...Сначала родился ты. Я сидела на облаке, болтала, свешенными вниз ногами, и наблюдала. Ты родился маленький и смешной, с лысой головой, темными выразительными глазами и крупными круглыми ушками. Оглядел все вокруг, одобрил и оповестил присутствующих воплем, мол, остаюсь, так и быть. Мать была без ума от счастья,первенец, наследник, такой маленький, но уже мужественно и непринужденно оглядывающий санперсонал. Про твою непринужденность вскоре догадались и медсестры... Сняли мокрую пеленку, перемотали сухой, байковой, выстиранной до катышек, серо-коричневой.Привязали бирочку. Понесли в отделение.
... Отцу некогда было простаивать под роддомом - хотя и безумно хотелось кричать как дурочку, звать жену и говорить ей какие-то беспросветные глупости, нежности, сюсюкаться с ней и гладить по животику, так недавно еще окутывающему тебя, его малыша. Но у него была работа, такая вот маленькая земная каторга, лямка, тянущаяся всю земную жизнь. Встречу с женой и ребенком отложить казалось можно, а вот конвеер - он не понимает русского языка, приходилось снимать детали, перекручивать, переделывать, перепаивать и ругать безумную машину, и даже иногда всердцах поколачивать агрегат ногой.
... Через неделю тебя принесли домой, любоваться тобой начали еще там, в роддоме. А когда принесли,так и вовсе затопили нежностью. не плакал, а мирно улыбался, и вокруг сопели гномики, везли маленькие бочонки счастья и умиротворенности и подмешивали в твою бутылочку, пока мать, растрепанная и жутко уставшая глядела в окно. Глядела в окно на молодых девчонок в модной одежде и очень гордилась тем, что вопреки всем волчьим жизненным законам ей дороже маленький комочек в спальне чем вся одежда на свете. И гульки ей тоже не нужны. Только маленький Дениска, который подрастет и будет маленькой копией папы...
И следующие пол года на цыпочках - Денис только уснул, Денис улыбнулся, крохе плохо, малыша нужно купать...
А ты лежал невозмутимо, как-будто все это было не с тобой, смотрел на меня и улыбался под мои колыбельные. Иногда протягивал руки, хотел дотронуться до моих волос, хоть и ангельских, но не кудрявых и не золотых. И так призывно смотрел на меня, когда я играла в саду, что я возвращалась на свой пост и снова начинала напевать тихую сказку на белом комке стратосферы.
... Летом стало теплее и мама вынесла из дома голубой конверт на прогулку. Я показывала тебе театр теней и вдруг поняла, что смотришь ты совсем вдругую сторону...
Стал забывать про небо и про то, о чем нельзя напоминать... И мне не оставалось ничего другого, как тоже спуститься. Я верила, что встретившись со мной взглядом, ты вновь поднимешь глаза к небу и вспомнишь, что умеешь летать... (Продолжение следует)