День третий. судный

Форум Прозару
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Зарешеченные оконные стекла время от времени окатывала огненными струями молния. В душном зале суда не хватало мест для всех желающих присутствовать при слушании дела “Народ Прозыру против человека-неведимки Форума”. В ожидании начала заседания дамы и господа за партерными столиками ядовито улыбались друг другу, обнажая заточенные зубы. У некоторых в зубах сверкали облагороженные алмазы, купленные на читательские пожертвования. Размеры каменей зависели от количества посетителей партерной публики. Ослепительный блеск вставных бриллиантовых челюстей скрывал лица многих аристократов писательских кровей.
- Слышь, паря, а кто это там в центре сияет, а? – спросил мужчина с наивными глазами и вызывающим галстуком поверх накрахмаленной косоворотки у проходящего мимо молодого человека.
- А мне пох, кто там сияет. Я один раз поссал сразу в 9 цветочных горшков, - не глядя на собеседника, ответил он.
- И что? – открыл рот дядя в косоворотке.
- Ты Паланика читал? – процедил сквозь десны девятнадцатилетний вьюноша.
- Неа. “Слово посланника Божьего” читал, а энтого, кого ты назвал, по квартирам не носили, - стыдливо признался дядя в галстуке.
- Прочти, а потом я с тобой под серьезным ником поговорю. А щас я глубоко буду задумываться над этим спектаклем. Не мешай.
Почти двадцатилетний любитель Паланика гордо поплыл дальше и растворился в броуновском движении виртуальных созданий.
- Ууумный, видать, - отквасили нижнюю губу наивные глаза.
- Кто? – встрепенулся их сосед по креслу. – А этот. Да нет, это просто Терентий. Резвый. А умный вооон там, - тыкнул сосед натруженным мазолем среднего пальца в сторону боковой двери.

Из дверного проема торчали бивни Мамонта. Весь он пройти не мог, но желтые клыки и мохнатый морщинистый хобот просунулись в помещение.
- Арген, не забудь! Мычание – золото! Мы-ча-ни-е! Что бы у тебя не спросили, мычи в ответ. Му-му, му-му! – на секунду маленький рот под хоботом замер и вдруг изрыгнул из себя нотную гамму. – Ми- мэ- ма- мо- муууу. – Бивни и хобот дали задний ход и исчезли в темном коридоре лабиринтов матрицы Прозыру.
- Не буду мычать, - обиженно поджал отрывок губы князь Серебряный.
В порыве внутренних турбуленций он встал и выматерился тремя предложениями. Ответом ему была Мамонтовская распевка и бурчание Ганчара:
- Не вижу смысла, не вижу смысла, не вижу смысла…. Простите, я Вам не надоел? – встревожился ВиГ после получасовой мантры.
- Ты, Витя не видишь смысла, а я его не понимаю, понимаешь меня? – катался в истерике Арген по монитору ртутными шариками.
- Счастливчик… Не понимает… А какого тебе было, если бы ты к тому же и не видел!?

- А ты наушники с глаз сними, сразу полегчает, гы-гы, - заржал кто-то ехидно рядом.
- Уйдите от меня, отодвиньтесь. Вы пользуетесь мною, как фоном. Если бы не я, то на Вас никто бы никогда не обратил внимания.
Виктор пытался отпихнуть от себя кого-то, но руки толкали лишь пустоту. С каждой секундой энтропия увеличивалась, а пространство вокруг Ганчара уменьшалось.

С голым торсом на фотографии и бутылкой пива в руках в зал заседаний ворвался Павел Херц:
- Лошадь, меня преследует лошадь. Закройте все двери, спасите!!!
- Павел, успокойся. Она осталась в 2005 году. У тебя навязчивая идея, - устало изрек Шкирман.
- О, завистливые люди! Я узнал вас! Всех!
Павел ушел.

Пришел Кактус. Он громко пел панковский хит всех времен и народов:
- Каки-каки-кактус, Каки-каки-кактус…
На его иголках повисли Рома Пашкевич и Станислав Патриев. Шкирман зевнул и лениво зацепился за Кактуса. Как новогодняя елка, украшенная тремя штучными ручной работы игрушками, Рома приплясывая, направился в партер.

- Встать, суд идет! – раздалось из динамиков.

За окнами всполохнула молния, раздался гром, и в дверях появилась судья. Путаясь в длинной черной мантии, спотыкаясь о высокие ступеньки, она взобралась на высокую кафедру, села в кресло и кокетливо поправила рыжую прядь волос, выбившуюся из-под четырехугольной плоской шляпы с кисточкой. По залу поплыл запах имбиря…