ПРОДОЛЖЕНИЕ -10-
В зал суда входит судья. Садиться, оглядывает зал, кивает в сторону где-то между защитой и обвинителем. То есть между мною и Мерфи.
-Слушается дело «Народ против Анжелы Минетти». Предварительное слушание.
Мерфи: «Мы готовы, ваша честь».
Я отвечаю, да, готовы.
Доказательства предъявлены.
Мерфи отказывается от права на первенство в открытии прения сторон. Но вид этого зазнайки весьма красноречив. Где-то в узких штанах он держит свой козырь, я это чувствую. Я вступаю: «Ваша честь, я готов доказать суду, что данное преступление, если и имело место, то не в то время, на котором настаивает обвинение. Для этого я хочу вызвать для дачи показаний обвиняемую Минетти».
Судья дает разрешение… Процесс в накале….
В перерыве я встречаюсь в камере со своей подзащитной.
Анжела напугана натиском Мерфи и, по-моему, сожалеет, что выбрала в качестве защитника меня.
-Анжела,… Анжела возьмите себя в руки. Уверяю вас, в вашем деле много белых пятен. Представителю прокурора - Мерфи очень нужно постараться, чтобы превратить вас …в даму Пик. Пожалуйста, доверьтесь мне.
Женщина немного успокоилась.
-Ну а теперь вот что, после перерывала, прения сторон будут продолжены. Я вызову, как свидетеля, служанку из дома вашего мужа.
Женщина побледнела.
-Успокойтесь. Главное сейчас, чтобы она не почувствовала вашей неприязни к ней. Если вы постараетесь, то она скажет свои слова скорее в вашу защиту, нежели наоборот. И ещё. Теперь следите внимательно за моими словами: вряд ли вас освободят…
Женщина побледнела ещё больше. Глаза её ставшие из синих черными больше от вины, чем от страха за себя, испуганно моргали, глядя даже не на меня, а куда-то сквозь меня.
-…Но, вероятнее всего, снимут обвинение в предумышленном убийстве. Остановятся на убийстве по неосторожности.
Женщина, не понимая, плюсов этого положения, сначала всхлипнула, а потом, растеряв всякую привлекательность, разревелась.
Я пережидал.
У меня было полчаса, чтобы пообедать, но что-то о еде не думалось. Даже лучше, похудею, сняв с веса то, что как баран набрал на итальянских кухнях с Додо. Но как будто Анжела чуть успокоилась, а это значит, необходимо продолжить работу с ней. - Анжела, вы предстанете перед жюри и части списка присяжных. И, думаю, сначала большая их часть, посчитает вас виновной. Наша задача с вами, но больше моя, заключается в том, чтоб имело место и другое мнение. Присяжные поспорят и вынесут компромиссное решение – «убийство по неосторожности». Но если….
Я поднял рукой заплаканное лицо женщины. Она смотрела на меня искаженным от потерь лицом.
-Слушайте меня, Анжела. Если слова «предумышленное убийство» не будет зафиксировано в деле, присяжных, считающих вас невиновной, уверен, будет больше. Пусть на голос. И тогда жюри вынесет решение – «не виновна». Дело против вас будет прекращено. Вы слышите меня?
Женщина кивнула.
И снова зал суда.
-Защита вызывает Орнелу Мазини!
Я попытался убедить суд, что обвинение основывается на ложном опознании обвиняемой. Оба свидетеля, и Мерфи, и мой описывали женщину, покинувшую дом Минетти в час убийства, по-разному. Мерфи желал добыть ещё какого-то свидетеля. Но пока такой возможности, я понял по его суетливости и «обезьяньей» гримасе, он не имел. На пистолете возле убитого оставались следы только Анжелы. Это могло решить всё дело. Но Френк медлил. И я решил настаивать на повторном вызове свидетеля, который утверждал, что видел пистолет этой марки у убитого и что тот хранил его в сейфе. Мерфи пришлось попотеть, чтоб доказать, что Анжела могла добыть пистолет из сейфа. При этом я трижды напоминал Мерфи и присяжным, что все сомнения в суде решаются в пользу обвиняемого.
Но наличие преступления было установлено, и фактов оказалось достаточно, для того, чтобы судья вынес решение.
Мерфи считал, что он выиграл эту партию. Суд вынес решение о предании обвиняемой Анжелы Минетти суду присяжных. Но выиграл и я, из протокола суда, по моему настойчивому требованию, были исключены слова о преднамеренном убийстве.
И, в конце концов, выиграла Анжела Минетти.
Мерфи остался хоть и с фактами, но с носом. Когда обвинению не хватило напора убедить суд в прекращении дела, в виду отсутствия дополнительных фактов, о которых говорил Мерфи, я стал настаивать на решении жюри. Путем убеждения присяжных мне удалось доказать, что обвинение построено на ложных уликах и ложном опознании обвиняемой.
А так как там, в жюри, как я и предполагал, мнения после сказанного мною, разделились, решение было вынесено одно – «не виновна».
И Френк со своими неоспоримыми доказательствами сел в калошу!
Дважды за одно дело здесь в Калифорнии нельзя встать перед судом присяжных. Анжелу судить за убийство мужа больше не будут.
Другое дело…Италия.
Но тут и мне пришлось не особо сладко.
Уже в аэропорту Милана, куда я прилетел для встречи со Стаффордом по поводу кулона и его дочери, меня забросали перезрелыми помидорами. Полиция не вмешивалась даже тогда, когда в меня полетел камень.
Так что я дважды был бит «туфлей» за одно и тоже дело. Но остался доволен тем, что выиграл дело «дамы Пик».
Виновная в гибели мужа Анжела, раскаялась. Я видел и понял это.
До бога далеко. Да и кто его знает, может, моя вина была как раз в том, что я выиграл дело Минетти в первый раз. И теперь мать, любящая ребенка больше, чем собственную свободу, найдет его и будет с ним,…по крайней мере, рядом. И на свободе.
-11-
В поместье Пазини, меня «надежно» спрятал от прессы дядя Глед. Однако, и тут меня застал факс от Мерфи с информацией по делу Минетти.
На газетной странице, где красовалась моя фотография с раскрашенным в помидоры лицом и костюме, Френк фломастером написал: «Так тебе и надо! Я предупреждал тебя! С любовью. Френк».
Я смял страницу и выкинул её в урну.
Я уже знаю, дома меня ждет гвалт родных, бесконечно заботящихся обо мне и доброжелателей - знакомых. Значит, неделю - две опять будем сидеть с Мерфи у меня, пить пиво и играть на фантики. Не страшно!
Здесь меня ждал более серьезный момент – встреча с отцом девушки из домика лесничего.
Ах, Дама, Дама,…я приближался к тебе слишком долгой дорогой.
После звонка я был принят в кабинете владельца ювелирного салона «Стаффи».
Я пожал руку незнакомому джентльмену. Хотя как не знакомому? Его жизнь со слов Фишера я знал дословно. И при виде его черно-фиолетовых глаз сразу понял, этот одинокий человек с добрым взглядом и есть Джон Стаффорд – отец той женщины, что помогла мне выйти тогда на дорогу.
Вид, внешность, обстановка его кабинета - всё сказало мне о благородстве этого человека. Подчеркнутая безупречность, спокойствие его виделось мне во всем. Он откровенно признался, что накануне имел телефонный разговор с Соломоном Фишером. Без лишних эмоций, он указал мне на женский портрет и спросил: «Женщина, о которой вы спрашивали у него, и вот эта женщина - одно и то же лицо?»
Но я уже с первых секунд встречи знал, что передо мной ближайший родственник моей "дамы Пик". И я ответил: «Да, именно эту женщину я встретил у дома лесничего в пятистах метрах от участка горной дороги, ведущей к побережью Калифорнии, где по вине неисправности тормозов, потерял управление и упал с обрыва».
-Простите, могу ли я взглянуть на ту вещь, что вы показывали ювелиру?
-Да, конечно. - Я вынул из кармана кулон и положил его на стол перед Стаффордом.
Тот внимательно осмотрел украшение. Чуть заметно улыбнулся, глядя на лицевую сторону кулона. Затем вернул его мне, спросив: «Вы, я так понимаю, сами хотели бы вернуть вещь, принадлежащую моей дочери?»
-Вы уверены, эта вещь принадлежала вашей дочери? А она не могла её, ну допустим, при стесненных обстоятельствах, продать кому-нибудь?
Стаффорд присел рядом со мной на стул. - Ни в коем случае. Ни о каких стесненных обстоятельствах и речи идти не может. Она никогда не снимала этого кулона с шеи.
-Тогда да, я хотел бы вернуть эту вещь вашей дочери сам.
Стаффорд придвинул стул, посмотрел в сторону двери и тихим голосом спросил: «Мистер Лоренс, могу я знать о "странных и загадочных" обстоятельствах вашей встречи с моей дочерью? Она очень дорога мне. Прошу вас, если можно, не щадя, расскажите мне все подробности вашего знакомства».
Я понимал, кто передо мной сидит и, посчитав, что отец имеет право знать о дочери все, даже о не лучших днях ее жизни, дабы уберечь от худших, и рассказал ему все. Всё: и о моей встрече с ней, и о предположении лесничего о том, что в лесу с какой-то женщиной в это время могло произойти малоприятное происшествие. И ещё я признался, что в этом «происшествии» лесничий подозревает меня.
Стаффорд пытался скрыть свою взволнованность, но вдруг, извинившись, встал из-за стола и подошел к бару. Открыл его и налил себе стакан содовой, принял какую-то таблетку, запил ее водой. Еще раз извинился и снова сел напротив. Грустно произнес: «Это вполне в духе Глории совершенно не беспокоиться о своей репутации и здоровье».
Нет, этот человек именно так и сказал, поставив репутацию на первое место.
Стаффорд вздохнул. - Дочь вот уже двадцать лет живет вне моего дома. Мы расстались с женой почти сразу же после того случая в мастерской у Соломона. Девочка бесконтрольна. Я говорю вам это со всей ответственностью. Она имеет массу возможностей и столько же глупости в голове. Я звонил несколько дней назад Марго, это моя бывшая жена. Она сказала, что понятия не имеет, где может быть дочь. Я, опять же по телефону, нашел Саммера. Тот в ответ сказал мне новость: Лори в кабаре танцует степ. В каком кабаре? Что это, шутка или очередная "блажь"? Не знаю. Он даже объяснять не стал, кинул трубку. Мы живем в разных странах. Так просто не встанешь из-за стола, не подойдешь к дочери. Но после того, как она увлекалась борьбой... Вы понимаете, девушка... и борьбой,… я уже и не удивлюсь, что она действительно танцует степ за деньги. Не понимаю, зачем танцевать в кабаре, …ведь, кажется, она не в чем не нуждается?
Стаффорд помолчал. Отвернулся, был задумчив. Затем снова обратился ко мне: «Я не знаю, где она. Но судя потому, что вы сказали, требуется срочно ее найти. Думаю, она попала в дурную компанию. А вы правда, хотите помочь мне найти её?»
Что мне оставалось, я кивнул, «да».
-В таком случае, мы должны найти ее и как можно скорее. Вы хотите снять с себя обвинения этого... странного человека, я понимаю. А я о дочери. Если там действительно что-то произошло....
-Обвинения лесничего бездоказательны. Показания вашей дочери, конечно, важны для меня. Не смотря на шум в прессе с делом Минетти, я не собираюсь бросать свою адвокатскую деятельность в Калифорнии. А вы понимаете, что произойдёт, если до моих оппонентов или клиентов дойдут хотя бы "бездоказательные слухи" о моей неблагонадежности? Я буду вынужден защищаться. Иначе, останусь без клиентуры…и репутации порядочного человека.
Стаффорд с полным понимание покивал головой.
- Мне нужно найти вашу дочь, чтобы снять с себя эти нелепые обвинения. Вернуть ей утерянную вещь, думаю, она дорога ей. И, разумеется, поблагодарить ее за то, что она, не смотря на обстоятельства, все-таки решилась помочь мне тогда. Думаю, даже сам факт, что она оказалась тогда рядом со мной – даже это было важно для меня в те минуты. Присутствие женщины помогало мне оставаться мужчиной.
-Хорошо. Я попытаюсь сделать все от меня зависящее. Как только выясню где она, я сообщу вам. Оставьте, пожалуйста, свои координаты. Сколько вы еще будете в Италии?
-Неделю. Жду пока мне спокойно дадут дойти до самолета.
Мы оба с …джентльменом улыбнулись друг другу.
-Я постараюсь уложиться, мистер Лоренс.
Я простился со Стаффордом, передал ему номер телефона своего дяди, (номер моего мобильного знают лишь самые близкие мне люди) и ушел.
-12-
Прошло два дня, но известий от Стаффорда так и не было.
Но как-то, гуляя по городу с дядей Гледом, я совершенно случайно увидел своего школьного приятеля. Тот садился в машину. Я не стал его окликать, мало ли какие дела у человека в Италии. И всё же, скорее от безделья, после я припомнил номер его машины. Оказалось, это был местный номер. Мы зашли в ближайший бар, и Глед спросил у бармена телефонный справочник по городу. Ему предложили справочник. Просмотрев список абонентов с фамилией Баскеролли, а их оказалось только трое в этом городе, нам не составило труда найти имя, которое меня интересовало.
Я набрал номер и, поинтересовался, живет ли в доме некий Шон Баскеролли. Услышав положительный ответ и узнав, что мой давний знакомый уже дома, я, не называя своего имени, простился с говорившим со мной. Я не хотел вести разговор по телефону. Мы с дядей мигом расплатились за услугу и покинули бар.
Мы с Гладиатором поехали домой. Я люблю подготовиться для встречи. Мне нужно было переодеться, отдохнуть. Всё равно я был уверен, что это именно он - Шон.
Но когда я уже был готов ехать по адресу, Глед притормозил меня. Для безопасности моей, он попросил всё же переговорить с этим Ш. Баскеролли по телефону. Я повиновался.
-Добрый день, пригласите, пожалуйста, к телефону Шона.
-Одну минуту.
-...Алло?
-Да, да, Баскеролли слушает, кто это?
-Тед Лоренс.
-Тед? …Простите, …Тед… А…ах, вот черт! Лоренс?! Тед, о боже, откуда ты?
-Шон, я случайно увидел тебя на улице. Я отдыхаю у дяди.
-Прекрасно. Ты сейчас свободен?
-Да.
-Тогда приезжай ко мне. Адрес знаешь?
Я солгал: «Нет». И к радости Гледа, этот Ш. Баскеролли назвал тот самый адрес, который мы увидели в справочнике - Прибрежная - сто.
«Давай, Тед, подъезжай сейчас же». - Кажется, Шон был рад моему звонку.
Я поиграл в вежливость: «Шон, может попозднее, сейчас время обеда. Я собственно, хотел договориться на вечер».
-Никаких "вечер"! Прямо сейчас. Пообедаешь у нас. Мать будет рада тебя увидеть. Вон она рукой машет.
Понятно, значит кое-что из моих последних «помидорных» историй дошло и до сеньоры Баскеролли. Но увидеться со школьным приятелем мне было интересно.
Уже через минут двадцать моя машина остановилась возле двухэтажного особняка Баскеролли.
После пристрастного допроса сеньоры Баскеролли о моей личной жизни, я уже хотел сбежать из дома Шона. Разумеется, с ним. Но как-то всё не находил повода.
-Тед, а что, вот так всегда: ты выигрываешь процесс, а в тебя помидорами?… Какая опасная у тебя работа, мальчик.
«Мальчик», то есть я, утешил сеньору: «Ну, как бы, не опаснее вашей. Ведь вы же, кажется, кассии в банке?»
Мое замечание было пропущено мимо ушей. Сеньора продолжала: «Может, тебе отойти от громких дел?»
-А я и не ищу «громкость». Как правило, это рядовые, бытовые дела.
Шон добавил маслица в «огонь» любопытства сеньоры Баскеролли: «Да, Ма. Это точно. После обычного дела о наследстве, его машину расстреляли из автомата».
Я оглядывал столовую Баскеролли и мечтал улизнуть.
Но Сеньора Баскеролли ещё не была удовлетворена нашим общением.
Она тараторила без умолку, а я одному только и радовался, что слышу родной язык и манеру разговора. Всё напоминало мне родную мать. Увы, мачеха так разговаривать не умела. Анела говорила манерно, протяжно. А её низкий контральто ни шел, ни в какое сравнение с мягкостью привычного для меня голоса доброй «домашней» итальянки.
-Как?!… Мальчик, о, пресвятая мадонна!… И за что?… За то, что ты неправильно разделил их наследство?
Шон, заметив мой тихий вздох и блуждание взглядом по стенам просторной столовой, ответил матери. Но в своей манере: «Да, именно за то, что он выиграл процесс в пользу своей клиентки, имя которой только и значилось в завещании, его и обстреляли. Ты же умная женщина, Ма. Как можно разделить десять миллионов наследства на семерых жаждущих его?
Сеньора Баскеролли, по-видимому, стала вычислять. Но сын облегчил ей труд.
-Правильно! Либо всё отдать одному, либо всё равно кто-то останется не довольным. Он – Тед так и разделил.
-Пресвятая Мадонна! Да разве ж так можно?
И мне пришлось объяснить, как было дело. А дело было так…
Девушке - наследнице было семнадцать с половиной лет. Получив наследство от умерших родителей, она нуждалась… в свободе, а не в опекуне. Вот и обратилась ко мне за помощью, как к адвокату. Я нашел ей опекуншу, но не из числа алчных родных, а её подругу, старше её возрастом. Естественно, я проверил ту на благонадежность по полной программе. Более того, чтоб обезопасить девушку (а угрозы ей и мне шли, чуть ли не ежедневно со дня, как начался этот процесс), мы сразу же оформили на случай смерти девушки передачу всех оставшихся денег наследства в фонд поддержки бродяжных собак. Разумеется, по настоянию клиентки. Процесс был завершен в пользу девушки. Она получила деньги и свободу… А через полгода, то есть тогда, когда она уже совершенно могла стать независимой, девушку нашли мертвой. Она умерла от передозировки наркотика. Подругу, далекую от наркотиков, не могли привлечь к суду, так как срок опеки закончился. И всё, что осталось от наследства - ушло в собачий фонд. А меня, так и не известно кто, расстрелял из автомата, пока я ехал в свой офис.
-Тед, мальчик…Пресвятая Дева, но ведь ты не можешь отслеживать жизнь своих клиентов до конца их жизни. За что?… Кто?… Боже правый…
Что я мог на это сказать? Профессия адвоката – защищать того, кто нуждается в твоей защите. Как светский человек, я некоторым своим клиентам дал бы отворот поворот. Но я адвокат. Я обязан защищать от слепой Немезиды и проходимца, и хама, и даже убийцу. Так что «Боже правый» отдыхает, пока в меня на земле летят помидоры.
Я поблагодарил за обед и очень быстро поднялся из-за стола.
Шон рассмеялся, оценив мою поспешность скрыться от словоохотливой сеньоры. Он поблагодарил мать, и мы двинулись в его комнаты. А потом, развалясь в больших креслах, общались, рассказывая друг другу все, что произошло интересного в жизни за то время, что мы не виделись.
-…Ты консерватор, Тед. Я всегда радуюсь изменениям, даже если они мне и не впрок. Не получилось в этот раз, будет удача в другом случае. К черту расчеты!
-Я так не умею.
-Вот я и говорю! Вся твоя крутизна лишь в знании законов и того, как можно обходиться с ними, но не под ними. Это прекрасно. Это тебя кормит. Ты популярен. А в остальном, ты такой же, как и был - "осторожная лиса". Кто твой друг? Мерфи?! Вот, вот! Ты питаешься «мышатиной»! А ты накинься на добычу, разорви её. Не бойся крови! А то, что такое? Что за хренатень, тебя помидорами закидывают, а ты, как дамочка, локотком прикрываешься.
Я сыто улыбался и потягивал легкое вино. - Ну и что? Я не буду спорить, возможно какая-то степень консерватизма во мне присутствует. Но я на самом деле не приемлю резких разворотов. Хотя...
Я вздохнул. Шон тут же накинулся на меня, удовлетворять любопытство: «Что? Ну-ка, ну-ка... Ты, наверное, что-то упустил, пока рассказывал о скукотище из жизни районного адвокатишки. Давай, что за "поворот"?
-Нет, поворота не было. Была автокатастрофа, Шон. Тормоза что-то…отказали. Не более того.
Баскеролли издал ртом звук, похожий на неприличный. - Фру-у... скучища, …хоть наехал на кого-нибудь?
-Нет. Машина в пропасть свалилась. И все.-Я улыбнулся, будто это было самым приятным воспоминанием.
Баскеролли поморщился. Передразнил: «"И все". Ну, Лоренс, я с тобой со скуки помру! Надежду питал, что ты за это время человеком стал... А ты лишь в одну катастрофу попал.
Мы шутили. Я улыбался. - А надо было в десять?
-Да. И кровавых, кровавых и жутких по количеству жертв.
Баскеролли, шутя, прикрывал глаза, и улыбался. - С давленными задницами и фаршем по асфальту!
Я поморщился. - Шон...
Попытавшись издать ртом «фру-фру», я только брызнул в Шона вином. Что совершенно развеселило моего школьного приятеля, считающего меня тюней.
Баскеролли вздохнул. Спросил меня, как жизнь у Мерфи. Но от моих россказней, Шон совсем загрустил. - Тед, я шучу, конечно. Сам в скуке живу. Как проклятый праведник, всю жизнь оглядываюсь, да молюсь. Противно и скучно. Ну какая жизнь у банковского служащего?
-Хочется кино?
-Да. Красивого кино хочется. И меня - в главной роли. И чтоб катастрофы, стрельба, визжащие женщины....Ух! И я в центре... Можно даже с давленым помидором на воротничке.
-Шон, ты тоже не изменился. Ты по-прежнему грешник только в душе. Мне кажется, тебя многие просто не понимают. Ты живешь фантазиями. Может, начнешь писать романы?
-А ну их всех! С романами! Хочешь, я тебя в одно место свожу? Там аттракцион есть, называется "Найди меня по интересу".
Меня заинтересовало: «Как это?»
-А так: ты выходишь на сцену и говоришь, кто ты. Не обязательно настоящее имя. Я каждый раз себе новое имя придумываю. Можно и Бетменом назваться, сойдет. И ты говоришь это имя и что тебе нравится. Ну, например, что любишь писать скабрезные стишки, типа "Твоя задница всё парадится, то в юбку до лобчика, то в сперму до копчика".
Я прикрыл глаза и прятал улыбку. Таких стихов при мне ещё не цитировали. Но было действительно любопытно. - А что дальше, Шон? Гнилые помидоры и не только по заднице?
-Ошибаешься!!! И напрасно смеешься. Знаешь, сколько таких, любителей блеснуть тем, что живет в тебе бурей, а не вырвется, тьма! Вот, сам увидишь. Пошли…
-Шон, но я не знаю о бурях в себе…
-Врёшь! Брось играть в вельможу, Лоренс! Вперед! Я верю, в тебе живо человеческое.
- Это ты про стишки о сперме?…
-Перестань кривляться, Тед. Ты меня прекрасно понял. Пошли, на месте всё увидишь. Там как раз начинают в это время. Пошли!
Я сомневался, что мне это подойдет.
Но мой давний приятель, по-видимому, знал мой задорный потенциал лучше. Он настаивал: «Ты можешь сказать другое. Например: "Я - идиот. Умею разгребать дерьмо чужих проблем и очаровательно улыбаться при виде гонорара". Сделаешь свою улыбочку поперек скучного лица и сползешь со сцены. Бесплатно.
-А что нужно, чтоб не бесплатно?
Шон покачал головой и рассмеялся.
Но я, с улыбкой настаивал на ответе: «И что это мне даст, Шон? Или это всего лишь кривляние на публике?»
Шон взвыл: «Даст! Даст! Да ничего тебе это не даст! Но тебя найдет человек, которому ты по своей боли близок. Там целыми столиками перемещаются к тому, в ком вдруг найдется та же сама зацепка.
-А если я не хочу делить её на целый столик?
-Ай, ну откроешься одной, …одному, ну. Целый вечер он будет тебе другом. Подругой…. А, да какая разница! Хоть псом при тебе – главное, в вас есть то общее, что греет вашу душу. Всю ночь напролет сливай с себя счастье или дерьмо - не важно! Кто-то и от дерьма тащится. Ему твоё дерьмо - важность. Да сам увидишь.
Я был в большом сомнении.
Но что-то, в принципе этой затеи было и положительным. И, пожалуй, у меня было кое-что, что я хотел бы «слить» на публике.
Но была и обратная сторона у этого концерта. Я не был уверен в том, что кто-то после может использовать твои откровения в корыстных целях. А репутация, как говорил ювелир Стаффорд – прежде всего.
Шон, просто пораженный моей инертностью, был в нетерпении: «Ну, так как, идем?»
-Да, знаешь, Шон, я как-то не готов, чтобы вот так просто выйти и "станцевать" себя перед публикой.
-Это ты зря. К стати о танцах, Тед. Тут пару недель назад одна девчонка вышла. Я, говорит "Антидопция - противжопция". Я ее сразу полюбил. Имечко с протестом. А она говорит, я умею вот так. И как начала степ выдавать! Станцевала, сделала ручкой и со сцены соскочила. Крепкая такая, высокая... Но я – то осел. Пока за цветочками бегал, к ней уж целый хвост налип. Какой-то придурок её в Рио пригласил, сразу контракт на тысячи баксов предложил. Оказалось, она не очень умна, тут же подмахнула какие-то его бумажки, он ее в машину и увез. Жаль девчонку. Я б с такой всю жизнь степ танцевал. Вот видишь локоть, видишь, как он обкусал? – Шон ткнул в меня локтем. – Видишь?
Я машинально взглянул. Локоть как локоть.
И всё же я задумался, припомнив свою даму Пик. Было, несомненно, было что-то общее…
Баскеролли подошел к бутылке, налил вина в бокалы и, подав один мне, тут же сам выпил.
-Шон, а как ее на самом деле звали, ты не знаешь?
-Нет. Я позже поинтересовался. С ней тут девчонка одна, знакомая крутилась. Она, может быть, в курсе. Но зачем? Раз уехала, …ну и черт с ней! Я оптимист. Зачем слезы лить? Локоть…зажил, ты ж заметил.
Шон подумал. Потом с грустью рядового бездельника добавил: «Я не знаю английского. Мне трудно было бы её искать. А ты же знаешь, я чертовски не люблю брать препятствия».
-Шон, это мне нужно знать, как ее зовут. Если Глория Саммер, то это женщина...
Я посерьезнел и убрал бокал с вином подальше. - Это та сама женщина, которую я искал в Калифорнии и …продолжаю искать здесь в Италии.
-13-
Услышав от меня историю про автокатастрофу более подробно (я опустил лишь комментарии по поводу женщины), Шон заинтересовался. И мы поехали на поиски нашей теперь уже общей заочной знакомой степистки.
Я держал пальцы крестом, когда мы, объехав уже весь город, выспрашивая неизвестный адрес малоизвестной девушки, подъехали к маленькому невзрачному домишке, и Шон постучал в двери.
В двери выглянул чумазый шустрый парнишка. Он дал телефон нужной нам девушки. Та была в отъезде, где-то за городом.
Шон позвонил по сотовому телефону.
Он своеобразно разговаривал с девушкой. Та, по-видимому, была не занята, потому проболтала с ним долго, хотя знала о нём лишь издалека.
«…Так… Ну я так и думал! Понятно. Ладно, до встречи, милашка. Целую в обе ...ну да, конечно же, щечки. Пока!»
Баскеролли развалился на сиденье. - Значит так, Тед. Ты держись, а-то упадешь.
-Это она? Ту девушку зовут Глория?
-Да, но это не все.
Но я уже облегченно вздохнул. Меня радовало, что моя Дама Пик жива.
-Да постой ты вздыхать, приятель! Эта крутая степистка весьма странная дама. С ней действительно был подписан контракт и на самом деле в Рио-де-Жанейро. Но она приглянулась там какому-то местному нуворишу. А когда она ему отказала, тот решил прижать ее с контрактом. А она какими-то путями нашла деньги, заплатила за неустойку и плюнула на него вместе с его контрактом. "Милашка" сказала, что она опять здесь, в городе. Но у нее какие-то неприятности. Может, из Рио кто-то приехал или еще что. В общем, девчонка не высовывается из дому. Я намекнул на счет сегодняшнего вечера. Сказал, что если она договориться со "стэписткой", то сможет договориться и со мной. Я обеспечу покой. - Шон стукнул меня по плечу. - Тед, это ж правда, мы обеспечим ей покой?
Я подумал, прежде чем кивнуть. Эта женщина просто притягивала к себе неприятности.
-Тед, «милашка» обещала постараться. Голову отдам тебе на засолку, если она не притащит ее сегодня на "пятачок" с аттракционом. Так ты идешь?
-Да. Куда и когда?
Баскеролли расплылся в усмешке: «Нет, Тед, я бесплатно не тружусь».
Я понял его так, что за развлечения плачу я. Но, кажется, я ошибался, потому как Шон ухмылялся и ухмылялся.
-Ну и чего хочешь за услугу?
-Вот пока аттракцион не начался, сядь, прижмись и все мне как на исповеди расскажи. Про эту "даму". Тед, но ведь тебе она нужна только, чтоб подтвердить твоё алиби. А мне с ней …жить.
-А если нет?
-Тогда ищи ее без меня. А аттракционов здесь - под каждым кустом....
Я усмехнулся. Ну что действительно…. Шон прав, я поговорю с ней и уеду….
-Шон...
-Тед...
И вот тогда я забрал у него сотовый телефон. «Алло? Это Тед. Мне там случайно не звонили, некто Стаффорд? Нет? Хорошо, Глед. Спасибо».
Я снова посмотрел на Шона. - Шон?...
-Тед...
Я ещё подумал немного и снова позвонил. Хотя понимал, звонок к этому человеку должен иметь более сильные основания. «Алло? Мистер Стаффорд? Это Лоренс. Простите. Что беспокою, но вы не можете мне ничего сказать по интересующему нас вопросу? Что?! Ах вот как?.. А почему же вы сразу не позвонили? Понял. Я понял. Спасибо».
Я молча вернул трубу Шону.
-Лоренс, ты - скотина. Если я сдохну сегодня от скуки, виноват будешь ты.
-Не умрешь. Поехали со мною в отель "Парус".
-А какого мне черта делать в третьесортном отеле?
-Там стэпистка живет. В гости зайдем.
Восклицая, Шон нажал на педаль газа: «Ну, вот так бы и сказал! Поехали!»
Но в отеле Глории Саммер уже не было. Портье сказал, что та с какой-то женщиной только что вышла из отеля.
Мы с Шоном крепко затужили. Задумались. Пока я обдумывал ситуацию, глядя в глаза небритому портье, Шон, двинув меня в плечо, потянул к машине.
-Поехали на аттракцион. Я уверен, эта - её подружка - захотела со мной познакомиться. Пусть хоть с этой мне повезет, ненавижу скуку!
Баскеролли развалился на сиденье. - Но учти, мы договорились, если мы всё-таки встретим ту, то поступим по плану: подружка этой твоей пиковой – твоя, а сама она, …Тед, ну-ка на меня смори, – моя.
-Нет, Шон, ты меня не поймаешь. Мы не договаривались.
Шон тормознул машину так, что я чуть коснулся лбом лобового стекла.
Я даже вспотел от неожиданности. - Шон, мне и без тебя таких вещей в жизни хватает. Прошу тебя, будь внимательнее на дороге.
Баскеролли покрутил головой: «Ох, и крепкий же ты орешек, Лоренс. Ладно! Устроим состязания. Кому достанется. Едем!»
Но тут мне пришла идея. - А знаешь что, Шон. Мысль о соревновании мне интересна. Только давай так, ты едешь туда один.
-О-па! Ты что, приятель, обиделся?
Я покачал головой, «нет». – Но я считаю, ты прав. У меня нет шанса выиграть у тебя. Вон ты какой крутой. Сразу в… обе щечки целуешь. А я,…я тут не званный гость. Я поеду приму ванну, отдохну…
Я оглядел себя. – Вот, переоденусь. А то я вспотел, думая по поводу нескучной вечеринки. А вот отдохнув, …я поеду по адресу, который ты мне назовешь. Согласен?
Шон взял с меня клятву, что я «помылившись» приеду на его аттракцион.
Вспомнив обещание, данное мною Мерфи – не клясться, я дал Шону обещание быть.
-14-
Я действительно принял душ. Побрился, переоделся.
Но это было не всё. У Гладиатора я взял урок степа.
-Научи меня степу, ведь ты чуть - чуть умеешь?
-Да ты что, Тед?! То, что я умею, это не степ, а баран на барабане. Так, дань бывалой моде. Когда-то мы все любили побрякать подковой по пластику.
Но я итак не умел. Потому был рад подвигать в такт ногами хотя бы в стиле барана на барабане.
А вот чуточку научившись… «побрякать подковой по пластику», я поехал на аттракцион.
Это был старый театрик. Видимо из разорившихся. Но новый хозяин оказался с головой и вот – зал полон. И я вместе со всеми от души смеюсь на выплески душ, желающих спеть, сплясать и просто покукарекать или повыть. У кого, что на душе.
Но у меня была идея иная. Я бы с радостью послал всех к черту, назвав их… Впрочем, идея моя о сливе помой на головы зрителей, ничем не повинных в моих душевных муках, уже умерла. Зато родилась иная.
И я пошел на светящийся пятачок на сцене.
Как оказалось, под ярким светом ослепляющего прожектора действительно нелегко изображать из себя "удачливого фокусника". Я растерялся и несколько раз вздохнул, чтоб войти "в форму". Повздыхав под общее молчание и легкий свист, я назвал себя «Ковыляющим стэпистом", и признался публике, что очень робок с рождения и потому танцую степ только в дуэте.
-Ну, кто хочет избавить меня от иллюзии, что я готовый степист?
Боже, сколько же их тут …степисток и степистов, мама моя!… Мама мия!
Но я не обращал внимания на свистки и ждал.
И она, вскинув длинную руку вперед, привлекла моё внимание.
Я узнал её сразу.
-Эй. Вот, отличная партнерша. Идите сюда. Прошу вас, поддержите меня.
Она вышла. Заиграла заказная мелодия, и мы начали танцевать.
Но я-то больше притопывал и прихлопывал. Однако публике, кажется, наш дуэт понравился.
Пока мы спускались с Глорией со сцены, нам даже аплодировали.
Мы пошли поговорить за стойку бара. Это за залом, подальше от публики.
-Вы Глория Саммер. Здравствуйте. Меня зовут Тед. Я ищу вас. Мы можем поговорить?
-О степе?
Я так был рад встрече, что несколько минут только то и делал, что смотрел на неё.
Её здоровая, красивая улыбка светилась спокойствием. Я думал про себя, чего она могла бояться там, в лесу? Крепкая, высокая. У меня дыхание сбилось, а она дышит, как – не дышит во все. Узкая талия, брюки были узки и не скрывали, а акцентировали её прекрасную фигуру. Я уже молчу о её груди… Её кофточка была столь прозрачна, что скорее не скрывала, а уточняла исходное.
-Так вы насчет степа или…вы перепуганы своим успехом на сцене?
Нет, конечно всё было не так. Я любовался ею. Я сравнивал её с тем, что хранили мои воспоминания, и восхищался ею. - Я хотел поговорить. Мне нужно поговорить с вами, Лори. Это важно.
-Что? Вы притащили меня сюда, чтобы предаться воспоминаниям о вашей вывихнутой ноге?
-Нет, нет. Я, конечно, буду говорить с вами о степе.
Я помнил рассказ Фишера о его неудачном желании возобновить разговор о кулоне. - Конечно, исключительно о степе. Как вы считаете, у меня получается?
Я продемонстрировал то, чему меня научил Глед. Но ботинки не стучали, как это положено в степе.
Она усмехнулась, возможно, даже важничая. - Это вы считаете степ?
-Ну может это и не степ, зато у меня есть вот это.
И я расстегнул рубашку (несколько переживая за свой запас мышц и загара), и протянул кулон Лори. При этом я не снимал его с шеи. Я дал возможность и ей сравнить висящие у меня на груди оба кулона.
Глория подошла ближе и, сняв свой кулон с моей шеи, долго вглядывалась в рисунок лицевой стороны другого кулона. - Это ваш?
-Да.
Она надела свой кулон на шею. Спрятала его в щели кофточки. И…тут же всякий интерес ко мне лично у неё пропал. Будто происходит деловая встреча. - Что вы хотите за мой возвращенный мне?
-Чтобы вы станцевали для всех желающих. Там на сцене.
Женщина была удивлена. Лицо её чуть дернулось в удивлении. Темные брови вскинулись вверх. Лицо от этого как бы даже вытянулось.
Видимо, она ждала другого. Она смерила меня гордым взглядом и усмехнулась. – И всё?
Я остановил её в фантазиях. - В первое свое выступление вы очень понравились моему другу. Я могу вас поздравить, это очень интересный парень. Могу познакомить.
Женщина пожала плечами. Ей было всё равно.
Когда мы с Лори вошли обратно в зал, нас уже искали. Это Шон, он нашел приятельницу Лори и они успели заказать столик. Я представил Глорию Шону.
Тот заметно стушевался. Я же говорю, он герой только с языка….
Глория прошла к сцене. Не стесняясь, свободно. Она назвала своё имя.
Сегодня её звали Амапутри Соних Рупь. - Я танцую степ для моего сегодняшнего поклонника. – И Лори помахала со сцены, я так понял, Шону.
Мой друг, прятал победную улыбку в трусы. То есть, покраснел, как вареный рак и, опустив глаза, принялся шаркать ботинками по полу.
Оркестр наигрывал знакомую мелодию, Глория танцевала, а все следили за ней, как завороженные. При этом она прикусывала пухлую губу и подмигивала публике. Взгляд её живой, кокетливый просто магнитил взоры зала. Всё в ней в этот момент было столь органично, что я подумал: "Ну и что? Что в этом неприличного? Ну, хочет бить степ на публике – не самое тяжкое желание для молодой и здоровой женщины. …Я как-то видел таких …крепких, как она, в притоне мазохистов. Вот уж была б беда для старика Стаффорда…"
Но вот танец закончился.
Под аплодисменты и свистки к Лори кинулись желающие поговорить о степе. Вот тогда мне подумалось иначе. Пожалуй, я рассуждал подобно двум старикам - Стаффорду и Фишеру: "Можно, конечно, любить и степ, но зачем же делать это в кабаке? Это вульгарно".
Я и мой приятель смотрели в четыре глаза, как её облепляют поклонники.
И всё же я подтолкнул Шона. – Послушай, не удобно, она старалась именно для тебя. Иди, черт с ними, с цветами. Иди, а-то снова …там …локти …и всё такое…
Она действительно пошла с ним. Взяв под руку счастливчика Шона, глядя в пол, Лори быстро шла к нашему столику.
-Ну что? Пива, девочки?
Я посмотрел на Шона, как на человека с Луны. Он снова превращался в болтуна - проказника. Так и хотелось дать ему по шее: «Какое пиво, Шон?!», - но, разумеется, я не стал этого делать.
Глория улыбнулась и посмотрела на меня. Я, глядя на неё произнес: «Извини, Шон, мы спешим».
Шон шумел, как вентилятор: «Что-о?! Кто спешит? Лоренс, ты опять?!»
-Все нормально, Шон. До встречи.
Я приподнимался, и уже за руку держал встающую из-за столика Глорию.
Шон преградил нам путь.
Я остановил его рукой. – Шон, я обещаю тебе, слово чести, как только мое "заклятье" будет снято, мы с Ло заедем к тебе и поговорим.
Глория внимательно посмотрела на меня. Но, кажется, её не взбесило, что я говорю при ней в третьем лице.
Баскеролли гудел о несправедливости.
Ну что я мог ему сказать о несправедливости вообще?… Многое.
Я расплатился за заказ столика на четверых, и мы с Лори ушли из этого цирка, чтобы попасть …в другой.
-15-
-Ну и что? Чем будем заниматься? - Это первое, о чем она спросила меня, только мы сели в такси.
-Лори, мне нужно поговорить с вами о том дне, когда мы с вами встретились. Это, как оказалось, важно для меня.
-Я что, не туда позвонила?
-Нет, все нормально. Я даже хотел поблагодарить вас за оказанную мне помощь.
-Пожалуйста. Это всё?
Машина стояла. Водитель молча сморил на нас в зеркальце над лобовым стеклом. О чем мы говорили, он видимо не понимал. В салоне мы говорили по-английски.
Я опустил голову и думал. Вздохнул, решив про себя: «Как там про меня говорил Шон? Кроме знания законов во мне крутости никакой, кажется так?"
-Лори, как на счет зайти ко мне и помыться. Ванна у меня большая. Двух спальная.
Женщина усмехнулась. Как-то жеманно повела плечом. И стала выходить из такси.
Не оглядываясь на меня, она пошла от машины прочь.
Я выбежал и за ней. Но, остановив её, я извиняться не стал. Я уже знал, кто передо мной.
-…А в ванну мы нальем молодого вина. Знаешь, итальянцы вот только-только намяли ногами виноград, созревший в эту пору. Я знаю, где достать именно такое вино. Ещё помнящее тепло натруженных рук, ног. - Я улыбнулся женщине и провел пальцем от горла до пупка, как раз по щели её прозрачной кофточки. - Как?
Она дала мне пощечину, но пошла обратно к машине.
Минут через семь-восемь нас встретил вежливый интеллектуал – Гладиатор.
После ванны, в которую, как я и обещал, было безжалостно вылито вино с семи бочонков, и хорошего секса, говорить с женщиной о встрече в доме лесничего я не мог.
Но было надо.
И опять припомнив себе слова Шона, о том, что я - консерватор даже в мечтах, я заставил себя переодеться в соответствующий разговору костюм. Надел что-то в клетку.
И мы с Лори прошли в библиотеку. Я попытался ввести её в тему.
Она села в кресло, скрестив ноги. Тут же вытащила какую-то книгу из шкафа и стала её листать.
-Хорошо. Давай о том дне. И что я тогда не так сделала.
Я сел у её ног. Вернее у той ноги, что была наверху и в любой момент могла упасть мне на нос.
-Ло, я,... я действительно искал тебя, чтобы сказать тебе спасибо.
-Это я уже слышала. Но, видимо, это не все.
Она отвлеклась от книги, быстро с улыбкой посмотрела на меня, и снова - взгляд в книгу.
Я посмотрел на её ноги.
Ло была одета лишь в мою рубашку, застегнутую на одну среднюю пуговицу.
Ещё раньше, Глория сказала мне, что в её сумочке нет других трусиков. А дважды она одни и те же не надевает. Я согласился. Действительно, …надевать трусы два раза. …Но меня покоробило наличие в этой же сумочке трех пачек презервативов!
Ну, бог с ними. Я ведь не отец, и не исповедальник.
Я говорил, глядя на её гладкие, длинные ноги. Перечитывал ровные пальцы, ногти которых были окрашены в синий цвет. – Ло, в доме, где ты взяла тогда одежду живет один человек...
- И что он хочет за свое барахло?
Я поджал губы. Повалился на спину и лег на ковер.
Но, вздохнув, продолжил: «Он фантазер этот человек. Ну, кроме того, что он лесничий. Недавно он отсидел в тюрьме и, видимо, слегка сдвинулся рассудком…»
Я закинул руки за голову и стал смотреть в потолок. Чистый и высокий. Это как раз давало мне шанс не сбиться. -… И вот ему пришло в голову, что возле его дома, в тот самый день, когда моя машина, потеряв управление, съехала с насыпи и загорелась, произошло преступление. А именно – изнасилование.
Лори выпрямила ноги и наклонилась ко мне. Посмотрела мне в лицо. Будто бы удивилась.
Но я почувствовал фальшь в её взгляде и это подстегнуло меня не растягивать мой рассказ.
-Он считает, что я, вполне - "сильный мужчина", потому как сам скинул с насыпи свою машину. А потом, заметив попутку, я попросился довезти меня до города. А точнее, я напросился к тебе, в твою машину. И ты, как будто бы, мне сразу понравилась. И я, такой «сильный мужчина», ударив тебя камнем.… Ну, в общем, он говорил о какой-то примятой траве, кровавом камне и разорванном в клочья белье…. Кстати, я тут заметил, ты его и не носишь. – Я покосился опять же на длинные ноги Ло. Но, заметив кое-что ещё, …отвернулся. Решил, «мешать дело с бездельем» - хуже нет веселья. И продолжил. - Но может, он имел в виду только трусы - стринги. – Я вздохнул, с нежностью припомнив, как Лори наматывала свои стринги на мой нос. - И ещё ему повезло, он там драгоценность нашел. И решил, что если на ней есть буква «Л», то она непременно принадлежит Лоренсу. То есть, мне. Ну, в чем-то он прав: папа – в Вашингтоне, мама – на кладбище, мачеха - …в балете, остаюсь я, …праздношатающийся по лесу. И вот он так и сказал, что это всё я. …Я оставил тебя без чувств, без одежды, без иллюзий. А чтобы тебя не обнаружили, я отошел к дороге и вызвал вертолет. При этом я скоренько поломал себе руки, ноги, в общем, притворился раненым вдрызг и попросил о помощи. Мне, как раненому вдрызг, ее оказали. При этом, быстро свернув расследование там у дома лесничего. Короче, я …увёл полицию со следа. А тебе - бедняжке, ничего не оставалось, как найти в его доме одежду, чтоб стыд прикрыть и …с тем уйти.
Лори все сидела, согнув спину и глядя на меня.
Я перевел взгляд на неё. - Я действительно вернулся туда. Я приезжал туда, чтобы увидеть тебя еще раз. Да, было неумно с моей стороны, но вот... я поехал туда. Хотел увидеть, что теперь …ты уже …ничего не боишься. Хотел сказать тебе спасибо. Я, глупость конечно, ...я предположил, что ты сектантка. Приехал поздним вечером, чтоб уж наверняка тебя там увидеть...
Я замолчал. Лежал минуты три, не меньше.
Женщина смотрела на меня, и я видел тонкую морщинку возле её бровей.
Глория Саммер очень, очень внимательно меня слушала.
И я испугался.
Что-то тукнуло во мне и рассыпалось холодными камешками по спине. «А вдруг она и в правду была изнасилована там. Она верила, что никто не узнает об этом, а я …осел, я говорил сейчас так…»
Я присел рядом с креслом, обнял женщину за ноги, которые она тут же сжала вместе.
-Ло, прости меня. Прости, я …- Я помолчал. А потом в сердцах ударил ладонями о поручни кресла. – Но, черт возьми, я действительно хотел тебя видеть!!! Мне было важно увидеть тебя. И …даже когда он сказал, что ты могла быть там…изнасилована… кем-то, я всё равно хотел тебя увидеть. Лори, …я рад, что встретил тебя.
Я потянул к ней руки.
Она мягко спустилась с кресла…и позволила овладеть собой без разделительной мембраны…
Я так хотел.
Я так хотел, …чтобы она заговорила, наконец. Я сделал всё от меня зависящее….
И я понимал, что я – подлец. Ведь не только мораль, но и закон пресекает такое действие со стороны служебного лица. Хотя…было ли в тот момент моё лицо служебным?
Она так хороша, эта …Дама Пик. Она так нежна, когда таковой захочет быть….
И она заговорила, но только тогда, когда мы пошли в спальню, потому, что настала ночь, и нужно было как-то устраиваться.
Секс в удобной кровати…это мне всегда было с руки. То есть, по сердцу. Люблю комфорт и не люблю траханье в курятниках. Шон и Френк тут едины, я – консерватор.
-Лори, я рад, что мы встретились. Я так рад, что увидел тебя еще раз.
Ах, как хороша эта женщина, когда инициативна!…Без неё, после ванны с вином я бы уже ноги протянул. И ничто б во мне на такие ласки не поднялось….
Но, оказалось, мы и в запале контролируем друг друга…
Я заметил, она на мои вздохи усмехнулась. Может, она и сейчас чего-то боится? Может, не доверяет мне? Тогда конечно, хоть застарайся…
Напрягшись, выгнувшись в дугу в экстазе, я буквально стащил её – слизкую и потную с моих бедер. …А она …легла рядом,… дыхание чуть успокоила…и снова стала смотреть в потолок.
Мама моя! Я просто выпал от такой силищи!
Я успокаивался значительно дольше.
Но она заговорила. И вот это была уже вторая радость за вечер.
Она заговорила вполне разумно и так, как говорят женщины, которые мне нравятся. Говорила спокойно, не путаясь в мыслях, воли не давая чувствам, не играя трагедию и в печаль. Мне даже показалось, что не смотря на начинающийся рассвет, она вовсе не хотела спать. Глаза её неподвижно смотрели в потолок, но были живы. Я даже думаю, она хорошо себе представляла то, что рассказывала мне.
-Это так важно для тебя?… Пусть он сходит с ума от собственной фантазии, тебе-то что?… Оставь его, не связывай себе мысли, не думай о нём…это сволочь.
Я повернулся на бок и стал смотреть на неё.
Мне хотелось не только слышать её голос, мне хотелось заметить чувства на её холодном, полу равнодушном лице. Я не хотел поймать её на переживании, я хотел понять, способна ли она на это? Но, увы, и голос её был ровен и взгляд…равнодушен в холодной констатации факта.
– Лори, Лор, милая, если тебе неприятно об этом…
-Мне всё равно.
-Думаю, ты лжёшь. И если тебе трудно, черт с ним, я сумею выпутаться и из этого дерьма. Всё, тогда лучше …помолчим.
Но я …кретин. Я …трус в призвании своём! Без её рассказа, я понимал, мне хана, я сам буду дергаться, разгадывая шарады всю оставшуюся жизнь: так был момент с камнем или не факт?
-Ло, мне приятель сказал, он знакомился с делом на этого человека, так вот этот лесничий уже отбывал срок по статье «непреднамеренное убийство». Я - адвокат, мой отец – известный политик, мачеха моя – утонченная натура из породы сверх звёзд, богема, которую изменить не возможно, если только как куклу сломать. То есть мы все не только на виду, нам важна репутация. Так же важна, как пианисту наличие всех десяти здоровых пальцев. А этот лесничий считает, что знает теперь про меня такое, что это дает ему право ставить нас всех с ним на одну полку.
-Ты против права на ошибку?
-Ты подтвердила, он - сволочь. И мне сразу стало свободнее дышать. Именно потому, что я про него так и подумал, когда он взвалил на меня такой груз. Но я хотел иметь основу под свободное дыхание. Он оскорбил меня столь тяжким не подозрением даже, а именно наветом в присутствии моего друга. И…моего вечного оппонента в суде. Если ты ещё не поняла, для меня очень важно ощущение свободы под законом. Я не смог бы защищать человека, размышляя над собственным темным прошлым.
-Разве тебе никогда не приходилось задумываться, что, встав на место твоего подзащитного, тебе станет легче защищать его?
-Это ошибочное мнение. Светское скорее. Представь, река разлилась или лёд тронулся, в общем, тонет человек. Ты предлагаешь мне уйти с твёрдой почвы, спасая его? Я бы даже писателю, для полноты ощущений не предложил такой чуши. Даже, описывая процесс ограбления банка. Я могу отдать руку на отсечение, ввязавшись хоть раз в такое, он всё равно «утонет». Утонет, Лори, и ты даже не сомневайся. Палёвый адвокат, политик и даже балерина – это уже социумы второго сорта. И как бы не пытались они выгрести, да хоть обсыпься алмазами, они не ослепят всю толпу. Найдётся младенец, и он выдаст истину: «Он вор. Он – убийца». И после такого обвинения слетят все бриллианты. Мне важно знать, что произошло в тот день лично с тобою. Почему ты пришла в дом чуждого тебе человека, надела его одежду и ушла? Что заставляло тебя в тот день держаться настороже? Чего ты боялась? Я должен знать, что не меня.
-Ты думаешь, что в состоянии аффекта ты мог совершить со мной что-то противозаконное и …забыть об этом?
Я задумался. И внимательно посмотрел на женщину, которая смутила меня потоком странных вопросов. Но я знал, как себя «спасти» от смущения. - Ло, когда он протянул мне кулон, твой кулон, у меня на долю секунды появилось странное ощущение. Но только я ощутил свой кулон на своей груди, де жавю ушло в никуда. Думаю, накачавшись наркотиками, я, как и всякий индивид, мог бы взяться за железный прут, чтоб пойти вершить справедливость и наказание. Но я был в здравом уме и доброй памяти, начиная с момента, когда понял, что отказали тормоза на крутом повороте и до того момента, когда оказался в руках врачей.
-Ты терял сознание, когда упал.
-Я помню об этом. В этом моё спасение. Я упал, уже выходя к дороге, ещё до того момента, когда ты стала активно помогать мне. И я четко помню, ты выглядела испуганной даже тогда, когда несла меня на руках к повороту. Трудно, знаешь вообразить, что ты понесла бы своего насильника на руках. А вот встречаться с полицией ты не хотела. И я думаю потому, что в лесу в тот момент был кто-то ещё. И ты не хотела, чтоб полиция увидела тебя с этим человеком. Именно так, а не то, что ты испугалась, что увидят тебя или только его. Ты боялась наличия трёх величин: полиции, себя и его. Кто это был, Лори? Скажи только «да»: это был Паркиенс?
-Я не знаю этого человека.
-Ты можешь не знать его фамилии. Это лесничий, хозяин того дома. В лесу, у поворота. Он несколько лет назад садистки изнасиловал женщину, она скончалась по дороге в больницу. Ты …понимаешь, почему я хочу знать, что там произошло?
-Но ты как будто уже объяснил: ты не хотел бы быть поставленным с ним на одну полку. Именно так, да?
Она повернула голову и посмотрела мне в лицо. А потом подняла руку и погладила мне вспотевшую грудь. Я застонал. Уткнувшись в плечо женщины, не желающей спать и ничего кроме любви не желающей. И решил закончить этот ночной и явно безрезультатный разговор: «Лори, я знаю, что кажусь тебе слабым. Думаю, даже трусоватым. А вернее, - я сглотнул и отвел взгляд, - может и трусом. Я понял это уже там, у дома лесничего. Ты сильная. Ты свободная от условностей женщина. Ты мне нравишься. И ладно, пусть так. Пусть будет так. Давай все сотрем из ума. Я согласен, что поторопился. Начал разговор не ко времени».
------------------
Чего она ждала, именно этих слов? Возможно, она решила, что я лукавил тогда. Но ведь я был искренен. Я, правда, понял, что она хочет любви, а не разговора о давних проблемах.
Но она заговорила. И я был рад, что так…получилось.
-----------------
Глория села, подогнув ноги и, глядя то на меня, то на свою руку, которой поглаживала простыню, заговорила вдруг о том, о том самом дне. – Мы отдыхали там. Неподалёку. Мой друг вдруг увлекся Эвелин. Он сказал, что я слишком "тяжела" для него в тот день. Они остались. В машине. А я разделась до гола и пошла на речку, купаться. Я оглянулась на них, когда шла, они тоже стали раздеваться. Просто стягивали одежду друг с друга и целовались в машине. Потом, наверное, валялись и в траве. Мы немного выпили. До этого. И ещё курили травку. Эвелин была пьянее всех, слишком весела. Я не знаю, как после этого Стив мог вести машину? Хотя у него кажется, там какая-то штука в машине была, позволяющая ехать на "автопилоте". В общем, я плавала, ныряла, мне было всё равно. Я обиделась, почувствовав себя лишней. И веселила сама себя. Ныряла, плавала под водой. Потом устала и просто лежала в воде. Не помню, но, кажется, нет,… нет, я не выходила из воды. Всё купалась. Вода была приятно прохладной и трезвила меня. Я вообще люблю пресную воду. У меня высыпает раздражение на кожу, наверное, аллергия на морскую соль. А тут довольно-таки чистая речка. Дикая природа. Нет, кажется, я всё купалась и даже не выходила из воды. А потом вдруг залаяла собака. Это было так странно. Мне был виден дом. И я подумала, там наверное кто-то был. Хотя возле никто не разгуливал. И собаку мы не слышали. Я ведь проходила мимо этого дома, когда шла к реке. Стояла тишина. А потом я заметила, туда, в дверь дома зашел человек. Он и был с собакой. Та залаяла в мою сторону. А я была абсолютно голой и конечно, сразу притихла. Просто стояла по шею в воде, прячась за невысоким кустарником ежевики, и слушала этот лай. Собака сильно лаяла. Громко. Противно и это сильно пугало меня. Она, не переставая, лаяла. Мне уже не хотелось плавать. Я пряталась. Но, думаю, от дороги меня не было видно в воде. А мне как раз участок дороги был виден хорошо. Я стала смотреть, не подъехали ли Стив и Эви к этому дому. Мы ведь остановились на лесной дороге. Та позволяла срезать петлю дороги на Лос-Анджелес. Этот человек всё смотрел на реку. Долго смотрел, а потом всё же завел собаку в дом. А через время они снова вышли. Собака продолжила свой хриплый лай. Но шумела уже как-то не направлено. То есть просто лаяла, но не в сторону реки. Потом я увидела, как этот человек зашел за дом, и скоро выехал оттуда на машине. Это был темно - зеленый "джип - чарроки". Он развернулся и быстро поехал в сторону пригорода. На северо-восток. Все стихло. И я решила, что можно уже выйти. И тихо по кустам стала приближаться к месту, где Стив оставил машину. Но его машины на месте не было. Я поняла, что он уехал. Я решила, что они кинули меня. Я пьяная от восторгов и вина, из-за шума текущей воды и всплесков, просто не услышала, как он завел машину, и они с Эвелин уехали. Я, конечно, не из трусливых, но я была голой и до города было далеко. Я решила, что они всё равно должны были выкинуть мою одежду из машины. Кругом была мятая трава, следы босых ног на обочине. А так, …больше ничего. Я стала искать хоть какую-то одежду, облазила все. Ничего. Даже трусов не оставили. Потом я заметила свежевырытую яму. Она была припорошена травой. Я может быть и не заметила бы её, но я так тщательно искала одежду. Ходила там. Я подумала, что эти "свиньи" пошутили и зарыли мою одежду. Я...стала рыть. То есть отрывать, я думала там одежда. Но там был зарыт камень. Такой крупный, на две моих ладони. Булыжник. Я удивилась и стала вынимать его. Думала, под камнем оставлено хотя бы белье. А когда стала вынимать его из ямы, то мои руки сразу выпачкались в крови. Я испугалась. Откинула камень в сторону. Какое-то время стояла и оглядывалась. Даже, помнится, закричала. Стала звать Стива и Эвелин…. А потом, немного погодя, я снова подошла к камню и просто сверху посмотрела на него. Там были хорошо видны волосы. Они прилипли к крови. Эвелин всегда любила яркие цвета. Волосы на камне были окрашены в "беж"....Это были ее волосы. …Это было ужасно. Я почему-то сразу поняла, …это ужасно, …ужасно.
Лори приподнялась на локте и посмотрела мне в глаза. - Ты спрашиваешь меня, что произошло? Ну, так мне не чем тебя удивить. Да, только камни, которых нет, только я – воровка тряпья у этого ничтожества…. Только Эви не уезжала ни к тетке, что на Багамах, ни к тетке, что на Гавайях. Вот это я знаю точно.
-Не уезжала?! Но, может, она где-то ещё? Мало ли…
-Да, ты прав, мало ли…
-Ну, даже если что-то случилось с нею, почему ты решила, что причина - Паркиенс? Ведь был ещё Стив?
-Я не знаю, кто такой Паркиенс. Но я знаю, кто такой Стив. И ещё. Я пока наверняка не знаю, кто ты. Но…ты славный.
Я был в смятении чувств. Она только что рассказывала о своих страхах, только что повторялась «ужас, ужас» и вдруг…на лице её снова заиграла странная улыбка. Глаза стали томными и даже как будто безразличными. Я просто лежал и следил за ней взглядом. И удивлялся. Тихо удивлялся ей.
Глория – удивительная женщина. Даже не знаю, если ли другая такая странность на земле.
Она языком прошлась от одного моего уха, по скулам, подбородку добралась до другого уха. А потом с тем же тембром голоса продолжила. - Ты мне показался человеком, намеренно открывающимся, чтоб показать, что у тебя за пазухой …ничего. Тед, это подозрительно. Не делай так при мне больше. Обещаешь?
Она лизнула меня по губам. И улыбнулась. - Я, например, посчитала тебя человеком, у которого пазух немереное количество. На любой размер. Это даже не хитрость. Детство какое-то. Будто ты мальчишка и считаешь себя самым умным и хитрым. Тебе не нужно со мною хитрить. Я признаю, ты умный…умница…
Она снова показала мне язык. Но уже не пошла, блуждать им по моему лицу. Просто помахала мне кончиком его. Я тупел. А она продолжила давать оценку моим словам, действиям. Всему мне. - Ты откровенно признался, что ты слабый. Ты опять хитришь. …Впрочем, может, тебе никто не говорил, а сам ты так и не понял, ты субтильный физически, а вообще-то, ты не слабый. Нет. Уж я- то знаю, со мной слабый не свяжется. Получаса не выдержит.
Лори резко дунула мне в лицо. Я машинально зажмурился. А она хохотнула и, откинув волосы на спину, теплой ладонью успокоила мне глаза. Прикрыла их как покойнику.
Я стал вслушиваться в переливы её голоса. - Так, …теперь на счет твоей трусости, о которой ты заявил …с какой-то даже долей кокетства. …Тут я не знаю. Но ведь и не обязательно быть всегда храбрым. (Я открыл глаза и стал внимать ей, зря) Ну и что, что трус? Это как отсутствие второй ноги. Это стыдно, но свыкнуться можно. Ах, …милый мой, …Те-ед. …Я не знаю ни лесничего, ни Паркиенса. Но когда я пришла в тот дом за помощью, я поняла, что я в западне. Я почувствовала, что я попалась. Я срывала тряпье с веревок, прикрывала ими себя, задыхалась от их вони, и очень, очень спешила убраться…. У меня, думаю, есть третий глаз. Да, наверное, есть. Мне кажется, он видит даже то, что от меня прячут.
Лори, опершись на руки, нависла надо мной. Она не прекращала говорить. Она не сводила с меня томного взгляда. А сама вдруг начала танец грудей. Водила их упругими сосками по моей груди…и говорила, как мне уже казалось, о чепухе. -…И вдруг я услышала взрыв. А потом, потом я увидела тебя. Ты шел от дороги. Что я думала тогда? А, …не знаю. Я испугалась. Кто этот человек? Что он принесет мне? У меня был только топор. С чем пришел ты – я не знала. Паркиенс – не Паркиенс – мне было всё равно. Для меня любой в ту минуту был врагом. Что касается полиции…- Глория прерывисто вздохнула, приостановив танец над моей грудью, - я никогда не доверяла ни адвокатам, ни полиции. Пережив в детстве развод и суды по «разделу» ребенка, я перестала верить в честность суда. Чья лошадь, туда и повезет. Ты …ты тоже забудь, что ты адвокат. Ладно? Договорились?
Я кивнул. Мне действительно стало вдруг всё равно кто я, да хоть повар.
А эта томная бестия упала мне грудь и в ухо прошептала: «И всё, и давай…ещё. Ты сможешь, я знаю».
И она …поползла …лицом к моему животу. Её прохладный нос запросто разрезал мне самый стальной нерв. А когда она уткнулась им в кучерявость моих волос у начала ног, я понял, …не ошиблась девочка, я ещё на многое сгожусь…
Я, кажется, даже не дышал после. Мою нежность и любовное настроение, как рукой сняло. Я просто вырубился.
------------
А Лори легла на спину. Она так и не уснула. Она отдыхала и о чем-то думала.
Время спустя она расскажет, о чем. О том, что я рассказал ей, и о чем она не рассказала мне.
Было что-то детское в моём поступке, но я охранял её, пока она спала ...до полуночи.
А когда пришла другая ночь, и она проснулась, я попросил её лететь со мной в Штаты. В Калифорнию.
Она согласилась. Правда, не сразу.
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ