Это секунда, мгновение перед рассветом, когда ночь отпускает небо и тени тихо летят по земле – наступает полумгла. Тикиро этого не видит – она сидит на мокрой зеленой траве и рассматривает ушибленную коленку.
Уходящий день был для нее удачным. Ева-1 под ее управлением расквиталась с четырьмя белыми стальными лебедями, вспоров каждому брюхо, пролив в лесу литры крови. Красными сгустками она до сих пор стекала с веток, а листья избавятся от нее только осенью, когда спадут с деревьев и ветер разотрет их в пыль.
Тикиро не замечала светлеющего неба и раскрывающихся цветов. Это было не важно, важна была война вокруг, важна ее сила и ушибленная коленка, которая могла эту силу предать. Может быть, Тикиро и не помнила, что ей всего пятнадцать лет, не помнила первых своих поцелуев и игр, а только белеющую сталь, запах новой краски и врагов в огромных роботах.
Нет, коленка почти не болит. Тикиро встала и побрела по тропинке к остановке. Ждать пришлось недолго – трамвай подошел быстро.
Он плыл по рельсам ровно и бесшумно, вода сглаживала поверхность и вода приглушала звуки. В вагоне кроме нее был лишь молодой парень, он сидел напротив и рассматривал девушку пристально и, может быть, нагло.
- Тикиро Камузаму? - наконец спросил он.
- А тебе что за интерес?! – девушка строго посмотрела на него и отвернулась к окну. После непродолжительной паузы она услышала шаги сзади. Тот присел рядом и почувствовалось его дыхание.
- Ты вчера ведь расправилась с четырьмя Белыми Суанами? Хотя врят ли… такая маленькая девочка не смогла бы убить этих монстров.
Тикиро повернулась к нему, в глазах ее читалась незаслуженная детская обида, а он смотрел с ухмылкой.
- Конечно же это я! И я не маленькая, - потом, видимо, поняв его уловку, она уже спокойно, полуотвернувшись, добавила: вот такие вот маленькие девочки и защищают нашу территорию, а взрослые парни лишь прячутся за их юбками.
Она ждала реакции его, но смотрела в окно, ее правое плечико немного поджалось, а правая нога пододвинулась ближе к телу, словно боясь удара. Но лицо было невозмутимо. Он же просто смотрел на нее, ничего не говоря, немного усмехаясь. Теряя терпение, Тикиро, время от времени косила глаза в его сторону, но, натыкаясь на пристальный взгляд, снова обращала свой взгляд в окно.
Наконец, она вздрогнула и моментально побледнела, по коже пронеслись мурашки – парень коснулся рукой ее ножки. Он гладил сначала ее ступни, с которых слетели сандалии, потом поглаживал тонкие лодыжки, и вот его рука уже сминала короткую ее юбку. Все это он делал не настолько быстро, чтобы она не успела среагировать. Но Тикиро в оцепенении вся напряглась и не сделала ни одного движения против, все также смотря в окно.
Она обернулась к нему лишь, когда он просунул свою руку под юбку, пытаясь снять трусики, а телом прижался к ней, он покрыл поцелуями шею, дрожащий подбородок и впился в онемевшие губы. Откинулась назад, руками вцепившись в его широкие плечи.
Она так и не ответила на поцелуй, раззадоренный ее покорностью и молодостью, дрожью ее и тайным вожделением, он резво снял с нее блузку и предался любовным играм, дарящим наслаждение не только девушкам, но и мужчинам, их создающим.
Позже она не издавала стонов, но он слышал ее учащенное до предела дыхание и чувствовал бешенное биение ее сердца. Похоже, она так и не поняла момента, когда они слились вместе, будто погруженная в эту страсть и забывшая обо всем, она отдавала свое тело сильному ублажающему ее человеку.
Очнулась, когда он поцеловал ее мочку уха, и что-то сказал нежно и заботливо. Потом уже прозвучало:
- Я надеюсь на встречу.
И он скрылся за закрывающимися дверьми.
Тикиро пропустила три остановки, она только успела натянуть на себя блузку и юбку, выскочила на станции и побежала в лабораторию.
Сегодня Тикиро Камузаму награждали в колонном дворце, она поднялась на трибуну, произнесла проникновенную речь и, получив аплодисменты и восторженные взгляды, удалилась в свою комнату, где вспоминала этот счастливый день, когда она впервые почувствовала себя не защитницей мира и свободы, а любимой и беззащитной.