Настало первое утро Клима.
Еще ночью похолодало, подул суровый северный ветер.
Дождь не кончался. Повсюду текли грязные ручьи: земля уже не принимала в себя воду. Под кронами деревьев – и там были лужи. Океан бросал на берег серые волны, их ледяные брызги летели до самого леса.
Клим прятался под широкой ветвью яблони. Он с тоской смотрел на океан. Его ноги по щиколотку стояли в мерзлой луже, мерзко хлюпало в кроссовках Адидас, импортных, из ГДР. Одежда – костюм тройка фабрики имени Клары Цеткин, промокла насквозь. Там, где ткань прилипла к телу, было теплее.
Клим заболел. Он надрывно кашлял, от высокой температуры гудела голова.
Ему было не обидно умирать вообще.
Обидно было умирать без жалости со стороны.
- Мне надо друга, настоящего товарища, - прошептал Клим в полубреду, - для человека друг – самое важное дело.
Северный ветер стих. Последняя волна жадно облизнула берег, и океан забрал ее. Ручьи пропали, лужи начали подсыхать. От травы пошел уютный прелый запах.
Из плотных серых туч пробилось робкое солнце. Первый луч упал на остров. Луч застыл столпом света, и Клим перекрестился.
Кто-то тронул его за плечо.
- Я Петр, - сказал друг.
Петр был высоким, худым, лет сорока или пятидесяти. Глаза у него были смелые, серые, нос прямой, не ломаный, а губы не отличались цветом от щек. Он был аккуратно пострижен машинкой и прекрасно выбрит. От него крепко пахло одеколоном. Клим узнал аромат, он неплохо разбирался в одеколонах.
Петр носил черные брюки и пеструю рубашку в клеточку, а также прекрасные кирзовые сапоги и затертую кепку.
Клим представился. Его друг вежливо улыбнулся и с интересом посмотрел вокруг. Серые глаза засветились спокойным счастьем.
- А ведь хорошо здесь! – сказал Петр.
- Да-да, хорошо, - спешно ответил Клим. Он уже не кашлял, и костюм-тройка почти высох, - ночью дождь шел, а нынче хорошо, честное слово.
И остров был красив в тот час. Капли дождя красиво сверкали на листьях и сочных яблоках, чистая и мягкая трава была красиво зеленой, и в посвежевшем небе лежала красавица радуга.
И Клим не выдержал:
- Здесь хорошо! Живи – не хочу! Халява!..- и преданно взглянул в серые глаза Петра.
Петр изменился в лице. У Клима подкосились ноги.
- Халява?!! Ты что?
- Петр, друг, - взмолился Клим, - я ж не том смысле, что халява, а в другом. Я что сказать-то хотел… что хорошо здесь, все условия.
- Халява?!!
Снова поднялся ветер, над островом повисла свинцовая туча. Мрачная тень легла на землю.
- Халява?!!
Ударил гром, и двойная молния расколола крепкую яблоню. Толстые сучья вспыхнули тугим пламенем, и друзей окутало облако белого дыма.
- Халява?!!
…………
Остров погрузился в нежную ночь. В черном небе сияли яркие звезды, уютно шумел океан, уснувший и кроткий, теплый ветерок ласково гладил деревья.
Петр и Клим лежали валетом у небольшого костра и разговаривали.
- Запомни раз и навсегда следующее. Ты родился не для того чтобы костюмы носить и обувку модную протирать по пляжам. Ты – человек! Понял?
- Понял, Петр-друг, - быстро кивал Клим.
- А раз ты человек, будь добр работать. Работай денно и нощно. Без работы ты кто? Ты никто! Человек весь в работе. Нет у человека работы, нет и человека. Понял?
- Понял, Петр-друг, - кивал Клим.
- Ты пойми, я тебе не судья и не учитель. Ты на себя посмотри. И на меня! Вот у меня нет костюма, да и обувка простая. Ты ж имеешь.
- Петр, друг, возьми! Ты для меня как маяк для корабля, каждый час спасаешь! – и Клим вдохновенно стянул с себя кроссовки.
- Ты это брось! Коль носишь, так носи. Мне ни к чему твои подарки. В чем смысл жизни? В работе! Работай всегда. Не над чем? Не бывает так! Будешь ты в пустыне, и там найдется работа. Что? Над собой!
Петр спал, Клим же не мог уснуть. Он смотрел горящими глазами в нежное черное небо. Он видел себя работающим, не сейчас, завтра. И труд в грезах приносил необъяснимое удовольствие. Конечно, от работы быстро состарится костюм тройка фабрики Клары Цеткин, да и кроссовки износятся скорее, но зато его похвалит Петр, настоящий друг. И может быть, Петр подарит свою настоящую рабочую кепку. Ах, если бы Петр снизошел, Клим отдал бы весь свой гардероб за простую кепку друга.
Счастливый, Клим уснул.
Ночью его разбудил Петр. Он горячо шептал ему прямо в лицо:
- Клим-друг, выпить бы, а?