Плата за невозможность узнать тайны мира – город Питер. Культурологи приходят в белесую ярость, заслышав такое утверждение, начинают закатывать глаза и голосом музейных тётушек произносят шаблонные, множество веков подряд высказываемые мысли: культура мол, архитектура, уникальные традиции, особая миссия…
Могут ли они объяснить этим свой Город?
Есть ли в этом Городе хоть один «потомственный» петербуржец? – Тот, чьи корни восходят к началу?
- Это еще одна особенность Города, - говорят музейные раритеты (они похожи на свои экспонаты: тот же нос, задернутый кончиком кверху, та же точёность линий профиля, те же пустые, выпуклые глазницы)…
- Вся Россия такая, - не аргумент. И они отворачиваются презрительно: о чем еще можно говорить с необразованным человеком?!
А я – необразованна. У меня по культурологии – «трояк». Нет, не потому, что я плохо знаю литературу и искусство, - нормально знаю по академическим меркам, явно не на три балла. Просто я неуважительно отношусь к алкоголику и распутнику Петру и всем венценосным продолжателям его дела, осмелившихся назвать плод своих распутств именем святого. Просто меня коробит от одной лишь мысли, что сейчас на Дворцовой выстроили ледяной дворец, как в те скабрезные времена. Выстроили, и берут за вход плату – 300 рублей, одновременно рекламируя пафосно по телевизору, что деньги на строительство жертвовали мы сами, покупая печеньки «Причуда»…
Я необразованна до жути. Я необразованна так, как не может позволить себе ни один истовый петербуржец. Но я знаю, что это Анна Иоанновна построила такой дворец. Она столь любила красоту? – Увольте. Она устроила в нем потешную свадьбу князя Голицына, принудив его провести там, на ледяном ложе, первую брачную ночь. Она потешалась над своей челядью…
Парадокс великого Города: к 14-му февраля, дню влюбленных, - выстроить такое на главной площади. Это Питер. Если хотите – это мой Питер, - такой, каким его вижу я.
Что еще я вижу?
То, что он так и не родил свою, уникальную культуру. Он так и остается вместилищем, миксом разных культур и народностей. Больше нигде, как здесь, не приживается всё немецкое, всё европейское, всё чуждое национальной душе русского человека.
Думаете, я его ненавижу? Mistake! Его невозможно ненавидеть, ведь он дарит нам иллюзию свободы, будущности, любви…
Только в Питере все люди едут по эскалатору вниз, стоя с правой стороны. Только в Питере молодежь читает на этом эскалаторе книги современных писателей с неизвестными миру именами. Только в Питере толпа стоит у выхода с эскалатора и поджидает своих друзей и возлюбленных, и, встречаясь с любимыми, целуют друг друга, не обращая внимания на напирающую сзади толпу. Целуют так, будто не виделись с полгода! Это – Питер. Мой Питер.
Я придумала его таким, и он мне нравится.
А еще здесь нет человека, который бы не писал. Пишут все. О чем? – Спросите у любого прохожего. А затем езжайте в любой другой город, мегаполис или глубинку, - и спросите там. Они вам скажут, что им довольно и того, что пишут питерские, и нет потребности в собственной писанине. Вот это Питер, а не то, что говорят иностранцам о нём музейные раритеты с несколькими высшими образованиями.
И если вы хотите понять этот Город – отправляйтесь в метро. Проведите там день, поглазейте на бомжей, рассевшихся на вестибюльных лавчонках, и источающих вонь на несколько станций, и расставивших вокруг себя грязные пакеты со всем, что имеют. Поглядите на мамаш, лихорадочно заталкивающих младенцев в колясках в двери подошедшего поезда. Оцените седобородых интеллигентов с кожаными портфелями, локтями толкающих этих мамаш. И восхититесь любви, которой не нашлось места в питерских коммуналках, и потому она – здесь, перед вами, рядом с бомжами, мамашами, интеллигентами. Она здесь. Неприкрытая, без тайн. Она – посреди гулкого вестибюля метро – стоит и целуется жадно и как в первый раз...
Это мой Питер.