Плохое влияние Мандельштама: "Четвертая проза". 9 мая
Дом в лесу. Я одна.
…ПЯТАЯ ПРОЗА…
Нету меня… Нету. Нет ласковой, нежной, сумасбродной.
Есть старая, сварливая, полубезумная математичка духа.
Вот она была и нету. Вышла вся.
Или вошла?
Царственно-усталая… утомленная прозой бытия, в зал, где так светло, что слепит глаза и ничего не видно.
Или темно?
Но ворох слов, страниц, мыслей и идей волочатся шлейфом.
Или хвостом?
Сижу на балу признанной красавицей, вышедшей на пенсию.
Ручку целуют. А, может, хотят укусить?
Кусайте! Уже не больно.
Не осталось нервов между хрупкими костями и пергаментной кожей. Пожалуйста! Не больно.
Лишь бы вам – удовольствие.
А, за стеклом – весна. Но за стеклом. Там щебечут птицы. Кто сказал, что они поют?
Здесь – бесптичья тишина.
Сухая трава выбеленными костями возвышается над несмелой зеленью.
- Ничего, если мы тут… подрастем?
- Пожалуйста, не жалко.
Хмурая весна… Как грустное веселье, как сладкая соль.
Капли наполняют воздух собой, им уже тесно. В земле нет места. «Мест нет!» – рявкает проводница. «А мы? А нам куда же?» «Откуда пришли». «Так солнца ж нет по расписанию…» Висят между небом и землей.
- А, вы слышали, уже продают.
- Где? Что?
- Жабры. Поставили ларек у Торгового центра. Участникам войны – без очереди.
- Ну, это уж слишком! Почему не детям?
- Детей много, участников мало. И потом… Девятое мая…
- Ну, да… ну да…
Кувыркаюсь тоже. Между небом и землей, между печкой и лесом, между кашлем и покоем, между математикой и поэзией…
А ну – все… к едрене фене!
Но что тогда?
Ты слышишь меня? Я забыла тебе сказать… Объяснить. Да, да… И говорю, говорю… И объясняю стожды объясненное.
Где аварийный тормоз? Быстрее, быстрее дергайте! Выключите мозги, уже не болят. Мы проедем свою остановку!
Ну, вот, проскочили.
Обратный когда?
Обратного нету.
Только вперед.
- Я ногу подвернула!
- Расстрел на месте.
Боже, что за дикие нравы!
Куда спешка? За чем спешка?
- А, Цветаева-то, Цветаева… Она никогда без любви, ни с кем. Не то, что Ася, та с кем попало и с мужчинами и с женщинами…
- Боже, какая грязь!
- И не говорите.
- Да нет, это вы не говорите… такую грязь…
Но Мандельштам! Проза… проза от навоза… Хромая поэзия или хромая проза. Только если поэзия, то на правую ногу, а если проза, то на левую. А как пишет! Красиво пишет. Что ни предложение – бусинка.
«Ожерелье аркою»…
Мне до него… А, впрочем, мне до него, как до лампочки.
Эривань… Эривань…
Сахалин… Сахалин…
«Да не будет дочкино ожерелье мамино». Или теперь уже пусть будет?
Три раза себе улыбнулась и один раз над собой, умылась и пошла спать.
А ночь шуршит, скребется. То ли мышами, то ли крысами.
То ли домовой ворочается или дом кряхтит. Сердечко стук! Стук.
Страшно?
Нет, в предвкушении.