- Еще раз, Мышь, и погромче, - перекинула Дзингер кисточку на шляпе с левой стороны на правую. – Чего нет у преступника?
- Ничего нет, судья! Абсолютно ничего!
- Так не бывает, Мыша. У любого преступника хоть что-нибудь да есть, - усомнилась судья. – У Неупокоева, к примеру, есть фаллос. Правда, он отрезанный и окровавленный, но это только усугубляет его вину.
- Оставьте в покое фаллос Мастера! То есть я хотела сказать, не трогайте Мастера за фаллос! Нет, не так. Как же я хотела сказать… - задумалась Наталья Черемина - фанатка Неупокоева.
- Фаллоса больше нет! – флегматично заметил Сам Сэнсей Сергей.
- Сожрала все-таки?! – охнул Арген и непроизвольно сжал коленки. – Я так и знал, нельзя отдавать в руки японских женщин достояние Прозаруской литературы. Неужели ничего не осталось?
- Не страшно. У Сергея были еще боксерские перчатки. Если их повесить вместо фаллоса, то будет даже лучше, - резонно заметила фанатка.
- А из яблочной кожуры можно слепить… - начал кто-то с галерки.
- Не надо. Лепить не надо, - строго закончила судья. - Суд приговаривает Сергея Неупокоева к восстановлению “Боксерских перчаток”, а в качестве моральной компенсации читателям за удаление остальных текстов автор должен выдуть новый рассказ,- хлопнула в ладошки Дзингер.
- Сама и выдувай, - огрызнулся Неупокоев. – Нашли выдувателя. А высосать не надо? – сжал он кулаки, сдвинул брови и угрожающе выдвинул нижнюю лицевую кость.
Судья Дзингер достала свое любимое имбирное печенье, положила его в выдвинувшуюся челюсть Сэнсея и задвинула ее обратно:
- Нет. Не надо. Высосать и я могу. Например, из пальца. Хотите продемонстрирую? – судья облизала губы и поднесла палец ко рту.
По залу пробежала волна мужского оживления. Кто-то поудобнее развалился на стуле, кто-то с вожделением припал к театральным биноклям, а типы с самыми раскрепощенными клоновскими именами начали расстегивать ширинку.
- Здесь литературный сайт, а не стрипфингер-шоу! – вмешался в процесс Кузовков.
- И не надо нам тут стрипдзингера показывать! – поддакнул другой известный борец с потоком порнографических поделок, вынимая руку из кармана.
Бинокли спрятались, поникли лютики. Стулья огорченно заскрипели, уровень сексуальной заинтересованности стыдливо опустился, а статус гражданской ответственности авторов резко повысился.
- Так что там насчет обвиняемого? – взглянула Дзингер в черные похотливо сверкающие бусинки мелкого грызуна.
- Я так волнуюсь, Ваша честь, так волнуюсь. У меня даже глаза вспотели от волнения, - затараторила Мышь. – Вы не подумайте чего плохого, у меня просто обмен мозговых веществ нарушен. Потому и глаза мокрые. Видите ли, осложнение после неудачной клоновской операции. Анестезиолог, собака, с наркозом переборщил. Но зрение у меня от этого еще лучше стало. Иногда вот только теряюсь в своей сексуальной ориентации. Меня мой хвостик в заблуждение вводит. Бывает, что я его за первичный мужской половой признак принимаю. Вы не представляете, как это мешает творчеству, - горестно вздохнуло дезориентированное животное.
- По существу что можете сказать? – прервала судья словесную диарею Мыши.
- По существу – ничего. По существу у меня клоны воспитанные говорят, а я для мелких пакостей создана.
Неожиданно в зал ворвалась дама в смирительной рубашке.
- Судья, помогите мне избавиться от этой дряни, рукам неудобно и в морду кой-кому дать хотца, - булькнула запеленатая в модный психиатрический халатик дамочка в берете.
- А Вы не буйная? – на всякий случай поинтересовалась Дзингер.
- Пока нет.
Судья не решилась расстегнуть ремни и предложила компромиссный выход:
- А давайте, уважаемая, мы Вам беретик для начала снимем, и Вы нам расскажите, что произошло.
- Порву! – булькнула дамочка.
- Беретик? – уточнила Дзингер.
- Тебя порву, метиска крашеная, ежели беретку тронешь!
- Ну, что же, по этикету даме можно оставаться в головном уборе, - согласилась судья. – Я в шапочке, Вы в берете. Справедливо.
В зал заседаний один за другим вошли четыре санитара Прозыру.
- Извините, судья, не удержали. Пациентка очень Холодная оказалась, у нас руки замерзли, она и выскочила. Хорошо еще, что на этом сайте только одна дорога. На суд. А то пришлось бы бегать по всей паутине.
- А что это у вас в руках, милейшие?
- Еще четыре дурика. Но их связать было невозможно. Чисто колобки. Потому мы их в банку сложили и принесли в целости и сохранности.
Из стеклянной банки на судью смотрели четыре грустных глаза.