Пролог
Двери Зала Высокой Мудрости широко распахнулись, бесшумно повернувшись в массивных золотых петлях. Я вошел в высокий стрельчатый проем, встречаемый восторженным шепотом: "Смотрите - сам Рыцарь Золотой Розы! Сегодня будет сам Ибикус!". Ученики, шелестя сиреневыми мантиями, нестройно поднимались с дубовых скамеек и приветственно кланялись. Я отвечал небрежным кивком головы, плавно скользя к готическому креслу, парящему в центре зала в зеленоватом потоке света. Призвав к себе кресло, я левитировал в нем на удобную высоту и, призывая к тишине, простер оттуда руку, блистающую зачарованными перстнями. Ученики замерли.
- Сегодня Вы будете слушать, - сказал я нарочитым патриаршим голосом, - ибо умение слушать - наиглавнейшее. Я жду сегодня от Вас полной концентрации, абсолютного внимания. Вы готовы?
- Да-а-а! - прошептали Ученики и устремили на меня, восседающего в зеленоватом луче, свои любознательные взоры.
Я снисходительно улыбнулся и поднял правую руку вверх, к потолку, под которым, уцепившись когтями за балки перекрытий, висели гроздьями рабы-номенклаторы, завернувшиеся в свои черные перепончатые крылья.
- Кряндекс и Пугль, ко мне, - тихо скомандовал я, и тут же два остроугольных крылатых силуэта отделились от потолка, описали плавную спираль над моей головой и приземлились на подлокотники кресла: Кряндекс - по левую, Пугль - по правую руку.
- Все готово - сообщил я иным, невидимым слугам, - пригласите первого Гостя.
Гостями мы называем тех, кто наведывается в Эладор время от времени, ради развлечения или любопытства. Не достигнув даже ученического градуса посвящения, они имеют самые наивные представления о Тайном Знании и потому вопросы задают глупее некуда. Однако глубина познания заключается в ответе, а не в вопросе. Великому искусству видеть сложное в простом и простое в сложном следует учить в первую очередь.
Растерянно озираясь, вошел первый Гость, вернее Гостья, хорошенькая девушка. Мы ставим условие, чтобы всякий Профан и даже Ученик являлся в Эладор в своем истинном обличье. Право на личину дается лишь начиная с шестнадцатого градуса, а эта ступень достается нелегко: упорным и талантливым - за месяцы труда, а просто упорным - за многие годы.
- Здравствуй, дитя мое, - ласково приветствовал я Гостью.
- Здравствуйте, Рыцарь, - отвечала она робко.
Я улыбнулся.
- С чем ты пришла к нам?
Девушка замялась.
- В общем... Я... Я дала одно опрометчивое обещание, от которого теперь не могу отказаться.
- Что-то противоправное?
Девушка, покраснела, потупила глаза и кивнула. Я усмехнулся: обычная шутка кого-то из Высших - посулить свою благосклонность и покровительство за какой-нибудь нелепый поступок.
- Что именно?
- Украсть посох одного из Высших.
- Кого же?
- Я обязательно должна сказать?
- Конечно. Ты уже созналась в преступном замысле, тебе более нечего терять.
- Хорошо. Речь идет о посохе Рыцаря Шпоры Магнума 12-го.
Среди учеников прокатился смешок, тут же умолкший, как только я досадливо махнул рукой на озорников. Шутка очень уж бородатая, и как только Куорвину не стыдно? Опять эти побрякушки. На мой взгляд, любые артефакты - баловство, главное - то, что за душой. Мана, харизма и все такое.
- Ты не хочешь поведать мне, кто попросил тебя о посохе Магнума?
- Нет! Что Вы! Это невозможно. Мне доверился один Высший... Он сказал, что избрал меня из тысячи претендентов... Что Высшие не способны сотворить Зло и кража эта нужна для сохранения баланса... И чтобы я не проболталась, наложил на меня заклятие небытия. Не заставляйте меня назвать его имя, иначе мне придется распрощаться с Эладором навсегда!
И она, конечно, заплакала.
- Успокойся, дитя мое. А Вы запомните, Ученики: тот, кто поступил с этой девочкой таким образом, просто пошутил. И Куорвин... - услышав имя, девушка вздрогнула, - преподал ей урок, который должен послужить и Вам. Посвященные неспособны творить Зло. Даже если их поступок кажется преступным - доверьтесь. И будете вознаграждены! Вам понятно?
- Да-а-а... - застонали Ученики, нетерпеливо ожидая разгадки.
Судя по реакции зрителей, мои слова были приняты с доверием. Зла, конечно, Посвященные не творят, но вот мелких пакостей - сколько угодно. Но об этом Ученикам знать не следует.
Девушка молчала, напряженно вглядываясь в мое лицо. Она ожидала чуда. И я свершил его. Я соединил руки, затем начал их медленно расцеплять. Из моих ладоней полился свет, сначала мягкий, бледно-розовый, затем все более яркий и, наконец, ослепительно яркий, густейшего розового оттенка. Все зажмурились, а когда открыли глаза, увидели, что я держу в руках посох Магнума.
- Возьми и передай Куорвину. Он обязательно вернет его обратно, так что не волнуйся, это не кража. Это испытание и ты его прошла.
- Но как? - зашумели ученики - Это невозможно!
- Возможно, друзья мои, если владеть школой Теневых Перемещений. Это Заповедное Знание, но как знать - может кто-то из вас со временем достигнет в нем больших высот, чем я или, к примеру, Магистр Таврос.
Зал заворожено молчал, пытаясь постичь смысл произведенного чуда. Конечно, никто ничего не понял, это не их уровень. Я с улыбкой вручил посох изумленной девушке, и она отошла в сторону, сопровождаемая аплодисментами.
- Пригласите следующего Гостя - вновь скомандовал я невидимым слугам и в тот же момент осветился другой участок зала. В нем показался подтянутый, несколько старомодно-элегантный мужчина средних лет.
- Представьтесь, пожалуйста! - попросил я мужчину.
Гость немного замешкался.
- Прытков Сергей Петрович... э-э-э... простите, Тесей.
Я тут же воспользовался оплошностью и шепнул Кряндексу: "пробей его немедленно по базе МВД". Номенклатор понимающе кивнул и принялся напряженно вспоминать. Я продолжил:
- Что привело Вас в Залу Мудрости?
- Видимо, некут.
Зал возбужденно зашумел, десятки взоров впились сначала в Гостя, потом в меня - что отвечу? И отвечу ли?
"Уж не инкуб ли это, засланный Петавиусом?" - подумал было я, но потом вспомнил, какую проверку проходят Гости и усомнился. Может, конечно, разводят по-крупному, с подключением Внешнего Мира... Хотя - маловероятно - это уже за пределами допустимого между джентльменами.
Следует пояснить, что лично я всегда был и остаюсь сторонником некута. Без него Высшая Алхимия очевидно неполна, знать бы еще, что это за штука такая - некут... Конечно мы, сторонники проекта, полны оптимизма и готовы проводить исследования столько времени, сколько потребуется, однако в Совете существует и оппозиционная фракция, во главе с архимагистром Петавиусом. Их более всего заботит пресловутый "баланс", вернее, то удобное состояние застоя, в котором можно спокойно почивать на лаврах. И ради его сохранения они готовы применять приемы "ниже пояса". Ну, конечно, не совсем запрещенные приемы. Скажем так: в нижнюю кромку небрежно затянутого пояса ударить могут. Причем бейсбольной битой.
Кряндекс прогнусавил в ухо:
- Готово, мессир. Правда, ерунда какая-то получается.
- Что за ерунда?
- Нет ничего про Прыткова Сергея Петровича. Кроме только...
- Говори, что ты канителишься?
Кряндекс виновато шмыгнул носом и прогундел:
- Есть несколько объявлений о его пропаже. За 2017 год.
- Ну, ты что, дурак? Какой, к черту, 2017 год? Ты бы еще с египетских пирамид новость срисовал.
- Понимаете, мессир, там есть фотография... Как бы сказать... Похож.
- Чего-чего?
Кряндекс щелкнул пальцами в воздухе и тут же на мои колени незаметно легла фотография нашего посетителя.
- Это откуда?
- Из милицейской сводки от 11 октября 2017 года. Прытков Сергей Петрович. 1984 года рождения. Рост 184. Вес 82. Волосы светлые, глаза серые. Последний раз видели 5 октября 2017 года.
- Бред какой-то!
Я посчитал в уме: сейчас 2153-й, следовательно моему собеседнику должно быть 169 лет. Большой мальчик. И отлично выглядит.
- Я с Вами совершенно согласен, - прогундосил Кряндекс, - полнейший бред.
- Поддерживаю, - проскрипел Пугль со своей стороны. - Я проверил по газетам и получил тот же нелепый результат. Есть объявления о розыске, заметка о победителе Всероссийской олимпиады по математике от мая 2001 года. Упоминается среди сотрудников корпорации Фининвест. После 2017 года - ничего.
Итак, имеем нарочито подставного Гостя с провокационным вопросом. Хорошо, примем вызов. "Иду на вы".
- Извините меня, Тесей. Вы хотели спросить о некуте. Спрашивайте.
Ученики обратились в слух. Гость прокашлялся, переступил с ноги на ногу и спрсил:
- Я хочу узнать о свойствах некута, в первую очередь - о сроке и механизме его действия.
Кажется, я понял, чего от меня добиваются. От меня добиваются скандала, публичного признания, что широко разрекламированный проект находится на стадии полного развала. Прощупывают мое личное отношение. Дудки. Если уж кто-то об этом и объявит, то точно не я.
- Некут - чрезвычайно мощное и опасное магическое средство. Когда этот проект заработает, он будет доступен только Посвященным Высших ступеней. Надеюсь, Вы меня извините, если я откажусь удовлетворить Ваш, несомненно праздный, интерес.
Сергей Петрович слушал меня с напряженным вниманием.
- Я не совсем понял термин "проект" - выдал он, наконец.
- Что тут неясного? Некут пока что не введен в действие. Говорить о его гипотетических свойствах не вижу смысла, они еще не выявлены окончательно.
- О гипотетических? - переспросил Сергей Петрович с некоторым, как мне показалось, раздражением.
- Ну да, конечно. Это самый амбициозный проект, какой только предпринимался в Эладоре, и у него есть одна особенность - он секретный. Сделайте на это скидку, когда начнете расспрашивать о подробностях, хорошо?
Я начинал злиться. Всегда злюсь, когда не контролирую ситуацию. Гость изобразил на лице недоумение и возразил:
- Ничего себе не работает! По-моему, он отлично работает. Лучше некуда.
Ученики недоуменно зашушукались. Я бы тоже с удовольствием пошушукался с кем-нибудь. Да вот беда, не с кем, - сиди и думай сам, как правильно ответить, чтобы не попасться на удочку.
- Понимаете, Вы - Гость и, возможно, не совсем верно представляете наши правила. Поэтому я скажу сейчас то, о чем у нас говорить не принято. Эладор - это наше спасение от рутины Внешнего мира. Это наш уютный дом. Для Профанов Эладор - ролевая компьютерная игра, своего рода забава. Вас, как Гостя, я могу только просить соблюдать некоторые принятые у нас условности. В частности, здесь не принято говорить о еще не внедренных проектах. Это своего рода этика, не обижайтесь.
Сергей Петрович поспешно закивал головой, соглашаясь, и принялся извиняться. У меня отлегло от сердца. Слава Богу, вменяемый. Однако затем он понес нечто такое, что вновь заставило меня усомниться.
- Простите, что нарушил Ваши правила, но я-то имел в виду иное! Я узнал, что Вы занимаетесь некутом. Я кое-что претерпел от него там, - во внешнем мире. Или уж не знаю, в каком мире. Я желаю проконсультироваться - только и всего.
Этот несносный человек все-таки исхитрился заставить меня сказать при свидетелях нечто, совершенно несовместимое со статусом Посвященного.
- Ну что Вы такое говорите? Никакого волшебства во Внешнем Мире нет, и не может быть, там все подчинено строгим физическим законам. Этот мир сух, строг и скучен. Но к счастью, компьютеры позволяют создать виртуальный мир, построенный по законам старинной герметической науки. Мы, Посвященные, являемся духовными наследниками Парацельса, Беме, Швенкфельда, мы развиваем, приводим к балансу их гениальные идеи. В Эладоре реально и непротиворечиво существуют философский камень, гомункулусы, скоро появится некут. Но, конечно, никакой обратной связи с внешним миром у нас нет и быть не может, кроме разве что усовершенствования души и разума.
Тесей выслушал молча, не перебивая, но когда я замолчал, упрямо продолжил гнуть свою линию.
- И все же мне хотелось бы узнать побольше про некут.
Я уже сожалел, что наболтал лишнего и потому решил схитрить.
- Ну, раз Вы утверждаете, что испытали его действие во Внешнем мире, - Вам и карты в руки. Давайте сначала послушаем Ваш рассказ.
Тесею ничего не оставалось, как согласиться. Я перевел дух и приготовился слушать, но в этот момент один из невидимых помощников тихонько зашептал мне в ухо: "Мессир, к Вам пришел Срочный Вызов. У Вас десять секунд, торопитесь".
Я чертыхнулся - ну надо же, так некстати! Впрочем, может оно и к лучшему. Я, пожалуй, обязательно сболтну лишнего, а вот "участливый бот" - никогда. Конечно, буду выглядеть слегка идиотом, но хотя бы молчаливым и важным идиотом. Это именно то, что сейчас нужно. Окончательно приняв решение, я шепнул в сторонку:
- Уорт! Сюда, быстро!
Уорт, неуклюжий карлик с седой бороденкой, немедленно приковылял ко мне из своего угла и простерся ниц на полу.
- Слушай меня, старый бездельник! Садись рядом и запиши все, что расскажет этот господин!
Уорт подобострастно кивнул и, навострив уши, занес грифель над аспидной доской.
Затем я шепнул невидимому слуге:
- На счет "три" замени меня "участливым ботом". Чтобы кивал, поддакивал и успокаивал Тесея, пока он будет рассказывать. Ты понял?
- Да, мессир.
- Раз, два, три!
Зала исчезла. Я - обыкновенный, в сером офисном костюме с неброским галстуком, очутился на ковровой дорожке, ведущей к рабочему столу Старшего Менеджера. Эномото-сан восседал с выражением лица давно не кормленного бультерьера и нервно постукивал пальцами по столешнице. Не стану отрицать, он имел основания быть недовольным.
- Здравствуй, Тискин, - прорычал Менеджер с неистребимым японским акцентом.
- Здравствуй...те, Эномото-сан - с усилием выговорил я, не до конца еще расставшись с величественным образом Рыцаря Золотой Розы.
- Где квартарьный отсет, Тискин? Скорька мосно сдать?
Ответ у меня был заготовлен заранее.
- Так ведь Грунина в отпуске была, не давала данных с отдела продаж.
- Это ты посавсера говорир. Я ее достал сросним вызовом, она мне вчера до двух носи готовира данные. Где отсет?
- Так я только утром получил! Еще не успел...
Эномото-сан побагровел:
- Чего там успевать, Тискин! Дай хотя бы cash flow, его-то сдерар?
Я испугался. Отчет о движении денежных средств я тоже не сделал, хотя, чего его делать? Сделаю в полчаса...
- Cash flow? Конечно сделал, все в лучшем виде...
- Ну, тогда давай се сотя бы его!
С этими словами Менеджер уставился на поверхность своего стола, ожидая немедленно увидеть на нем столбцы цифр и диаграммы. Я занервничал, но быстро взял себя в руки.
- Сейчас... сейчас... где же он...
Рядом со мной появилась моя рабочая доска, я потыкал в нее пальцами, появилась, наконец, искомая папка. И тут я хлопнул себя по лбу!
- Виноват, Эномото-сан! Совершенно забыл про выписку из Тринити-банка! Мне ее на неделю задержали, вчера только предоставили! Сейчас быстренько разнесу... Полчасика, ладно?
В косых глазах Менеджера мелькнула неизбывная тоска кита, вот уже третьи сутки издыхающего на морском пляже. Он устало махнул рукой.
- Порсяса! Потом не знаю, сто буду дерать я. Сто-то узасное буду дерать я. Убью тебя, наверное, Тискин.
Я одним щелчком оказался в рабочем кабинете: абсолютно пустой комнате, в которой ничего меня не отвлекало. Чик! - и на одной из стен побежала лента новостей, Чик! - и откуда-то снизу полилась музыка в стиле "rumors", под нее всегда классно работалось. Чик! - в воздухе разлился аромат бергамота. Я глянул новости, вдохнул бергамот поглубже и забеспокоился: как там этот бешеный Тесей, жертва некута? Невидимый, я пробрался в Зал Высокой Мудрости и повис за собственным креслом. Мой "участливый бот" внимательно слушал Тесея. Тот совсем уже успокоился и рассказывал про свой замечательный раритетный автомобиль серебристого цвета. Бот все делал правильно - кивал, поддакивал, точно реагировал на изменение интонаций собеседника. Отлично.
Я счел возможным оставить все, как есть и вернулся в рабочую комнату. Теперь настала моя очередь оторваться. Мое положение в иерархии компании давало мне власть только над виртуальным помощником, но зато это была настоящая, ничем не ограниченная власть! Я свистнул, вызывая вирт-ассистента. Работяга (ради прикола я сделал его толстым, лысым и потным) возник предо мной, преданно тараща глаза.
- Короче, ты, чмо... Лабай, давай, cash flow! Вот данные.
Работяга ткнулся в данные, быстро что-то посчитал, потом с опаской покосился на меня и робко попросил:
- Нельзя ли данные от Груниной?
- Чего!? Ах, да... Вот, бери.
- Прямым методом?
- Пока прямым.
Посчитал. Я сравнил с остатками наличных по балансу. Не сошлось. Работяга получил по шее и указание переделать с учетом текущих остатков. Переделал. Снова не сошлось. В ухо и перепроверить. Сошлось. И того восемнадцать минут.
Еще через две минуты я выложил на рабочую доску Эномоты cash flow, в который тот вцепился, словно оголодавший волк в неосторожного поросенка.
- Фсе, ити работать. Стобы савтра к утру был квартарьный отсет. Иначе я за сибя не отвисяю, - бросил он мне с выражением неожиданного, незаслуженного счастья в глазах.
"В сущности, он хороший" - подумал я.
И снял вирт-шлем с головы.
На кухне мерно капал кран, третий месяц уже течет. Я встал с кресла, потянулся. Кости захрустели, словно по мне проехался 40-тонный робот-универсал. "Не пойду на тренинг - сурово решил я в девятый раз за последние два месяца. - Отчет надо делать. А то Эномото совершит обряд харакири. Жалко его. Кстати, если не успею отчет сделать, скажу, что ходил на тренинг. Для него это уважительная причина. Самурай гребаный".
Я встал с кресла и, держась за поясницу, сделал три шага до туалета, подумал там немного о судьбах мира, потом, шагнув еще дважды, дополз до кухни, попил чего-то из воняющего гнилью и кислятиной холодильника.
"Поспать, что ли? Хотя - Тесей, некут - вспомнилось мне. - Какой, к черту, отчет? Там древний маньяк из 2017 года угрожает порушить Эладор своим некутом, а я буду эномотиным капризам потакать!? Как бы не так!"
И, хотя в животе бурчало от голода, я решительно вернулся в кресло, напялил шлем и вновь очутился в Зале Высокой Мудрости, в задумчивой позе, в которую ввел мою личину "участливый бот". Вокруг бесновались ученики, а Тесей куда-то исчез.
- Уорт, что случилось?! - спросил я раздраженно.
- Как бы Вам сказать, мессир! Этот человек... Он рассказывал, рассказывал, а потом - отключился и пропал! На довольно интересном месте, между прочим!
- Какой-то сбой в программе?
- Не знаю, мессир. Не похоже.
Что-то сегодня вся лекция пошла наперекосяк, я был совершенно не настроен и дальше изображать из себя мудрого и всевидящего.
- Кто там у нас еще остался?
- Две дамы, мессир. Очень красивые, блондинка и брюнетка. Вид у них такой, будто они что-то не поделили. Тоже интересуются некутом.
Да что они, с ума посходили? Я понял, что брюнетку и блондинку сегодня не сдюжу. Все-таки отчет... Или, может и впрямь сходить на тренинг? Сидячий образ жизни, кажется, уже сказывается на мозгах.
- Гони к черту, пускай в другой раз приходят. На сегодня все, хватит.
Уорт напустил на себя строгий вид и объявил об окончании приема в связи с неожиданными обстоятельствами. Ученики, заинтригованные по самые университетские шапочки, неохотно разошлись, подгоняемые свирепого вида шадаунами. Остались только номенклаторы и слуги. Вид у них был слегка растерянный.
Невидимый слуга виноватым тоном дополнил Уорта:
-Сигнал от Тесея все еще идет, но пустой, без мемо-тонов. Судя по всему, он снял шлем. Может, подключим службу безопасности? Попробуем пробить адрес по законным каналам?
- Хрен с ней, со службой безопасности. Потом Высший совет всю душу вымотает, почему без санкции. Ну их в баню. Уорт, ты записал?
- Конечно, мессир!
Я прикинул, сколько осталось времени до утра. Если сильно упереться, можно будет слабать отчет часа за четыре, стало быть, времени вагон. К тому же я придумал отличную отмазку насчет тренинга. Конечно, не пойду - тут такие дела творятся!
- Давай, читай!
Уорт торжественно выпрямился, вынул из кармана малоформатную, очень пошлого вида книжицу в безвкусной обложке и развернул ее.
- Это еще что?
- Это рассказ Сергей Петровича - важно сообщил Уорт. В его времена так издавали.
- А... понятно. Стилизация, так сказать. Ретро... Давай, читай, Толстоевский.
Уорт прокашлялся и начал:
"Итак, перенесемся в 2017 год, во время, когда наши бабушки и дедушки были молодыми и заправляли автомобили бензином, когда опасались глобального потепления, птичьего гриппа и американо-китайского конфликта, когда в неуклюжие компьютерные игры играли, пялясь в громоздкие жидкокристаллические мониторы. В это наивное и прекрасное время..."
- Чего-чего? - расхохотался я - Уорт, ты в своем уме? Он что, так и рассказывал?
- Нет, конечно. Но тогда так писали про старинные времена. Я стилизовал.
- Еще раз что-нибудь стилизуешь, я тебя твоей же грифельной доской огрею. Излагай доступнее.
Уорт явно обиделся, но ничего не возразил. Его кустистые брови сдвинулись, по лбу поползли глубокие морщины. От этого усилия мысли книжица резко уменьшилась в объеме, стала тонкой, похожей на тетрадку.
- Извольте, мессир. Вот Вам самое краткое и доступное изложение.
Первая комната.
... находилась под землей, в подвале, что вполне обычно для зала уютного ресторанчика в центре Москвы. В полумраке шелестели крахмальные блузки официанток и неразборчивые пустяки, которые полупьяные посетители невнятно бормотали друг другу. Сергей Петрович и его собеседница не составляли исключения. Разговор их также не отличался оригинальностью, традиционно обращаясь вокруг одной и той же старинной темы - как бы договориться о том, чтобы провести ночь вместе. Согласно неписаному этикету, тема не звучала вслух и существовала лишь в форме интонаций и намеков; сама же беседа старательно конструировалась в манере ритуального остроумия, продуманного заранее, словно фигуры чинного менуэта, расчерченные мелом на паркете бальной залы. Например, Сергей Петрович спрашивал:
- Как Вас зовут?
Дама отвечала:
- Вероника. Вера и Ника. Вера в победу...
- Ника... Ах да, - припоминал Сергей Петрович, - это которая вокруг штыка на Поклонной горе летает, с амурчиками?
- Нет, я не такая. Я без амурчиков. И без крыльев. К сожалению.
Сергей Петрович хотел было добавить: "И без штыка", но остерегся возможных истолкований по Фрейду. Однако следовало ответить остроумно; не найдя опоры в последней фразе, он обратился к предыдущей:
- А разве так бывает? Чтобы одна часть имени по-русски, а другая по-латински?
- "Ника" - это по-гречески, - неожиданно строго заметила женщина, недовольно поморщившись.
- Да какая разница, - беззаботно отмахнулся Сергей Петрович, - я все равно ни того, ни другого не знаю. Так, к слову.
Вероника ему нравилась; он старался защититься от беспокойного, зыбкого чувства растущей привязанности критическим разбором ее внешности и манеры одеваться.
"Она симпатичная: светлые волосы, приятное лицо. Не девчонка и не старая. У нас идеальная разница в возрасте - лет пять или семь. Фигура - женственная; не щепка и не толстуха. Но это в одежде; если раздеть, наверняка найдутся изъяны"
Сергей Петрович мысленно представил себе эти освобожденные от покровов недостатки - немного опустившиеся книзу плотные груди, складку над лобком, глубоко утонувший пупок и тоненькую сеточку целлюлита на бедрах, на том уязвимом месте, где он появляется, хотя бы в виде намека, почти у всякой женщины лет этак с двадцати восьми-тридцати. Несмотря на принятые по-максимуму допущения, умозрительная картина раздетой Веронки отнюдь не отвращала. Более того, Сергей Петрович почувствовал сладострастную чесотку в губах, так захотелось коснуться ими всех этих волнующих несовершенств.
Опасаясь, как бы его рентгенографические исследования не стали заметны, он стряхнул с себя наваждение и сосредоточился на туалете своей дамы, в котором обнаружил куда больше материала для критического исследования.
"Доход у нее меньше полутора штук баксов, однозначно. Грань нищеты. Часики от "Philip Persio" - это приговор". Кофточка симпатичная, но заношенная, многократно стираная, с зацепками. Парфюмчик яркий, цветочный - какой-нибудь "Ив Роше". Тоже приговор. Окончательный и обжалованию не подлежит. Спасибо, что не лосьон "Огуречный". Краситься умеет. Туфельки в тон сумки; соображает. А может и случайно. И то и другое бежевое; так половина Москвы носит.
Сомнения вызывала только сумочка. За двенадцать лет общения с женщинами Сергей Петрович так и не научился определять грань, за которой кончаются "приличные" сумочки и начинаются "отстойные". Такой уж это загадочный предмет, что ежели не видно логотипа, то о нем невозможно составить ни малейшего мнения. Иной раз покажется, что с такой сумочкой разве что тете Моте на базар ходить, а на поверку выходит "Prada" за штуку баксов. Или наоборот - вроде бы с виду элегантная, из натуральной кожи, а произведена на воронежской кожгалантерейной фабрике "Красный сокол" и, следовательно, комментарии излишни.
По всем внешним признакам выходило, что новая знакомая не шибко избалована, "лохом" зазря не обзовет и будет рада недорогим подаркам. Изумительное сочетание цены и качества, надо брать.
Чтобы нарушить затянувшуюся паузу, Вероника спросила:
- Кем Вы работаете?
- Банковским аналитиком. Угадываю курсы и ставки. На самом деле, вычисляю, - я математик по образованию. Но моему шефу это кажется колдовством.
"Так вот оно что! - подумала про себя Вероника, - конечно, он технарь. Это многое объясняет". Как и большинство людей, далеких от точных наук, она питала мистическое уважение к математикам, впрочем, такое уважение легко уживается с материнским покровительственным чувством. Так относятся к смышленым мальчикам-вундеркиндам.
- А занимаюсь самым настоящим колдовством. Я практикующий маг.
Сергей Петрович снисходительно улыбнулся и поднял бокал:
- Значит, мы в каком-то смысле коллеги! За это следует выпить!
Вот такого рода разговоры вела эта пара, - возможно, немногим более оригинальные, чем те, что назойливо жужжали вокруг, за соседними столиками.
Как это всегда бывает в первую встречу, они приценивались друг к другу. Вероника соображала с присущей большинству женщин сенсорной беспорядочностью. Подмеченные детали нанизывались на стержень основной мысли, словно товарные чеки на кассовый штырек, ничуть не беспокоя своей вопиющей противоречивостью. "Он привлекательный, бесстрастный, жестокий, безобидный, воспитанный, умный и наивный, благополучный, ухоженный и одинокий. Он хочет воспользоваться мною и бросить; и мне будет его жалко, когда он бросит, потому что... Потому что он зачем-то откажется от своего счастья, - ведь я так хороша! А ему будет жалко меня - и не без оснований. Он будет чувствовать себя подлецом и любоваться собой. Ах, какой я подлец! - так он будет думать, - и довольно улыбаться при этом. Дурак... Ему, конечно, будет стыдно за свою улыбку". Примерно так думала Вероника. Ей хотелось совсем иного: то ли ползающего в ногах обожателя, то ли гипнотического властелина. Увы! Напротив сидело нечто среднее и потому никуда не годилось. Но это нечто - сероглазое, русоволосое, в элегантном светлом костюме и дорогих ботинках было таким привлекательным в своей негодности! Когда четко очерченные чувственные губы Сергея Петровича приоткрывались, Вероника ощущала замирание в груди, томление вверху живота и предательскую слабость в ногах. "Ох, дура я, дура!" - думала она в такие секунды с мучительным наслаждением.
Наконец, ужин исчез с тарелок, вино - из бокалов, положенное число денег - с банковского счета Сергея Петровича; осталось приступить к делу, ради которого и затеяли встречу. Этот затруднительный поворот событий Сергей Петрович обычно осуществлял так: подпирал подбородок рукой, окидывал собеседницу прощальным светским взглядом и, резко переходя "на ты", говорил:
- Ну что, поедешь ко мне?
Вот и сейчас он подпер подбородок рукой и сказал:
- Ну что, поедешь ко мне?
Вероника традиционно смутилась и пообещала подумать, чтобы согласиться несколько позже, но уже почти в самый момент согласия что-то в ней воспротивилось и она, тряхнув золотистыми кудрями, вдруг бесшабашно улыбнулась и, глядя чуть в сторону, спросила:
- Слушай, а зачем тебе женщины? Вообще и, в частности, я?
Столкнувшись с таким вопиющим нарушением протокола, Сергей Петрович недовольно поморщился, но врать не стал, ответил что думал:
- Чтобы почувствовать жизнь, наверное... Понимаешь, время утекает у меня между пальцев и прошлое не оставляет следа. Я три, четыре, пять лет назад проживал точно такие же дни, как сегодня... Это грустно. Я хочу, чтобы дни отличались друг от друга.
Вероника улыбнулась.
- Значит, женщины - это твои узелки на память? Чтобы ощущать течение жизни?
- Вроде того... Но вот ведь в чем штука: когда узелков слишком много и они завязаны на примерно равном расстоянии, выходит то же самое однообразие, просто в ином темпе.
- Как, разве женщины одинаковые?
Сергей Петрович задумался.
- В целом - да, одинаковые. То есть они, конечно, разные, - но в чем-то чрезвычайно похожи, во всяком случае, в том, что касается... Ну, ты понимаешь, о чем я... Чем больше их узнаешь, тем меньше находишь различий.
Женщина смотрела на Сергея Петровича с любопытством и даже какой-то надеждой.
- Значит, ты ищешь нечто такое, что бы запомнилось на всю жизнь? Какое-то особенное приключение?
- Не то чтобы ищу... Это не в моем характере. Но я, наверное, мечтаю о чем-то необыкновенном...
- И твоя интуиция подсказывает, что это обязательно будет женщина?
- Какая, к черту интуиция? У меня нет интуиции. Тут верный расчет... Где же еще искать источник неопределенности, если не в женщине? Всякий раз, знакомясь с новой девушкой, я ожидаю от нее чего-то головокружительного, невозможного... И всякий раз убеждаюсь в том, что передо мной очередная несчастная, ожидающая от мебя спасения, - от одиночества, нищеты или еще чего-то... Это грустно... Я не Холден Колфилд1 - это не мое призвание - стоять у пропасти на ржаном поле и ловить заблудших. Проще обнести пропасть забором, забыть о ней и заняться чем-то полезным... Разве не так?
Вероника подумала про себя: "Надо же, он читал Сэлинджера. Наверное, в детстве. И уже тогда был возмущен непрактичностью Холдена". Увлеченная своей мыслью, она ответила невпопад:
- А любовь? Разве она не способна пробудить человека от сна?
Сергей Петрович улыбнулся.
-Ты мне очень нравишься, - произнес он вместо ответа, - Мне кажется, ты способна верить в чудеса и, наверное, даже способна влюбиться. Я тебе немного завидую...
Дама вспыхнула, фраза собеседника неожиданно задела ее.
- Я знаю, что тебе нравлюсь, и даже знаю, что ты под этим подразумеваешь. Думаешь - вот, какое милое завихреньице встретилось посреди моей гладкой жизни... В нем конечно, три вершка глубины, но все-таки не два и не полтора; хотя бы тряхнет, отставит воспоминаний на недельку или даже две... Так?
И сама тут же горько подумала: "Зачем я это говорю? Разве и так не ясно? Разве я не согласна заранее?"
Сергей Петрович откинулся на спинку стула и захохотал.
- Совершенно верно. Именно так я и думаю. Но я тоже знаю, о чем думаешь ты. Сказать?
- Ну, о чем?
- Ты думаешь: вот сейчас мы выйдем из ресторана, я мило с ним распрощаюсь и уеду домой. И он так и не узнает, какова я на самом деле, два во мне вершка или три. И он запомнит меня - именно по той причине, что я от него отказалась. Правда?
Вероника усмехнулась. Такая мысль действительно пришла ей в голову, и вот уже целую минуту существовала параллельно со страстным желанием угадать, что Сергей Петрович захочет съесть на завтрак. Конечно, таких подробностей раскрывать не стоило. Женщина должна быть немного высокомерной, это мужиков заводит с полоборота.
- Опасаешься такого исхода? - спросила она насмешливо.
- Скажем так: я буду огорчен. Однако и ты своей цели не добьешься - как и всякий донжуан со стажем, я пережил на своем веку немало разочарований. Сегодня я испытаю укол в самую болезненную точку своего самолюбия, но завтра... завтра ты затеряешься в скорбном списке моих потерь, - и я тебя забуду.
"Вот подонок! - восхищенно подумала Вероника, - ну что с ним сделаешь... Пришел и взял... Потом выбросит, когда надоем. Эх, бабья долюшка..."
Наступила пауза. Мужчина и женщина смотрели друг на друга с таким вниманием, что, казалось, в воздухе слышится скрип метафизических весов, на которых взвешиваются аргументы "за" и "против". Наконец, Вероника поднялась со стула.
- Поехали...
- Ко мне?
- Нет, ко мне...
Сергей Петрович совсем не ожидал такого оборота, смутился и принялся объяснять все выгоды от поездки именно к нему, в уютную четырехкомнатную квартиру в элитном доме, с роскошной ванной и огромной кроватью. Однако дама настаивала.
-И где ты живешь? - сдался, наконец, Сергей Петрович.
- В Бутово.
- В Южном?
- В Южном.
- Не могу отказаться, - не без иронии отвечал Сергей Петрович, мысленно представляя себе монструозную шестнадцатиэтажку с заплеванным лифтом.
"В конце концов, какая разница, где - утешал он себя, - баба-то красивая. И не дура, кажется..."
Вероника коснулась протянутой руки своего избранника. По ее спине пробежал холодок грядущего наслаждения. Зябко поведя плечами, она прижалась к плечу Сергея Петровича и решительно нацелила его к выходу, где их поджидал серебристый...
"Ауди А12".
- У тебя дорогая машина?
Сергей Петрович даже закашлялся от смущения.
- А как ты думаешь?
- Думаю, дорогая. Выглядит шикарно, салон красивый. И просторная.
Последнее замечание особенно польстило Сергею Петровичу.
- Еще бы! Она ведь на бензине бегает. Сейчас все берут с газовыми движками, а они знаешь, как объем съедают? Баллоны-то здоровенные и попробуй их еще в корпус вписать.
- А ты, значит, на бензине ездишь? Денег не жалко? Вроде сейчас бензин уже больше сотни за литр стоит?
Сергей Петрович сокрушенно покачал головой. Цены на бензин последнее время ползли вверх быстрее обычного. Как началась заваруха в Саудовской Аравии, так и поперли вверх.
- Да, сейчас не каждый себе бензиновую тачку позволить может.
- А ты можешь?
Сергей Петрович кивнул головой. Он мог.
Вероника откинулась на спинку кресла и загрустила. Ну вот, он еще и богач к тому же. Прямо-таки принц на серебристой Ауди. Далась она ему, как же...
Чтобы отвлечься от невеселых мыслей Вероника вздохнула, наклонила голову и принялась рассматривать ногти. Картина не впечатляла. Был бы кто попроще, она и не беспокоилась бы. Мужикам обычно ногти до лампочки, но этот-то уж точно заметит. Привык, наверное, крутить романы с гламурными штучками. Конечно, Вероника не хуже любой жены олигарха знала все дамские хитрости, - модные журналы всем прдают, без предъявления справки о доходах, - но откуда взять время и деньги? Ни того, ни другого, крутишься всю жизнь как белка в колесе. А время-то идет, еще два года - и крышка... Тридцатник...
Разговор прервался минут на двадцать. Вероника молча переживала, а Сергей Петрович сосредоточился на управлении, - он объезжал пробки дворами, пытаясь прорваться к 4-му транспортному кольцу. Рулить приходилось непрестанно.
Магазинчик
...оказался совершенно неприметным, запрятанным глубоко во дворе, вдали от оживленных улиц. Веронике вдруг приспичило купить персиков, причем не где-нибудь, а именно здесь. Пришлось сворачивать с Варшавки, снова колесить по дворам и потом еще подниматься на 2-й этаж по грязной лестнице. Такой законспирированной торговой точки Сергей Петрович еще ни разу не встречал. Впрочем, выбор впечатлял, да и качество товара не оставляло желать лучшего, - все свежее, красивое, чистенькое.
- Ну что, правда ведь хороший магазин? - спросила Вероника.
- Ага.
- О нем мало кто знает, только хорошие знакомые хозяина.
- А! Вот оно как... А ты что, его знакомая?
- Да, я давно знаю Фархада. Он вообще очень известный человек. В узких кругах. Кстати, вот он, у прилавка.
Сергей Петрович с интересом посмотрел на известного в узких кругах Фархада - высокого, солидного восточного мужчину с иссиня черными курчавыми волосами до плеч и окладистой бородой.
- Породистый...
- Еще бы! Он перс, потомок древнего царского рода.
- Прямо-таки царского?
- Да. Хочешь верь, хочешь не верь. На Востоке люди свои корни знают.
Они подошли к прилавку, Фархад торжественно поклонился и по-восточному витиевато поздоровался:
- Здравствуйте, Вероника-ханум! Как приятно видеть благородную госпожу в моем скромном доме!
- Хода йарат2, Фархад-хан! Как здоровье Ваших родных? Как Ваше здоровое?
- Слава Богу, все здоровы. Ваша мазь очень помогла, спасибо. А как Вы себя чувствуете?
- Я здорова, Фархад-хан. Отлично себя чувствую.
Однако от вежливого перса оказалось не так-то просто отделаться. Он сомнительно покачал головой, внимательно исследовал Веронику своими цепкими черными глазами и, наконец, прознес:
- На баба3!? Вы, кажется, дурно спите, Вероника-ханум; у Вас такое красивое бледное лицо! Вам следует больше кушать меда и чаще радоваться. Вы разрумянитесь, станете не такой красивой, зато здоровой! И не забывайте, что Ваша спина тоже требует тщательного ухода. Вы довольны своей массажисткой? Я могу предложить восхитительную девушку, с волшебными пальцами!
Рассказывая про массажистку, Фархад даже причмокнул и щелкнул в воздухе собственными пальцами. Они хотя и не были, по всей видимости, волшебными, но все же от внимательного взора Сергея Петровича не укрылись ни тщательный уход за ногтями, ни характерное бриллиантовое кольцо из последней мужской коллекции Паскуале Бруни.
Вероника с удовольствием переменила бы предмет разговора, но беспощадный восточный этикет понуждал к развитию и расширению справок о здоровье. Из беседы, длившейся не менее получаса, Сергей Петрович узнал много любопытного, например, что Вероника с детства страдала искривлением позвоночника и тратила много усилий на исправление этого недостатка, в то время как Фархад мучился застарелым простатитом.
Наконец, дошли до персиков.
- Фархад-хан, я ведь к Вам по делу. Мне нужны фрукты.
- Бах-бах4! Вся моя лавка в распоряжении прекрасной госпожи. Чего угодно?
- Выберите мне, пожалуйста, два персика.
Услышав про персики, Фархад насторожился и внимательно осмотрел Сергея Петровича.
- Я Вас правильно понял, прекрасная госпожа? Вам нужны именно персики? Два персика, кажется так?
Вероника отчего-то смутилась, зарделась и, опустив голову, тихо подтвердила:
- Да, Фархад-хан. Мне нужна именно пара.
- Очень хорошо! Я сейчас вернусь...
Фархад церемонно поклонился и исчез в подсобке минут на десять. Когда он возвратился, рукав его белоснежной рубашки оказался испачканным серой чуланной пылью.
- Далеко коробку задвинул,- объяснил он свою неисправность - Сейчас редко покупают персики; у людей другие интересы. Новые времена, все куда-то торопятся... С Вас десять тысяч рублей, прекрасная госпожа.
С этими словами он положил на прилавок два восхитительных нежно-розовых персика.
- При всем моем уважении к Вам, Фархад-хан, это слишком дорого, - твердо заявила Вероника.
"Еще бы! - согласился про себя изумленный наглостью продавца Сергей Петрович, - да им красна цена рублей двести!"
- Клянусь бородой Заратуштры, отдаю себе в убыток! Никак не могу дешевле, прекрасная госпожа. Такие налоги! А знаете, сколько сейчас стоит доставка? Ужасно дорого, поверьте мне! Эти таможни вот-вот доведут меня до окончательного разорения!
Выговаривая слово "разорение", Фархад горестно всплеснул руками; яркий свет лампы, подогревавшей какую-то рассаду, так ослепительно отразился от бриллиантового перстня торговца, что Сергей Петрович зажмурился.
Вероника горестно покачала головой:
- Очень сожалею, Фархад-хан. Я Вам сочувствую, но Вы же знаете мои доходы... У меня с собой только одна тысяча рублей, так что я не смогу Вам заплатить, сколько Вам необходимо...
Сообщив эти категорические сведения, она с выражением надежды и смирения устремила свой взор на Фархада. Торговец стойко держал паузу, не меняя трагической картины лица. Казалось, речь идет уже не о персиках, уровень ситуации поднялся гораздо выше - до поиска счастливого окончания новой восточной притчи. В бездонных, черных, как переспелые маслины, зрачках Фархада читался сюжет, достойный самого Заратустры, сюжет о встрече двух нищих, готовых отдать друг другу последнюю рубашку. Но кому из них уступить? И кто поступит деликатнее: отдавший рубашку или принявший ее? И не окажется ли желание поступить более деликатно - оскорбительным?
Нет, женщина решительно неспособна превзойти мужчину в умении держать паузу, предаваясь высоким размышлениям. Помыслы Фархада не успели подняться и до середины выросшей между ними нравственной твердыни, как Вероника уже взмахнула белым флагом, - еще не капитуляции, но уже серьезной уступки.
- Ну, хорошо! Пусть будет две тысячи... У меня, кажется, есть с собой еще немного денег - на самый крайний случай...
Фархад взлянул на нее откуда-то свысока и торжественно уронил оттуда:
- Только ради Вашей невероятной красоты, Вероника-ханум. Семь тысяч. Что значит три тысячи убытку ради такой прекрасной женщины? Деньги - это пыль... Бог велит быть щедрым...
Еще через полчаса многословной, подкрепленной самыми немыслимыми аргументами и комплиментами торговли, они сошлись на 3300 рублях. Вернее, на 3500; но Фархад, окончательно утвердив эту цену и заручившись торжественным согласием Вероники, церемонно поклонился и скинул еще 200 рублей со словами:
- А это примите от меня в подарок, прекрасная госпожа. Ради Ваших бирюзовых глаз я готов рассыпать к Вашим стройным ногам все свои богатства!
Сергей Петрович подозревал, что велеречивый перс вошел в транс от интенсивных переговоров и попросту мог сразу остановиться. Действительно, оборвать цепь изумительных в своей пышности пассажей простой договоренностью о цене представлялось чем-то крайне неловким. Настойчиво ощущалась необходимость в красивом заключительном аккорде, хотя бы и стоимостью в 200 рублей.
Вероника поблагодарила Фархада в не менее изысканных выражениях, пожелала здоровья его домашним, родственникам и даже отдаленным, еще не родившимся потомкам, после чего полезла в сумочку за деньгами. Как Сергей Петрович ни был изумлен разыгранным спектаклем, он, конечно, не позволил даме заплатить, галантно просунул в считыватель собственную кредитную карточку, но про себя озадаченно подумал:
"Три штуки за пару персиков! Эта женщина обойдется мне дороже, чем я рассчитывал!"
Спальня
...удивила своим необыкновенным оформлением. Трудно было ожидать такого от скромной квартиры-двушки в типовом панельном доме. Но прежде, не обращая внимания на убранство, они ворвались в квартиру, - молча, не прерывая поцелуев, начатых еще в лифте - страстных, нетерпеливых поцелуев; минуя неловкое тыкание дрожащим ключом в замочную скважину, темную прихожую, не заметив коридора, упали в завешенную балдахином (Ничего себе! Балдахин!) кровать и прочая и прочая, и прочая...
Когда Вероника, наконец, зажгла свет, он отразился в сотнях (а может и тысячах) колючих кристаллов, покрывавших стены и даже часть мебели. Пол, застеленный ковром из разноцветных стеклянных шариков, казался декорацией из Голливудской сказки о Синбаде. В центре комнаты, на специальном столике из мореного дуба, искрился огромный голубой шар. Подойдя поближе, Сергей Петрович обнаружил в центре шара небольшой деревянный кукиш.
- Удивительный дизайн. Казалось бы пестрядь, татарщина, но с каким-то своим, особенным вкусом. Как ты здесь живешь? Это не комната, а декорация...
- Декорация и есть, - отозвалась Вероника, - я здесь принимаю клиентов.
- Клиентов? Так ты...- изумился Сергей Петрович, сразу подумавший о...
- Дурачок! - расхохоталась женщина, - я занимаюсь магией, говорила же тебе... Клиенты ждут от меня чего-то необыкновенного, должен быть некий антураж. Сказочный, фантастический. Я вот такой придумала.
Чтобы скрыть смущение, Сергей Петрович принялся разглядывать голубой шар.
- А это зачем? - спросил он, чтобы не молчать слишком долго.
Ему никто не ответил. Вероника куда-то исчезла - наверное, в ванную комнату. Через пару минут она вернулась переодетой в переливчатый шелковый халат, бросавший разноцветные отблески на кристальные стены. В руках она держала золоченую тарелку с двумя купленными у Фархада персиками.
- Это просто косточка - продолжила она, появившись вновь, - правда, забавная?
- Да. Забавная. Даже не верится, что настоящая.
- Настоящая. Будешь персик?
- Пожалуй, - ответил Сергей Петрович, не сводя глаз с косточки.
- Тогда выбирай.
Сергей Петрович внимательно посмотрел на фрукты и замешкался - очень уж они были одинаково красивые, аппетитные. Он хотел взять себе тот, что похуже, оставив женщине лучший. Генетически обусловленная реакция сытого самца, не более того.
- Ну же! - торопила Вероника. Она, кажется, волновалась, и это волнение передалось Сергею Петровичу.
- А что за сорт? - спросил он, занося руку над тарелкой, - такие красивые...
- Просто персики. Давай, бери. Долго мне тарелку держать?
Сергей Петрович неуверенно протянул руку и взял дальний от себя плод, медленно поднес его к губам и вопросительно посмотрел на Веронику. Она, видя, его колебание, схватила другой и решительно его надкусила. Сергей Петрович торопливо сделал то же самое. Затем они молча, сосредоточенно принялись грызть персики, внимательно поглядывая друг на друга, будто ожидали какого-то подвоха.
- Вкусно, - резюмировал Сергей Петрович.
Вероника опустила глаза и о чем-то задумалась. Это продолжалось минуту или две. Наконец она сказала глухо, взволнованно.
- Раскрой ладонь.
Сергей Петрович повиновался. На его раскрытой ладони лежала косточка в виде кукиша.
* * *
- Ну, надо же! Я же говорил - это сорт такой, особенный! - изумлялся Сергей Петрович, вращая пальцами удивительную косточку. - Прямо-таки художественная работа. Кто бы сказал - не поверил бы!
Вероника с грустной улыбкой наблюдала его ребячество.
- Да, это такой сорт.
- Ты какая-то невеселая - обеспокоился Сергей Петрович - Что-то не так?
- Да нет, все так. Не знаю, жалеть или радоваться, что она именно тебе попалась.
- Какая разница! Ты что, коллекционируешь их? На, возьми!
Вероника еще раз печально улыбнулась и покачала головой.
- Нет, теперь уже поздно. Ты съел некут. Ты, а не я.
- Некут? Что это?
- К сожалению, никто не знает, что это. В самых общих чертах - это волшебный плод, связывающий судьбы. И переплетающий судьбы. И ломающий судьбы. Он очень, очень сильный. Сильнее магии некута нет ничего в мире.
Сергею Петровичу стало немного не по себе. Не то чтобы он поверил в ахинею насчет судеб, но поведение Вероники в целом слегка пугало. Бывают такие хорошо законспирированные психованные дамы: вроде нормальная-нормальная, а потом как начнет... Да что там, "бывают"? Почти все такие и есть. Женщины, одним словом.
Он поднял глаза и вдруг обнаружил, что Вероника не просто красива, но поразительно, обворожительно красива. Она сидела в кресле с распущенными волосами, переливчатая ткань стекала с тела, открывая белоснежную грудь и стройные ноги, властно затягивающие взгляд в таинственную подхалатную тень. Вся какая-то неземная, отрешенная, она напоминала задумчивую святую с картины старинного мастера. Сергей Петрович видел одну такую в детстве, когда их водили с классом в музей и почему-то запомнил.
Вероника очнулась, улыбнулась по-иному, беззаботно, и протянула руки Сергею Петровичу.
- Иди ко мне. Мой теперь, совсем мой.
Они обнялись, Сергей Петрович снова отнес ее к постели, раскопал коленом в подушках и одеялах местечко поуютнее и опустил туда свою драгоценную ношу, а затем и сам повалился, не разбирая уже, где чьи руки, ноги, губы...
* * *
- Ну, все-таки, что за некут такой? - принялся допытывался Сергей Петрович по истечении сладострастного получаса.
Вероника лежала на спине, жадно дыша.
- Видишь, на полке стоит большая книга с золоченым корешком? Там закладка. Раскрой и почитай. Только вслух, я тоже хочу послушать.
Сергей Петрович, дивясь такой причуде, вылез из кровати и добыл книгу.
- Что, прямо читать?
- Ну да. Умеешь?
Сергей Петрович пропустил мимо ушей обидное замечание и раскрыл книгу на заложенной странице. Читать, вероятно, следовало с начала главы, означенной...
Арадосский папирус №7148.
"Величие, достигнутое Александром, заставило и нас, его друзей, стать великими. Но если даже сам Александр не смог вынести такого бремени, то что же говорить об эпигонах, гораздо слабейших умою и душою? Разве только Гефестион и Гарпал были достойны Александровой тени, но их сгубили две величайшие пагубы человечества - одного - болезнь, а другого - женщины. Никто из нашей веселой компании, некогда беззаботно резвившейся в роще Муз, не дожил до 40 лет. Только мне одному довелось утвердиться на троне и состариться в царском достоинстве...".
- Что это такое? - спросил Сергей Петрович - кто это написал?
- Птолемей, царь Египта. Один из полководцев Александра.
- Какого еще Александра?
- Александра Великого, разумеется. Или, если угодно, Македонского.
Сергей Петрович немного даже обиделся - почему это "Великого, конечно"? Хотя, как ни старался, другого исторического Александра он не вспомнил, только того самого, Великого и Македонского, известного по старому голливудскому фильму про голубых.
- Это который педиком был? - решился блеснуть познаниями Сергей Петрович, - А Птолемей - наверное, тот старикан, который в начале фильма диктует мемуары?
- Да, да, он самый, - немного раздраженно отвечала Вероника, - не таким уж педиком был Александр, так, баловался под конец жизни. Читай дальше, там все написано.
"...На третий год нашего похода здоровье Гарпала настолько ухудшилось, что он не мог уже следовать за войском. Александр тогда нашел ему наилучшее применение, сделав наместником Мидии и поручив захваченную у персов казну. В этой важной должности Гарпал совершил много полезного. Его стараниями наше войско, ушедшее в Бактрию и затем - в Индию, не терпело нужды ни в подкреплениях, ни в припасах. Нельзя отрицать, что Гарпал любил удобства, но тем лучше он исполнял должности казначея и распорядителя, - ведь только понимающий толк в удовольствиях способен доставить их всем остальным. Хорошего повара мы замечаем по тучному брюху и лоснящимся щекам, врач внушает нам доверие лишь в том случае, если он сам здоров и опрятен. Равномерно и казначей богатого государства вызовет только насмешку, если будет аскетом; он просто обязан жить в роскоши, чтобы не оскорблять величия своего государя"
- Грамотно излагает! - восхитился Сергей Петрович.
Вероника хмыкнула и махнула рукой, понуждая продолжить.
"Скучая по греческим развлечениям, Гарпал выписывал из Афин актеров и риторов, снабжал нас во время похода новинками греческой литературы, философии и сцены. Это его стараниями мы, стоя лагерем на берегу Гифасиса, разыграли модную комедию всего через месяц после ее первой постановки в Афинах. Я тогда играл старую сводню, хромой Эвмен - похотливого трактирщика, а Александр - молодую, неопытную гетеру. И все это на глазах у четырех хохочущих таксисов пехоты! Сейчас в это трудно поверить, но тогда, в зените нашей славы, мы могли себе позволить даже такое мальчишество.
Осмелюсь утверждать, противореча всем наветам, что Гарпал никогда ранее не позволял себе излишеств в отношениях с женщинами. Когда он пригласил в Вавилон знаменитую афинскую певицу Бакхиду, то, Боги тому свидетели, он пригласил ее именно в качестве певицы. Бакхида обладала упоительным голосом, и, помимо того, неумеренной похотливостью, не признающей различий между мужчинами и женщинами. Она весьма скоро уяснила разницу в оплате служительниц Мельпомены и Афродиты и, не отказываясь от первой части своего дохода, вторую, несравненно большую часть зарабатывала в публичном доме Синопы, известной афинской сводницы. После всего сказанного нет нужды распространяться о нравах прибывшей вместе с нею подруги по имени Пифионика.
Прибыв в Вавилон, Бакхида и Пифионика поставили своей целью соблазнить Гарпала. Каждая при этом старалась для себя самой, отчего их дружба постоянно подвергалась испытанию соперничеством. К огромному неудовольствию Пифионики, Гарпал, как истинный ценитель искусства, отдал предпочтение Бакхиде, хотя она была старше и не столь красива. И тогда, Пифионика, не умея очаровать своего избранника пением, прибегла к колдовским чарам. Однажды ей удалось, под видом какой-то важной беседы, встретиться с Гарпалом наедине. Нетрудно понять, чем окончилась эта встреча, однако такой победой, вполне достаточной для любого мужчины, конечно, не хватило для удовлетворения женского честолюбия. Чтобы добиться полной власти над своим любовником, она уговорила Гарпала съесть перед сном некий плод, называемый мидянами некутом".
- Ого! - воскликнул заинтригованный Сергей Петрович и продолжил читать ускоренным темпом.
"Несколько лет спустя я справился о свойствах этого плода у жрецов Амона; но никто из них не смог дать мне точного ответа. Говорили, будто он всегда воплощает наяву ту мечту, с которой человек засыпает. Говорили также, что как только происходит угощение некутом, мойры немедленно переплетают линии судеб сотрапезников и затем завязывают их прочнейшим узлом. Еще говорили, что некут способен мгновенно перемещать на огромные расстояния, придает способность полета по воздуху и плавания под водой; будто он помогает общаться с богами и духами умерших; словом, не существует такого чуда, какого нельзя было бы совершить его посредством. По некоторому размышлению я, отбросив наиболее вздорные показания, пришел к выводу, что некут просто-напросто повреждает рассудок. Остается только удивляться безрассудству женщины, способной предложить такое угощение своему избраннику".
- Вот оно как! Ну-ну... - Сергей Петрович с веселой укоризной посмотрел на Веронику, которая напряженно ожидала его реакции. - Вот, значит, какую ты мне гадость скормила!
- Послушай, Птолемей такой же дурак, как и ты, и ничего не понимал в магии. Уверяю тебя, некут не отрава, он совершенно безвреден для здоровья. Даже полезен.
- Ты что, серьезно веришь в этих мойр, сплетение судеб и прочую ерунду?
- Мойры и прочая ерунда - это абстракция. Все гораздо сложнее. Но ты прочти дальше, пожалуйста.
Сергей Петрович уже и сам заинтересовался, устроился в кресле поудобнее и продолжил:
"По всей видимости, Гарпал испытал на себе действие отравы в полной мере. Будучи скромным и мечтательным юношей, более целомудренным, нежели этого можно ожидать от избалованного потомка княжеского рода, он буквально на глазах обратился в собственную противоположность. Непотребств, в которые он пустился, спознавшись с Пифионикой, вавилоняне, по их собственным словам, не видали от основания города. В их устах подобное утверждение кое-что значит, ведь недаром щепетильные иудеи называют Вавилон городом греха. Тем не менее, Гарпал с Пифионикой сумели отличиться даже в этой столице порока. Казалось, они целый город собирались сделать свидетелем, если не соучастником, своего разврата, наводнив его гетерами, привлеченными со всего света, устраивая чувственные праздники в честь Артемиды, Афродиты и Диониса. Театральные постановки и праздничные шествия приобрели столь разнузданный вид, что родители перестали отпускать детей на улицы, опасаясь не только непристойного зрелища, но и прямых покушений на их непорочность, что в короткое время стало обычным делом и никак не преследовалось. Казалось, Гарпал, сойдя с ума, скучал там, за гранью разума, и пытался перетащить за собою весь остальной мир".
Дочитав до этого места, Сергей Петрович закрыл лицо книгой и буквально зарыдал от смеха.
- Класс! Просто класс! Мне нравится! Слушай, а у тебя еще одного некута не найдется? А то я как-то слабо ощущаю действие, наверное, доза маленькая.
Вероника в сердцах топнула ногой. К некуту, по ее словам, следовало относиться с почтением и большой осторожностью. Сергей Петрович вытер выступившие от смеха слезы и вновь раскрыл книгу.
"Между тем Бакхида сочла поступок своей подруги бесчестным и затаила злобу. Понимая, что в положении любовницы могущественного сатрапа Пифионика способна уничтожить ее в любую минуту, Бакхида искусно притворилась, будто рада успеху подруги и нисколько не ревнует. Однако, как говорят, она вскоре сумела отплатить счастливой сопернице той же монетой, а именно - зельем, только уже совсем не любовного свойства. Как бы то ни было, примерно через два года после своего головокружительного успеха Пифионика умерла; а Гарпал, поразивший всех сумасбродствами при жизни возлюбленной, по кончине ее совершенно помешался. Город облачился в траур, солдаты получили приказ убивать любого смеющегося и даже улыбающегося горожанина, а по всей провинции разослали приказы строить храмы и приносить жертвы новой богине - Афине Пифионике. Один такой храм был выстроен в Азии, а другой - в Элладе, а именно в Гермии, что между Афинами и Элефсином. Это сооружение (по другому его и не назовешь) обошлось Гарпалу, а вернее, царской казне, в 30 талантов, выплаченных скульптору Хариклу. Несмотря на огромность затрат, этот храм по праву считается уродливейшим сооружением Эллады".
- Хе-хе, прямо Церетели какой-то этот Харикл - прокомментировал отрывок Сергей Петрович и тут же, спохватившись, продолжил.
"Между тем Бакхида, перепуганная безумствами Гарпала, спешно вернулась в Афины и все (или почти все) рассказала Синопе, не без основания полагая, что Пифионика воспользовалась некутом по ее наущению. Расчет оправдался; сводница встревожилась и выслала Гарпалу замену: лучшую свою "девушку" по имени Гликера. Стоило последней прибыть в Вавилон, как Гарпал мгновенно утешился, словно дитя, получившее обратно любимую игрушку. Немного спустя он вновь пустился во все безумства времен Пифионики, предоставив горожанам решать, какой наместник им более по вкусу: скорбящий или радостный"
На этом месте чтение прервала сама Вероника:
- Это называется "астральное смещение". Синопа поступила очень мудро, думаю, она в совершенстве владела любовной магией. Не сомневаюсь, что вся интрига была задумана именно ею, а не дурочкой Пифионикой.
Сергей Петрович счел нужным возразить с рациональных позиций:
- Да? А по-моему, это называется проще - подыскали Гарпалу новую бабу. То-то он обрадовался!
Вероника прикусила губу и недовольно покачала головой.
- Ладно, дальше можешь не продолжать, уже достаточно.
- Ну, нет уж! Мне интересно, чем все кончилось.
И Сергей Петрович, заинтригованный судьбой Гарпала, дочитал уже про себя.
"Вскоре после приезда Гликеры в Вавилон окончился наш Индийский поход. За время пребывания на Востоке Александр сильно изменился. Он привык к роскоши, к повиновению и, что хуже всего, всерьез начал считать себя Богом. Приступая к своим завоеваниям, он с отвращением отзывался о плотской любви к мужчинам и был чрезвычайно сдержан с женщинами, теперь же он завел нескольких жен, несчетное количество наложниц и, помимо того, проводил ночи с красивыми евнухами. Одним честолюбием он продолжал напоминать себя прежнего, однако даже эта благородная черта теперь обратилась во зло. Неповиновение солдат, отказавшихся идти с ним дальше, привело Александра в состояние мрачной ярости, а после потери трети войска при переходе через пустыню, он замкнулся в себе и сделался ужасен. На Восток ушел юноша, полный высоких помыслов, вернулся же оттуда умудренный опытом, хладнокровно-жестокий и невероятно могущественный деспот.
Конечно, в тылу у нас процветало воровство; оставленные на местах наместники знали только один долг - исполнять заявки на подкрепления и провиант, во всем остальном нисколько не стеснялись и устраивали собственные дела, как умели, обыкновенно - притесняя население и воруя из казны. Возвращаясь, Александр жестоко карал казнокрадов и мздоимцев, головы летели одна за другой, ужас шествовал впереди его колесницы. Гарпал, запустивший руку в казну не по локоть даже - по самое плечо, являлся первейшим претендентом на плаху. Я, знавший более других, трепетал за его судьбу и молил богов о пощаде. Очень хорошо помню, каких трудов стоило самому Александру поверить в преступления нашего общего друга. Двое доносчиков едва не поплатились головой за свое усердие, и только общая жалоба вавилонян, за множеством подписей, убедила его в правдивости обвинения. Мне неоднократно приходилось видеть Александра в ярости; она делала его прекрасным в бою и ужасным - на троне. Но в тот раз показалось, будто лицо его обратилось в Медузу, будто волосы его зашевелились на голове ядовитыми змеями, будто его огненные глаза метнули молнии на тысячи стадий, испепеляя несчастного Гарпала.
Дальнейшее слишком хорошо известно. Гарпал, верно оценив неспособность Александра к снисхождению, бежал с остатком казны, составившим 5000 талантов, на мыс Тенар, главнейший пункт вербовки греческих наемников. Там он собрал порядочное войско и попытался отвоевать себе какое-нибудь царство, - увы, в те времена никто из нас не был согласен на меньшее. Попытка укрепиться в Афинах не удалась - в этом насквозь фальшивом городе вообще не удается сделать ничего долговременного и основательного. Тогда Гарпал бежал в соседнюю с Египтом Кирену, где был убит командиром своих наемников, спартанцем Фиброном. Так говорят; но сам Фиброн, пытаясь заручиться моей поддержкой в борьбе с киренейцами, уверял, что Гарпал вовсе не был убит, но исчез однажды при крайне загадочных обстоятельствах..."
-Ну, что такое! На самом интересном месте! - закапризничал Сергей Петрович, нетерпеливо перелистывая страницы и не находя продолжения. - Чего это они таким маленьким кусочком напечатали, да еще оборвали на половине предложения?
-Что нашли, то и напечатали. Сочинение Птолемея считается утерянным. В позапрошлом году на месте древнего города Арадоса раскопали несколько папирусов, что смогли прочесть, - опубликовали, в частности, вот этот отрывок. Потому и называется - Арадосский папирус.
- А... Жаль. Интересно, при каких таких обстоятельствах пропал этот Гарпал? Мужик ушлый, сбежал с бабками, набрал братков, потом чего-то не поделил с бригадиром... Наверное понял, что жареным запахло и рванул когти от греха.
Вероника рассеянно выслушала версию Сергей Петровича, думая о чем-то своем, как будто сомневалась, сообщить Сергею Петровичу что-то важное или не сообщать. Наконец она что-то решила и сказала твердым, не допускающим возражений голосом:
- Уже третий час. Давай спать.
Четвертая комната
На следующее утро, в воскресенье, плохо выспавшийся, но вполне умиротворенный Сергей Петрович сидел в одних трусах на крохотной кухне и наслаждался домашним завтраком, приготовленным Вероникой.
- Гениально! - постанывал он, поглощая очередной кусок, - ничего вкуснее не едал! А ведь самая обыкновенная яичница!
- Это не обыкновенная яичница, - недовольно возразила Вероника.
- Тоже волшебная? Как персики? У меня от нее вырастет павлиний хвост?
- Дурак! Это омлет с беконом, но яйца взбиты не на молоке, а на томатном соке. Мой эксклюзивный рецепт. И обрати, пожалуйста, внимание на душистый перец.
Сергею Петровичу как раз в этот момент попалась на зуб горошина перца и он волей-неволей обратил на нее внимание.
- Что будем сегодня делать? - спросила Вероника как бы невзначай.
- Как что? В постели барахтаться! Хотя, черт! Мне же надо отправить письмо в ИркутБанк! Еще в пятницу обещал, что у них в понедельник к утру будет.
- А почему в пятницу не отослал?
- К тебе торопился. Типа, на свидание.
- Ладно, это уважительная причина. А в чем проблема? Пошлешь в понедельник утром.
- Да у них утро будет в три часа ночи. Это же Иркутск, 5 часов разницы. И эти маньяки начинают работать в половине девятого.
Сергею Петровичу и самому не хотелось тащиться на работу, но никакой другой возможности послать письмо, увы, не находил. Все как в сказке: документы на флешке, флешка в ящике, ящик в кабинете, кабинет - в Фининвесте.
- Придется ехать, - подытожил он печально, - но это всего на пару часов. Сегодня воскресенье, пробок почти нет. Отошлю и вернусь. Почитаем что-нибудь еще в постели, ладно? Мне понравилось.
Вероника с тревогой посмотрела на него.
- Не уезжай, прошу тебя. Очень важно, чтобы ты сегодня остался со мной!
- Да ладно тебе! Это всего-то на пару часов! Смотаюсь быстренько - и обратно.
Вероника взволнованно прошлась по кухне - два шага в одну сторону, два шага в другую, потом резко присела на соседнюю табуретку, обняла Сергея Петровича за шею и куснула за ухо.
- Я тебя люблю...
Сергей Петрович растерялся до такой степени, что едва не поперхнулся яичницей, кашляя, уронил вилку и, пытаясь ее поднять, пребольно стукнулся головой.
- Я... Я тебя тоже люблю... - ответил он неожиданно для самого себя. И, чтобы придать себе уверенности, добавил:
- Честно...
- Честное пионерское?
- Ага... Типа того...
Не так-то просто, дожив до 32 лет, впервые признаться в любви. Сергей Петрович вообще старался избегать этого термина, ввиду его неопределенности, заменял чем-то вроде "ты мне очень нравишься" или "ты классная"; но сейчас слово "люблю" тем самым воробьем, которого не поймаешь, соскочило с языка. Что удивительно, Сергей Петрович не испытал при этом ни малейшего сожаления, одно только четкое осознание важности произошедшего.
Вероника, напротив, заметно волновалась. Она еще пару раз метнулась по кухне и вдруг снова приблизилась, обняла, горячо зашептала на ухо:
- Хорошо милый, езжай и сразу же возвращайся... Но можно я тебя об одном попрошу? Только об одном?
- Конечно! О чем угодно, малышка!
- Думай сегодня обо мне. Только обо мне, особенно когда ты будешь один. Обещаешь?
Сергей Петрович ласково улыбнулся.
- Не вопрос! Это очень легко. О чем же мне еще думать?
- Тогда иди.
- Я мигом, - пообещал Сергей Петрович вскакивая, натягивая на ходу брюки, и всем своим видом изображая торопливость.
- Помни, ты обещал... До самого вечера не думай ни о чем, кроме меня. Иначе будет плохо.
- Как будет?
- Плохо.
- Тогда обещаю.
Они поцеловались. Спустившись на первый этаж в изрисованном лифте, Сергей Петрович первым делом критически осмотрел свою "Ауди", коротавшую ночь в малопочтенном обществе сиротских "Нив" и забубенных "десяток". Машина, вопреки тревожным ожиданиям, оказалась в полном порядке, - шины не проколоты, на корпусе - ни царапинки.
Вероника вышла на балкон и долго стояла там, зябко кутаясь в огромную пеструю шаль. Хлопоча вокруг машины, Сергей Петрович иногда задирал голову и махал ей рукой; она махала в ответ, распахивая шаль, словно крылья. Снизу она казалась разноцветной тропической бабочкой, неуместной на фоне серого московского неба и оттого особенно прекрасной. Сергей Петрович помахал ей последний раз уже сидя в водительском кресле, перед тем, как захлопнуть дверцу.
Салон автомобиля "Ауди А12"
Вырулив на дорогу и влившись в деловитый автомобильный поток, Сергей Петрович окончательно почувствовал себя в "своей тарелке", расслабился, разнежился и принялся думать о Веронике, вовсе даже не потому, что дал слово, а вполне естественным образом, под впечатлением пережитых волнений и удовольствий. Удивительное дело: впервые, наверное, после ночи проведенной с женщиной, он не испытывал тревоги за будущее,- и это несмотря на явно продемонстрированное Вероникой желание "прицепиться" или даже "присосаться", которого он так опасался в прочих женщинах.
"А чего? Женятся же люди?" - даже такая удивительная мысль пришла в голову.
Таким образом, за все время пути Сергей Петрович ни разу не нарушил данного обещания. Через полчаса "Ауди" подобралась к подножию стеклянного колосса "Фининвеста", отыскала свое законное место на корпоративной стоянке и осталась дожидаться хозяина, который степенно прошел по дорожке, обсаженной стриженой туей, авторитетно предъявил пропуск, и направился сквозь фойе к зеркально-мраморной площадке, где его уже поджидала услужливо распахнувшая двери...
Лифтовая кабина.
Двери лифта уже смыкались, когда между ними вдруг стремительно мелькнула нога в дырявом кроссовке. Малодушные фотоэлементы сработали, створки испуганно отпрянули обратно, и в кабину ввалилось, тяжело дыша, лохматое чудовище, страстно обнимающее побитый жизнью компьютерный системный блок.
- Привет! - радостно поздоровалось чудовище, - чего это ты в воскресенье на работу приперся? Дома скучно? Снял бы девочку, сейчас бы с ней в постели кувыркался! Слу-у-ушай! Я вчера такую девочку снял...
"Вот ведь принесла нелегкая!" - печально подумал Сергей Петрович. Встреча с вампиром Федей Угловым не сулила ничего хорошего, - особенно ранним утром в воскресенье, когда в офисе так трудно найти подходящую жертву. Вампиризм Феди был особого рода: он высасывал из своего собеседника время, мастерски применяя метод непрерывного разглагольствования. Глаголил он в основном о компьютерах и сексе; оба этих предмета, судя по всему, смыкались в его сознании в какую-то замысловатую комбинацию и представляли своего рода единство. В компьютерах он толк понимал, что являлось необходимым условием для занятия должности инженера отдела техподдержки, а вот что касается секса, - на этот счет мнения расходились. Сергей Петрович, будучи безупречным последователем Казановы, о своих победах и подвигах на амурном фронте обыкновенно помалкивал, а если и сообщал что-либо, то лишь в самых общих чертах и только, что называется, "к слову". Федя, напротив, был столь беспричинно красноречив и сообщал такие невероятные сведения, что у людей, знающих толк, помимо воли закрадывались сомнения.
- Представляешь, Серега, - такая классная девка! Рост - 170, 90-60-90, сиськи - во! Задница - во!
Показывая размеры задницы и сисек Федя едва не выронил системный блок, разводя руками на расстояние, существенно превышающее заявленные 90 сантиметров. Сергей Петрович усомнился:
- Точно 90-60-90? При таком росте что-то маловато будет.
- Я тебе что, врать буду? Я сам померил, как только она разделась! Я, знаешь ли, всегда проверяю. Почти всякая говорит: у меня 90-60-90, а я про себя думаю: нет, голубушка! Это ты можешь какому-нибудь гуманитарию рассказывать про своим 90-60-90, а я человек с высшим техническим образованием, меня на мякине не проведешь!
- И что же, значит, приводишь домой, раздеваешь и меряешь?
- Ну да. Мне для статистики нужно. Я же все записываю - как зовут, какой рост, вес... Дата, время, сколько раз за ночь... Все такое, в общем.
Они уже вышли в...
Коридор,
...в котором рассуждения росте, весе и количестве за ночь звучали особенно громко и раскатисто. Сергей Петрович невольно прибавил шагу.
- Ну и каков средний результат?
Федя снисходительно посмотрел на него и торжественно изрек.
- Представляешь, практически у всех - 90-60-90. А меня глаз алмаз. Да я просто других не снимаю, мне девки с плохой фигурой неинтересны.
- А сколько раз за ночь?
Федя торжествующе ухмыльнулся:
- Ну, это по всякому бывает. Но в основном от пяти до восьми. Один раз был полный провал: четыре раза. Прикинь?
Сергей Петрович не смог удержаться и сочувственно покачал головой:
- Как же ты так? Всего четыре раза!?
Федя встрепенулся: ему и самому показалось, что насчет четырех раз он хватил через край, что четыре раза - это слишком мало для образа идеального соблазнителя Федора Углова. Он сосредоточился, старательно припоминая, как такое могло случиться.
- Что-то мне помешало, а вот что... А, ну да! Девка больно страшная попалась, такая, понимаешь, уродина...
И тут же спохватился, - как же это ему попалась страшная девка? Стал бы он снимать страшную девку!
- То есть, не то чтобы совсем страшная... В одежде еще ничего была, даже симпатичная... А потом, как разделась... Представляешь, - сиськи - во! задница - во! (Тут он показал точно такие же сиськи и задницу, как тогда, в лифте и снова едва не выронил системный блок). То есть, конечно, классные были сиськи... А вот задница... да, знаешь, тоже ничего... 90 сантиметров все-таки... Или нет, 60... Хотя чего это я? 90, конечно... Убей, не помню, что же меня тогда так сбило...
Федя имел жалкий вид: он походил на безвинного подозреваемого, которого беспристрастный, но суровый и недоверчивый следователь заставляет предъявить алиби. Между тем они прошли в...
Кабинет Сергея Петровича
..., Федя поставил системный блок на пол и схватился вместо него за голову. Такая за ним странная особенность: он всегда держал в руках что-нибудь интеллектуальное: материнскую плату, процессор, блок оперативной памяти, на худой конец - какую-нибудь смарт-карту или дискету. Впрочем, нет, на худой конец была все-таки голова. Как только у Феди освобождались руки, он тут же хватался за нее и начинал нервно почесывать или ерошить. Невольно возникало подозрение, что и там, в голове у него имеется микросхема, причем далеко не лучшего качества.
Сергей Петрович основательно устроился за письменным столом и включил настольную лампу, что окончательно придало ему сходство со следователем.
- Ну-с..., вспомнил? - спросил Сергей Петрович, направляя лампу на подследственного.
- Может быть, белье? - с надеждой вопросил Федя, - у нее розовое такое было... И трусики с белой кружевной вставкой на лобке, сквозь нее еще волосы просвечивали...
- Ну и что? Судя по описанию, белье как белье.
- Да? - Федя окончательно смешался, - верно, красивое белье, я и говорю. Только, понимаешь... Я розовый цвет не люблю. Что угодно, только не розовое. Как увижу что-нибудь розовое - сразу всякое желание пропадает.
Сергей Петрович откинулся на спинку кресла и прищурился:
- Не любишь розовый цвет? Зря... Сейчас он как раз самый модный. Все дамы его носят. Если ты бракуешь женщин по этому критерию, я тебе не завидую: сильно сокращаешь возможность выбора.
Федя, затравленно оглянулся вокруг, будто пытался найти удачный ответ на стенах или на потолке.
-Да нет, я что! Я это так сказал; люблю, конечно. Если хочешь знать, - розовый, на самом деле - мой любимый цвет! Я только в том смысле... - далее фраза не давалась и Федя так зверски наморщил лоб, пытаясь постичь свое отношение к розовому во всей его глубине, что казалось, череп вот-вот не выдержит страшного давления мимических мышц и лопнет. Однако это недюжинное усилие все же возымело действие.
- То есть, конечно, розовый - не собственно мой любимый, я что, баба, что ли? Я просто люблю, когда на женщине что-нибудь розовое... Да хоть все! Вот, кстати, недавно одну снял в баре: прикинь, буквально вся, с головы до пят - в розовом. Такая моднючая, понимаешь! Даже помада розовая! И ногти. И... - тут Федя принял вид человека, сообщающего пикантную тайну, - представь себе, волосы на лобке!
- Что?
- Да-да! Розовые! Круто?
Это было круто. Одним-единственным пассажем про розовый лобок Федя сумел поколебать прочно устроенный внутренний мир Сергея Петровича. Увы... В его реальности женщин с розовыми лобками не существовало, и, положа руку на сердце, после Фединого признания этот мир показался тусклым и серым...
"Экая пошлость, - розовый лобок, - сердито думал про себя Сергей Петрович - только дурак Углов, пожалуй, до такого способен додуматься. Ни одному нормальному человеку такая фантазия и в голову не взбредет..." Мысли о том, что приключения Феди Углова хотя бы частично могли происходить на самом деле, кончено, не допускалось. И все же, коли речь уж зашла о подобной диковине, ее нельзя было не вообразить, а, вообразив однажды - нельзя было не задержаться мысленным взором на столь необыкновенном предмете. "А ведь что-то в этом есть! Наверное, должно хорошо смотреться на смуглой коже. Хотя на молочно-белой, немного розоватой коже, наверное, тоже неплохо... Вот черт..."
Чтобы стряхнуть наваждение, Сергей Петрович отвечал нарочито грубо:
- Это точно была женщина? Не кукла "Барби"? Ты не перепутал?
Федя принял оскорбленный вид и поспешил было рассказать про свою розовую нимфу в еще больших подробностях, но Сергей Петрович уже опомнился и не дал ему такого шанса. Он твердо решил отбить у Феди охоту к дальнейшему продолжению беседы. Реально, задолбал уже.
- Ну ладно Бог с ней, с розовой, а с той-то у тебя отчего не вышло? Должна быть какая-то серьезная причина, чтобы всего четыре раза... Ума не приложу, что тебе могло помешать.
Федя смутился, беспомощно взмахнул руками и, не найдя в воздухе никакой опоры, присел на системный блок.
- Ну не помню я! Помню только, что какая-то была объективная причина
- Может, ты выпил лишнего и не смог?
- Я? Я не смог? Да ты что... Да я от выпивки только больше зверею! Я от выпивки такой монстр делаюсь! Нет-нет, тут в чем другом дело...
- Тогда, может, ты болел чем-нибудь? Знаешь, от женщин можно такое подхватить, что потом вообще стоять перестанет.
Федя округлил глаза и переспросил:
- Правда? То есть прямо вот так? Ну, это понятно, я ж всегда этим, как его... презервативом пользуюсь. Я без презерватива вообще на километр не подойду.
Сергей Петрович вздохнул.
- Тогда не знаю... Не представляю, что может здоровому мужчине помешать перепихнуться с привлекательной женщиной раз 12 за ночь. Ума не приложу. Я бы на твоем месте сходил к врачу. Может быть, это серьезно. Сколько, ты говоришь, у тебя таких случаев было?
Федя в ужасе замахал руками:
- Да ты что! Всего один. Один-единственный раз, а так - никогда меньше десяти не бывало!
- Точно?
- Ну, может, пару случаев еще... когда раз по восемь. Да я считаю, что ли?
Сергей Петрович замолк и посмотрел на Федю недобрым взглядом врача, знающего, что пациенту осталось жить месяца три или четыре и крайне раздраженного необходимостью как-то об этом сообщить.
- Мне кажется, если начинаются проблемы, надо ими сразу же заниматься. Понимаешь, если запустить, оно так и пойдет: сначала по восемь раз, потом по шесть... И так вплоть до полной импотенции. Лечиться тебе надо. Могу адресок уролога дать.
Феде ничего не оставалось делать, как, беспокойно ерзая на системном блоке, следить за беспощадной рукой Сергея Петровича, выводящей на маленькой бумажке адрес уролога. И тут его лицо просветлело. Он подскочил и дурным голосом Архимеда, только что открывшего одноименный закон, завопил:
- Вспомнил! Вспомнил!
- Что такое?
- Вспомнил, почему четыре раза только! Ей соседи позвонили, она, оказывается, забыла воду в ванной выключить и, значит, затопила их на хрен. Вот... Мы только-только успели четвертый раз перепихнуться, а тут - звонок, соседи, она вскочила и убежала. Даже не попрощалась, сучка. Представляешь? А такая баба была!
Сергей Петрович тяжело вздохнул, скомкал бумажку и встал из-за стола. За время разговора он успел отправить электронную почту и уже минуты три сидел перед выключенным компьютером. По своему предыдущему опыту Сергей Петрович знал, что с Федей следует прощаться твердо и решительно, не давая ему ни малейшей надежды на продолжение. Иначе точно не отвяжешься.
- Вот это другое дело. А то - "четыре раза всего...". Да кто в такое поверит?
Федя попытался возразить:
- Так ведь некоторые, бывает, раз в неделю - и все, кранты. Мне одна замужняя дамочка говорила про своего мужа, что, бывает, и такого не дождешься.
Сергей Петрович покровительственно улыбнулся и даже подмигнул:
- Ну, мы-то с тобой про здоровых, нормальных людей говорим, не про каких-нибудь импотентов!
Федя так поспешно закивал головой от ужаса, что его могут причислить к импотентам, что Сергей Петрович испытал даже некоторого рода сочувствие. Кажется, момент настал.
- Ты куда-то компьютер нес, кажется?
- Ах, да! Точно! Мне же его надо в бухгалтерию отнести! Совсем забыл!
- Давай, неси. А то, если хочешь, могу посоветовать народное средство от импотенции, у меня один приятель так вылечился...
Федя отрицательно мотнул головой, поднял системный блок, прижал его к груди и грустно побрел к выходу. На пороге он внезапно замер, как будто еще о чем-то вспомнил. У Сергея Петровича тревожно сжалось сердце. В памяти возник случай недельной давности, когда он скрывался от Феди в туалете, а тот стоял у двери кабинки и делился теорией о том, что оральным сексом удобнее всего заниматься, удерживая партнершу за уши. Сегодня, в воскресенье, существовал еще больший риск: этот болтун, на правах "безлошадного", мог напроситься в попутчики. Учитывая нетерпение Сергея Петровича побыстрее увидеть Веронику, Федя рисковал проделать финальную часть путешествия в виде трупа в багажнике.
К счастью, обошлось. Федя замер на пороге и уже совсем было собрался повернуться и заговорить, но Сергей Петрович его опередил.
- Ага! Все-таки решил узнать про средство от импотенции? Ну, проходи, я тебе сейчас все подробно расскажу.
Этого оказалось достаточно. Федя исчез и через минуту шаги его затихли в глубине коридора. Сергей Петрович самодовольно ухмыльнулся, вышел, запер дверь, бегом пронесся по коридору и успел заскочить в уже закрывающийся...
Лифт,
...едва не сбив с ног стоявшего там Department Manager'а Сашу Левшина. Двое мужчин обменялись сдержанным, но доброжелательным рукопожатием, длившимся ровно столько, сколько положено между двумя уважающими друг друга коллегами примерно одного ранга. Завершив приветствие, оба джентльмена отступили на шаг и прижались спинами к противоположным стенкам кабины, проявляя тем самым максимальное уважение обоюдного права на обладание личным пространством. Выдержав приличную паузу, Сергей Петрович самым безразличным тоном спросил "как дела?", ожидая услышать "нормально" в районе 5-го этажа, чтобы хватило времени попрощаться на 1-м. Левшин, однако, не ответил "нормально", напротив, он внезапно нахмурился, как будто вспомнил о чем-то крайне неприятном и ответил самым неподобающим, прямо-таки возмутительным образом:
- Хреново у меня дела.
Сергей Петрович поморщился. За время учебы и стажировки в США он привык воспринимать тамошние "how do you do" и "I'm fine" как ни к чему не обязывающие междометия. И сейчас он употребил свое русифицированное "хаудуюду" отнюдь не для того, чтобы пользуясь архаичным значением заданного вопроса, его пытались нагрузить чужой проблемой. От Левшина, во всяком случае, он никак не ожидал такого неприличного поведения.
- А что такое? В чем проблема? - спросил он тоскливо, предчувствуя еще одно длительное объяснение.
- Кредит ипотечный срывается, - мрачно ответил Левшин. - На 650 штук баксов.
Из уважения к сумме Сергей Петрович немного склонил голову. Двери лифта открылись и они одновременно шагнули в...
Фойе
- Что случилось? Центр кредитования разнюхал про другой кредит, в другом банке?
- Да нет... Я уже все закрыл. Есть один потребительский, но это крохи. Штук восемь, что ли, осталось.
- Тогда странно. По твоей позиции - нормальная совершенно сумма.
Конечно, Сергей Петрович не знал точной зарплаты Левшина, но его номер на стоянке говорил сам за себя. Часы "Audemars Piguet" с характерной монетной нарезкой на ободе также о многом сообщали человеку, в тонкостях познавшему корпоративную этику "Фининвеста". По негласному правилу, начиная с позиции следовало носить наручные часы, примерно соответствующие по стоимости месячному окладу. Значительное отклонение в любую сторону считалось моветоном. В случае Левшина все внешние признаки указывали на диапазон между "пятнариком" и "двугривенным".
- Да с доходом все в порядке, тик-в-тик. И. представь, какая удача - подвернулась отличная квартирка на Петровке именно в такую цену. Но это только по документам. На самом деле я заплачу поменьше, еще останется запасец, который я знаю, как вложить... Все схвачено, договорился со всеми, кое-кому на лапу дал. Жалко терять, а тут - это! Черт бы его побрал!
- Да что "это"?
Левшин внезапно остановился, посмотрел сначала на Сергея Петровича, потом поблуждал взглядом где-то вдали, и, наконец, вернувшись в ближайшую перспективу, уставился на противоположную сторону улицы, видневшуюся через стеклянную дверь.
- Слушай, есть у пять минут - поболтать?
Сергей Петрович тяжело вздохнул, недовольно поморщился, но вынужден был признать, что пять минут, ровно пять минут, не более того, у него есть.
- Вот и отлично. Давай вон в той кафешке посидим, я тебе кое-что расскажу. Тут как-то неудобно.
Сергей Петрович нехотя согласился и вскоре они уже сидели за столиком в...
Кафе.
Левшин тяжело вздохнул, отхлебнул эспрессо из чашечки (обоим предстояло вести машину, так что от мысли выпить пива пришлось отказаться).
- Понимаешь, при таком кредите должно быть обязательное страхование жизни, - ну, мало ли, вдруг клиент бабки возьмет и копыта откинет.
- Еще бы, такая сумма!
- Ну вот. Пошел я на медкомиссию, жизнь страховать, направили меня на анализы...
- И чего?
- Чего-чего... СПИД у меня.
Сергей Петрович почувствовал себя неприятно, как будто съел что-то очень невкусное, вроде дождевого червя или лягушки.
- Как же ты умудрился?
- А Бог его знает. Допустим, есть у меня одно подозрение, да не в этом суть. Бог с ним со СПИДом, это проблема не текущего момента. Понимаешь, мне кредита жаль... Я в него столько идей вложил, так здорово продумал, как эти деньги прокручу, такая красивая выходила комбинация, и вот из-за какой-то фигни все расстраивается. Ну, разве не обидно?
- Да-да, конечно... Но вроде сейчас СПИД уже лечат? - Сергей Петрович смешался. Он поймал себя на мысли, что готов посочувствовать Левшину в связи с пропадающим кредитом, но к факту его обреченности на скорую смерть относится скорее с раздражением.
- В моей стадии не лечат. Запустил. Но самое обидное, знаешь что?
- Что?
- Я посоветовался тут с одним доктором, он сказал, что я шесть лет еще точно протяну, может быть даже десять. А кредит - как раз десятилетний. То есть я его погасить успею даже при нормальном темпе выплат. Да что десять лет! Я бы его за три года погасил, ей-Богу! Эти козлы-формалисты своей выгоды не видят!
Обидевшись на формалистов, Левшин сердито отпихнул от себя блюдечко и, шумно сопя, принялся теребить салфетку. Наконец, он поднял глаза и в упор посмотрел на смущенного Сергея Петровича.
- Слушай, помоги мне, а?
Сергей Петрович опасливо поглядел на возбужденного приятеля и приготовился выслушать самую немыслимую просьбу. Например, развеять прах Левшина над вершинами Гималаев или совершить отмщение по священному самурайскому обряду над заразившей его наркоманкой. Или наркоманом? Хе-хе...
- Понимаешь, мне в понедельник нужно нести справку на заседание кредитного комитета. Может, сдашь сегодня за меня анализы, а!? Я знаю одно место, очень паршивое, но там делают за один час. И не так далеко отсюда.
Сергей Петрович замахал руками.
- Да как я за тебя сдам? Там же паспорт надо предъявить!
- Вот мой и предъявишь.
- А фотография?
Левшин придвинулся ближе и принялся с жаром доказывать:
- Я вчера там был, вот что увидел: окошко там низенькое, они, когда паспорт берут, лица не видят, только руку. Вообще лица не видят, понимаешь? Следовательно, проверить, кто дает паспорт, практически не способны. И не надо им этого. Им главное бумажку правильно заполнить.
Сергей Петрович колебался.
- А вдруг проверят?
- Ну, хорошо, примем в расчет такую невероятную ситуацию. Допустим, проверят. И что дальше?
- Ну, не знаю...
- Расстреляют тебя за это? В тюрьму посадят? Нет ведь! Максимум, чем ты рискуешь - это пять минут объяснений. А я без кредита останусь. Пойми, для тебя это плевое дело, рискую только я. И только деньгами. И только тем, что мне их в долг не дадут. То есть вообще никто ничем не рискует.
Сергей Петрович подумал про себя, что для Левшина, которому осталось жить шесть, максимум десять лет, само понятие о риске должно было сильно перемениться.
Дав себя поуговаривать еще четверть часа, Сергей Петрович, наконец, согласился. У Левшина оказались еще какие-то дела, он передал Сергею Петровичу паспорт, 1000 рублей (стоимость анализа), заплатил по счету за обоих и умчался, а Сергей Петрович в задумчивости вернулся на стоянку, сел в свою...
Audi A12
...и вспомнил о Веронике.
"Вот черт... И попался мне по дороге этот Левшин! Теперь часа три точно потеряю". Пришлось звонить, извиняться за новую задержку.
- Ты где? Куда ты пропал? - голос Вероники звучал встревожено и подозрительно.
"Ишь ты! Не успели познакомится, а уже - "куда пропал" - не без какого-то странного самодовольства подумал Сергей Петрович, а в трубку ответил:
- Я на стоянке. Знаешь, меня приятель попросил в одном деле помочь, не могу его отказать. Часика на три задержусь, хорошо?
Дыхание на том конце линии сильно участилось.
- Плохо! Боже мой, целых три часа! Неужели нельзя быстрее управиться?
- Извини, не могу. Очень хочу к тебе поскорее вернуться, но мужику надо помочь. Дело буквально жизни и смерти, понимаешь?
- А ты понимаешь, что у тебя тоже дело жизни и смерти?
- В том смысле, что ты меня на клочки порвешь за опоздание?
- Дурак, ты некут съел! Думаешь, это шуточки?
Сергей Петрович по-прежнему думал, что это шуточки и потому ответил дипломатично:
- Да пока вроде все нормально. Не колбасит и не плющит.
- Потом будет поздно. Когда начнет колбасить.
- Да ладно... Обещаю привести приличного шампанского к вечеру. Какое тебе больше нравится?
- "Абрау Дюрсо". И чтобы через два часа ровно.
- Понял. Договорились. Четверть часа опоздания - бутылка классом выше. Соглашайся! Пятнадцать минут - и твой "Абрау Дюрсо" превращается в "Асти-Марти". Еще пятнадцать - в "Вев Клико". Через час дорастает до "Кристаля". В общем, жди меня ровно через три часа пятнадцать минут с бутылкой "Дом Периньон Кюве", 2009 года. Лады?
Вероника, кажется, немного успокоилась и даже пошутила:
- Согласна на прямо сейчас с бутылкой "Клинского". Ладно, раз у тебя такие срочные дела, жду через три часа пятнадцать минут. С "Периньоном". Но не позже. И обещай мне две вещи.
- Какие?
- Все те же. Не спи и думай обо мне почаще.
- Да уж, о тебе забудешь!
- Это серьезно. Пожалуйста, делай, как я скажу, и все будет хорошо.
- Обещаю, все будет хорошо. Целую тебя.
- Пока.
В трубке загудело. Сергей Петрович запустил двигатель и направился на проспект Мира, по указанному Левшиным адресу гематологической лаборатории.
Как это ни глупо, но он все же пытался выполнить наказ Вероники и поначалу старался думать только о ней, однако очень скоро посторонняя мысль, тревожная и настойчивая, начала упорно требовать внимания. Поначалу Сергей Петрович гнал ее взашей, но мысль не сдавалась. Не будучи допущенной к рассмотрению, она завладела периферийной нервной системой, забегала мурашками по спине, выступила потом на лбу. Наконец, Сергей Петрович сдался и все-таки подумал:
"А что если у МЕНЯ окажется положительный анализ на СПИД?"
Поначалу Сергей Петрович только усмехнулся. Он чувствовал себя совершенно здоровым, регулярно проходил медицинское обследование и вероятность ограничить жизненные планы ближайшими шестью или десятью годами показалась ему крайне незначительной. Впрочем, Левшин, если уж на то пошло, тоже следил за собой и тоже выглядел совершенно здоровым. Сергей Петрович вспомнил, что не сдавал анализов на СПИД уже лет десять, а за это время столько всякого бывало... На трихомонады проверялся, на гарднереллу проверялся, еще на кучу всяких околовенерических заболеваний, даже лечился разок, а вот на СПИД как-то и в голову не приходило. А ведь между тем не далее как полгода назад у него порвался презерватив. Тогда было смешно.
Как это часто бывает у людей уравновешенных и спокойных, неожиданное возбуждение очень скоро сменилось мрачноватой самоиронией.
"То-то Левшин расстроится... Горел его кредит синим пламенем".
Нехороший получился смешок, умученный, ну да ладно, какой вышел, - все лучше, чем до боли в суставах сжимать рулевое колесо.
Между тем Audi A12, минуя туннели и светофоры неотвратимо, словно Титаник к айсбергу, приближался к конечному пункту своего путешествия.
Остановившись у ворот клиники, Сергей Петрович вышел и бросил прощальный взгляд на тот мир, в котором он столь безмятежно и счастливо существовал последние тридцать два года. Казалось, пасмурная московская погода проникла внутрь него самого и там, внутри стало так же прохладно и промозгло, как снаружи. Все кругом поблекло - осенние грязные листья прели в мутных лужах и даже изысканный серебристый Audi выглядел заурядной, забрызганной по самые стекла бледно-серой "тачкой.
У стены с облупленной штукатуркой стоял апатичный нищий, лениво высматривавший свою добычу в потоке пешеходов.
- Братан, дай сотенку, трубы горят - доверительно обратился он к проходившему мимо Сергею Петровичу.
- Денег нет - хмуро отвечал тот.
- Да как же нет? Ты же миллионер!
Сергей Петрович молча пошел дальше, глубоко задумавшись, применимо ли к нему это лестное определение. Посчитав в уме, он понял, что до миллионера (в баксах, разумеется) немного не дотянул. Безнадежное "не дотянул" произвело самое скорбное впечатление, которое отнюдь не развеялось, когда перед глазами огненным полотнищем вспыхнула яркая вывеска с надписью:
"Кровь".
Крохотное окошечко, как и обещал Левшин, находилось необыкновенно низко, так что дама, принимавшая заявки, действительно никак не могла разглядеть лица клиента, - разве что пуговицу на брюках, да и то лишь у самых низкорослых. Как и положено благотворительному учреждению, клиника не отличалась комфортом и не блистала чистотой. В темном коридоре, пахнущем то ли мочой, то ли какими-то химикалиями, толпились молчаливые люди с напряженными вопросительными лицами.
"Наверное, ждут результатов. Небось, половина - больные, приговоренные люди. Вроде меня" - подумал Сергей Петрович, похолодел, побледнел и, покоряясь судьбе, встал в сумрачную очередь, которая, по счастью, двигалась довольно быстро.
Приемщица равнодушно пошелестела бумагами, шмякнула пару раз печатью и со словами "В пятый кабинет. Следующий!" выдала Сергею Петровичу вложенный в паспорт квиточек на имя Левшина Алексея Игоревича.
В пятом кабинете Сергея Петровича встретила красивая медсестра, очень бледная брюнетка с губами, накрашенными черной помадой. Ногти у нее тоже были черные, длинные, острые, на пальце - массивный серебряный перстень с зеленоватым черепом. "Стильная девочка. Типичный гот" - не без интереса отметил Сергей Петрович.
- Разденьтесь до пояса или закатайте рукав - сказала медсестра твердым, не допускающим отказа или непослушания голосом.
Сергей Петрович предпочел раздеться до пояса. Присутствие красивых женщин всегда его приободряло.
- Я не мог Вас видеть в "Осиновом колу"? - спросил он заинтересованным тоном. Так называлась сеть модных кафе, с "чумовым" интерьером в стиле фьюжн. Сергея Петровича постоянно таскала туда одна толкиенутая знакомая.
- Могли - равнодушно ответила медсестра и продолжила: - Садитесь.
- Просто там всегда ваши собираются... Готы то есть. Хорошее местечко, - и меню вполне на уровне.
Медсестра молча кивнула в знак согласия, перетянула ему руку жгутом и окинула задумчивым взглядом устройненный фитнессом торс Сергея Петровича.
- Локоть положите на подушечку. Сожмите несколько раз кулак.
Покуда Сергей Петрович сжимал и разжимал кулак, медсестра внимательно следила за голубой жилкой на его руке.
- Не сжимайте кулак.
Сергей Петрович перестал. Медсестра ловко и практически безболезненно всадила в вену иголку; шприц тут же начал наполняться темной густой кровью.
- Все.
Прежде чем сунуть пробирочку в металлический многоствольный ящик, медсестра, прикусив губу, зачем-то долго рассматривала ее на просвет, наконец, удовлетворенно хмыкнула и подытожила:
- Через час подойдите ко второму окошку. Позовите следующего.
Сергей Петрович повиновался с некоторым ощущением разочарования, даже обиды; как ни глупо, он рассчитывал на более романтическое окончание процедуры. Впрочем, воспоминания об упущенной медсестре не смогли надолго отвлечь его от тягостных мыслей. Стоило только выйти из кабинета, как он тут же осознал, какая мука ему предстоит. Целый час ожидания! Оглядев коридор, изможденные лица клиентов, он понял, что не сможет находиться в этом удушливом помещении и минуты; особенно сводил с ума ужасный запах. Нестерпимо захотелось подышать свежим воздухом, - там, за дверью.
Улица,
...с ее мелким моросящим дождиком показалась после зловонного коридора райским садом. Воздух, хотя и сдобренный шоссейными запахами, все же входил в легкие не вызывая рвотного рефлекса, а взгляд, поднятый вверх упирался - конечно, не в бездонную высь, но хотя бы в тучу, висящую в двух сотнях метров над землей. Все лучше грязного потолка, до которого рукой дотянуться можно.
Сергей Петрович огляделся, размышляя, чем бы заняться и решил пересидеть злосчастный час в соседнем ресторанчике за ноутбуком. Так прошло время, оставленное Сергею Петровичу на подготовку к моменту истины. Как только неумолимая стрелка "Patek Philippe" подошла к судьбоносной отметке, ноги сделались ватными, в горле пересохло, а сердце схватила холодная, беспощадная рука страха.
Табличка...
"Кровь"
...на второй взгляд показалась еще более устрашающей, чем на первый. Сергей Петрович нарочито медленно, удерживая в себе желание поторопиться, подошел к окошечку, прокашлялся и каким-то незнакомым доселе голосом задал вопрос:
- Ну, как там мои анализы?
- Левшин? - деловито переспросил женский голос.
- Я? А, да, я Левшин. Он самый.
- Минутку.
В окошке, видимо по пути к клавиатуре, мелькнула пухлая дамская ручка с таким же серебряным перстнем, как у давешней медсестры. Видимо, в местном коллективе символика смерти пользовалась популярностью. Раздался зловещий стук клавиш, потом все стихло и тишина эта показалась вечностью.
- Нет еще Вашего анализа.
- Да как же так? Мне же сказали - через час... Ровно час прошел.
-Ну, надо же, ровно час прошел! - передразнила пухлорукая, - У нас иногда задерживают, когда много работы. Подождите еще.
Сергей Петрович вздохнул, отошел от окошечка и привалился спиной к стене. На глаза попалась висевшая напротив инструкция, в которой скучные строки перемежались с откровенно безрадостными, вроде такой: "При положительном результате анализа на ВИЧ пробы задерживаются еще на час для повторного теста". От волнения Сергей Петрович настолько отупел, что ему пришлось трижды перечитать текст приговора, прежде чем в сердце что-то обречено екнуло.
"Ну, точно... Задержали для повторного теста... Значит, положительный анализ... Все, хана!"
Мучительно, словно через мясорубку, прокручивая в мозгу одни и те же невеселые мысли, Сергей Петрович окончательно потерял волю к действию и счет времени; ему не хватило сил даже снова выйти на свежий воздух. Так он и застыл где-то между лестницей и окошком, оцепенело уставившись в крашеную стену напротив. Иногда он в панике срывался с места, спрашивал, не поспела ли справка, но всякий раз пухлорукая отвечала отрицательно и отправляла его на исходную позицию. Каждый такой набег стоил Сергею Петровичу новой порции внутренней силы; наконец она исчерпалась настолько, что даже стоять стало затруднительно, ноги начали подрагивать и подкашиваться.
В таком состоянии его застала красивая медсестра. Она поначалу равнодушно прошла мимо, шелестя своим сводящим с ума зеленым мини-халатиком, но потом, отойдя шага на три, повернулась и поманила пальцем. Сергей Петрович, не отдавая отчета в возмутительной игривости этого поступка, встрепенулся, обрадовался и пошел следом, словно грызун за дудочкой крысолова. Так они прошли весь коридор, свернули в уже знакомый кабинет; медсестра присела на стульчик, закинула ногу на ногу и грациозно указала бледной рукой на стул рядом.
- Садитесь.
- Спасибо - отчего-то подобострастно ответил Сергей Петрович, сглотнул слюну и робко присел на самый кончик стула.
Медсестра зашелестела бумажками.
- Я заинтересовалась Вашим случаем. У Вас интересная кровь, Алексей Игоревич.
- Ммм... В каком смысле?
- Ну, во-первых, 1-я группа и отрицательный резус-фактор.
- Это хорошо или плохо?
Медсестра откинулась на спинку стула и облизнула черные губы.
- Смотря с какой стороны посмотреть. Как донору Вам цены нет. Мне лично тоже нравятся мужчины такого типа.
Сергей Петрович инстинктивно обрадовался, что его тип понравился медсестре, однако в настоящий момент его волновал только результат анализ.
- Какого типа?
- Я хотела сказать: мне нравятся мужчины с первой группой крови и отрицательным резус-фактором.
- А разве это имеет значение?
Медсестра улыбнулась, показав ровный ряд молочно-белых зубов:
- Конечно.
Сергей Петрович окончательно смешался. Ну когда же ему ответят на простой и законный вопрос: есть у него СПИД или нет? Какое ему дело до группы крови и резус-фактора?
- А ВИЧ-инфекция разве не мешает стать донором?
Медсестра нахмурилась.
- Мешает. А разве у Вас... Понимаете, этот анализ у нас делает специальная лаборатория... Черт, где же этот квиточек... - говорила она, озабоченно роясь в принесенных бумажках, причем так поспешно, что уронила половину на пол. Бумаги разлетелись по всей комнате, медсестра чертыхнулась и заторопилась собирать. Сергей Петрович, как джентльмен, бросился на помощь, не отказывая себе одновременно в удовольствии наблюдать медработницу в разных изогнутых позах. Ему удалось поднять только одну бумажку, но зато, как выяснилось, самую что ни на есть главную.
Бумажка была небольшая, умещалась на ладони. Вверху грозно чернела надпись "Результаты анализа на ВИЧ", чуть ниже: "Левшин Алексей Игоревич" и паспортные данные, потом сегодняшняя дата, а далее вплоть до четкого синего штампа, печати и подписи главного врача зияла пустота. Никаких надписей типа "болен" или "здоров", одна только девственно белая бумага.
Сергей Петрович ошеломленно вращал в руке листок и ничего не понимал.
- Вот анализ. Только он пустой... Как это? Почему? - переспрашивал он измученным голосом; казалось, его неопределенным страданиям никогда не суждено завершиться.
Медсестра выпрямилась и буквально вырвала листок из его рук.
- Так... Ну и что тут непонятного? Вот здесь, на штампе все и указано - "Антител к ВИЧ не обнаружено".
Сергей Петрович тупо соображал: "Не обнаружено - это хорошо. Но чего не обнаружено? Антител к ВИЧ... Хорошо ли, когда не обнаружено антител к ВИЧ? Это ведь АНТИ-тела. Они борются с ВИЧ, и если их нет, тогда, значит, что же - ВИЧ победил? Или, может, наоборот, если нет ВИЧ - то нет и антител, т.к. не с кем бороться? Что же это значит, на самом-то деле?"
Не в силах разрешить ребуса, он умоляюще посмотрел на медсестру и тихо попросил:
- Скажите, пожалуйста, есть у меня СПИД или все-таки нету?
Мучительница уперла руки в бока и хмыкнула:
- Вы что, по-русски не понимаете? Там же ясно написано: "антитела не обнаружены".
Сергей Петрович потупил глаза и повторил настойчиво:
- Хорошо, антитела у меня не обнаружены. А СПИД? Обнаружен или нет?
Медсестра расхохоталась.
- Ладно. Читайте по губам: Нет-у-Вас-ни-ка-кого-СПИ-Да. И антител нет. Нет антител - нет СПИДа. Доступно?
Сергей Петрович вдохнул в себя, наверное, целый кубометр воздуха и на мощном выдохе произнес: "Ага!", потом сделал два четких, солдатских шага к окошку, из которого виднелась церковь с золотистыми куполами, трижды перекрестился на нее и отвесил земной поклон. Медсестра хихикала где-то за спиной, но это уже было совсем неважно. Мир как будто засиял новыми, невиданными до сей поры красками. Все на свете казалось прекрасным, а краше всего - очаровательная женщина с черными губами, стоявшая у него за спиной.
- Вы верующий? - спросила она с некоторой иронией.
- Не знаю, - честно ответил Сергей Петрович.
Ему даже стало немного неловко за свою откровенность: можно было бы перекреститься и на улице, зачем признаваться в слабости при свидетелях?
- Ну, так как насчет донорства? Деньги Вас, видимо, не интересуют - много мы все равно не заплатим, но как насчет долга перед страждущими?
"Ишь ты, - подумал Сергей Петрович, - долг перед страждущими!" Впрочем, призывные черные губки медсестры сулили нечто большее; она коснулась его руки и продолжила совсем другим тоном.
- Не бойтесь, я Вас ничем не заражу. Я знаю таких людей, с фобией насчет инфекций. Поверьте мне, я медик и кое-что в этом понимаю.
- Да-да, - словно в полусне бормотал Сергей Петрович, любуясь ее острыми белоснежными зубками, - конечно, я помогу страждущим...
Их губы катастрофически сближались и, несомненно, коснулись бы друг друга, но за секунду до этого неизбежного события в кармане Сергея Петровича вдруг затрепыхался, забился в истерике мобильный телефон.
Вероника явно не была настроена на светскую беседу; голос ее звучал раздраженно, даже резко.
- Ты где?
- Я это... Кровь сдаю.
- Сдал уже?
- Практически да... То есть сдал, и результаты уже получил, еду к тебе.
- Надеюсь, все в порядке?
- Угу. Первая группа, отрицательный резус-фактор.
- Да вообще так себе... Отрицательный-то фактор. У меня, к примеру, положительный. Ну, давай. Жду через полчаса.
Сергей Петрович вернул мобильник обратно в карман и ни с того, ни с сего, оправдательно пожав плечами, сообщил медсестре нечто отчаянно-несуразное:
- Жена звонила. Домой зовет.
Медсестра скорчила циничную гримаску, отошла к столу, будто приводя в порядок инструменты, и как бы невзначай заметила:
-Хорошему донору жена не помеха.
Сергей Петрович возражать не стал; это уже оказалось выше его сил.
Улица
... встретила Сергей Петровича радостными лучами солнца, пряными осенними запахами и свежим бодрящим ветерком. Выйдя из лаборатории, он тут же высыпал обалдевшему нищему все содержимое кошелька, до последней копейки: тысячи две рублей, не менее того, бодренько проскочил до церкви, лихо перекрестился у дверей, поставил Богородице, Спасу и Николе Угоднику по толстенной свече, затем отправился в кассу и перечислил со своей золотой VISA штуку баксов на благотворительные цели. Кровь он тоже решил сдать, но немного попозже: в данный момент мысль о возвращении в гематологическую лабораторию претила ему настолько, что даже увенчанная бриллиантовой короной Мисс-Медсестра-Мира не смогла бы его туда заманить.
Исполнив радостные ритуалы очищения, Сергей Петрович, почувствовал себя счастливым, но уставшим. Подъехал Левшин. Стараясь не смотреть ему в глаза и сгоняя с лица приклеившуюся улыбку, Сергей Петрович вручил ему бумажку с гордым штампом "Антитела к ВИЧ не обнаружены". Левшин, против ожидания, несказанно обрадовался, горячо пожал руку, назвал себя вечным должником и бодро умчался. "Тоже мне, вечный должник нашелся - с жизнерадостным цинизмом подумал Сергей Петрович, садясь в машину и провожая взглядом через ветровое стекло приободренную фигуру своего приятеля - не такой уж и вечный. Хе-хе". Ему, конечно, тут же стало стыдно за эту мысль, он даже покраснел от стыда, но все равно упорно склонял в уме "вечный" и "должник" на разные лады и вопреки собственной воле посмеивался над неприменимостью и того и другого слова к Левшину.
"Черт... А я устал... Это нервы, однако". Действительно, нервы за время ожидания в лаборатории пришли в полную негодность. Надо было, конечно, ехать к Веронике, но прежде следовало хоть чуть-чуть успокоиться, настроиться, что ли... Сергей Петрович вытянул руку. Кончики пальцев мелко тряслись. "Э, да так недолго и в аварию попасть". Сразу за церковной оградной виднелся...
Парк.
Сергей Петрович вспомнил, что давным-давно не бывал на природе, и сейчас ему нестерпимо захотелось хотя бы пять минут побродить по сонным парковым аллеям, удивляясь розоватому оттенку опавших листьев, любуясь радостными детишками в ярких кофточках и гордыми мамочками с колясками. Он бросил в бардачок надоедливую барсетку, запер машину и отправился гулять. Мимо прошкандыбал тот самый осчастливленный бомж. Он не рискнул подойти к Сергею Петровичу (опасался, наверное, что тот передумает и отберет деньги), но издали помахал свежекупленной бутылкой, крикнул: "Русский русского завсегда выручит!" и ушел куда-то, напевая "Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!".
Сергей Петрович проводил бомжа взглядом, почему-то очень благодарный за то, что его назвали "русским". Он будто впервые услышал это слово, раньше оно как-то пролетало мимо ушей, не вызывая ни малейших эмоций, - так, слово, как слово, не более выразительное, чем, скажем, "карандаш" или "огурец". Но сейчас, на грани коренного изменения своего жизненного уклада, ему показалось, будто эта самая "русскость" имеет какое-то значение. Только вот какое? Само понятие воспринималось положительно, хотя, казалось бы, с какой стати? Разве русские чем-то особенно хороши? Такой подход к национальному вопросу глубоко претил Сергею Петровичу, часто имевшему дела с иностранцами. Никакого различия в деловых качествах финансистов по национальному признаку не наблюдалось: все были учтивы, зубасты, коварны и быстро соображали. Может быть, дело во внешности? Вероника, к примеру, в точности соответствует расхожему стереотипу русской красавицы. Блондинка и все такое. Наверное, у него к ней влечение на генетическом уровне. Инстинктивно ищет подходящую самку для размножения. Впрочем, какая чепуха! Брюнеток тоже полно симпатичных... Например, медсестричка сегодняшняя, - очень даже ничего... Классная девка! Чувствуется, что стерва, но какая привлекательная!
Сергей Петрович даже облизнулся, вспомнив про медсестру, и с удивлением обнаружил, что он уже не идет по аллее, а сидит на массивной парковой скамье, зевая самым неприличным образом. Глаза слипались; Сергей Петрович поплотнее закутался в плащ, откинулся на спинку скамьи и погрузился в самый сладчайший...
Сон
...без сновидений. И два десятка истерических звонков Вероники, сотрясавших припаркованную за парковой оградой Audi A12, не смогли его разбудить.
Парк
...за время недолгого сна Сергея Петровича успел преобразиться. Он больше не напоминал сказочную декорацию, стал строже, подтянутей, официальней. Дорожки подмели, розоватые листья теперь не валялись живописными грудами, где ни попадя, но были собраны в черные мешки, аккуратно, через равные промежутки расставленные по всей территории.
Пробуждение наступило от холода. Сидя на скамейке, Сергей Петрович продрог до костей -октябрь, все-таки. Он с трудом разогнулся, размял затекшую спину и шею, посмотрел на часы и понял, что проспал больше двух часов. "Вероника! Я же обещал!" - молнией пронеслось в его голове, он вскочил на ноги и заторопился к выходу.
Улица,
...в том месте где Сергей Петрович оставил свой автомобиль, оказалась совершенно пуста, только валялась пустая банка от Coca-Cola Light. Будто в насмешку, банка оказалась точь-в-точь того же цвета и оттенка, что и пропавшая "Ауди". Общение с Вероникой даром не прошло: тупо перекатывая символический предмет носком ботинка, Сергей Петрович поймал себя на детской вере в существование злого волшебника, который развлекается превращением элитных иномарок в жестянки.
По здравому размышлению следовало признать, что машину попросту угнали. Сергей Петрович тоскливо огляделся кругом и не обнаружил ничего примечательного, кроме толстяка-милиционера, индифферентно прогуливающегося в нескольких метрах от места происшествия.
"Ничего себе! Прямо из-под носа у мента машину увели!" - печально подумал Сергей Петрович и поплелся по направлению к служителю правопорядка. Милиционер заметил его издали, приосанился, и к моменту встречи изготовился настолько, что решительно напоминал монумент в честь юбилея столичной милиции.
- Лейтенант Линьков! - представился он молодцевато и строго, как бы одновременно желая помочь Сергею Петровичу и, в то же время, подозревая его в чем-то неопределенно-преступном.
- Понимаете, у меня пропала машина.
Лейтенант Линьков торжественно взглянул на потерпевшего и самодовольно переспросил:
- Машина? Ауди A12, серебристая?
- Да, да!
- А Вы в курсе, что нарушили правила парковки?
Сергей Петрович огляделся вокруг и не нашел никакого знака, запрещающего парковку.
- Разве? А где знак?
Линьков с хитреньким выражением лица указал на кривой столбик с табличкой и торжествующе вопросил:
- А это что, по-Вашему?
Действительно, приглядевшись, сквозь вековую копоть на табличке можно было различить несколько букв, которые при некоторой фантазии складывались в надпись "Парковка запрещена".
- Позвольте, но это же не дорожный знак! Просто табличка, мало ли кто чего напишет! Да она, может быть, еще до революции запрещала извозчикам парковаться, просто свинтить забыли!
- Ничего не знаю, - величественно отвечал лейтенант. - Меня секьюрити вызвала, Вы нарушили правила частного владения, Ваша машина эвакуирована. Очень хорошо, что подошли, вот, возьмите квитанцию.
- Послушайте, это произвол какой-то! У меня в машине деньги, документы, ключи!
- Обращайтесь в суд - флегматично отозвался лейтенант. - Хотя лично я не советую.
Сергей Петрович и сам не очень-то хотел обращаться в суд, так, пугал ежа голыми ягодицами. Он в бешенстве вырвал из рук милиционера квитанцию, круто развернулся и быстро зашагал прочь, куда глаза глядят. Впрочем, куда бы они ни глядели, ситуация вырисовывалась самая неприглядная. Денег нет; ключей от квартиры нет; даже мобильника нет! Подумав о мобильнике, он тут же вспомнил про Веронику, про свое обещание звонить каждый час. "Как она там? - тепло и нежно подумал Сергей Петрович, - наверное, беспокоиться". При мысли о Веронике он сразу успокоился, на душе потеплело. Как это оказалось здорово - знать, что есть на свете человек, который ждет тебя, пускай даже с бутылкой "Клинского" (какой уж там "Дом Периньон"! Хотя - на "Клинское" тоже денег нет), лишь бы пришел, да поскорее. Захотелось бежать, лететь туда, к ней! Он даже представил себе, как она встретит его на пороге, как он, войдя в прихожую, начнет рассказывать ей про свои приключения, как она будет смеяться, по-бабьи пожалеет Левшина...
Впрочем, факт абсолютного, тотального отсутствия денег вынудил Сергея Петровича покинуть мир сладких грез и вернуться в малопривлекательную реальность. Он находился в районе Проспекта Мира, в двух десятках километров от Бутово по воздушной линии. Со всеми углами и перекрестками выйдет 40 километров - переход, достойный бывалого туриста и совсем уж запредельный для отвыкшего от длительных прогулок Сергея Петровича. Домой идти бессмысленно - почти так же далеко, да и ключи остались в машине. На работу без пропуска не пустят. Нестерпимо захотелось присесть на бордюр и немножко повыть на восходящую полную луну. Сергей Петрович всхлипнул, будто и впрямь набирал в легкие воздух для особо выразительного воя. Вдруг за его спиной раздался недавно знакомый голос:
- Опаньки, какая встреча! Чего делаем?
Сергей Петрович обернулся и увидал медсестру, ту самую брюнетку, которой понравилась его группа крови.
- Я... я... Как бы Вам сказать...
Медсестра смотрела на него с удивлением и любопытством. Переодетая в приталенное черное пальтишко и вязаную шапочку, она выглядела не так привлекательно, как в зеленом халатике. Именно что "не так", - привлекательно, но по иному - этакая ловкая красивая горожанка, которой палец в рот не клади, - отсосет... Причем напрочь. Сергей Петрович посмотрел на медсестру и сразу же во всем признался. Он начал с того, что спросил, как ее зовут (оказалось, Лия), потом долго жаловался на козла-милиционера и, наконец, густо покраснев, попросил рублей пятьсот в долг, чтобы добраться домой.
- Я Вам отдам, честно, - умолял Сергей Петрович, - просто мне не к кому обратиться. Вот, если хотите, возьмите в залог...
С этими словами он сорвал с руки "Patek Philippe" и, поймав руку Лии, попытался вложить в нее залог стоимостью пятнадцать тысяч баксов. Лия лукаво посматривала на Сергея Петровича. Она, кажется, забавлялась его смущением и желала, чтобы оно продлилось подольше.
- К жене торопишься?
Сергей Петрович замер на секунду, потом медленно, будто против собственной воли сообщил, в общем-то, правду:
- Они мне и не жена вовсе...
И все-таки эта правда показалась какой-то неправильной, нехорошей, предательской. Признание далось Сергею Петровичу с большим трудом, слова прозвучали расхлябанно и несогласованно, каждое со своей безобразной подленькой интонацией.
- Развелся уже, что ли? - засмеялась медсестра, - ох мужики, мужики... Ладно, поехали ко мне, а с утра сообразим.
Пораженный таким оборотом дела, Сергей Петрович молча повиновался и послушно поплелся вслед за Лией.
Маршрутка
...оказалась забитой пассажирами почти до отказу и, тем не менее, в нее, неестественно скорчившись, сумели поместиться еще трое "стоячих". Сергею Петровичу удалось отвоевать место для Лии и самому себе на кресле спиной к водителю, какое положение автоматически сделало его кассиром на общественных началах. Пассажиры молча, в строгом согласии со стихийными маршруточными правилами, принялись совать ему деньги, настойчиво требовать сдачи и каких-то сложных расчетов, с которыми сконфуженный Сергей Петрович справлялся с непривычки отнюдь не блестяще. Он пользовался этим видом транспорта впервые и многого не понимал. Наконец, у него скопилась на коленях сумма, которая при делении на число пассажиров в точности давала размер тарифа. Немало гордый этим достижением, Сергей Петрович стал ожидать остановки, чтобы предать ее водителю.
- Деньги давай, да? - потребовал недовольным тоном водитель кавказской национальности.
- Подождите, будет остановка, - отдам, - пообещал Сергей Петрович.
- Зачем остановка? Так давай.
- На остановке отдам.
-Ты отдай ему деньги, - вмешалась какая-то лохматая баба, сидящая напротив, - не твои же, общественные.
- Он что, не может подождать до остановки? - возмутился Сергей Петрович. - Тут полтора десятка человек, битком набито, с нарушением всех правил. А я буду водителя отвлекать?
Баба, кажется, вняла, зато сидящий рядом с ней мужчинка вставил свое, не менее веское словцо:
- Ты че, боисся? Не дрейфь, братан, всегда даем на ходу, и, не поверишь, все живы-здоровы.
- Деньги давай? - повторил кавказец нетерпеливо.
Лия все это время иронически посматривала на своего спутника и, кажется, веселилась. Сергей Петрович не выдержал столь согласованного морального давления и сдался, передал пачку. Хотя он и сидел спиной, но все же увидел краем глаза, как водитель, бросив руль и не глядя на дорогу, принялся пересчитывать деньги.
- Послушайте, милейший - обратился он к водителю раздраженно, - у Вас 15 человек в машине, а Вы бросили руль и не смотрите на дорогу. Между прочим, недавно был дождь и дорога скользкая.
- Вах, сбился! - водитель в раздражении стукнул пачкой по рулю и начал пересчитывать сызнова.
- Не ссы, мужик! - хохотнул мужчинка, - не сорок первый, прорвемся!
- Да откуда ты тут такой выискался, правильный - возмутилась лохматая баба, - не нравится - пешком ходи!
- Ха-ха-ха - смеялась Лия.
Сергей Петрович обиделся, решил не перечить общественному мнению и умолк, с нездоровым фатализмом наблюдая, как левое колесо маршрутки постепенно заезжает на встречную полосу, обещая со временем вытащить за собой всю "Газельку" аккурат под колеса мчащегося навстречу КАМАЗа.
"Ну и пусть, - подумал он. - Вот врежемся, сразу все поймут, кто был прав".
К сожалению, метров за пятнадцать до столкновения с "Камазом" водила все-таки досчитал деньги, аккуратно заправил их в бардачок и резким движением руля вывернул "Газельку" на законную полосу движения. "Камаз" оглушительно просвистел мимо, сантиметрах в тридцати от борта.
Сергей Петрович покрутил головой и вытер пот со лба. Пришлось признать свою неправоту. Не врезались.
- Вы ужо его простите, он у нас деревенский - на полном серьезе сообщила пассажирам Лия, нещадно "окая" и коверкая слова на псевдо-деревенский лад. - не пообвыкшись оне ишшо в Москве-та. Прям бяда, не знаю чего с таким телятей делать.
Баба, мужчинка и еще несколько пассажиров дружно захихикали. Остальные как сидели, так и продолжили сидеть с каменными лицами. Шкодливо улыбаясь, Лия повернулась к Сергею Петровичу, погладила его по голове, поцеловала и потом ласково дернула за ухо.
"Потрясающая женщина" - восхищенно заключил Сергей Петрович.
Квартирка
...оказалась совсем крошечная, и в ней прямо на пороге повторились сцены, весьма похожие на вчерашние, с той только разницей, что балдахина над кроватью не оказалось. Лия в порыве страсти жутковато рычала, дралась и несколько раз до крови укусила Сергея Петровича.
"Ничего себе знойная женщина - изумлялся Сергей Петрович, рассматривая повреждения в зеркале, - можно будет завтра Веронике сказать, что на меня бандиты напали, отобрали машину, деньги. Однозначно поверит, с такой-то мордой. Вот тебе и алиби..."
От возможности так просто сокрыть свою измену Сергей Петрович испытал огромное облегчение. Сам факт измены его огорчал. Однако не пойман - не вор! Свинство, конечно, но в то же время - каков молодец! Небось, Федя Углов помер бы от зависти, узнав о таком приключении!
Лия внезапно появилась за спиной и слизнула капельку крови с его щеки.
- Ну, как, сладкий? Понравилось?
Сергей Петрович одобрительно помычал, а потом спросил:
- Ты всегда так дерешься?
- Нет, только когда в настроении.
- И часто у тебя такое настроение?
- По полнолуниям - всегда. У меня от полной Луны крышу сносит.
- А-а-а, - понимающе протянул Сергей Петрович. Каждая вторая девушка уверяла его, что в полнолуние у нее сносит крышу. Ведьмы, блин, офисные. Он уже привык и не придавал подобным откровениям никакого значения.
- Одолжишь мне завтра рублей пятьсот? Я верну. Надо выручить машину и, главное, барсетку. Только б не сперли ее!
Лия хмыкнула.
- До завтра еще дожить надо. Конечно одолжу, не бойся. Ну, чего, спать?
- Спать! - согласился Сергей Петрович. Несмотря на коротенький отдых в парке, он чувствовал смертельно уставшим.
Они почистили зубы и прилегли на широкой двуспальной кровати, занимавшей добрую половину крохотной комнатушки. Сергей Петрович засыпал быстро, катастрофически, как будто проваливался в глубокую черную яму. "Хорошо-то как! - успел он подумать, - крыша над головой, тепло, сухо". Перспектива бродить по улицам без копейки в кармане потрясла его столь основательно, что он готов был благодарить небо за одну только возможность поспать в тепле. А уж с дополнительным бонусом в виде знакомства с красивой женщиной... "Везука мне" - подумал он самодовольно, сладко зевая и проваливаясь, проваливаясь...
Приснился сон, в котором Сергей Петрович долго мыкался зимой по улице, потом забивался в какую-то теплую щель у коллектора, закутывался в пальто... Затем вокруг появлялись плотно сбитые тюки с сеном, за ними оказалось гораздо теплее; поверх пальто он уже накрывался громадным теплым одеялом, под которым стало уютно, даже несмотря на начавшуюся метель; Сергей Петрович зарылся в это приснившееся одеяло глубоко-глубоко, ему стало тепло и покойно. Он был "в домике".
КОМНАТЫ
Вдруг зажегся какой-то оранжевый свет; все закачалось, затряслось, Сергей Петрович открыл глаза и тут же зажмурился, потом снова открыл и различил, наконец, бледное, неестественно прекрасное лицо, в котором с трудом угадывались странно преобразившееся черты Лии. Женщина страшно шипела и лезла целоваться, стальной хваткой сжимая шею Сергея Петровича. Он попытался вывернуться, в результате оба упали на пол, своротив по пути гардину, которая чувствительно огрела Сергея Петровича по спине, а Лию - по голове. Она вскрикнула, выпустила своего любовника, схватила гардину и, переломив ее об колено, начала интенсивно и страшно вращать глазами, как будто выискивая по углам кого-то.
"Ничего себе - отметил про себя Сергей Петрович, - этакое бревно сломала!" Как-то само собой сложилось твердое убеждение, что с Лией сейчас лучше не иметь вовсе никакого дела; он выскочил за дверь, затворил ее за собой и принялся искать какую-нибудь одежду. Странно, но вместо коридора он попал в еще одну спальню, там, на смятой постели лежал банный халат. Сергей Петрович торопливо накинул его на себя и почувствовал некоторую иллюзию защищенности, несмотря на то, что халатик был женский, короткий и узкий, трещал на спине и рукава у него доходили только до середины предплечий.
- Иди сюда! - вдруг требовательно завопила Лия из соседней комнаты. - Быстро!
В тот же момент дверь, ведущая в спальню (в ту, первую спальню) вылетела из дверного проема вместе с петлями и на пороге появилась Лия, очень хорошенькая в своем зеленоватом прозрачном пеньюаре.
- Ну, иди же ко мне, маленький! - прошептала она ласково. - Испугался, да? Это все луна... И еще ты... Я никогда не чувствовала себя так хорошо, правда! Это все ты... Иди ко мне!
Сергей Петрович кое-как взял себя в руки и тоном должностного лица, назначенного для переговоров с террористами, пообещал:
- Сейчас, малыш, одну минутку. Я только в туалет сбегаю...
Он нашарил у себя за спиной дверную ручку, потянул ее на себя и, не поворачиваясь к Лие спиной, попятился назад. В следующей комнате тоже стояла кровать, столик, валялись домашние тапочки (Сергей Петрович тут же машинально их надел, они пришлись впору). Все это казалось странным; конечно, он не исследовал Лиину квартиру детально, но вчера ему казалось, что это крохотная однушка, настолько крохотная, что там и повернуться-то было негде. А тут какие-то анфилады спален... Впрочем, времени на размышления у него оказалось немного: только что закрытая дверь снова вылетела из короба с пушечным звуком и на пороге вновь появилась Лия.
- Прячешься? - с лукавой усмешкой спросила она, - Плохой мальчик!
- Да что ты, что ты... - успокаивал ее Сергей Петрович, - я просто туалет ищу. Не знаешь, куда он делся?
- Какие глупости... Туалет... Как тебе не стыдно...
- Все что естественно, не вызывает стеснения, - нравоучительно заметил Сергей Петрович, пятясь в следующую спальню.
Захлопнув за собой дверь, он быстро развернулся и осмотрелся. В этой комнате оказалось две двери, он не раздумывая, бросился в левую, рискуя получить контузию разлетающимися филенками. Пробежав две следующие комнаты насквозь, он вновь свернул и с этого момента бежал как заяц, сворачивая то направо, то налево в каждом помещении из которого вело несколько дверей. Через пять или шесть минут гонки он совершенно запыхался, выбился из сил, однако добился-таки того, что треск ломаемых дверей и яростные вопли обманутой Лии стали раздаваться в отдалении где-то в стороне. Отдышавшись, он принялся красться дальше, стараясь как можно дальше удалиться от тревожных звуков.
Наконец появилось время осмотреться. Он пробежал уже несколько десятков комнат и теперь, когда чувство опасности притупилось, недоумевал по поводу чудовищной планировки Лииной квартиры. Все комнаты, по которым он проходил, служили, скорее всего, спальнями. Повсюду стояли двуспальные кровати, за небольшим исключением, застланные. Удивляло полное отсутствие окон; в некоторых спальнях имелось по две двери, входная и выходная, в некоторых по три и очень редко - четыре.
"Да, нехилый дортуарчик - припомнил Сергей Петрович где-то слышанное старинное словцо - только какой-то малонаселенный. Хоть бы сквозняк подул, что ли... Я бы на ближайшее окно сориентировался". Реальность происходящего вызывала серьезные сомнения, но ни одно из проверенных средств пробуждения не срабатывало. Уж чего-чего, а полновесных щипков, тычков и ушибов в последние четверть часа он получил столько, что и мертвый бы проснулся. Фантасмагорическая многоспальная квартира выглядела более чем натурально, но от этого не переставала быть невозможной с точки зрения здравого смысла. В одной из комнат на полке стояли часы, показывавшие половину седьмого 9-го октября 2017 года.
"Блин, мне же на работу скоро! - заволновался Сергей Петрович - надо срочно отсюда выбираться!". Пошарив по окрестностям, Сергей Петрович нашел вполне подходящий комплект одежды и собрал по карманам около десяти тысяч рублей, - более чем достаточно, чтобы разрешить проблему с эвакуатором. Удалось даже немного подкрепиться, отыскав поднос с остывшим кофе и засохшим круассаном, а также надкусанное яблоко, лежавшее почему-то прямо в одной из постелей. Получился вполне себе завтрак "по-французски". К этому времени гулкие удары и треск, характерные для Лииной манеры прогуливаться, постепенно затихли.
"Ну, вот и все... Батарейки кончились, - заключил Сергей Петрович. - Просто переглючило ее. Баба есть баба - завелась на пустом месте. Луна ей, видите ли, крышу сносит".
К нему, наконец, вернулась способность мыслить логически и даже абстрактно. Настал подходящий момент применить эту замечательную способность человеческого мозга к анализу ситуации. Комнаты имели жилой вид, будто их покинули совсем недавно - час или, может быть, два часа назад. Всюду горел электрический свет. Выключатели работали. Температура комфортная, воздух свежий - и это при полном отсутствии каких-либо признаков отопительной и вентиляционной систем.
Что это? Где он?
* * *
Проснувшись следующим утром, Сергей Петрович долго не решался открыть глаза. Он боялся. Существовало три приемлемых варианта пробуждения. 1.) В своей собственной холостяцкой постели 2.) В обнимку с Вероникой 3.) В обнимку с Лией. С той, позавчерашней Лией, конечно.
"Обнимки" не ощущалось однозначно. Сергей Петрович сладко потянулся, погладил постель справа и слева. Пустота.
"Вот и славно! Значит, я дома, и они обе мне приснились" - подумал он и, осмелев, решил оглядеться.
Его ожидало глубочайшее разочарование. Он спал в чужой комнате. Той самой, в которой прилег вчера, вконец измученный скитаниями по спальному лабиринту. Приходилось мириться с реальным положением вещей. Сергей Петрович тяжело вздохнул, поднялся с кровати, оделся. Несколько рейдов в разных направлениях весьма скоро дали желанный результат: он нашел графин с водой, надкусанный, но совершенно свежий бутерброд с маслом и сыром, коробку шоколадных конфет, немного отпитую стопку коньяку и восемь чашек кофе, среди которых две оказались еще горячими.
Позавтракав, он отправился на поиски Лииной спальни, в которой надеялся найти дверь, через которую попал в это странное место.
* * *
На третий день Сергей Петрович начал потихоньку обживаться: обзавелся щеткой и почти полным тюбиком зубной пасты. Теперь он ходил с небольшой сумкой, куда сложил самые необходимые в дороге вещи - салфетки (найти рулон туалетной бумаги так и не удалось), фонарик (на всякий случай), нож (на случай полнолунной Лии в противоправном настроении или подобного ей персонажа), запасной бутерброд, фляжку с водой и зубочистки.
На его правой руке вспухла огромная водяная мозоль, от дверных ручек. Тапочки он еще вчера заменил ботинками; найденными в коробке под кроватью.
В тот же день Сергею Петровичу пришла в голову идея писать по вечерам дневник.
(Из дневника Сергея Петровича)
День 5-й
Сегодня день блестящих идей!
Во-первых: следует зарисовать граф переходов между комнатами. Есть подозрение, что в расположении дверей существует какая-то закономерность.
Во-вторых: Нужен компас. Очевидно, что это здание не может быть бесконечным. Следовательно, оно конечно и его можно пройти насквозь, придерживаясь однажды избранного направления.
В третьих: Попробую найти инструменты, попытаюсь пробить потолок или пол.
День 9-й
За предыдущие три дня я вычертил схему переходов между несколькими сотнями комнат. Сегодня никуда не ходил, перерисовывал схему на огромных листах миллиметровой бумаги (чего того не найдешь в этих спальнях!). По окончании работы стало ясно, что граф переходов имеет циклическую структуру Я, как и следовало ожидать, бродил по кругу и сейчас, вероятно, весьма близок к исходной точке маршрута. Тем лучше. Завтра продолжу поиски.
Гипотеза в порядке бреда: я нахожусь внутри своеобразной сцепки всех спален, существующих в мире. Искривление пространства? Глупость, конечно, скорее всего - результат воздействия очень мощного наркотика. Наверное, чертов Фархад накачивает свои персики дурью, шприцом.
День 11-й
Вчера поздно вечером я наткнулся на выбитую дверь! Н целую серию выбитых дверей! Это, несомненно, следы присутствия Лии. Значит, я где-то близко от ее спальни. Есть и вторая, плохая новость. Возможно, я недалеко от самой Лии. Она, конечно, очень приятная девушка в светлое время суток, но в полнолуние я бы предпочел с ней не встречаться.
День 12-й
Набрался храбрости и пошел по следу выбитых дверей. Вот что странно - почти все они восстановлены, видны следы недавнего ремонта. Проще всего решить, что комнаты кто-то посещает, но я уже брожу тут почти две недели и созрел для смелых версий. Остывающий кофе по утрам... Черствеющие булочки... Я все больше убеждаюсь, что "Комнаты" представляют собой замороженную проекцию реального мира. Они обновляются - вероятно, один раз в сутки производится согласование их состояния с внешним миром. В них реально живут люди, они тут спят, занимаются любовью, едят, делают уборку, в общем, производят какие-то изменения, которые я могу наблюдать, проснувшись. Интересно, существует ли обратная связь? Замечают ли они изменения, производимые мною? Видимо, да.
Комнаты располагаются спиральными циклами, я называю их "улитками". Этих циклов несколько, и между ними имеются весьма малочисленные переходы. Такая структура очень затрудняет движение по компасу, поскольку, чтобы выдерживать направление, приходится много петлять. Без моей импровизированной "карты" никакое целенаправленное движение невозможно.
Последнее время часто пытаюсь оценить степень реальности происходящего. Мир "Комнат" имеет свою логику и столь же реалистичен, сколько абсурден. Очень надеюсь, что вся эта фантасмагория является побочным эффектом наркотика, которым меня угостила Вероника. Должно же его действие когда-нибудь кончиться?
P.S.
Кстати, я нашел комнату Лии. Из нее нет выхода наружу. Почему-то меня это не удивило.
День 16-й
Сегодня день кладоискателя. Нашел, наконец, в одной из комнат инструмент - лом и кувалду.
Решил перво-наперво пробить пол - потому что легче пробивать дыру вниз, чем вверх. Справился минут за сорок. Неожиданно лом выскользнул из рук и куда-то провалился. Я принялся лихорадочно колотить кувалдой и очень скоро различил внизу свет (он тут же погас, видимо я разбил лампочку). К счастью, перекрытие оказалось без арматуры. Воспользовавшись фонариком, я осветил открывшееся внизу помещение и первым, что я увидел, оказался засыпанный каменной крошкой унитаз. Там, внизу, тоже есть помещения! "Комнаты" трехмерны! Спустившись, я обнаружил такой же лабиринт, как и вверху, с той только разницей, что все комнаты - туалеты. Какая извращенная фантазия!
Перемещаться по туалетам оказалось намного труднее, - помещения крохотные, двери открываются с трудом, цепляясь одна за другую, особенно там, где четыре двери. Да, туалет с четырьмя дверьми, - это надо видеть.
Я недолго исследовал скудный ландшафт туалетного уровня, принялся долбить дальше. Возникла проблема с арматурой, но я быстро ее преодолел, найдя электрическую ножовку по металлу. В туалетных шкафчиках, между труб, довольно часто прячут инструменты. Итак, еще пару часов лихорадочный усилий - и прямо подо мной оказалась электрическая плита! Это кухни! Холодильники, полные еды! Умывальники! Плиты работают, горячая и холодная вода - в любом количестве! Это ли не счастье? Я сготовил себе роскошный ужин, потом снова принялся работать, не покладая рук, до часа ночи. Я открыл залежи ванных комнат под кухнями, и, презрев соблазн принять ванну, принялся копать дальше.
Меня ожидало разочарование. Под полом оказался песок, крупный, чистый. Я выбрал, наверное, кубометр песка, прежде чем понял, что прошел "Комнаты" по вертикали до самого дна и более ничего не предвидится. Это, пожалуй, даже хорошо. Если у "Комнат" имеется низ, следовательно - имеется и верх. Пробившись наверх, я выйду на свободу, на крышу. Боже, как хочется увидеть небо! В целом тут недурно, жить можно, а с открытием кухонь и ванных - даже вполне комфортно. Я сыт, обут, одет. Мне не скучно. Я много двигаюсь и вполне здоров.
День 45-й
Сегодня я отчаялся. Я уже две недели долблюсь через этот камень, после того как прошел самый высокий, 7-й уровень (детских комнат). Хватит. Судя по всему, "Комнаты" расположены внутри горы, Толька так можно объяснить десять метров каменной толщи, на которые я углубился, вернее, возвысился. Если предположить, что гора имеет 500 метров высоты; на ее преодоление мне понадобится 2-3 года. А если там три километра? А если 20 сантиметров? Нет, так нельзя. Попробую вернуться к первоначальному решению, то есть пройти комнаты по горизонтали.
День 46-й
Собираясь в путь, я окончательно оформил математическую модель "Комнат". Они состоят из нескольких запутанных циклов, переходы между которыми отыскать непросто, но вполне выполнимо, - если, конечно, знать структуру. Я ее знаю. Знание - сила, я крут. Попутно совершил потрясающее открытие. Составив модель, решил запрограммировать алгоритм Дейкстры поиска оптимального пути сквозь "улитку". Подобрал ноутбук, начал писать программу на Бейсике (ничего приличнее там не нашлось). Смеху ради подключился к локальной сети, и что же? Интернет работает! Телевизоры не работают, в телефонах - тишина. А выделенные линии работают. В каждой второй квартире можно подключиться к Сети. Хотел бы я посмотреть на устроителей этого шоу!
Пришла в голову мысль: а вдруг меня снимают скрытой камерой? На всякий случай, решил вести себя приличней.
Может, это действительно волшебство? Как там Вероника называла персик? (Кажется некут или нетут).
* * *
Обнаружив возможность подключения к Интернету, Сергей Петрович первым делом полез в чат "Симпатичная москвичка встретится с состоятельным джентльменом", в котором когда-то познакомился с Вероникой. Ему повезло: псевдоним Вероники, (само собой - "Чародейка"), значился в списке присутствующих.
- Привет! - торопливо, то и дело промахиваясь мимо клавиш, напечатал Сергей Петрович, - это я, Сергей!
- Привет, котик, я Вероника. Как дела?
Сергей Петрович задумался, не зная, как продолжать столь непринужденно завязавшийся разговор, а потом принялся яростно колотить по клавиатуре, выбивая строку за строкой:
- Это, я Сергей! Enter
- Мы с тобой познакомились здесь, в чате, а потом ходили в кафе! Enter
- А потом ты меня угостила волшебным персиком! Enter
- Меня так начало колбасить, ты не поверишь! Enter
Вероника долго не отвечала, а потом выдала:
- Мог бы придумать чего-нибудь и остроумнее. Почему бы просто не пригласить поужинать красивую девушку?
- Да я не могу!
- Женатый, что ли? Или денег не хватает?
- Я!? Ты же знаешь!!!
- Откуда мне знать? Я у тебя паспорт не проверяла и в кошелек не лазила.
Сергей Петрович зажмурился, закрыл глаза ладонями и яростно потер виски, затем снова открыл глаза и перечитал безумный диалог заново.
- Ты что, обиделась?
- Отстань!
- Я Сергей. Ну, помнишь меня? Я еще у тебя книжку читал в постели!
- Пшел вон - в сердцах напечатала Вероника и поставила Сергей Петровича в игнор.
"Вот как - изумлялся Сергей Петрович - ничего себе... Ну и дела...Вот сука..."
Он мог бы еще долго изощряться в подборе определений, если бы не углядел краем взгляда крохотный календарик с часиками, размещенный создателем чата в самом уголке - для того, должно быть, чтобы симпатичные москвички не опаздывали на свидания с состоятельными джентльменами. Календарик показывал 3 ноября 2016 года, то есть почти годом ранее их знакомства.
Сергей Петрович облегченно вздохнул. Подумаешь, рассогласование во времени - одной закорюкой больше, одной меньше - к таким пустякам он уже успел привыкнуть. Ну, стало быть, в этих чертовых комнатах сворачивается не только пространство, но и время. Подумаешь, новость. На следующее утро Сергей Петрович попал в 2004 интернет-год, в котором не обнаружил для себя ничего интересного, а еще через день скакнул сразу в 2045 год. Как ни странно, технические достижения будущего оказались более-менее совместимыми с его ноутбуком, что позволило узнать немало интересного из тогдашних новостей, но опять-таки не помогло найти Веронику. Чат "Симпатичная москвичка ... " уже канул в лету, а его нишу в индустрии знакомств заняли предложения "тактильного виртуального разврата в экзокостюмах". Звучало заманчиво, но за неимением экзокостюма Сергею Петровичу так и не удалось составить собственное впечатление о темпе прогресса в этой щекотливой области.
Побарахтавшись во всемирной паутине недельки две, Сергей Петрович многократно наведался и в прошлое, и в будущее, но так ничего и не достиг. Как водится, именно в момент наибольшего разочарования ему внезапно улыбнулась удача. Однажды он забрел в февраль следующего, 2018 года, установив абсолютный рекорд близости к текущей дате. Ему тут же несказанно повезло. Из моря электронных новостей он сумел выхватить одну заметку весьма необычного содержания. Заголовок ее звучал так: "Вандал движется на юг Москвы", а в самой заметке сообщалось:
"После короткой передышки хулиган-взломщик продолжил терроризировать жителей столицы. Новые акты вандализма отмечены в районе Ленинского проспекта. Напомним, что первые жалобы стали поступать в сентябре прошлого года - поначалу неуловимый преступник выбил несколько десятков дверей в районе метро Владыкино, а затем нашел себе новое развлечение, - ломать межэтажные перекрытия. Милиция фиксирует обычно три-четыре случая в сутки и все они совершены весьма умело, с использованием портативных электроинструментов. Вызывает интерес "география" преступлений - начавшись на севере столицы, злоумышленник неуклонно продвигается на юг, безошибочно подбирая ключи к любой приглянувшейся ему квартире. Помимо феноменальной ловкости (хозяева ни разу не сумели застать его с поличным), "сумасшедший домушник", как его уже окрестили милиционеры, отличается редким бескорыстием. В жилищах, подвергшихся его нашествию, зафиксированы только самые незначительные пропажи. На следующей неделе предлагаем повысить бдительность жителям Южного Бутова".
Перечитав заметку несколько раз, Сергей Петрович, вскочил и нервно зашагал по комнате. Однозначно, у него имеется связь с внешним миром. Кто же еще мог ломать полы квартирах, воруя при этом продукты? Только он сам, больше некому. Он давно уже подозревал, что расположение комнат как-то связано с реальной географией города; следовательно, если правильно понять эту связь, то можно достичь любой точки города, в том числе и квартиры Вероники. И уж если она не знает, как выбраться из этой кошмарной ловушки, то этого никто не знает. Накормила чертовым некутом, пускай теперь сама и вытаскивает.
(Из дневника Сергея Петровича)
День 65-й.
Сегодня я решил отправиться на Юг, искать Веронику. Кажется, стороны света в "Комнатах" совпадают с географическими, следовательно, буду идти по компасу. Но этого мало; по пути следует производить разрушения и сверяться с газетными заметками о вандалах. Надеюсь, у них хватит ума печатать точные адреса пострадавших квартир. Это поможет мне делать необходимые поправки.
Я как-то странно возбужден, не терпится отправиться в путь. Наконец-то появилась определенность, цель, четкое понимание задачи. Прекрасное ощущение. И меня тянет туда, к ней. Странное, прекрасное чувство.
* * *
Путешествие заняло более двух месяцев, хотя, наверное, не стоило того времени. Газеты сообщали об хулигане-взломщике часто, но бестолково, почти не указывая точных адресов. Компас вел в нужном направлении, но крайне приблизительно; циклическая структура "Комнат" вносила свои коррективы. Приходилось многократно возвращаться назад, до ближайшей твердо установленной точки и затем заново пытаться идти верным маршрутом.
За время похода Сергей Петрович удивительно окреп, стал заметно ловчее, выносливей и сильнее физически. Ладони от постоянного долбления полов и потолков загрубели, кисти рук обрели стальную хватку. Дневной переход совершался следующим образом: Сергей Петрович просыпался в какой-нибудь спальне, спускался через туалет на кухню, готовил завтрак, затем перебирался еще ниже, в ванную комнату, где принимал душ, и менял белье. Окончив утренние процедуры, он взваливал походный рюкзачок с тщательно подобранным комплектом: портативными инструментами для пробивания дыр, сухим пайком для обеденного привала и всякими полезными мелочами.
Таинственный мир "Комнат" все больше увлекал его. С некоторого момента он уверился в том, что за кажущейся абсурдностью новой реальности скрывается какое-то очень важное откровение и почти ежедневно находил тому новые подтверждения. Он сумел понять, по какому принципу "разворачивались" в плоскость многоэтажные дома, научился, наконец, "прочитывать" расположение улиц и площадей; последнюю неделю он шел, почти не сверяясь с газетами, безошибочно отыскивая верное направление. Только на Никулинской улице пришлось немного поплутать, отыскивая Вероникину спальню - он не помнил номера дома, положился тогда на зрительную память. Но победный день все-таки наступил.
Сергей Петрович открыл очередную дверь и переступил порог очередной комнаты. Под его ногами сверкнул пол, застеленный ковром из стеклянных шариков, в шкафу напротив зазолотились корешки старинных книг. Сергей Петрович привалился плечом к дверному косяку и с невыразимым блаженством втянул в легкие воздух, в котором, как ему показалось, еще ощущался аромат "Ив Роше".
Он пришел.
Он вошел - усталый, заросший бородой, впитавший в себя атмосферу тысяч и тысяч чужих жилищ, сбросил свой истрепавшийся походный рюкзачок и тяжело опустился на небрежно застеленную кровать. На покрывале лежала записка:
"Здравствуй, Сережа. Ужин в холодильнике. Готовлю тебе всю неделю, каждый день. Волнуюсь, жду. Оставь знак, когда придешь. Я тебя люблю".
Сергей Петрович прочитал записку пять или шесть раз и очень удивился, даже испугался, когда понял, что плачет. "Что это еще такое? - думал он растерянно. - Плачу я, что ли? Люблю ее, что ли, дуру?". При этом он прекрасно понимал, что да - отчего-то любит, и не мог дать себе трезвого отчета в этом внезапно нахлынувшем чувстве.
Он тут же сел за столик и принялся писать ответ, писал долго, несколько часов, нещадно разрывая черновики, усаживал на листках бумаги одну за другой плотные, драматические строчки. Окончательный вариант переписал аккуратно, разборчиво, с тщательностью первоклассника. Закончив многотрудную работу, Сергей Петрович повалился на кровать и заснул крепчайшим сном. Утром он обнаружил на подушке ответное письмо, запечатанное розовым помадным поцелуем.
Так началась их переписка, которая длилась несколько дней. Она была многословна, изобиловала упреками, восторгами и признаниями. В настоящем сочинении она совершенно неуместна. Однако на основе этих писем можно составить нечто вроде диалога, отражающего содержание писем, его-то мы и приводим ниже.
- Здравствуй, милый. Как я рада знать, что ты здесь. Я скучала по тебе.
- Я тоже скучал. О женщинах в целом и о тебе в частности. И о многом другом. Знаешь, тут этого добра навалом - о чем поскучать. Это некут?
- Да.
- А Лия? Ты знаешь ее?
- Не говори мне о ней.
- Ладно, проехали. Как же ты могла? Ты знала, что все так случится?
- Нет, конечно. Некут непредсказуем. Я виновата, но ты и сам хорош. Я тебя предупреждала - думай только обо мне и не спи, где попало. И с кем попало.
- Да? Может, тебе еще и спасибо сказать?
- Еще успеешь. Как ты себя чувствуешь, милый?
- Знаешь, вообще говоря, неплохо. Поздоровел, окреп. К тому же тут довольно интересно. Не так уж я и скучаю, но кое-чего не хватает. Неба, к примеру. Вообще, открытого пространства. Ветра. Жил в городе - ничего этого не хотелось, а сейчас, не поверишь, каждую ночь моря снятся, пустыни.
- Не расстраивайся. Я тебя вытащу, вот увидишь.
- Ты меня, конечно, спасай, но я и сам кое-что начал соображать. Я уверен, что у "Комнат" должны быть границы. Верхний и нижний пределы более-менее ясны, но вот что там по бокам - это мне все-таки следует выяснить.
- Ты уйдешь?
- Да. Или выберусь отсюда или... Тогда не жди меня обратно. Выходи замуж, тебе пора уже.
- Хорошо. Но я тебя вытащу.
- Значит, наперегонки?
- Идет.
(Из дневника Сергея Петровича)
День 138-й.
Я вновь отправляюсь в путь. Буду продолжать идти, придерживаясь южного направления. По многим причинам оно представляется мне наиболее перспективным, в первую очередь потому, что в нем я уже проделал двухмесячный поход.Смешно, но я чувствую себя исследователем, первооткрывателем. Как в детских книжках про путешественников. И еще я очень хочу увидеть, наконец, Веронику. Или... хотя бы Лию?
* * *
На 323-й день, в 13:42 по московскому времени, Сергей Петрович вошел в комнату, увешанную якорями и корабельными снастями, уверенно пересек ее и отворил последнюю дверь. Ветер, теплый и озорной, стремительно ворвался внутрь. Сергей Петрович замер на пороге, ослепленный яркими лучами солнца, оглушенный давно позабытыми звуками - грохотом прибоя и криками чаек. От подножия глухой бетонной стены, из которой он выглядывал наружу, и вплоть до бесконечно далекого горизонта синел Океан. "Вот оно! Вот оно!" - выкрикнул Сергей Петрович в радостном изумлении...
...но на этом месте его что-то отвлекло и он прервал свой рассказ.
--------------------------------------------
1 Герой романа Дж. Сэлинджера "Над пропастью во ржи", мечтавший работать сторожем на ржаном поле и спасать детей, неосторожно приближающихся к обрыву. Символ чистоты и искренности 60-х годов.
2 Бог помочь! (перс.)
3 Да что Вы? (перс.)
4 Возглас восхищения (перс.)