Мчался он бурею темной, крылатой
Он заблудился в бездне времен.
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.
Л. Гумилев
Кто бы мог подумать, что судьба сыграет с нами такую злую шутку... Ведь именно она связала нас всех и забросила черт знает куда. Хотя, если честно, меня интересует не то, как и куда мы попали, а нечто совсем иное - случилось бы это если бы я сел в другой трамвай? Что если бы я не бросился по лужам и грязи к уже почти отходившему вагону, а спокойно дождался бы следующего? Судя по задумчиво-скорбным лицам товарищей по несчастью, они думают примерно о том же. Конечно, нельзя сказать, что случившееся нас сблизило, скорее даже отдалило, но некая общность все-таки появилась. И я точно знаю, что если судьбе будет угодно вернуть нас обратно, то каждый из нас сохранит в сердце своем кусочек той черной бесконечности, которую нам довелось увидеть и в какой-то мере привыкнуть к ней. Кто-то после этого будет спать только при свете лампы с плотно закрытыми окнами, а кто-то будет всю ночь просиживать у окна, глядя в темноту и, пытаясь хоть на минутку вернуть ощущение страха и благоговения перед черной неизвестностью... В вагоне словно бы стало темнее. Темнота, казалось, проникала сквозь окна и, отвоевывая у пусть и электрического света пространство, распространялась по салону... Хотя, скорее всего, мне это кажется - я устал, и у меня слипаются глаза. Слишком много впечатлений, слишком много непонятного, неподдающегося логическому объяснению... Я знаю, что сейчас засну. Я даже знаю, что мне приснится - мне приснится, как все это начиналось, во все подробностях и со всеми тайными мыслями и желаниями... Уже не в первый раз…
- Ну и что это такое?! Ты сам это читал?! Как я смогу это напечатать - меня же сразу выгонят ко всем чертям?! - Николай Петрович, редактор нашей газеты, смотрел на меня почти с отчаяньем.
И он был прав - его выгонят, нас уволят и все только из-за меня. Ну, зачем именно мне попала информация о коррупции в администрации области? Несколько раз перепроверенная, уточненная она через день творческих мук превратилась в статью на целую полосу. И ее-то редактор не хочет, а точнее не может поставить в номер, потому что газета наша целиком и полностью издается на деньги администрации. А поэтому серьезная критика властей не допускается. Так, по мелочи - пожалуйста, но только без личностей. И редактор, конечно, тысячу раз прав - лишаться работы из-за меня, по меньшей мере, глупо.
- Да, вы правы... Ну и что же, выкидывать такой материал?
- Ничего не могу предложить, хотя... можешь... - тут зазвонил телефон, и Николай Петрович махнул на меня рукой, не желая продолжать неприятный разговор. До позднего вечера я сидел в редакции перед компьютером, пытаясь, что-либо написать, но ничего не получалось. На часах было уже больше девяти часов, за окном - полнейшая темнота, усыпанная россыпью огней. А еще на улице осень. Терпеть не могу осень - всюду грязь, лужи и ветер, ледяной и пронизывающий. Не понимаю, что Пушкин находил в ней особенного? И вот как всегда, не пройдя и десяти шагов, влез в лужу прямо под фонарем, который вообще-то должен был гореть. Кое-как добрался до трамвайной остановки. Желто-красный вагон, рассыпая искры, уже отходил, но, наверное, я так жалостливо торопился, что водитель открыл (или открыла?) мне дверь. Я зашел, отдышался, показал проездной билет кондуктору, сел на свободное место и уставился за окно. Ничего интересного там не было, и я вскоре заснул под убаюкивающий перестук колес. Несколько раз просыпался на остановках и оглядывался - народу каждый раз убавлялось... В который раз за день прозвучали слова: «Осторожно, двери закрываются» и трамвай двинулся дальше. Я опять закрыл глаза.
Не знаю, сколько прошло времени - может пять, может десять минут, как что-то изменилось. Не могу сказать, что именно, но появилось какое-то ощущение неестественности, что-то пропало из действительности, что-то пока неуловимое. Все это еще не успело оформиться в четкую мысль, как раздался нечеловеческий крик, от которого я очнулся и, из раскрывшейся двери водителя выбежала женщина. Она споткнулась о порог, упала, отползла к сидению, схватилась за него и обвела нас безумным взглядом. Я оглянулся - в вагоне было около десяти человек, и все они уставились на женщину-водителя. Тут к ней подбежала кондукторша, которая до этого разговаривала с какой-то старушкой, схватила ее за плечи и стала трясти.
-Что с тобой, Катя? Успокойся! Что случилось?..
Катя вместо ответа посмотрела за окно, и взгляд ее стал еще безумнее. Все посмотрели туда же. И ничего не увидели. Вообще ничего. Ни россыпи огней, ни деревьев, ни земли - одну лишь густую черную пустоту. И тут я поймал себя на мысли, что наконец-то понял, отчего проснулся - куда-то пропал перестук колес, тряска и все посторонние шумы. Только ровно гудел под полом электродвигатель. Видимо это осознали и другие - все вдруг стали оглядываться, раздались не вполне корректные, но весьма подходящие восклицания.
Это было похоже на сон. На страшный, непонятный, а от этого еще более страшный сон. Я не могу сказать, о чем думал в тот момент, только помню, как в голове вертелась одна мысль: «ну наконец-то!» Почему именно это меня тревожило в такой ситуации - не знаю. Когда я осознал себя, то понял, что сижу и бессмысленно разглядываю то черноту за окном, то сидение впереди. Этот ступор длился буквально несколько секунд, но все равно было неприятно узнать о себе такое.
Кондукторша, как ответственное лицо, которое не должно поддаваться панике, решила взять ситуацию пол контроль.
- Успокойтесь, граждане пассажиры, все в порядке...
- Все в порядке, говоришь! - закричала резким высоким голосом женщина из конца вагона, - А куда все делось-то?! Это, по-твоему, все в порядке?!
-Я не знаю куда все подевалось, - начала оправдываться кондукторша.
- А кто знает? - не унималась женщина, - Вечно за вас кто-то думает! Сами что ль не умеете?!
- Да успокойся ты! - не выдержал звенящего голоса один парень, но от этого стало еще хуже.
- А ты мне не тыкай! Нашелся тут! Сопляк еще! Никакой управы на вас нет...
Я не стал выслушивать этот спор до конца и вместо этого пошел осмотреть кабину водителя. Заглянул в дверь - там горели какие-то лампочки, на полу валялась бутылка минералки, но за стеклом все та же черная пустота. Не видно ни рельс, ни шпал - вообще ничего. Я вернулся в салон. Спор был в самом разгаре, теперь в нем участвовала почти половина пассажиров. Я стал считать - всего тринадцать человек вместе со мной, водителем Катей и кондукторшей. Из них пять мужчин, шесть женщин и два ребенка. Одна маленькая девочка, была у старушки, с которой разговаривала кондукторша, - видимо внучка, а другая у любящей поругаться женщины. Они были очень напуганы, не столько тем, что мир за окном исчез, сколько руганью взрослых. А те уже перешли на личности.
- Ты когда-нибудь заткнешься или нет? Нашлась здесь истеричка!
- Как ты меня назвал, болван неотесанный?! Да я тебя сейчас...
- И что ты сделаешь? Ты сначала выйди отсюда, а потом грозить будешь!
- Ну и выйду!
- Давай!
Истеричка посмотрела за окно и, кажется, передумала выходить. По крайней мере, замолчала. Но не надолго, правда, теперь она переключилось на Катю-водителя.
- Ты куда нас завезла? Отвечай!
- Не лезьте к ней, видите, она напугана, - попыталась заступиться за Катю старушка. Досталось и ей.
- А ты не покрывай ее, старуха! Пусть отвечает за то, что наделала! Ишь, она испугалась!..
За этой ругней с интересом наблюдали два парня лет двадцати и две девушки. Они сидели вместе с самого начала. Но, несмотря на интерес, было видно, что им тоже не по себе от всего случившегося. Они явно были на стороне Кати-водителя и кондукторши.
Между тем в споре надо было ставить точку. Тогда я, набравшись смелости привлечь к себе внимание, крикнул.
- А ну тихо всем! - и действительно все замолчали и уставились на меня. - Неужели вы не понимаете, что если мы все будем ругаться, то ничем друг другу не поможем! С нами случилось что-то, чего ни с кем никогда не происходило. Давайте лучше обсудим, кто что видел. Может быть, тогда мы сможем понять...
-Что понять? - подала голос одна из девушек.
-Вот это, - я устало махнул в сторону черноты. Усмирение спорящих требует большого напряжения - а вдруг ситуация выйдет из-под контроля - нужно быть ко всему готовым. Но, слава богу, все обошлось. - Ну, хочет высказаться?
Все переглядывались - никто не хотел быть первым.
- Хорошо, - сказал я, - тогда я попробую. Что нам известно? Мы ехали спокойно, как, вдруг, мир вокруг нас исчез. Так? - Все согласно закивали. - Лично я заметил это только после того, как закричала Катя. Но какое-то беспокойство было до этого, примерно, за минуту... Только потом я понял, что куда-то делся перестук колес. Больше я ничего не знаю... Хотя вот еще одно - куда бы мы ни попали, здесь тоже есть воздух - вагон-то не герметичен, а мы до сих пор дышим... Ну, теперь ваша очередь.
После такого начала люди стали раскованнее. Кто-то сказал, что знает, в каком месте в нашем мире это произошло. А один мужчина предложил открыть двери и посмотреть, что там. Все согласились - любопытство оказалось сильнее страха. Только истеричка не приняла в этом никакого участия. Она отвернулась ото всех и смотрела на пол и иногда, украдкой, за окно.
Так как от Кати было трудно чего-либо добиться, то кондукторша, которая попросила называть ее Анной Сергеевной, пошла в кабину водителя и открыла среднюю дверь.
Все вздрогнули, хотя ничего не произошло. Мы вглядывались в темноту, но там ничего не было. Сразу же за нижней ступенькой кусочек нашего мира обрывался, а дальше стеной вырастала густая чернота.
- Надо туда что-нибудь кинуть, - предложил кто-то.
Мысль всем понравилась. Вот только мы никак не могли сойтись на том, что же кидать в черную бездну. Терять свои сумки и куртки никто не хотел, в то же время никто не знал, пригодятся ли они когда-нибудь вообще. Тут Анна Сергеевна принесла две бутылки с минералкой из кабины водителя. Минералку выпили, а бутылку кинули в открытую дверь. Едва она вылетела за пределы вагона, как исчезла... Не улетела, не скрылась из глаз, а словно растворилась! Та же участь постигла и вторую бутылку. У меня волосы зашевелились на голове. Девушки отпрянули от двери; все молчали. Даже истеричка, с интересом наблюдавшая за нашим экспериментом, тоже была изумлена. Пытаясь осмыслить, лучше сказать - осознать все происшедшее, мы расселись на своих местах. Анна Сергеевна закрыла дверь, в вагоне установилась тишина.
Честно говоря, мыслей у меня не было никаких, а те, что появлялись - были вялыми и, по большей части, неосознанными. Какое-то безразличие к дальнейшей судьбе заполнило все сознание. Мне было все равно, опубликуют ли мою статью и, что скажет по этому поводу Николай Петрович. Будут ли нас искать? Теперь это не имеет значения. Весь мир сократился до размеров вагона.
Мне надоело думать - нужно было как-нибудь отвлечься, и я огляделся. Люди в трамвае или прятали свой взгляд, пытаясь чем-либо отвлечь себя, чтобы не смотреть за окно. Другие, наоборот, всматривались в темноту, словно загипнотизированные. Таких было немного. Большинство все-таки предпочитали не смотреть в лицо неизвестности.
Кто-то тронул меня за плечо. От неожиданности я вздрогнул и обернулся, быть может, слишком резко. Сзади стоял тут мужчина, что предложил открыть двери. Он сел передо мной, наклонился, как будто не хотел, чтобы его услышали другие, и заговорил.
- Слушай, я гляжу, все напуганы, и не знают что делать. Я и сам, честно говоря, боюсь, но не могу сидеть, ничего не делая. Я тут подумал немного и вот чего выдумал - нужно снова открыть дверь и кто-то должен выйти... В этом трамвае долго не проживешь. Когда-нибудь захочется кушать, пить и все остальное... Ну, ты меня понимаешь?..
- Понимаю, только вряд ли кто-то согласится прыгнуть туда... - я кивнул за окно.
- Не надо никого уговаривать, я предлагаю себя...
- Что?!
- Тише! Не так громко!.. Я сойду с трамвая, когда откроют дверь. Не могу сидеть просто так, нужно что-то делать. Все равно умирать - оставаться здесь, значит обрекать себя на голодную смерть. А так, или умру, или вернусь на Землю... В любом случае, куда бы я ни попал, постараюсь дать вам знать... Ну, что думаешь?
- Я думаю... - Я не знал, что сказать - все в голове перепуталось. Сам бы я, конечно, не решился, но... - Я думаю, что можно попробовать...
- Ну, тогда не будем медлить. Зови Анну Сергеевну, кстати, меня Михаилом зовут.
- Очень приятно. - Сказал я вставая. Мы вкратце обрисовали ситуацию подошедшей Анне Сергеевне, а затем и всем остальным. Уважительных взглядов на Михаила прибавилось.
Анна Сергеевна открыла двери. Михаил встал напротив, оглядел всех, подмигнул мне, перекрестился и прыгнул. Исчез также как и бутылки. Не знаю, чего все ожидали. Может быть, что рухнет занавес, за которым прячутся неведомые шутники и этот затянувшийся фарс кончится? Мы стояли перед открытой дверью, но ничего не происходило... Итак, нас стало двенадцать. Кто будет следующим, да и будет ли он вообще? Не успел я об этом подумать, как кто-то сильно толкнул меня в спину. Падая на пол, я успел даже подумать, как бы не свалиться в открытую дверь, но этого, к счастью, не произошло...
- Пусти! - сказала истеричка, - Не могу здесь больше оставаться! Уж лучше сгинуть! - С этими словами она оттолкнула также Анну Сергеевну, пытавшуюся ее остановить, и пропала в открытой двери так же, как и Михаил с бутылками...
Не знаю, сколько прошло времени, оно здесь не ощущается, к тому же часов я никогда не носил. После исчезновения двух человек и бутылок, мы закрыли двери и разошлись по углам. За окнами ничего не изменилось - все та же черная пустота. Но на нее старались не смотреть. Люди занимались собой, они собирались ждать. Причем, никто не знал чего. Чуда? Смерти? Как быстро человек привыкает ко всему необычному. Еще пару часов назад мы ехали по своим делам, а теперь висим в пустоте лишенные возможности что-либо сделать. Каждый ощущал свою беспомощность по-разному. Два парня с девушками сидели в середине вагона, изредка поглядывая на остальных. Мужчина в длинном пальто и с бородой усердно рассматривал свои руки, словно пытаясь найти в них что-то новое. Анна Сергеевна и старушка сидели рядом и успокаивали детей. Впрочем, те уже спали, решив оставить все свои проблемы на потом. Катя сидела вместе с ними, держа руку Анны Сергеевны, словно удостоверяясь, что она не одна, и тоже спала.
Я закрыл глаза. Не знаю как другие, а я уже сделал свой выбор. Всегда предпочитал оставаться в сознании, думать и жить. К тому же я не люблю темноту. И я больше чем уверен, что никто из оставшихся не назовет это трусостью. Что плохого в том, что человек хочет жить? Не важно, где и как. Просто жить. А потом, когда станет невмоготу - прыгнуть в черную неизвестность и узнать, что там. Нам еще повезло, что у нас есть только между двумя вариантами. Из двух вариантов всегда легче выбирать. Да или нет... Остаться или прыгнуть... Ну, зачем я сел в этот трамвай? А может это судьба?
Из газет
Странный случай произошел на этой неделе в нашем городе: вечером 14 ноября кто-то похитил трамвай прямо с маршрута. Вместе с вагоном без вести пропало тринадцать человек. Их личности выясняются. Как нам удалось выяснить, последней остановкой, где видели трамвай, была «Лесная». В недоумении не только работники «Электротранса», но и оперативные сотрудники милиции. Кому мог понадобиться семнадцатитонный вагон? И, главное, как это сделали неизвестные злоумышленники? Кранов, способных поднять трамвай, в городе считанные единицы и все они были на своих местах. К тому же никто не видел, как кто-нибудь перевозил трамвайный вагон. Выяснением причин случившегося занимается специально созданная комиссия...
* * *
Ночью с 14 на 15 ноября в областной психиатрической больнице произошло два самоубийства. Мужчина и женщина, находясь в разных палатах, почти одновременно разбили окна и выпрыгнули с четвертого этажа. Спасти их не удалось. Санитаров и дежурную сестру посадили под домашний арест. Ведется следствие.
Волгоград, осень 2000 года.