(из романа «Anarchy in the Ukr»)
Станция метро смерть.
Мне всегда казалось, что подземка вбирает в себя тени и голоса. Однажды, войдя туда, спустившись на самое дно, ты уже не сможешь вернуться наружу, ты затеряешься на одном из перегонов, так и не доехав до нужной тебе станции. Я даже думаю, что все они там и находятся – все, кто внезапно выпал из этой жизни. Подземка хранит их всех до лучших времен, до момента, когда они все рискнут возвратиться на поверхность, туда, где уже один раз не смогли выжить.
Не удивлюсь, если у жизни окажется именно такое продолжение - в вагонах метро, на станциях и в переходах. Спускаясь каждое утро под землю, минуя вход, над которым в свое время висела большая металлическая голова Феликса, ты не знаешь, с кем тебе придется ехать в одном направлении, более того – ты даже не догадываешься, что вы движетесь в разных направлениях, хоть и едете в одном вагоне. Мертвые дышат тем же воздухом, что и ты, не делай вид, что ты этого не замечаешь. Это лишь вопрос времени – однажды ты придешь сюда, и с тобой охотно поделятся местом, ты даже не заметишь, как это произойдет, просто войдешь сюда и останешься здесь до лучших времен.
Каждый шов в стене, каждый знак, нарисованный на пожарных кранах и канализационных люках, каждое объявление, что отдается под высокими сводами станции университет, полны сведений об их передвижениях по твоим маршрутам, ваши маршруты все время пересекаются, к тому же они пересекаются в самых спокойных и людных местах - здесь, в районе площади, где много солнца и воздуха, где все вы пересекались при жизни, поэтому естественно пересечься здесь и после смерти. Тем более, что особенной разницы, как оказалось, и нет. Для всех вас одно и то же метро - и для тех, кто ушел, и для тех, кто остался. С тремя линиями движения, с несколькими десятками остановок, с переходами и подземными депо, с единой пропускной системой, которую не проскочишь, как ни старайся.
Могу представить, как они возвратятся. Скорее всего это произойдет летом, в августе. Да, в конце августа, сухим солнечным утром, в 5.30, с первым поездом, двери откроются, и оттуда станут выходить все они – все, кого ты помнишь, и кого уже успел забыть, все, кого тебе не хватало, и все, чьего появления ты так боялся, с кем ты иногда пересекался там внизу, даже не подозревая, что они, в отличие от тебя, там и останутся. Они будут выходить в теплый летний воздух, в свежее харьковское утро, в длинную размеренную жизнь, наполняя ее своими голосами, своим дыханием, своим присутствием, своей смертью.
Переведено с украинского