«Придумайте сюжет о нежности и лете»…
Дурь…
Точнее, одурь.
Всё это солнце, первые лужи, сосульковы слёзы… У метро за неделю начинают торговать мимозами. Но только за день до международного праздника, о котором не знают больше нигде во всем мире, всё будет совсем иначе: в Россию придет весна! И как же она так приходит? Приезжает в метро? Гнездится в огромных картонных коробках с оптовыми цветами? Отражается на лицах грузных тёток южных национальностей, торгующих мартом?
Почему весна так любит желтый цвет: цвет разлуки? Почему она просит устилать себе дорогу желтым терпким ковром? Ковер расписной, всегда разный, всегда неожиданный. Его моментально утаптывают, смешивая с грязным снегом, тысячи ног ожидающих весну. Это ее, весны, условный знак: я тут! Ее лицо похоже на местного дворового кота. Когда-то он был белым и пушистым, а потом – помойки, страх оказаться чьим-то ужином, погони, погони… И вот он – уже не домашний. Он уже шальной, одуревший. Он уже ОПЫТНЫЙ, тёртый, матёрый. Его бока и усы стали желтыми. Мартовский котяра, так и понятно.
Иду от метро. До автобуса – две сотни метров. Не меньше. Две сотни метров иду по весне, по ее желтому лицу. (Ну надо же, а?! Сколько же цветов обтрясли, чтобы выложилась эта дорожка)? Вдыхаю терпкий воздух. В руке – мимоза. Одна куцая веточка. Всунул какой-то очередной одуревший: с праздником! Философ. Сразу видно. Улыбаюсь сходству желтых пушистых шариков с Солнцем. Птицам улыбаюсь, автобусу. А – черт с тобой. Пойду пешком сегодня, я сегодня загадочная. Хочу месить ногами мартовскую грязь и слякоть. Я хочу придти домой с промокшими ногами, надышавшаяся этим воздухом. Когда же он перестает кружить мне голову? Вот пенсионеры стоят у сберкассы, пришли еще до обеда. Будут ждать свою пенсию весь обеденный час, и еще час – в очереди. Прогресс не доходит до пенсионного возраста: им никто не сказал, что мир полон банкоматами. Интересно: у них весна? Или пенсия? Подарю им свою ветку: с весной, бабушки! Ой, внученька… Спасибо-спасибо… А вот ведь как без денег плохо… Раньше, когда мы были молодыми, всё было иначе…
Ясно, у этих – пенсия. Пойду искать дальше – я же должна понять, к чему мне готовиться: когда я перестану Жить… Вот идет мамаша с тремя детьми. Детей одергивает, то одного, то второго-третьего: грязно! Куда полез в лужу! А стирать кто будет? Ага. Заботливая. Душевная мамаша. Ей всё равно, какой сейчас сезон. И детки такими же вырастут. Странно, не старая вроде.
Ах, вон молодые стоят. Милуются. Ну-ка… Он подарил Ей розы. РО-ЗЫ. Понимаете? Огромные голландские розы. Красные, с метр высотой. Их выращивают так, чтобы шипов не было. А коль нет шипов – то нет и сладкого дурманящего запаха. В мире всегда должна быть гармония. Пустые розы. И глаза пусты, - так, показуха.
Странно. Идешь порой по городу, а вокруг тебя сплошь – некрасивые люди, лица некрасивые. Откуда столько некрасивости? – думаешь. А они идут и идут: глаза скошены в землю, носы скрючены в сторону запаха денег, уголки губ – конечно же смотрят вниз. Одним словом, романтики. А иногда всё наоборот: улыбки, улыбки… И даже кто-нибудь смотрит в небо. ПРОСТО ТАК. Когда вы смотрели в небо просто так? Вышли из дома и посмотрели: о. Небо. Облако похоже на крокодила! Да нет, сам ты как крокодил, оно похоже на… На… Ну ладно, крокодил-крокодил. Ты сбил меня. Теперь я говорю. Вон то облако похоже на то, как мы за партой сидим. Угу. За одноместной – вдвоём…
Я всё поняла. Мне надо отправляться в школу. Я там с весной только и встречусь. Иду. Шагаю, можно сказать. Группы, группки, ТУСОВКИ – я еще помню это словечко, я еще здесь – своя. Незаметно развешиваю уши: кафе, клуб, дискотека… Черти вы, ребятки! Истинные черти! А где ж весна? Она еще не заглянула в ваши окна? Или уже спряталась за облаком-партой? Смотрю на солнце сквозь классное окно: и не желтое оно вовсе. Смотрю на мимозы, стоящие на учительском столе. Закрываю глаза.
Мимозы… Если закрыть глаза и вслушаться в это слово, то и впрямь может пахнуть легким февральским морозцем. Слово это какое-то МороЗное, ЗАиндевевшее, Инеем покрывшее стекла классной комнаты. И солнце сквозь эти стекла – немного голубое, чужое какое-то. Огромное.
Опять я всё придумала. Нет-нет! Всё хорошо, всё распрекрасно! Весна придёт, она обязательно случится. Жаль просто, что к ней никак не прикоснуться: вот и получается, что ты словно сидишь в клубешнике, а весна идёт. Но – мимо, за окнами, по дворам, по помойкам, по голландским розам, по одноместным партам, по улыбкам встречных философов.
Идёт-идёт, я ее задолго чую. Я знакома с ее полномочным представителем (полпредом) – мартовским котярой с желтыми усами. Мы с ним вдыхаем глубоко и жадно один и тот же воздух: терпкий, желтый. Запах, проданный южными тётушками в темных платках. Запах, каждый раз вселяющий надежду, солнце, весну, одурелость мартовских дней, длящуюся до середины лета.
Весна – любовь к миру, к жизни, к грязному коту из наших дворовых помоек, и к тебе, конечно. Я поняла, весну приносишь ты. Несёшь ее на своих штиблетах две сотни метров до моего автобуса. А она ведь – въедливая. Она мигом проникает сквозь твои ноги в сердце и разум. Она одуряет твои мозги. Ты и сам уже похож на желтого кота. Кто ты? Почему я так тебя люблю? Ну зачем ты влюбляешь меня в себя с каждым годом всё сильней? А вдруг я хочу стать мамашей с тремя детьми, или бабулькой у дверей сберкассы? Откуда ты знаешь, что я не такая? Почему ты так хитро улыбаешься, глядя на меня?
И кто дал тебе такое славное имя – МАРТ?..