матрац плавно опустился под ними, врезавшись пружинами в бока.
Надо сказать, что в то время матрацы были пружинные: с помощью веревочек большие пружины специальной формы натягивались так, что образовывали пружинящий каркас, на который клался мягкий ватин, а сверху все обшивалось крепкой матрасной тканью. А Тимка, гуляя на свободе, перегрыз почти все веревочки, стягивавшие пружины, и матрац сложился.
Разыскав в своих закромах моток бечевки, папа почти до утра перетягивал матрац. Что говорил он при этом, я могу только предполагать, потому как в ночи я проснулась лишь на минутку: удивилась, почему родители не спят, а что-то делают с разобранным на запчасти матрацем, и благополучно уснула до утра. Про следующий убыток, нанесенный нам свободным Тимкой, мы узнали спустя неделю.
Бананы в то время в нашем доме были нечастым лакомством. Их привозили из Африки совсем зелеными. Мама покупала мне бананы и клала их в шкаф, в темноту - дозревать. В этот раз, решивши посмотреть, дозрели ли купленные дней десять назад бананы, мы с ней обнаружили только кучку огрызков от банановых шкурок... Тимка прогрыз заднюю фанерную стенку шкафа и съел все бананы чуть ли не со шкурками. Были ли они к тому времени зрелыми, нам так и не пришлось узнать.
К весне Тимка стал совсем взрослый белк. Родители, как я теперь понимаю, устали от его живого и непредсказуемого характера, который слишком сильно разнообразил их жизнь. К тому же маме не нравилось, что мы с папой ходили все исцарапанные Тимкиными когтями: ведь он любил носиться по нам вверх-вниз-вверх как по деревьям. Мама этого панибратского обращения не любила, и по ней Тимка не лазал: иногда только прыгал ей на плечо и сидел там тихо.
В начале лета нас с Тимкой отправили с детским садом на дачу. Его клетку повесили на улице на ветку сосны возле корпуса. Несколько дней Тимка развлекал всех мимоходящих, а однажды утром его там не оказалось - то ли забыли закрыть дверцу, то ли не закрыли нарочно... Пару раз он приходил на сосну к своей клетке, цокал нам сверху, но не спускался. А потом совсем пропал...
Думаю, родители рады были, что Тимка вернулся в лес. А я скучала... И даже отсутствие царапин меня не радовало.