Ай-я-я-я-я-я-яй, убили негpа,
Убили негpа, убили...
Ай-я-я-я-я-яй, ни за что ни пpо что...
Суки, замочили...
(«Запрещённые барабанщики»)
Да… Представляю, какую бурю негодования вызвала бы сейчас эта легкомысленная песенка. Ещё несколько лет назад она смотрелась просто как шутка, которую каждый может воспринимать в меру своей испорченности. Вроде как даже мёртвый негр пойдёт играть в баскетбол и танцевать хип-хоп, до того они все любят спорт и музыку. Сейчас эту песенку расценили бы как издевательство над чернокожими, погибшими от рук скинхэдов. Нечто похожее в самом начале 80-х испытала на себе группа The Cure, исполнившая песню «Killing an arab». Эта двухминутная песня тогда наделала много шума, участников группы обвинили в нетерпимости к выходцам из мусульманских стран, хотя «Killing an arab» была написана автором после прочтения одной книги, где главный герой задаётся вопросом – убить ему араба или нет. «Араб» в этом случае означал просто некоего литературного героя, а не конкретную личность определённого вероисповедания. Хотел бы я сейчас посмотреть на тех критиков, обвинявших The Cure в национализме, после того как арабы недавно взорвали лондонское метро, разнесши в клочья их ни в чём не повинных соотечественников…
Но вернёмся к нашим неграм. Раньше их просто избивали, а сейчас убивают. Подошёл кто-то к негру, и его застрелил. Как это всё обыденно – подошёл и застрелил. Как в Америке времён судов Линча. Поймали и линчевали. Подошёл и застрелил…
Интересно, кем себя возомнили эти убийцы? Высшими существами, которые вышли на улицы бороться за чистоту белой расы? Так нет у нас её, чистоты этой: мы давно уже славяно-азиатский коктейль. Или кто-то из чернокожих изнасиловал их мать и сестру, убил отца и брата? Да вряд ли. Так какого чёрта? Он приехал из своей Африки сюда не права качать, просто у них там считается престижно у нас учиться. Как нам в Сорбонне или Гарварде. Понравится вам, когда вы поедете в Африку, и в первой же зулусской деревушке вам проткнут копьём вашу задницу? Думаю, что нет.
Вот некоторые американцы ненавидят чёрных. Мол, привезли мы их сюда триста лет назад в качестве рабов, а сейчас эти сволочи начинают наезжать на бывших хозяев, равноправия требуют… Сейчас, в начале нашего века, создаётся такое впечатление, что негры там добились даже большего, чем хотели лет так пятьдесят назад. Теперь попробуй чернокожего хоть пальцем тронуть или посмотреть косо. Он тут же возопит: «Расовая дискриминация! Расовая дискриминация!» И тебе выразят такое общественное «фу», что хоть вешайся.
По этому поводу хочу процитировать Константина Симоненко, который провёл в штатах более чем два года. Вот что он пишет в своих «Непутевых заметках о США»:
«По приезду в Штаты меня сразу строго-настрого предупредили, что негров нельзя называть неграми. Я был в шоке. Это же за кого они себя принимают, если считают слово негр - ругательством??? Это все равно, если бы я считал слово “славянин” матюком… или я что-то не так понял? Кстати, давно расспрашиваю по этому поводу американцев, они говорят, мол, неграми негров называли рабовладельцы. Хм, нас, к примеру, татаро-монголы русскими называли, и попробуй меня по-другому назвать. А негры обижаются, хотя между собой друг дружку исключительно нигерами и называют. Парадокс.]…[Еще что очень бросается в глаза, так это комплекс неполноценности американцев по поводу прошлого, я имею ввиду эпоху рабства. Причем комплекс неполноценности именно у белых, а не у негров. Неграм-то как раз неплохо, чуть что, они сразу в крик: “Вы меня ущемляете, потому что я черный!”. И белые сразу тушуются. Серьезно, сам видел по телевизору, как один негр выиграл суд, потому что объявил, что судьи расисты. Обвиняли его в изнасиловании с отягощающими обстоятельствами. У нас бы его лет на пятнадцать, да еще и в камеру к уголовникам, а тут сменили состав судей и оправдали.]…[ Я, кстати, вначале очень переживал, что негров не понимаю. В смысле, когда они на английском разговаривают. Потом меня сами же американцы и успокоили, мол, не переживай, мы их сами не понимаем! Зато теперь знаю их коронную фразу: “Wos’up maaaaan?”]…[Боже мой! Какие они наглые и в то же самое время трусливые. Но наглые - до омерзения. Первое время меня просто убивала их наглость, потом привык, потом придумал поговорку, что обезьяны произошли от негров. Сейчас я негров не боюсь - трусливее их я вообще никого не видел. Надо только быть чуть-чуть наглее их самих. На дискотеке к моей девушке пристали два негра, нагло, по-хамски, у меня на глазах. Но стоило мне ткнуть, абсолютно беззлобно, смею заметить, одному из них в коленную чашечку, как они тут же отбежали на два метра. О да, на безопасной дистанции они смелые. Очень много говорят и быстро-быстро. По всей видимости, они говорили насчет моей родословной. Я не все понял. Но в этом случае очень помогает русский мат. На этих детей природы он оказывает просто магическое действие. Они понимают, что их посылают, но не понимают куда именно. Проверено неоднократно. Не привыкли они, что им сопротивляется белый человек. Они же нас снежками обзывают. Мы для них неженки и слабаки. Обидно. Хотя, конечно, приятно видеть безграничное удивление в глазах черномазого, когда ты идешь на него грудью. Хотя, честно говоря, я бы предостерег идти на них грудью в темном переулке - воткнут с дуру что-нибудь острое и не совсем стерильное между ребер, а потом доказывай, что ты не хотел задеть его расовых чувств.]…[Я расист? Да! Я расист! Махровый! Закоренелый! Причем я им стал именно тут, в США. До этого я очень поддерживал Нельсона Манделу и любил перечитывать Хижину дяди Тома.» (© Константин Симоненко)
Ну, не знаю, как там в Америке, всё же они живут друг с другом не одну сотню лет, поэтому и отношения такие. Специфические. У нас же в России кроме предков и потомков А. С. Пушкина, никого африканской крови не было. А тут, при Советском Союзе, начали они к нам приезжать. И стали любить мы их, как братьев. Угнетённые империалистами и колонизаторами негры были так милы и беззащитны… Их хотелось прижать к груди и погладить по курчавой голове. И дать по башке этому проклятому колонизатору, чтобы разлетелся на части его пробковый шлем.
Шли годы, и отношение к чернокожим не менялось. В большой стране Советов были все равны, все говорили на одном языке, ели одну колбасу, пили одну водку, одевались в одинаковые одежды и смотрели одни и те же фильмы. На фоне этой серой однородной народной массы не очень-то выделялись такие незначительные различия, как национальность и даже раса. Всё это мелочи. Главное – ты советский человек. Подумаешь, чёрный! Ты Ленина уважаешь? Да? Ну вот, я тоже уважаю! Пойдем тогда с тобой выпьем беленькой. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Теперь нет больше той страны. Нет, я не ностальгирую: померла, так померла! Это дед мой любил ностальгировать по советской власти. Он всю жизнь при ней прожил, и очень ему было горько осознавать, что оказалась она какой-то неправильной, какой-то не такой. Я же родился намного позже, и поэтому успел «перестроиться».
Негров я жалел. Классе в восьмом даже написал стихи, как худо приходится безработным и бездомным неграм в бетонных джунглях больших американских городов. Тогда я видел негров только в московском метро и на улицах. Это были люди вполне счастливые и беззаботные, никому и в голову не приходило крикнуть им в след что-нибудь обидное. И тем более избить или застрелить. Рядом с техникумом, где я учился, было много посольств африканских стран. Темнокожие посольские детишки играли вместе с русскими детьми, и царил у них мир и согласие. Сейчас такое даже представить невозможно.
Что же случилось? Неужели мы не можем жить, чтобы никого не ненавидеть? Они вон нас не осуждают. Понимают, что мы не все такие. Были бы мы все расистами, разве приезжали бы тогда они к нам? Но, тем не менее, их стали убивать. И мне кажется, будет ещё хуже.
По телевизору слышал, что скоро европейцы потихоньку вымрут, а арабы, африканцы и азиаты заселят Европу. Сколько детей рождается в среднестатистической европейской семье? Один? Два? А то и вовсе ни одного. А у них? Пять, семь, двенадцать! Не вымершие европеоиды смешаются, ассимилируются с переселенцами, и жители Европы будут смуглолицы и кучерявы. Это учёные так прогнозируют. Не знаю, верить им или нет. Хотя в их речах наверняка есть доля истины.
А теперь спросите меня, как я отношусь к неграм.
Да никак.
Не стреляйте в них. Пусть себе живут!