КОСТЮМ
ОТ ДУСИ
ДЛЯ ПРЕЗИДЕНТА
киносценарий
1.
От Кутузовского проспекта в сторону Кремля, мимо Российского «Белого Дома», мчался правительственный автомобиль, именуемый в народе «членовозом». Он лихо пересек Калининский мост и выехал на проспект. Крошечные, в сравнении с широким «членовозом», «жигуленки» и «москвичи» почтительно уступали ему дорогу, прижимались к обочине.
Автомобиль въехал в Кремль через Боровицкие ворота. Милиционер, стоящий у ворот, почтительно отдал честь. «Членовоз» миновал еще несколько постов и, наконец, плавно затормозил у большого подъезда.
2.
Из машины выбрался невысокий человек. Он окинул взглядом двор и быстро прошел к подъезду. У поста он предъявил пропуск и был безмолвно пропущен в здание. В руке человек держал небольшой портфель. Он уверенно двигался по хитросплетениям кремлевских коридоров, из чего можно было заключить, что прибыл он сюда далеко не в первый раз.
Еще у двух постов человек предъявил свой пропуск и был также безмолвно, легким кивком головы, пропущен дальше. Он чуть приостановился у двери с табличкой «Президент», затем потянул за ручку и вошел, В приемной из-за стола со множеством телефонов поднялся высокий мужчина и после приветствия сообщил:
— Проходите, Степан Васильевич. Ждет.
Степан Васильевич вошел в кабинет. Президент сидел за рабочим столом и писал. Увидев вошедшего, отложил в сторону ручку, поднялся:
— Жду, жду! Проходите!
Степан Васильевич не столь уверенно сделал несколько шагов вперед.
— Так, ну что? - прервал паузу президент. - Приступим? У вас десять минут.
— Да, да… - засуетился Вешнин и открыл свой портфель.
Он достал из него толстую тетрадь и портняжный сантиметр. Президент молча наблюдал за его приготовлениями.
— Снимите, пожалуйста, пиджак, - попросил Степан Васильевич.
Президент повесил пиджак на спинку стула. Вешнин подошел к президенту:
— Поднимите руки… Так… Вот здесь… Так… И вот здесь…
После каждого замера Степан Васильевич старательно заносил данные в тетрадь. Президент аккуратно выполнял все просьбы Вешнина…
3.
У двери, похожей на сейф, стоял толстый пожилой человек и, позвякивая ключами, открывал ее. На двери, на скромной табличке из стекла, значилось: «Объектовая». Рядом стояли еще два человека. Они держали в руках человеческий манекен в натуральную величину. Манекен был отчего-то в больших семейных трусах.
Человек у двери никак не мог справиться с замком, звенел ключами, и рабочие с манекеном на руках поторапливали его:
— Прохорыч, ну ты чего?.. Долго нам этого прохвоста держать?
Прохорыч покачал головой и продолжил ковыряться в замке.
— Ишь ты, как заговорили! Распустили языки-то! Смотрите, не на вовсе может…
— Ну ты постыди нас еще!
— А что! - взвился вдруг Прохорыч. - И постыжу! То чуть ли не задницу лизали, а тут - готовы с дерьмом сожрать.
— Ну я, положим, отродясь никому зад не лизал, а уж этому-то и подавно, - начал было один из рабочих.
— Да ладно… - махнул рукой Прохорыч и выругался на замок: - Черт! Совсем что ли сломался…
Рабочие, устав держать манекен в руках, поставили его на пол. Это был знатный манекен, выполненный из натуральной кожи, с руками и ногами, с безликой головой и даже, судя по оттопыривающимся трусам, с мужскими признаками. Манекен очень точно повторял чью-то фигуру - на нем явственно выступал живот, жировые отложения на груди, сутулая спина. Четко обозначалась форма ног - чуть кривые от рождения, они несколько спрямлялись приобретенной полнотой. На темной кожаной груди, через трафарет, белой краской было напечатано: «Объект №83».
Один из рабочих закурил и облокотился на плечо восемьдесят третьего объекта.
— Ну ты долго, Прохорыч? - спросил второй рабочий.
Замок, наконец, щелкнул, и Прохорыч с трудом открыл тяжелую дверь. Изнутри пахнуло пылью и скукой. Прохорыч нащупал на стенке выключатель и щелкнул им. Большое угрюмое помещение осветилось мертвенным светом люминесцентных ламп.
В строгом порядке, подобно строю солдат на плацу, в комнате стоял не один десяток манекенов, подобных принесенному. Худые и толстые, маленькие и высокие ростом, со стройными и кривыми ногами, выстроившиеся манекены производили жутковатое впечатление. Они были сделаны из различного материала, не только из такой хорошей кожи, как вновь прибывший. Тут были экземпляры из дерматина, из грубой темной ткани и даже из холстины. На груди у каждого красовалась надпись: «Объект №…» Соседствовали они далеко не по номерам и рядом, например, с тридцать вторым находились шестьдесят седьмой и сорок первый объекты. Некоторые, как и принесенный манекен, были в трусах. Гениталии у манекенов без трусов были весьма различны и очень походили на натуральные.
Прохорыч прошелся вдоль шеренги кожаных болванов, остановился возле одного, дунул на него, отчего с головы поднялось облако пыли.
— Заноси давай! - крикнул он рабочим и те, повалив манекен, потащили его на место, уготованное завхозом Прохорычем.
— Станови вот тут, - указал завхоз и манекен был установлен рядом с низеньким широкозадым объектом под номером пятьдесят девятым. - Вот тут и будешь стоять, - проговорил Прохорыч грустно после состоявшейся установки.
— И сколько же их тут! - протянул, не то спрашивая, не то удивляясь, куривший рабочий.
Прохорыч бросил на него хмурый взгляд и ответил:
— Не твоего ума дело, - и после довольно продолжительной паузы добавил, - пожили товарищи… Не чета тебе, дурак.
Рабочий препираться не стал, хохотнул и вышел из склада. Вслед за ним вышел и второй.
Прохорыч постоял немного посреди манекенов, затем подошел к выключателю и щелкнул им. Свет погас. Завхоз навалился на дверь, закрыл ее и долго запирал заржавевший замок.
4.
Евдокия Зарубина стояла на пригородной платформе и ждала электричку. На платформе было обычное для утренних часов оживление. Невыспавшиеся лица тоскливо посматривали в сторону, откуда должна была появиться электричка.
Некоторые из ожидавших здоровались:
— Привет, Дусь.
Она кивала в ответ.
Наконец, гоня перед собой плотную стену свежего утреннего воздуха, показалась электричка. Она с визгом подкатила к платформе и, лязгнув металлом, открыла свое нутро для пассажиров. Те бросились в желанные вагоны, спешно занимая места.
Дуся заняла свободное место у окна и, прислонившись головой к холодному стеклу, спокойно задремала под мерный стук колес…
5.
С вокзала, в бурлившей толпе спешащего люда, Дуся переместилась в лабиринты метро и, стоя в плотно набитом вагоне, двигалась к месту службы…
6.
В громадном кабинете, в известном здании на Лубянке проходило важное, секретное, как все здесь происходящее, совещание. За длинным столом, метров десяти длиной, расположились солидные люди - кто в форме, кто в штатском. Судя по серьезным и сосредоточенным лицам, вопросы, решаемые на совещании, были крайне важными. Председательствовал сухой жилистый генерал. Несколько рядов наградных планок свидетельствовали о большом вкладе генерала в дело безопасности страны.
— Приступим к следующему вопросу, - заявил он, наливая в стакан минералки из бутылки, стоявшей на столе. Такие же бутылки расположились по всему столу, и солидный люд время от времени опрокидывал их над стаканами. В кабинете, как и на улице, было душновато и минералка пользовалась популярностью.
— В/ч 1164, - продолжил генерал, - Товарищ Брызгин, доложите…
Из-за стола поднялся высокий и стройный Брызгин в безукоризненно сшитом костюме, лет сорока, и четко начал читать по бумаге, которую достал из папки:
— Работаем строго по плану. Выполнение - сто и три десятых. Виктор Сергеевич, - обратился он к генералу, - наметился дефицит материалов, необходимы закупки.
Генерал кивнул:
— У вас готов список группы?
— Для закупок?
— Да… В Англию опять?
— Да. Вот список, здесь все фамилии, - Брызгин передал листочек со списком, - лучшие специалисты.
Генерал внимательно углубился в бумагу. После изучения спросил:
— А Вешнин где?
— Он, Виктор Сергеевич, в данное время занимается президентом.
— Как дела?
— Все по плану. Объект подготовлен, Вешнин приступает к работе.
— Кто будет готовить?
— Я думаю, Виктор Сергеевич, Зарубиной поручить.
Генерал вопросительно взглянул на Брызгина.
— Лучший мастер, ни одного замечания. Товарищ Фидель лет десять назад прислал личную благодарность…
— Не еврейка?.. Ну ладно… Нужно поторопиться - через неделю визит.
— Не подведем! - заверил Брызгин.
— Ну дай-то бог… Есть мнение - усилить мастерскую несколькими молодыми мастерами. Товарищ Лунев, - обратился он к пожилому толстенькому полковнику с поросячьими глазками.
— Слушаю! - вскочил тот бодро.
— Нужно перевести в нашу систему человек пять. Вы меня поняли?
— Так точно, товарищ генерал!
— Срок - неделя!
— Слушаюсь!
— Все! Вопросы есть?.. Нет. Все свободны.
Публика задвигала стульями и потянулась к двери. Генерал налил полный стакан воды и выпил его, солидно двигая кадыком…
7.
Зарубина подошла к двери без вывески, около которой стоял прапорщик и, показав тому пропуск, вошла в мастерскую.
— Здравствуй, Дусь, - поприветствовала полная пожилая женщина в коридоре.
— Здравствуй, Валя.
— Слышала? - приступила Валя, - Президента тебе дают!
— Правда? - удивилась Дуся.
— Ну! - утвердительно кивнула Валентина.
— Надо же! - подвела черту под разговором Дуся и открыла какую-то дверь.
В комнате находилось несколько женщин и уже знакомый нам мужчина - Вешнин. Дуся кивнула:
— Здравствуйте.
— Здравствуй, Дусь, - закивали ей в ответ.
Степан Васильевич хлопотал вокруг манекена, в точности повторяющего фигуру президента - обмерял его и сравнивал со своими записями в толстой тетради.
— Видишь, Дусь? - показал он на «объект», - Твой!
— За что такая честь, Степан Васильевич?
— Ну ты не скромничай. Как-никак - лучший мастер!
— Ну уж вы скажете…
— Что? Не так разве?
— Вон бы Марье Тимофеевне поручили. Я ведь ее ученица.
— Дуся! Ты что! Стара уж я для такого заказа, - всплеснула руками Марья Тимофеевна - пожилая сухенькая женщина, скромно сидевшая за швейной машинкой.
— У Марьи Тимофеевны свои обязанности… Все! Оставим эти разговоры! Я только что из Кремля… Раз поручили, значит, знали кому, - строго заметил Вешнин.
— Конечно, конечно, Степан Васильевич, вы меня не так поняли, - вздохнула Дуся.
— Ну, ну, - удовлетворенно закивал Вешнин. - Значит так, объект вот готов, - похлопал он по кожаному плечу манекена, на груди которого через трафарет уже было написано белой краской: «Объект №84». - Через неделю должен быть готов костюм.
8.
— Дуся! - крикнула заглянувшая в мастерскую молоденькая девица. - Вас срочно, Петр Семеныч.
Дуся, сидевшая за машинкой, кивнула и, дошив строчку до конца, встала. Она прошла по коридорам и очутилась в просторной приемной. За столом сидела та самая девица, что заглядывала в мастерскую. Она бодро печатала на машинке.
— Ждет, - кивнула она на дверь Дусе. Дуся потянула за ручку и оказалась в большом светлом кабинете. За столом сидел Брызгин.
— Здравствуйте, Петр Семеныч.
— Здравствуй, Евдокия Михайловна. Проходи, садись.
Дуся подошла к столу и присела на стул.
— Тебе сообщили о заказе?
— Да. Спасибо.
— Вот, - многозначительно протянул Брызгин. - Задание, сама понимаешь… Ответственнейшее! По его выполнению будут судить о всей нашей работе.
— Я понимаю.
— Ну и отлично!
Петр Семеныч прошелся по кабинету из конца в конец. Подошел к столу.
— Звонили из управления. Тебе необходимо сейчас же прибыть в поликлинику. Тебя там обследуют.
Дуся удивленно подняла на начальника глаза. Тот развел руками:
— Понимаю!.. Черт их разберет! Времени и так в обрез. Говорят необходимо. Ума не приложу.
— Каждый час…
— Дуся, приказ. Мы люди военные... Машина в твоем распоряжении. Так что - вперед!
9.
Зарубина сидела с открытым ртом в стоматологическом кресле. Врач - женщина лет сорока пяти - поковырявшись в зубах Дуси, сказала:
— Все в порядке. Зубы у вас, Евдокия Михайловна, как у молоденькой.
— Так я себя на свалку еще не списывала.
— Ну, ну, не обижайтесь. Я не в том смысле.
— Да и я не в том.
Врач записала что-то в карточке и протянула ее Дусе.
— Все? - спросила та.
— Все.
— Куда мне сейчас?
Врач заглянула в карточку:
— В шестой.
— Где это?
— На втором этаже, в конце самом, направо.
Дуся кивнула и вышла из кабинета.
Около шестого кабинета никого не было. Впрочем, не было никого во всем коридоре. Зарубина робко постучала в дверь.
В ответ послышалось:
— Да, да! Войдите!
Дуся заглянула. За столом сидел человек в белом халате.
Он пристально посмотрел на вошедшую и пригласил:
— Проходите… Присаживайтесь.
Дуся прошла в кабинет, присела на широкую, застеленную рыжей клеенкой, скамью.
— Фамилия?
— Зарубина… Евдокия Михайловна. Врач внимательно посмотрел на нее, записал что-то в журнале и встал. Взглянул еще раз на посетительницу:
— Подождите минутку.
И вышел в боковую дверь. Буквально через секунду в кабинет вошли трое широкоплечих санитаров. Врач вошел следом, приблизился к Дусе и властно произнес:
— Встать.
Дуся недоуменно посмотрела на него и спросила:
— Что?
— Встаньте, гражданка Зарубина! Дуся медленно встала:
— А что, собственно…
Она не успела закончить фразу, как санитары профессионально скрутили ей руки и вытолкнули в коридор.
— Вы что?! - пыталась было протестовать Дуся, но врач предупредил:
— Помолчите…
Дуся притихла. Ее провели по пустым коридорам поликлиники, вывели через какой-то черный ход и впихнули в темный закрытый автомобиль. Двигатель, чуть слышно уркнув, завелся и автомобиль выехал за ворота.
10.
Пьяный в дугу завхоз Прохорыч лежал в скверике и орал сквозь слезы, обильно стекавшие по багровому лицу:
— Люди!.. Люди!.. Стойте!.. Я! Я хоть и не жид, но отпустите меня в Израиль!
Около Прохорыч собралась уже довольно значительная толпа, живо заинтересованная неожиданным поступком немолодого уже человека.
— Товарищ! - обратился к Прохорычу интеллигент в зеленой фетровой шляпе. - Вам плохо?
— Плохо!.. Ох, плохо, мил человек!.. Отпустите Христа ради!.. Не еврей я, не еврей… В Израиль, в Израиль хочу! - зарыдал Прохорыч.
— Ишь, мается человек, - завязалась дискуссия в собравшейся толпе.
— Мается!.. В милицию надо сдавать. Разлегся! Дети ходят.
— Вот, вот! Только бы сдавать! Звери! Человек убивается, значит, причина есть!
— Налил зенки - вот и причина.
— Не скажите. Я, порой, тоже хочу покричать - хоть и не пью совсем.
— Что? Тоже в Израиль тянет?
— Причем тут Израиль?!
— При том! Демократы хреновы. Только бы глотки драть!
— Люди!.. Не жид я, но отпустите меня в Израиль, - продолжал Прохорыч.
— Милицию позовите! Кто-нибудь, - позовите милиционера!
— Мужик, беги скорее отсюда, - советовали сочувствующие.
— …В Израиль!
— Милиция!
— Не жид я!
— Мужик, заберут!
Неожиданно гул стих и прерывался только всхлипами Прохорыча. К скверику, сопровождаемый бабкой-общественницей, приближался милиционер с погонами лейтенанта. Постояв с минутку возле Прохорыча, который, как заезженная пластинка повторял то и дело:
— Не жид я, но отпустите!.. Отпустите меня в Израиль! Лейтенант перешагнул через заборчик и, приблизившись к пьяному завхозу, строго заметил:
— Гражданин, прекратите митинг! Прохорыч выставился на милиционера и взвыл вдруг с новой силой:
— О-о-отпусти-и-те!.. Отпустите меня в Израиль! Лейтенант взял Прохорыча за шкирку и встряхнул его как мешок:
— Пройдемте, гражданин!
Толпа несколько взволновалась и из нее начали раздаваться замечания:
— Оставьте человека! Мешает что-ли?
— Может у него беда какая…
У Прохорыча вдруг изменилось выражение лица и он, сунув руку в карман куртки, вынул из нее красную книжицу и сунул ее под нос лейтенанту. Тот, быстро взглянув в нее, козырнул вдруг и под смешок толпы скрылся за углом дома.
Толпа умолкла и подозрительно стала поглядывать на Прохорыча.
— Солидно, - заметил кто-то.
— В Израиль… - вновь зарыдал Прохорыч, - отпустите…
Неожиданно из-за угла вывернула серая «Волга», подъехала к толпе. Из нее вышли двое крепких парней, молча подошли к Прохорычу и, подхватив того под руки, легко поволокли к машине. Толпа молчала. Парни впихнули замолкнувшего завхоза, забрались сами и машина, резко развернувшись, скрылась в переулке…
— Шишка, видать, какой-то, - заметил кто-то.
— Не, на шишку не похож.
— А может и не шишка, - согласились в толпе.
11.
Черный автомобиль, внутри которого находилась Дуся и трое молодцев с каменными лицами, двигался по улицам Москвы. Вот он въехал за ворота и, проехав по дорожкам между деревьев, остановился у здания с табличкой: «Психиатрическая больница».
— Выходите, - голосом, не терпящим возражений, приказал один из сопроводителей.
Дуся выбралась из автомобиля и, подхваченная под руки, была препровождена в приемный покой. В помещении находились два дюжих санитара с лицами убийц и молоденькая сестричка. Появление Дусиной процессии прервало оживленный разговор.
Один из сопровождающих протянул сестре бумагу, взглянув в которую, та бросила:
— Секундочку обождите.
И скрылась за дверью.
В приемном покое воцарилась гнетущая тишина. Дуся стояла, зажатая с обеих сторон, и глупо смотрела на санитаров. Те сидели, как истуканы - без всякого выражения на дебильных лицах.
Неожиданно дверь стремительно открылась, и в комнату вошел седой человек в белом халате. Он холодно посмотрел на Дусю:
— Зарубина?
Дуся кивнула.
Врач сел за стол и стал писать что-то в толстом журнале. Дуся понаблюдала за ним некоторое время, затем спросила:
— Извините, вы не могли бы объяснить в чем дело? Врач не ответил.
— Вы знаете, где я работаю? - спросила опять Дуся.
— Это не имеет никакого значения.
— Вы думаете?
— Да.
— А я думаю, вы ошибаетесь…
— Вряд ли.
— Разрешите мне позвонить на работу.
— Нельзя.
— Видите ли, если вы знаете, где я работаю, - у меня остались неоконченными несколько объектовых вещей…
Врач отложил ручку и с беспокойством посмотрел на Дусю.
— …И к тому же сейчас я получила новый ответственный заказ. Для президента… Думаю, у вас будут крупные неприятности.
— На счет наших неприятностей можете не беспокоиться - позаботьтесь лучше о своих. А на работу… Ну что ж, позвоните, - любезно разрешил врач.
Дуся подошла к телефону, набрала номер. Врач с интересом наблюдал за ней.
— Алло, - в трубке зашуршало и что-то хрюкнуло, - алло, кто это?.. Марья Тимофеевна? Это Дуся… Да Зарубина. Марья Тимофеевна, передайте Вешнину, что я в Кащенко…
Седовласый врач вдруг дернулся и с силой вышиб из рук Дуси телефонную трубку. Телефон соскочил со стола и грохнулся на пол. Санитары вскочили и устремились к Зарубиной. Дуся прижалась к стенке. Врач поднял руку, и санитары остановились.
— Мы с вами не так договаривались, Евдокия Михайловна!
— Простите, не знаю вашего имени, но я с вами вообще ни о чем не договаривалась. Я требую объяснений!
— Вы не на митинге, чтобы требовать. А условия диктовать здесь буду я. Так что советую вам, Евдокия Михайловна, поумерить ваш пыл… Лечить вас будем.
— Я требую, слышите вы…
— А зовут меня, кстати, Сергей Иванович. Прошу любить и жаловать.
— На каком основании меня привезли сюда?!
— Вася, - обратился врач к одному из санитаров, - действуйте.
— Не смейте приближаться ко мне! - закричала Дуся и заколотила руками об стену.
— Спокойнее, спокойнее, гражданка Зарубина. Приличная с виду женщина, а ведете себя, как базарная баба, - ласково пропел Сергей Иванович.
— Это безобразие!.. - крикнула еще Дуся, на что врач кивнул санитарам:
— Действуйте!
Санитары дружно навалились на Дусю и живо скрутили ей руки. Зажав рот, они потащили Дусю по длинному серому коридору и скрылись за дверью в самом его конце.
Через некоторое время Дуся, запутанная в смирительную рубаху, лежала на кровати в отдельной палате. На стуле рядом сидел Сергей Иванович и с интересом смотрел Дусе в глаза.
— Ну, видите? Чего вы добились? Будете еще буянить - примем меры. Поверьте мне - мы это умеем.
— Вы негодяй! - выдохнула Дуся сквозь слезы.
— Ну, ну, что вы… Вы ошибаетесь, - и обратился к пожилой сестре, стоявшей у двери, - Приступайте.
— Не прикасайтесь ко мне! - закричала Дуся.
Сестра спокойно перевернула Дусю на бок, задрала рубашку и профессионально ввела иглу. Заученным движением она надавила на поршень шприца, и у Дуси поплыло перед глазами. Еще через секунду она погрузилась в странное, ни разу не испытанное ею, забытье…
12.
В престижном доме моды проходили традиционные еженедельные показы последних моделей одежды. В большом светлом зале по широкому помосту выхаживали манекенщицы, умело вихляя тощими бедрами. Зал был полон, публика охотно аплодировала при каждом выходе манекенщиц.
Молодой, экстравагантно одетый, с чудной прической, молодой человек принимал поздравления. Он вальяжно развалился в кресле возле сцены, закинул ногу на ногу.
— Вы чудо, Борис Сергеевич! - щебетала дамочка, склонившаяся к самому уху молодого человека. - Это просто прелесть!
Борис Сергеевич благосклонно покивал головой, соглашаясь с дамочкой.
— У вас потрясающее будущее!.. Париж! Париж у ваших ног! - все не унималась та.
— Ну что вы, Зиночка, что вы… Вы меня захвалите, - вяло отбивался модельер.
На помост вышла новая пара манекенщиц и завихлялась под музыку.
— Браво, браво! - захлопала дамочка.
Публика поддержала ее и с треть зала поднялась и принялась аплодировать стоя.
Борис Сергеевич поднялся и, прижав руки к груди, манерно раскланялся, а затем обеими руками послал в зал воздушный поцелуй.
— Модельер Борис Астафьев! Студия «Российский костюм»! - объявила торжественно ведущая, которая правила показом.
Публика зааплодировала еще сильнее…
13.
В это же самое время в кабинете директора дома моды происходил следующий разговор.
— …Но он не согласится, - пытался возражать человек, сидящий за столом директора.
— Согласится, - настаивал его собеседник.
Он спокойно сидел в кресле. В руках он держал темную кожаную папку.
— Это наш самый подающий надежды модельер!
— Вот и отлично! Это как раз то, что нам нужно.
— Но как же… В конце концов, это его дело! Пускай сам решает!
— Решать будете вы.
— Но…
— Мы же вам настойчиво рекомендуем.
— И что он у вас будет делать? Шить пиджаки министрам? У нас же искусством занимаются! Вы понимаете - искусством!
Человек, сидящий в кресле, улыбнулся и снисходительно ответил:
— Боюсь, у вас слишком узкие, если не сказать, примитивные взгляды о нашей мастерской.
Директор пришибленно взглянул на посетителя. После длительной паузы он спросил:
— Ну зачем вам Астафьев?.. Давайте я вам другого дам. Очень хороший мастер! И специализируется именно на мужских костюмах.
— Нам нужен Астафьев, - тоном, не терпящим возражений, отрезал посетитель и встал. - Даю вам один день. Если не сумеете уговорить - увольняйте!
— Но я не могу этого сделать!
— Сможете… А не сможете - уволят вас. Человек подошел к двери, взялся за ручку и бросил напоследок:
— Один день. Завтра поздно… В десять.
14.
В зале продолжалась демонстрация моделей. Астафьев стоял с пожилым человеком в прекрасно пошитом костюме и о чем-то оживленно беседовал с ним.
Директор дома моды понаблюдал за показом. Затем подошел к Астафьеву:
— Борис…
— Что, Дмитрий Васильевич?
— Зайди ко мне через полчасика.
— А что случилось?
— Зайди. Разговор есть. Модельер пожал плечами:
— Ладно, зайду. И продолжил беседу.
А по помосту, все так же виляя бедрами, расхаживали манекенщицы в роскошных нарядах от Бориса Астафьева…
15.
— Степан Васильевич, что это значит?! Вешнин с каким-то ошалевшим лицом сидел на стуле. Вокруг него стояло с десяток женщин.
— Девочки, ума не приложу! Что-то тут не так, - оправдывался Вешнин.
— Не так! Это что же такое - здорового человека вот так просто - раз, и в «психушку»? - возмущались закройщицы.
— Ума не приложу… - повторял все Вешнин.
— Пошли к начальству! - предложил кто-то. - Бросай работу! Не то завтра всех, поодиночке в психушку спровадят!
— Да, да! - поддержали другие. - К Брызгину пошли! Пускай объяснит!
— Степан Васильевич, вы с нами?
— Да, да, конечно.
Закройщики направились к Брызгину. В приемной девица - секретарша, увидев толпу, ловко соскочила со стула и бросилась к дверям:
— Минутку, минутку, товарищи! По какому вопросу?
— По важному! А ну-ка, отойди от дверей!
— Не пущу!
— Пустишь!
— Отойди от дверей!
— Не пущу!!
Женщины схватили девицу за руки и попытались оттащить ее от двери. Та отчаянно упиралась. Неожиданно дверь открылась, и на пороге показался Брызгин. Он удивленно окинул взглядом толпу:
— В чем дело? Женщины замялись.
— Что случилось? - вновь спросил Брызгин.
— Дусю в Кащенко забрали! - наконец раздалось из толпы.
— Зарубину? - удивился Брызгин. - Она же в поликлинику поехала… Я сам ее туда отправил.
— А зачем это вы ее туда направили? Обследование у нас в прошлом месяце было.
— Позвонили из поликлиники и передали, что им необходима Зарубина.
— Ничего себе - начальство! Зарубина им необходима!
— Откуда вы знаете, что она в Кащенко? - строго спросил Брызгин.
— Она сама позвонила, - Марья Тимофеевна выглянула из-за чьей-то спины.
— Вы с ней разговаривали?
— Я.
— Ну и что она сказала?
— Ничего, в общем. Спросила, кто это, а потом сказала, что она в Кащенко. И все… Дальше гудки пошли. Брызгин молчал.
— Что это значит, Петр Семеныч?
— Я не знаю.
— Ничего себе - забрали человека в психушку и вроде так и надо!
— Может, всех нас в Кащенку отправите?
Брызгин вошел в свой кабинет, оставив открытой дверь. Он подошел к телефону и быстро набрал номер. Делегация из приемной молча следила за разговором.
— Виктор Сергеич?.. Это Брызгин. Виктор Сергеич, у нас неясности какие-то… Да. Зарубину в Кащенко забрали… Да. Ту самую. Не знаю. Позвонили из поликлиники, что им срочно нужна Зарубина. Для обследования какого-то. Я ей машину дал. Да… Говорят, что сама позвонила… Да… Я не знаю. Да… Да… Слушаю.
И положил трубку. Постоял немного, затем вышел в приемную, Вешнин и женщины вопросительно смотрели на него.
— Степан Васильевич, - строго спросил Брызгин, - а почему, собственно, работу бросили? Немедленно приступайте к работе!
— Пока не разъясниться с Дусей - работать на будем! - пригрозила одна из закройщиц.
— Степан Васильевич… - вновь продолжил Брызгин.
— Да, да, Петр Васильевич, это так.
— Бунт, что ли?
— Что с Дусей?
— Не известно пока. Я звонил генералу, обещал разобраться.
— Обещал! - вновь заволновались женщины. - Знаем мы эти обещания!.. Пока не скажете, что с Дусей, работать не будем!
— Мы, Петр Семеныч, можем и к президенту сходить!
— Да, да, - поддакнул Вешнин.
Брызгин грустно посмотрел на присутствующих:
— Я же сказал, что генерал обещал разобраться. Степан Васильевич, - обратился он к закройщику, - идите работать. Я обещаю приложить все усилия…
— Ну ладно, - после небольшой паузы согласился Вешнин, - до вечера поработаем. Но если ничего не разъясниться… Пошли, девчата…
Делегация вышла из приемной. Брызгин постоял еще немного, затем бросил секретарше:
— Соедини меня с больницей.
— С какой?
— С Кащенко! - громко выдохнул Брызган. - Не понятно, что ли?
И скрылся в своем кабинете.
16.
Сергей Иванович Бушуев - врач из психиатрической больницы, который принял Дусю, сидел в своем кабинете и лихорадочно накручивал диск телефона. В трубке после очередного набора раздавались короткие гудки, и Бушуев со злостью стукал по рычажкам аппарата и принимался вновь набирать номер. Наконец, на другом конце раздались длинные гудки и сняли трубку.
— Это ты? - выдавил Сергей Иванович в трубку. - Ты что, мерзавец, подставляешь меня?.. То. Звонили только что из мастерской - она, оказывается, объектовые вещи шьет! Сейчас делает заказ для президента!.. Ты представляешь, сука, куда ты меня вставил?.. Что?! - взвился вдруг Бушуев. - Так это я, оказывается, во всем виноват?.. Нельзя. Она теперь с неделю не очухается. А через неделю… Понял ты, тварь!! Башку снесут!.. Ты что, забыл, где работал?
На другом конце, видимо, произнесли пространную речь, так как Бушуев замолк, и только побелевшие от напряжения косточки пальцев, сжимавших трубку, выдавали его волнение.
— Ладно, - наконец, произнес Сергей Иванович, - сегодня вечером у меня… Надо что-то решать. А то погибнем… Все.
Бушуев положил трубку и встал из-за стола. Постоял некоторое время у окна, сделал несколько нервных шагов по кабинету, затем вышел и двинулся по длинному коридору. Он открыл дверь и вошел в палату. На кровати с закрытыми глазами лежала Дуся. Лоб ее был покрыт испариной. Сергей Иванович понаблюдал за Зарубиной. В это время в палату вошла сестра и вопросительно выставилась на врача
— Как она? - спросил Бушуев. Сестра пожала плечами:
— Нормально.
— Ничего больше не делать!
— Совсем?
— Да.
— Хорошо. А как же…
— Никак. Курс закончен.
Сестра сделала стеклянные глаза и замолкла.
Бушуев вышел из палаты.
17.
Модельер Астафьев закрыл дверь кабинета директора дома моды и в растерянности остановился посреди приемной. Секретарша внимательно посмотрела на него:
— Вам плохо, Борис Сергеевич?
— А? Что? Нет-нет, нет…
— Может воды?
— Воды?.. Да! Воды!
Секретарша достала из холодильника бутылку минералки, налила стакан и подала Астафьеву. Борис Сергеевич выпил залпом и протянул стакан.
— Еще?
— Нет, спасибо.
— Что случилось, Борис? - секретарша с видом старого друга взяла модельера за руку.
Астафьев посмотрел на нее, помолчал, затем ответил:
— Совок могуч и танки его быстры.
— Что? - не поняла девушка.
— Ни-че-го, - с тоской в глазах пытался покривляться Астафьев. - Лидок, ты прелесть.
— Ну вы скажете, - закокетничала Лидок, но модельер пропустил ее фразу мимо ушей и направился к выходу.
— Увольняют меня, Лидок, - бросил он с порога секретарше. - Такие дела.
— Как?!
— Так… Фьють!.. Гуляй, Вася, шей мешки!
— Шутите!
— Какие уж тут шутки.
— Наш? - кивком головы указав на дверь директора, спросила Лидок.
Астафьев задумался и после небольшой паузы ответил:
— Наши.
18.
Бушуев ехал в своем красном «жигуленке» по вечерней Москве.
Было как раз то время, когда в окнах одних домов начинал вспыхивать свет, а в окнах других, напичканных всевозможными конторами, он гас. Почти одновременно на всех улицах загорались фонари. Женщины с огромными сумками спешили по домам, чтобы сначала накормить своих голодных мужчин, а затем свалиться в изнеможении у экранов телевизоров и невидящими уже глазами созерцать сомнительное зрелище.
Сергей Иванович остановился у большого дома старинной застройки на одной из тихих центральных улочек. Он оставил автомобиль на стоянке возле дома, сам поднялся по гулкой широкой лестнице.
Бушуев открыл свою дверь, включил свет в прихожей. На кухне горел свет. Сергей Иванович быстро прошел в квартиру. За столом сидел грузный мужчина лет пятидесяти. На столе стояла початая бутылка коньяка, зелень, колбаса. Работал телевизор, по которому показывали известную эстрадную певицу.
Увидев хозяина, мужчина весело заржал:
— Привет, Серега!.. А я уже здесь! Угощаюсь!
— Совсем обнаглел!.. Ты как сюда попал?
— Да ладно тебе… Подумаешь, проблемы! Гость налил себе рюмку коньяку и, не приглашая хозяина, выпил. Занюхал зеленью.
— Вот шкура! Посмотри, Серег!.. А! - показал он толстым пальцем в телевизор.
— Почему шкура?
— А кто? - искренне удивился гость. И заключил: - Все они шкуры! Уж я то знаю… А ты нет?
Сергей Иванович сел на табурет за стол и, взглянув на гостя тяжелым взглядом, произнес:
— Слушай, Зарубин, мне не до шуточек твоих дурацких. Ты знаешь, тварь, куда ты меня впутал?
— Ну что ж так грубо-то, Сережа? Друг детства, можно сказать, а выражения, как у портового грузчика… Тва-а-рь, - протянул он брезгливо.
— А кто же ты?
— А вот это уже вопрос! - согласился Зарубин.
— Хорош паясничать! Ты что мне про бабу свою наплел? Не знаешь?
— Не-ка.
— Ну ты… - не нашелся что сказать Бушуев. - Ты что мне не сказал, что она объектов обшивает? Президента!
— Объектов? А что же это за объекты такие? - наигранно удивился Зарубин.
— Ну ты, козел! - вспылил врач. - Хорош Ваньку валять! Ты что, не врубаешься, куда мы вляпались?!
— Мы?
— Мы, мы!! Не думай, что я один пойду! Вместе сгинем!
— Ну ладно, - совершенно иным, властным тоном проговорил Зарубин. - Пошутили и будет.
— Вот, вот, - выдавил Бушуев и налил себе рюмку коньяку.
Выпил, закусил колбасой и уставился на гостя.
— Ладно, Серег. Не тушуйся… Варианты еще есть. Сейчас обмозгуем… Кто же знал, что ее на президента кинут? Она последнее время все генералов каких-то обшивала.
— После-е-днее, - язвительно протянул Сергей Иванович. - Ты с ней сколько уже не живешь? Три?.. Так думать надо головой, а не задницей!
— Да, прокололись немного. Не вовремя…
Зарубин налил себе еще коньяку.
Бушуев бросил злобный взгляд на Зарубина.
— Чего косишься? - поддел Зарубин. - А с Дуськой надо было расквитаться. Сучка!
— Что теперь делать будем?
— Что… То и будем. Отпустить ее, говоришь, никак нельзя?
— Нет. Не меньше недели не очухается.
— А через неделю, говоришь, визит?.. Значит, надо ее куда-то спрятать.
— Ты в своем уме?
— В своем, Сережа, в своем… Устроишь ей побег.
— Какой побег? Ты что говоришь? Она без сознания.
— Какое твое дело - в сознании она убежит, без сознания… Главное, чтоб с тебя, дурака, ответственность сняли… Скажешь, крыша, мол, у нее съехала. Пришлось госпитализировать. А в доказательство - побег. Нормальный же не побежит!
— А потом?
— Что потом?
— Потом-то она все равно все расскажет!
— Ну! Потом! Потом - суп с котом. Может, она до потом-то и не доживет вовсе.
— Дурак ты, Витя! Как был дурак, так и остался. Как будто сам в системе не работал.
— Работал, - согласился Зарубин, - потому и говорю, что это самый лучший вариант в данной обстановке. Помолчали.
— Ну и куда ее девать? - спросил Бушуев.
— В больнице, я думаю, ты обстряпаешь все как надо. А дальше… Есть у меня надежный человек. Там пока и полежит Дуся моя ненаглядная.
— Что ты за человек, - после небольшой паузы протянул Бушуев. - Неужто не жалко? Сын ведь у вас. Она, как-никак, мать…
— Заткнись… Посмотри на себя лучше - сколько народу сгубил, Душегубец, - с гнусной улыбкой протянул Зарубин.
Сергей Иванович бросил на него ненавидящий взгляд.
— Ничего, ничего, Серега. Все нормально… Ну ладно, хватит сидеть, поехали. Надо ее сейчас же из больницы увозить… Пока не расшевелились.
Они встали из-за стола. Зарубин налил коньяку себе и Бушуеву. Выпив, Сергей Иванович выключил телевизор, свет в кухне и пошел к входной двери.
Зарубин ждал его на лестничной площадке.
19.
Зарубин и Бушуев забрались в машину. Сергей Иванович повернул ключ, автомобиль уркнул и тихо заработал.
— Ну чего ты? - вопросительно взглянул на Бушуева Зарубин. - Трогай давай.
— Может, не стоит?
— Чего?
— Ну-у… Пусть оклемается в больнице, а там посмотрим.
Зарубин внимательно посмотрел на Бушуева и согласился:
— Давай!
Сергей Иванович облегченно вздохнул.
— …Только, - продолжил Зарубин, в случае чего, меня не трогай.
— То есть?
— То и есть. Ты кашу заварил, ты и расхлебывай… Меня не припутывай.
— Ну и сука ты, Витя! - Зло выругался Бушуев после минутной паузы.
Зарубин заржал и хлопнул Бушуева по спине:
— Трогай, Серега!
Сергей Иванович переключил рычаг скоростей и автомобиль резко сорвался со стоянки. Вывернув из переулка, он обдал грязью какого-то парня, прогуливающегося с собакой. Тот отпрянул к стене дома, а затем зло посмотрел на удаляющийся автомобиль. Собака, облитая грязью не меньше хозяина, зло лаяла на убегавшие красные огоньки…
20.
Автомобиль остановился на стоянке возле больницы.
— Ну что? - спросил Бушуев.
— Что? Вперед! Тащи ее сюда.
— Простой ты, Витя, как тычинка! Это же тюрьма!
— Ну, а ты-то в ней кто?.. Давай, давай, не тяни. А то я двигаю. Некогда мне тут с тобой соплями возить!
Бушуев посидел еще немного, покачал головой и как бы про себя произнес:
— Ну и влип.
Зарубин молча наблюдал за ним.
— Если через полчаса не приду, то все!.. Делай, что хочешь, - Сергей Иванович обречено вышел из автомобиля.
— Постой, - Зарубин сунул руку в карман и достал оттуда пистолет. - Возьми, не помешает. Сергей Иванович отдернул руку:
— Ты что?
— Не боись, дура! Газовый это. С ног только валит - через пяток минут любой очухается.
— Не надо.
— Бери!
Бушуев осторожно протянул руку, взял пистолет и, не глядя, засунул его в карман. Зарубин захлопнул дверь.
Сергей Иванович спокойно прошел через пост, вошел внутрь больницы через столовую. Он поплутал немного по многочисленным подсобкам и вышел прямо в коридор, ведущий в его отделение. В кухне его никто не окликнул и не спросил ни о чем, видимо, случайные посетители были тут не в редкость.
Бушуев солидно прошел вдоль коридора и подошел к столу, за которым обычно располагалась дежурная сестра. Настольная лампа горела, раскрытая тетрадь свидетельствовала о том, что сестра отлучилась ненадолго. Сергей Иванович быстро оглянулся и вошел в палату, в которой находилась Зарубина.
Дуся лежала все в той же позе. Она спокойно и безучастно взглянула на вошедшего и ни тени здравого смысла не мелькнуло в ее затуманенных глазах.
Бушуев сел на край кровати, взял руку и несколько секунд щупал пульс. Потом он поочередно оттянул указательным пальцем кожу под глазами, осматривая глазное яблоко.
— Ну как дела, Зарубина? - наигранным тоном спросил он Дусю.
Зарубина не произнесла ни звука в ответ.
Бушуев поднялся, подошел к двери и выглянул в коридор. Сестры все не было. Сергей Иванович подошел к шкафу, стоящему возле стола, открыл его и взял два белых халата. Один он накинул себе, с другим вошел в палату.
— Поднимайтесь! - резко приказал он Дусе.
Та не пошевелилась. Тогда Бушуев подошел к кровати и приподнял Дусю. Она села, спустила ноги на пол. Сергей Иванович надел ей тапочки и помог встать. Зарубина стояла вялая и не способная ни к какому сопротивлению. Бушуев стянул с нее рубаху и прямо на голое тело надел белый халат.
— Вот так! - констатировал он.
Потом подошел к двери и выглянул. Сестры по-прежнему не было. Тогда Бушуев взял Дусю за локоть и вывел за дверь. Женщина безвольно двигалась, подчиняясь врачу. Он закрыл дверь палаты и повел свою пациентку по коридору. Дойдя до конца, они спустились по лестнице, не встретив ни одного человека и, пройдя еще несколько метров, вышли в кухню. Люди, копошившиеся возле кастрюль, как и пятнадцать минут назад не обратили на вошедших никакого внимания. Бушуев, держа Дусю все так же за локоть, прошел по запутанным коридорам к выходу.
На улице уже стемнело, и двое людей в белых халатах не привлекли ничьего внимания. Они прошли по саду, благополучно прошли через наружный пост, вышли к стоянке и подошли к красным «жигулям». Из машины вышел грузный краснорожий Зарубин и подхватил Дусю под другую руку. Вдвоем они быстро втолкнули женщину в автомобиль.
— Дусенька, рыбка!.. Ну как ты? - зафиглярничал Зарубин.
Дуся не реагировала.
— Оставь ее, - грубо оборвал Бушуев, - она все равно ничего не соображает.
Зарубин внимательно посмотрел на Дусю. Затем отвернулся от нее и спросил:
— Ну как там? Все нормально?
— Странно даже как-то… Никого. Сестра – дура… И той нет.
— Хе-хе, - довольно одобрил Зарубин, - вот видишь, а ты боялся… Ну ладно, поехали.
Бушуев завел машину, посидел с минуту за рулем, потом произнес:
— Езжай без меня… Машину оставишь на стоянке. И вышел. Зарубин тоже выбрался из машины, пересел на водительское место и спросил:
— А ты куда?
— В больницу пойду.
— Зачем?
Бушуев достал из кармана пистолет и протянул его Зарубину. Тот взял, сунул в карман и вопросительно выставился на врача. Тот медленно направился к больнице.
— Смотри! - крикнул ему вслед Зарубин. - Не балуй!
Бушуев не оглянулся. Зарубин захлопнул дверь, автомобиль сорвался с места и через некоторое время скрылся в потоке деловито кативших машин.
21.
Сергей Иванович подошел к больнице с главного входа, открыл дверь и вошел внутрь. Он поздоровался с дюжим санитаром, сидевшим у двери, и прошел по коридору. Навстречу ему попадались сестры, санитары, больные. Многие здоровались с Бушуевым. Он кивал в ответ.
Наконец, он прошел в свое отделение и подошел к столу, мимо которого прошел несколько минут назад. Пожилая медсестра, увидев врача, встала и кивнула:
— Добрый вечер, Сергей Иванович!
— Здравствуйте, Ольга Николаевна.
— Что-нибудь случилось? - поинтересовалась сестра.
— Да нет… Шел мимо - дай, думаю, зайду. Как там Зарубина?
Сестра пожала плечами:
— Да нормально, вроде. Спит.
— Так, так. Хорошо.
И подошел к палате. Открыл дверь, заглянул и, сделав удивленные глаза, повернулся к сестре:
— А где она?
— Кто? - не поняла та.
— Зарубина.
— Как где? - сестра выскочила из-за стола и подлетела к двери.
Заглянув внутрь, она побледнела, посмотрела на Бушуева чужими глазами и просипела:
— Была здесь…
— Я понимаю.
— Как же так? - сестра заглянула внутрь еще раз. - Я только на минутку к Лизе в третье отделение забежала. Бушуев понимающе покивал головой:
— Да, да, конечно, конечно. А затем заорал:
— Звони в милицию, дура! Срочно! Сестра подскочила на месте, заметалась по коридору, затем дрожащими руками начала набирать номер.
— Милиция! - срывающимся голосом замолотила она в трубку. - Милиция! Да… Это из Кащенко. У нас пациентка сбежала. Что?.. Да… Почему?
Бушуев вырвал у сестры телефонную трубку и произнес:
— Алло! Это говорит зав отделением Бушуев Сергей Иванович. Да… Что?.. Вы, наверное, не поняли. У нас пациентка пропала. Как ну и что? Это же психиатрическая больница. И это не простая пациентка. Я думаю, вам следует разобраться.
Выслушав что-то в ответ, Бушуев закончил:
— Хорошо, ждем.
Ольга Николаевна вопросительно посмотрела на Сергея Ивановича.
— Как же так, Ольга Николаевна? Та развела руками:
— Ума не приложу, Сергей Иванович! Я только на минутку…
— Ну это вы сейчас милиции расскажете, - резко оборвал его Бушуев.
Сестра бессильно опустилась на стул. Бушуев подошел к окну, повернул ручку и открыл створки. На улице было темно, Сергей Иванович вынул из кармана сигареты, достал одну и закурил.
Ольга Николаевна склонилась за столом и обхватила голову руками, плечи ее тихонько тряслись, и она слабо всхлипывала.
Бушуев спокойно посмотрел на плачущую сестру, выпустил струю дыма в открытое окно. Где-то в темноте, сквозь листья деревьев замигала милицейская мигалка, и послышался звук сирены. Машина подъехала к выходу и, взвизгнув тормозами, резко остановилась.
22.
Прохорыч резко сел на кровати, застеленной рыжей клеенкой и, поежившись, удивленно осмотрелся вокруг.
Десятка два кроватей стройными казарменными рядами стояли в помещении. Почти на всех в разных позах возлежали личности, одного взгляда на которые было достаточно, чтобы определить, что за заведение приняло завхоза под свою крышу.
Это был вытрезвитель.
Прохорыч понял это сразу, как только увидел дверь с небольшим застекленным окошком.
Обросший щетиной мужик на соседней кровати застонал и начал переворачиваться на другой бок. Прохорыч заметил, что мужик лежит под двумя одеялами. Еще раз поежившись, завхоз потянул одно из одеял на себя. Мужик резко схватил его и, открыв один глаз, спросил:
— Ты чего?
— Отдай одно.
— Не отдам.
— Отдай, говорю!
Мужик открыл второй глаз и выдохнул:
— Не отдам!
— Отдай. У тебя два, у меня ни одного.
— У тебя есть.
— Где?
— Вон, на полу…
Прохорыч взглянул на пол и увидел там свое одеяло. Он поднял его, закутался и несколько минут молча сидел на кровати. Потом он поднялся и босыми ногами зашлепал к двери. Постучав по окошку, Прохорыч громким голосом заорал:
— Эй! Эй, кто-нибудь! Откройте!.. Эй! В окошечке показалась заспанная физиономия в милицейской фуражке.
— Чего тебе?
— Открой!
— Чего надо?
— В туалет.
— Один?
— Один.
— Одного не пущу.
— Почему?
— Потому! Один, потом другой захочет. Буду я каждому открывать.
— Но мне надо, - забился об дверь Прохорыч.
— Сказал, одного не пущу!
— Но мне надо.
Неожиданно с кроватей начали подниматься мужики. Зашлепав босыми ногами, они собрались у двери и загалдели:
— Открывай давай!.. Живее!
Милиционер посмотрел на собравшийся коллектив и удовлетворенно кивнул:
— Вот сейчас открою. А то одному…
Дверь распахнулась, и процессия гуськом потянулась к туалету.
…Через некоторое время Прохорыч лежал, укрытый одеялом, на кровати и смотрел по сторонам. Клиенты, скукожившись, возлежали на кроватях и издавали звуки, всяк на свой манер - кто икал, кто храпел, кто стонал.
Неожиданно заскрипел ключ в двери, и на пороге возник знакомый милиционер.
— Ивашкин!
Прохорыч, услышав свою фамилию, вздрогнул.
— Ивашкин есть?
— На выход.
Прохорыч соскочил с кровати и зашлепал к двери.
— Куда? - вопросительно посмотрел он на милиционера.
— За мной.
Прохорыч покорно побрел следом. Они вышли в большую комнату, где за стойкой сидел крупный милиционер с погонами капитана. Он взглянул на помятого и испуганного Прохорыча и усмехнулся:
— Садитесь.
Прохорыч как был - в трусах - сел в кожаное кресло, стоящее рядом.
— Фамилия? - спросил капитан.
— Ивашкин, - быстро ответил Прохорыч.
— Та-а-к, - протянул капитан. - Ну что скажешь, Ивашкин? Все еще в Израиль хочешь?
— Что? - не понял завхоз.
— В Израиль-то не хочешь?
— В Израиль?
— Ну!
— Не-е-т, - недоуменно протянул Прохорыч.
— А как хотел!
— Кто? Я?!
— Ну не я же!
— В Израиль?
— В Израиль, милый, в Израиль. Прохорыч понуро склонил голову.
— Вроде солидный человек, в таком заведении работаете, - продолжал капитан, рассматривая удостоверение завхоза, - а так себя ведете. Помните хоть, кто вас сюда доставил?
Прохорыч помотал головой.
— Скажите им спасибо, а то бы сейчас не в вытрезвителе, а в камере сидели.
Прохорыч сжался еще больше.
— Ну ладно. Денег сколько с собой было?
— Рублей двести.
— Так.
Капитан достал из сейфа мешочек и высыпал его содержимое прямо на стол. В нем оказались ключи Прохорыча и деньги.
— Пятьдесят четыре рубля изымается за услуги… А это - пересчитайте.
Прохорыч взял деньги, ключи и удостоверение.
— Претензии есть? Прохорыч замотал головой.
— Вот здесь пиши: принял 0,5 кг водки. Претензий не имею… Так. И распишись.
Прохорыч расписался.
— Все. Свободен. Вася, - обратился он к милиционеру, - проводи в раздевалку. Семнадцатый ящик.
Прохорыч прошел вслед за милиционером, открыл 17 ящик и оделся. Через несколько минут он вышел на улицу и побрел по тротуару.
Было раннее утро. Солнце еще только вставало.
23.
Вешнин и две закройщицы зашли в приемную Брызгина. Девица - секретарша, завидев делегацию, испуганно вытаращила глаза:
— Товарищи, обождите… И скрылась в кабинете.
Через несколько секунд она выскочила из-за двери и кивнула Вешнину:
— Проходите. Петр Семеныч ждет. Степан Васильевич с женщинами вошел в кабинет Брызгина. Брызган поднялся из-за стола и указал на стулья:
— Здравствуйте. Садитесь.
— Ничего, Петр Семеныч, мы ненадолго. Что с Дусей? - спросил Вешнин.
Брызгин грустно взглянул на мастера и посмотрел в окно.
— Так где она? - вновь спросил Степан Васильевич.
— Не знаю, - неожиданно развел руками Брызган. - Не зна-ю!
— То есть?
— То и есть. Черт знает, что за история!.. Сбежала ваша Зарубина.
— Как? - опешил Вешнин.
— Так! Была и нет.
— Так где же она?
— Знать бы!
— Так она из психушки что ли сбежала?
— Да.
Вешнин усмехнулся и, взглянув прямо в глаза Брызгину, произнес:
— Вы нас за дураков что ли принимаете, Петр Семеныч?
— Ну и ну! - поддакнула одна из женщин, - прямо кино!
— Петр Семеныч, - неожиданно тихо, но очень твердо начал Вешнин. - Я вам официально, от всего коллектива заявляю, что работать мы отказываемся до тех пор, пока не увидим Дусю. Завтра, если ничего не проясниться, я лично поеду в Кремль… И тогда… Ну, в общем, я все сказал… - сбился Вешнин.
Брызгин от удивления даже встал.
— Вы это серьезно, Степан Васильевич?
— Абсолютно.
— Но я заверяю вас, что лично генерал занимается этим делом! Вы понимаете?.. Целая группа ведет поиск. В конце концов, Степан Васильевич, заказ-то кто для президента будет делать?! Вы хоть понимаете, чем это пахнет?
— Вы на меня не кричите, товарищ Брызгин. Пока Дуси в мастерской не будет, работать отказываемся.
— Да вы в своем уме?! - сорвался Брызгин, - это что - бунт?
— Это забастовка, наверное, Петр Семеныч, - спокойно сказал Вешнин, и делегация вышла из кабинета.
Брызгин бессильно опустился в кресло. Взгляд его упал на телефон, и он набрал номер.
— Алло, Виктор Сергеевич?.. Это Брызгин. Ничего нового? Нет?.. Виктор Сергеевич, у меня неприятности… Что?.. Да нет. Не знаю, как и сказать. В общем, народ забастовал… Закройщики… Что? Да что вы, Виктор Сергеевич, какие шутки. Отказываются работать… Да. Из-за Зарубиной… Как, то есть, сам?! Я не умею. Да тут и уровень другой… Что сколько?.. До съезда? Пять… Но… - Брызгин удивленно посмотрел на загудевшую короткими гудками трубку и положил ее на аппарат.
— Черт возьми! - выругался он. - Что же делать-то?!
24.
Борис Сергеевич Астафьев вышел из отдела кадров Дома Моды и в задумчивости остановился посреди коридора, рассматривая свою трудовую книжку. Мимо проходили люди, кивали Астафьеву:
— Привет, Боря. Как дела? И, не слушая ответ, убегали дальше. Борис Сергеевич прошел по запутанным коридорам и вошел в приемную директора.
— Здравствуй, Лидок, - кивнул он знакомой секретарше, - у себя?
— Да.
Астафьев вошел в кабинет, закрыл за собой дверь и остановился, не проходя дальше. Директор встал из-за стола и посмотрел на вошедшего.
— Ну и что? - после небольшой паузы произнес Астафьев.
— Что?
— Что дальше-то? Трудовик - вот! - потряс книжкой Борис Сергеевич, приближаясь к директорскому столу. - Дальше-то что?! - срываясь в крик, спросил модельер.
— Борис, - начал директор, выходя из-за стола, - Борис, успокойся… Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Я считаю, ты наш самый перспективный модельер. Еще год - два и Зайцева заткнешь за пояс… Но… - директор развел руками, - тут я бессилен. Эти… - он кивнул куда-то в неопределенность и замялся. - Ну, я же тебе говорил… Тут либо ты, либо, уж прости, я… Борис, даст бог, все как-нибудь образуется… Я ж тебе всегда рад.
Астафьев выслушал, бросил трудовую книжку на стол и сел. Помолчал немного, затем протянул:
— Да-а… Поворот.
— Жуть, - поддакнул директор.
Борис Сергеевич усмехнулся, глядя на него, затем спросил:
— Ну и что мне теперь? Куда изволите?
— Так, - деловито ответил директор. - Значит, эти, - он кивнул опять куда-то в неопределенность, - мне уже звонили. Ждут тебя. Вот адрес, - и протянул листок, на котором было что-то написано.
Астафьев взял листок, прочитал, положил на стол.
— Штаны, значит, брюхатым шить буду?
— Черт знает что, - поддакнул директор.
— Ладно, - поднялся Астафьев, - пойду.
— Не обижайся, Борис. Сам понимаешь… - виновато попрощался директор.
— Понимаю, - зло бросил модельер и вышел из кабинета.
25.
Прохорыч, тяжело вздыхая и непрестанно вытирая пот со лба, поднимался по обшарпанной лестнице. Стены в коридоре были исписаны, исковыряны, окна заляпаны какой-то дрянью. Наконец, завхоз подошел к огромной двери, на которой было навешано штук пять кнопок к электрическим звонкам. Покопавшись в кармане, Прохорыч достал ключи и только протянул руку к замку, как дверь открылась, и из нее вышел Зарубин, провожаемый соседом Прохорыча, пенсионером Копейкиным.
Копейкин, увидев Прохорыча, испуганно вздрогнул. Зарубин внимательно посмотрел на завхоза и поздоровался:
— Здравствуйте.
— Здрасте, - кивнул Прохорыч.
— Ну, Семеныч, бывай, - бросил Зарубин Копейкину и начал спускаться по лестнице. - Завтра забегу.
Прохорыч посмотрел вслед и вошел мимо соседа в свою комнату.
— Кто это, Семеныч? - поинтересовался Прохорыч. - Где-то я его видел.
— Да так, знакомый один.
— А-а, - протянул Прохорыч, - ну-ну.
Затем он подошел к своей комнате, открыл ее ключом, вошел. Копейкин дождался, когда Прохорыч скроется за дверью, и только после этого прошел в свою комнату.
26.
Астафьев вошел в приемную Брызгина и поздоровался. Секретарша соскочила со стула и вопросительно посмотрела на Бориса Сергеевича.
— Я Астафьев. Из проходной звонил…
— А-а. Да, да… - защебетала секретарша. - Проходите. Петр Семенович ждет.
И, подскочив к двери Брызгина, заглянула внутрь:
— Петр Семенович, тут к вам…
— Что опять? Кто?
— Астафьев!
— Какой… А-а! Да-да-да! Проходите, проходите.
Борис Сергеевич неуверенно прошел в кабинет. Брызгин встал из-за стола и сделал несколько шагов по направлению к Астафьеву:
— Ждем, ждем. Проходите. И подвинул стул.
— Садитесь… Так. Ну что? Как вас?..
— Борис Сергеевич.
— Борис Сергеевич! Ну что? Будем сотрудничать?
Астафьев пожал плечами, достал сигареты, закурил и стал в упор рассматривать Брызгина. Тот, не привыкший к такой бесцеремонности, несколько смешался, затем спросил:
— Разрешите ваши документы посмотреть.
Астафьев не спеша расстегнул папку с которой пришел, и протянул Брызгину бумаги. Тот немедленно углубился в их изучение. По мере того, как он рассматривал их, лицо его принимало все более довольное выражение.
— Ну что же, - начал он, после изучения рекомендаций. - Характеризуют вас замечательно! Судя по всему, вы как раз тот человек, который нам нужен.
Астафьев с иронией взглянул на Брызгана.
— Да, да. И не смотрите так. У нас сейчас тут, видите ли, небольшое ЧП. Пропала лучшая закройщица.
— Как это пропала? - удивился Борис Сергеич.
— Так. Сначала отчего-то в Кащенко ее забрали. Так она оттуда сбежала.
— Из психушки?
— Ну! Черт знает… У нее был заказ. Меньше чем через неделю съезд. Для президента должна была сшить костюм. А теперь… Ума не приложу.
— Так она у вас одна что ли?
— Да нет, конечно. Но… Как бы вам объяснить. Тут нужен экстра-класс. А у нас сейчас как раз идет обновление кадров. Ну, в общем, она больше всех подходила. И еще одно но… Видите ли, у нас тут, как бы это сказать… забастовка.
Астафьев удивленно поднял брови.
— Да, да. Представьте себе. Все закройщики предъявили ультиматум - пока не вернем Дусю, ну это та, что сбежала, - работать не будут. К президенту грозятся идти. У них ведь у многих спецпропуска, прямо в Кремль. Вот так!.. Ее, конечно, ищут. Но время-то идет. Так что ситуация…
— Да, - усмехнулся Астафьев.
Брызгин вдруг внимательно выставился на модельера:
— Извините, Борис Сергеевич.
— Да.
— Вы бы не взялись?
— За что?
— За костюм. Для президента.
— Я? - удивился Астафьев.
— Ну да.
— Да я как-то, - смешался Астафьев, - даже и не знаю.
И потом, как тут у вас все происходит?
— Не беспокойтесь! Все готово! Есть манекен, в точности повторяющий фигуру. Приступайте, Борис Сергеевич! А то с меня голову снимут.
— Ну, я не знаю… В принципе…
— Все, что захотите! - воскликнул Брызгин. - Пройдемте, я вам объект покажу.
— Что?
— Ну мы так называем манекены для… - показал пальцем вверх Брызгин.
Они вышли из кабинета. Брызгин бросил секретарше:
— Мы минут через пятнадцать вернемся. Кофе приготовьте.
Девица кивнула. Брызгин и Астафьев скрылись за дверью.
27.
В кабинете Бушуева, в больнице, сидели двое - сам Бушуев и молодой человек лет под тридцать. Ничего необычного в кабинете не было, за исключением одного. Молодой человек сидел за столом Бушуева, а Сергей Иванович сидел на стуле, на котором он обычно принимал посетителей.
Между Бушуевым и молодым человеком происходила следующая беседа:
— …Отпираться бессмысленно, Сергей Иванович. Вас видели в столовой с женщиной. Вас видели на проходной, тоже с женщиной. Никем другим, кроме как Зарубиной, эта женщина быть не могла.
Бушуев опустил голову еще ниже.
— Ну что, Сергей Иванович? Так и будем молчать? Врач поднял голову и резко замотал головой:
— Нет!
— Что нет?
— Все скажу!
— Ну, - удовлетворенно заключил молодой человек и приготовился писать.
— Это все не я.
— Правда?
— Точно. Это он все, скотина!
— Кто?
— Зарубин… Пишите.
— Зарубин?
— Да. Муж Зарубиной… Бывший.
— Так.
— Он, кстати, у вас - в органах, служил… Пару лет, как поперли за что-то.
— Вы его давно знаете?
— Давно.
— Так. Продолжайте.
— Ну и вот… Водички можно? - потянулся Бушуев к графину на столе.
— Пейте, - налил следователь и протянул стакан Бушуеву.
Тот судорожно выпил и продолжил:
— Ну вот. Они как развелись, Зарубин-то запоями пил, приходил все к бывшей жене… Вещи таскал. Она на него и в милицию заявляла и… В общем, с него все как с гуся вода. Сами понимаете, связи-то старые остались. Позвонит туда-сюда, его и отпустят.
Следователь писал и кивал головой.
— Ну а тут пришел ко мне, надо, говорит, с Дуськой расквитаться. Чего, зачем… Я не знаю. Ну и… В общем, попросил он кого-то старых знакомых в органах, те звякнули, вызвали Зарубину в поликлинику, ну а дальше я…
— Так. Ну технологию вы мне позже расскажите, а сейчас - где Зарубина?
— Честное слово! Клянусь, не знаю! Зарубин ее в машине увез.
— Куда?
— Сказал, к какому-то человечку. К кому - не знаю… У него кругом человечки…
— На вашей машине?
— Да.
— Потом куда машину?
— На стоянку. Возле дома моего.
— Так. Ну ладно. Сидите здесь.
Следователь встал и вышел из кабинета. Бушуев поднялся было, но тут в кабинет вошел сержант и встал у дверей.
Сергей Иванович опустился на стул.
28.
Следователь сидел за столом и писал. Зазвонил телефон, он поднял трубку:
— Да. Да Сериков… Ничего? Совсем? Машина на стоянке? Угу… Дома тоже нет? Хорошо, продолжайте наблюдение…
29.
Прохорыч лежал на диване и тихонько страдал. Время от времени он переворачивался с одного бока на другой, но ничто не помогало. Вконец измучившись, Прохорыч поднялся и побрел на кухню. В коридоре столкнулся с Копейкиным, который куда-то собрался:
— Далеко, Семеныч?
— В магазин вон спущусь. А ты него? Страдаешь?
— Страдаю, Семеныч.
— Ну, ну, страдай. А я в магазин… Может чего надо? Так я куплю.
— Да чего? Кефирчику разве…
— Ладно.
Копейкин открыл входную дверь и вышел. Прохорыч потащился дальше. Подойдя к плите, он поднял чайник и прямо из носика долго и скучно пил невкусную кипяченую воду.
— Охо-хо, - тяжело вздохнул завхоз, когда поставил чайник на плиту. - Жисть моя жистянка…
Подошел к холодильнику, заглянул в него. Внутри лежало одно яйцо и банка заплесневелого томатного соуса. Прохорыч закрыл холодильник, сел на стул, посидел немного. Потом встал и побрел в свою комнату. Неожиданно за запертой дверью Копейкина что-то стукнуло. Прохорыч удивленно посмотрел на дверь и подошел. Прислушался. Тихо. Но только он сделал шаг в сторону, как в копейкинской комнате кто-то глухо застонал. Прохорыч взялся за ручку, подергал:
— Эй!.. Эй, кто там?
Тихо. Прохорыч постучал по двери.
— Кто там? Эй! Откройте! За дверью опять застонали. Прохорыч задергал дверь резче.
— Да кто тут? Открывай!
Неожиданно входная дверь открылась и вошел Копейкин. Увидев Прохорыча, стоявшего у его двери, он переменился в лице, спросил:
— Ты чего?
— Так это… - начал было завхоз, показывая на дверь.
— Чего?
— Стонет кто-то,
— Да у тебя.
Копейкин зло взглянул на Прохорыча, достал из сумки бутылку кефира и сунул ее соседу.
— А тебе чего?
— Как? Так…
— Твое-то какое дело? - начал наседать Копейкин. - Пей вон кефир, отходи…
— Так стонет кто-то!
— А тебе-то что?!. Может у меня там баба!
— Баба? - искренне удивился Прохорыч, оглядывая тщедушную фигуру Копейкина.
— Баба! - отрезал тот.
— Так, а чего…
— Не суйся не в свое дело, - зло прошипел Копейкин и, открыв дверь ключом, скрылся в своей комнате.
Прохорыч постоял в растерянности с минуту, затем пошел к себе. В комнате он сел на диван, открыл кефир и приложился к горлышку. Отпив немного, он усмехнулся про себя:
— Баба… Хэх! Ну, Копейкин!
30.
Зарубин не спеша шел по тротуару к своему дому. Яркое солнце слепило глаза. Зарубин достал из кармана солнцезащитные очки и надел их.
Неожиданно он заметил человека, стоявшего невдалеке от подъезда, который что-то говорил в передающее устройство. Увидев Зарубина, человек замер. Зарубин остановился и медленно повел глазами по сторонам. Еще один человек в конце переулка быстро шел навстречу. Человек с передатчиком что-то сказал в микрофон и стал не спеша приближаться к Зарубину.
Зарубин быстро оглянулся и подбежал к «Жигулям», одиноко стоявшим у тротуара. Он рывком открыл дверь, схватил водителя, молодого парня, за волосы и выбросил из машины.
Автомобиль резко свистнул резиной по асфальту и помчался по переулку.
Преследователи подбежали к «Волге», вскочили в нее и бросились в погоню. Но когда машина вылетела на проспект, то в мощном потоке автомобилей, мчавшихся по дороге, «жигулей», скрывшихся с Зарубиным не было видно. Они сливались с десятками других похожих и цветом и маркой машин. «Волга» проехала по проспекту километра два, но Зарубина среди водителей так и не обнаружили…
Водитель взял в руки микрофон и проговорил:
— Первый, первый, я четвертый… Первый.
— Слушаю, - раздалось в ответ.
— Объект скрылся. Обнаружить не можем.
— Продолжайте наблюдение.
— Есть.
31.
Прохорыч лежал на диване и смотрел телевизор. Звук был отключен или не работал вовсе. Диктор на экране беззвучно шевелил губами. Время от времени Прохорыч закрывал глаза и лежал так некоторое время. Затем он открывал их и видел все того же диктора, беззвучно шлепавшего губами.
Неожиданно за дверью хлопнула входная дверь. Прохорыч сел, прислушался. Никаких звуков в коридоре не было слышно. Тогда завхоз подошел к окну и выглянул на улицу. За окном, пересекая двор, шел сосед Прохорыча - Копейкин. Подойдя к арке, он скрылся из виду.
Прохорыч вышел в коридор и приблизился к двери Копейкина. Постоял некоторое время, прислушивался. Никаких звуков за дверью. Тогда Прохорыч приложил ухо вплотную к двери, но опять ничего не расслышал.
Постояв в раздумье, завхоз постучал по двери:
— Эй. Тихо.
— Эй! Есть тут кто?
Никаких звуков.
Прохорыч прошел в свою комнату, достал из под стола ящик с инструментами, взял оттуда стамеску и вновь приблизился к соседской двери.
— Эй, - вновь постучал он по двери.
Ответа не было.
Тогда Прохорыч аккуратно вставил стамеску в зазор и осторожно отжал дверь. Чуть скрипнув, дверь открылась. Прохорыч вошел в копейкинскую комнату и замер прямо у порога.
На диване, укрытая одеялом, лежала закройщица мастерской, в которой завхозом трудился и сам Прохорыч, Евдокия Зарубина.
Глаза ее были спокойно закрыты, рот чуть приоткрыт… Дуся спала.
Прохорыч постоял в растерянности некоторое время, потом повернулся и тихо вышел из комнаты. Щелкнув, английский замок возвратил состояние двери в первоначальное состояние.
— Дуська! - выдохнул Прохорыч в коридоре. - Ну, Дуська!..
Сделав шаг к своей двери, завхоз снова остановился:
— А Копейкин-то!.. Ну, перечница старая!.. Дуська. Ну и ну!
В комнате он снова лег на диван и уставился в бессловесный телевизор. Глаза завхоза теперь не закрывались время от времени, а он лишь беззвучно улыбался каким-то своим мыслям.
32.
В мастерской, в той самой комнате, где работала Дуся, Борис Сергеевич Астафьев примерял на манекене президента пиджак. Кое-где он подрисовывал мелом, пристегивал булавками, и костюм постепенно стал приобретать общее очертание нужной вещи.
Кроме Астафьева в комнате никого не было. Прикрепив, видимо, последние булавки на костюме и, рассмотрев его издали, он принялся раздевать объект.
В это время в мастерскую вошел Вешнин. Увидев Астафьева за работой, помрачнел и, бросив взгляд на наметанный костюм, спросил:
— Не стыдно?
— В смысле? - удивился Астафьев.
— В смысле - шить.
— А почему мне должно быть стыдно?
— Потому! - неожиданно взорвался Вешнин. - Вся мастерская третий день не работает из-за этого, а он…
— Простите, Степан Васильевич, а почему я, собственно, должен отказываться?.. Зарубина ваша куда-то сбежала… И потом, не каждому мастеру приходится в жизни шить одежду для главы государства.
— Вот, вот! Это заслужить надо!
— А Зарубина заслужила?
— Заслужила! Дуся - заслужила! Она лучший мастер у нас!
— То есть, если бы я работал у вас раньше, то этот заказ мог бы и мне достаться?
— В принципе, да.
— Ну так и в чем тогда дело? Если я сошью костюм не хуже вашей Дуси, то будем считать, что я достоин.
— Да… - зашелся от возмущения Вешнин. - Да это предательство!
— Чье?.. Зарубину вашу я в глаза не видел.
— Вы нас предаете, черт возьми!
— У вас какие-то странные представления о жизни, Степан Васильевич… И потом, я делаю эту работу, потому что мне интересно.
— Вы… Вы нехороший человек!
Астафьев развел руками. Вешнин, хлопнув дверью, выбежал из комнаты.
— Чокнутые, право, - проговорил Борис Сергеевич, глядя на дверь. - Как дети… Дурдом.
33.
Зарубин на угнанных «жигулях» въехал в переулок с противоположного конца. Парень, которого он выкинул из машины, сидел на камне, прямо на тротуаре. Увидев свою машину, он вскочил. Зарубин подрулил прямо к нему и вышел из машины. Парень подскочил к нему с криком:
— Ты, козел!
Он было замахнулся, чтобы ударить, но Зарубин сделал неуловимое движение и парень, захрипев, согнулся.
— Это тебе за козла, - пояснил Зарубин. - А это, - он достал из бумажника зеленую банкноту, прилепил ее на стекло, - за прокат.
Зарубин направился к своему подъезду. Парень, держась за живот, зло смотрел вслед.
В квартире Зарубин прошел в кухню, сел на табурет и устало сложил руки на коленях.
— Вот так, - проговорил он и открыл все краники на газовой плите, даже в духовом шкафу.
Газ зашипел, и кухню стал постепенно обволакивать вонючий запах. Зарубин сидел и спокойно смотрел в окно.
Со стороны проспекта в переулок завернула «Волга» и быстро подъехала к «жигулям». Люди из «Волги» резко открыли дверь «жигулей» и выволокли оттуда парня. Тот упирался и показывал на зарубинский подъезд. Люди, вынимая на ходу пистолеты, побежали к подъезду. Послышался топот бегущих ног и затем резкие удары по двери.
— Зарубин, открывай!
— Сейчас!
— Открывай, ломаем!
— А не боитесь?
За дверью стихли на мгновение, затем вновь застучали по двери.
— Открывай немедленно!
— Да, да.
— Открывай!
— Как вы мне все надоели… Твари! Удары по двери стали все ожесточеннее и ощутимее. Кое-где дверь треснула, показалась щель.
— Газом воняет, - послышалось за дверью, - Зарубин! Не дури! Откачаем ведь!
— Бог в помощь.
Зарубин достал из кармана зажигалку и долго смотрел на нее. Как только после сильных ударов дверь распахнулась и в квартиру вбежали двое, Зарубин спокойно поприветствовал:
— Здравствуйте, товарищи.
И щелкнул зажигалкой.
Оглушительный взрыв сотряс весь дом. Огненный клубок вырвался из квартиры на лестничную площадку.
Парень, все еще стоявший у своих «жигулей», увидел, как огромные огненные клубы вырвались из окон вслед за вылетевшими рамами. Вслед за огнем повалил густой вонючий дым…
34.
Утро. Солнце светило в окна, отражалось от стекол машин, рассыпалось пятнами по асфальту.
Прохорыч подошел к мастерской, показал пропуск на вахте и прошел внутрь. Народу в мастерской было немного, встречающиеся здоровались с завхозом. Тот кивал в ответ.
Наконец, Прохорыч подошел к своей комнате, открыл ключом дверь и сел за стол. В помещение вошла уборщица и поздоровалась:
— Здравствуйте, Андрей Прохорыч!
— Здравствуй, Нюр.
Уборщица принялась вытирать пыль, время от времени тяжко вздыхая.
— Ты чего, Нюр, вздыхаешь? Случилось что?
— Так вы ж не знаете! - неожиданно просветлела Нюра и, положив тряпку, навалилась на стол. - Тут такие, такие дела…
— Чего? - насторожился Прохорыч.
— Пока вы в отгулы-то ходили, тут такие дела… - вновь запела Нюра.
— Да говори, черт, что тут? - разозлился завхоз.
— Так чего, чего? - заторопилась Нюра. - Дуська Зарубина пропала!
— Как это пропала?
— А так! Ей, видишь ты, президента дали, а ее в психушку забрали, так она оттуда сбегла!
— Что ты мелешь? В какую психушку? Дуська?
— Ну! В Кащенку! А у нас тут забастовка. Не работает никто! Дуську, говорят, подавайте.
— Так… - откинулся на стуле Прохорыч.
— Ой, ну такие дела, такие дела! Откуда-то молодого взяли. Он теперь вместо Дуськи шьет костюмы-то. Во!
Неожиданно Прохорыч быстро встал и вышел за дверь. Нюра удовлетворенно посмотрела вслед, полагая, что именно ее сообщение так взволновало Прохорыча.
Прохорыч быстро вошел в приемную Брызгина и кивнула на дверь:
— У себя?
Секретарша утвердительно кивнула головой. Брызгин удивленно посмотрел на ворвавшегося завхоза.
— Что с вами, Андрей Прохорыч?
— Вы знаете где Зарубина? - не отвечая на вопрос Брызгина, спросил Прохорыч.
Брызгин с тоской посмотрел на завхоза:
— И вы туда же, Андрей Прохорыч? Ну сколько раз повторять вам - ищут. Работайте идите.
— Я…
— Что?
— Я знаю где она!
Брызгин удивленно посмотрел на Прохорыча:
— Вы?.. Где?
— У соседа моего - Копейкина. Спит…
35.
У подъезда, в котором жил Прохорыч, стояла «скорая» и милицейский «воронок». Из подъезда на носилках вынесли Дусю, положили в «скорую» и машина с сиреной вырвалась со двора.
Следом из подъезда вышел Копейкин в сопровождении двух милиционеров и, понуря голову, забрался в «воронок».
Прохорыч стоял возле подъезда и удовлетворенно наблюдал за происходящим.
36.
Готовый костюм президента ладно сидел на «объектовом» манекене. Астафьев смахнул невидимую пылинку и удовлетворенно осмотрел работу.
Стоявший рядом Вешнин одобрил:
— Неплохо.
— Ну уж! - чуть обиделся Борис Сергеевич. - Высший класс!
— Скромности вам не мешало бы.
— Какая, к черту, скромность! О чем вы, Степан Васильевич?
Вешнин помолчал немного, затем спросил:
— Ну и как будем решать?
— Что? - не понял Астафьев.
— Ну как? Заказ-то Дусин.
— Степан Васильевич, опять вы за свое! Костюм - вот! Дуся ваша - дома. Все нормально! Чего вам надо-то еще?
— Кто костюм президенту повезет?
— Как кто?.. А кто тут у вас возит?
— Вы все равно не сможете, Борис Сергеевич. Нужны пропуска, а пока их оформят… Астафьев погрустнел.
— И что?
— Значит, я повезу. Но…
— Что?
— Давайте договоримся - если президент спросит, то я скажу, что шила Зарубина.
— Ничего себе! - возмутился Астафьев.
— Борис Сергеевич, вы прекрасный мастер и таких костюмов и президентов у вас будет… А это – Дусин…
Астафьев несколько секунд молча смотрел на Вешнина, затем усмехнулся:
— Черт с вами… Делайте как хотите.
37.
По телевизору шла трансляция официального правительственного приема, президент был в новом костюме.
Дуся Зарубина сидела в кресле перед экраном и придирчиво рассматривала работу. Вот президент взял в руки папку с докладом. Костюм ладно сидел на фигуре.
Дуся удовлетворенно откинулась в кресле и произнесла:
— Ничего… Хорошо сделал… Мастер.
38.
Через несколько дней, в мастерской, Дуся сидела за столом и что-то наметывала, Дверь открылась, и заглянувшая секретарша позвала:
— Зарубина! К Петру Семенычу!
Через некоторое время Дуся вошла в кабинет Брызги-на. Тот, увидев Зарубину, встал и показал на роскошные настольные часы, стоявшие на столе:
— Вот, Евдокия Михайловна!
— Что?
— Это вам.
— Что это вдруг?
— От президента!
Дуся несмело подошла к часам, посмотрела. Сбоку, на пластинке было выгравировано: «Евдокии Зарубиной за прекрасную работу. Президент».
— Но ведь это не я, - посмотрела Дуся на Брызгина. Тот развел руками.
— Забирайте. Ваши.
Дуся пожала плечами, взяла часы и вышла из кабинета. Выйдя из приемной, Зарубина постояла некоторое время в раздумье, затем открыла одну из дверей.
Прохорыч сидел за столом и курил. Дуся вошла, встала у двери:
— Здравствуй, Прохорыч.
— Привет.
Дуся молчала.
— Ну как ты, Дусь? - подытожил Прохорыч.
— Прохорыч, открой мне «объектовую». Прохорыч удивленно посмотрел на Дусю:
— Зачем это тебе?
— Надо. Открой.
— Да-а… Не положено, вообще-то.
— Ну, Прохорыч, открой. Надо мне. Прохорыч поднялся:
— Ну, пошли… Только для тебя.
Они прошли по коридорам. Завхоз долго возился с замком, с трудом открыл и кивнул:
— Вот.
Дуся прошла внутрь. Кожаные болваны по-прежнему стройными рядами стояли в помещении. Дуся медленно прошла мимо, остановилась у одного из чучел, постояла.
— Знакомый? - кивнул Прохорыч.
— Знакомый, - протянула Зарубина. Затем Дуся оглянулась, подошла к стеллажам и поставила свои часы.
— Пусть тут стоят. Ладно, Прохорыч?
— Пусть стоят. А чего это ты?
— Да так.
Прохорыч подошел к часам, глянул на надпись, усмехнулся:
— Ты смотри!
Дуся вышла из «объектовой». Прохорыч вышел следом, долго запирал замок, затем побрел по коридору, выключая за собой свет.
39.
Астафьев сидел в мастерской и что-то размечал на ткани. В комнате находились еще несколько закройщиков. Каждый занимался своим делом.
Неожиданно из аппарата, который стоял на столе, раздался голос Брызгина:
— Астафьев!
— Да, я слушаю, - ответил закройщик, нажав на кнопку.
— Борис Сергеевич, позвонили из управления. Вам надо срочно явиться в поликлинику.
Закройщики подняли головы и посмотрели на Астафьева. Тот медленно обвел их глазами, затем сглотнул и спросил:
— Зачем?
— Не знаю. На обследование, наверное. Вы же у нас человек новый.
Аппарат щелкнул и отключился.
В мастерской повисла тишина.
И только слышно было, как надрывно и бестолково билась муха о стекло.