Надрывно взвизгнула «болгарка», а Сергей чуть не закричат от боли. Полотно пилы соскочило с алюминиевого «уголка», который Сергей придерживал указательным пальцем, и резануло по живому.
Он был один в гараже, кровь лилась ручьем, и несколько минут, прижав изуродован-ный палец к груди, Сергей крутился посреди комнаты, до боли кусая губы.
Потом инстинкт (или с детства внушенные простейшие медицинские принципы) бро-сили его за руль «девятки», и, шумно заглатывая воздух, Сергей погнал машину к рай-онной больнице.
Фалангу срезало начисто. У сестры, которая обрабатывала рану, Сергей узнал, что, если в течении нескольких часов утраченная часть пальца будет найдена, то вполне ве-роятно, все можно будет пришить обратно, и отторжения не произойдет, но делать это нужно быстро.
Проклиная все на свете, напичканный лекарствами, Сергей отказался от немедленно-го наложения швов и вернулся на дачу, где битых три часа отыскивал то, что недавно было частью его (и чем ковырял к ухе, набирал телефона, листал страницы, Боже мой! чем в конце концов жену ласкал, Господи! больно-то как!).
Он почти не сомневался, что не сможет в гаражном хламе отыскать неизвестно куда отлетевшую сравнительно небольшую фалангу…
Ночью, уже в Москве, стреляющая боль долго не давала уснуть, и лишь под утро На-таше удалось чуть не убаюкать его, и Сергей забылся тревожным сном, в котором виз-жали тысячи пил, и из углов каких-то темных бесконечных коридоров манили мертвые пальцы…
Следующие пара недель были заполнены уколами, таблетками, перевязками. Сергей неожиданно понял, как ему нелегко жить без такой, казалось, не слишком значитель-ной части тела, как фаланга указательного пальца левой руки, и даже спустя месяцы, полностью свыкшись с проблемами, которые вызывала эта нехватка, он видел по ночам свою руку целой и здоровой и просыпался чуть не в слезах.
Да и российская медицина не настраивала на оптимистичный лад, не уставая пугать возможными страшными последствиями травмы. И вот однажды жена уговорила Сер-гея обратиться к некоему народному целителю, по слухам, творившему чудеса в слу-чаях, похожих на этот.
Невысокий старичок невнятной национальности принял Сергея с почти нескрывае-мым весельем. В его каморке (кабинетом это было назвать никак нельзя) отсутствовало какое бы то ни было медицинское оборудование, а висевшая на самом видном месте замызганная лицензия заставляла сомневаться в своей подлинности.
- Удивительно, молодой человек, удивительно! – старичок широко размахивал рука-ми. – Вы на что-то жалуетесь?
Сергей кисло улыбнулся и поднял вверх левую ладонь.
- Ну и что? – с радостной улыбкой спросил старичок.
Как ни странно, такое игривое отношение к серьезной проблеме не вызвало в Сергее негодования.
- Как что? – почти с теми же интонациями ответил он. – Пальчик-то тю-тю. И болит.
- Ну, мало ли что болит… - возразил целитель, - и болит-то не пальчик, которого, как вы изволили выразиться, нет, а как раз то, что осталось. Ха-ха-ха, - смех его напоминал тихий перезвон погребальных колоколов. – Так что «пальчик тю-тю» – не беда.
- И болит – не беда? – спросил Сергей.
Старичок стал серьезным.
- Болит – вылечим. Это нам – легко. Давайте сюда вашу… - он замялся, похоже, под-бирая слово, - руку.
Сергей протянул ладонь.
- Это на первый раз, на первый раз, - бормотал старичок. – Глазки закройте.
Сергей подчинился. Снова раздался перезвон колоколец, и трудно было определить, смех ли слышится в каморке целителя, или в подступающих сумерках эхо доносит зву-ки с недалекого погоста.
Боль исчезла мгновенно.
С некоторой оторопью Сергей открыл глаза и взглянул на старичка. Он не знал, что сказать.
- Ну вот, милый, - воскликнул целитель, - а вы говорите – болит. Не болит?
- Не-е-ет, - с блаженной улыбкой протянул Сергей. – Спасибо вам.
- Э-э-э… Не за что. Дело-то нехитрое. И не за это я деньги-то беру, - ответил стари-чок. – А деньги – сами уж знаете – не малые.
- А за что? – удивился Сергей.
- А за то, что сейчас скажу я вам, - он снова широко улыбнулся, - кто же сказал глу-пость-то такую, что пальчик ваш… как это?… тю-тю?
- Не понял, - сказал Сергей.
- Да тут и понимать-то нечего. Живите, как будто он есть. Вы же чувствуете, что он вроде на месте?
- Да.
- Так и используйте его как полагается.
- Не пойму что-то, - снова удивился Сергей.
- Что у вас там проскальзывало, - старичок закатил глаза, будто вспоминая что-то. Зрелище было не из приятных. – В ухе там ковырять, телефон набирать, про жену – хе-хе! – вот это самое. Вещи-то все несложные.
- Да как же я?.. – пробубнил Сергей.
- А ты верь, милый, верь, - старичок внезапно перешел на «ты», - а коли сильно сам будешь верить, то и у других сомнений не возникнет. Верь, милый, верь, - он говорил все тише, - верь…
Глаза целителя закрылись, было похоже, что он засыпает.
Сергей недоуменно посмотрел на свой палец, на старичка и тихо двинуолся к выходу.
- Только одно понять для этого надо, - сзади снова раздался переливистый смех, - то, чего нет – болеть не может. Удобная это вещь – по вере дастся дело любое – жена – ха-ха! – но болеть уже никогда не будет. Никогда. Ни пальчик, ни ухо, ни шея.
Сергей рванулся к двери.
- И кушать не попросит, и не обожжется, и внове не отрежется, ха-ха-ха!
Выскочив на улицу, Сергей долго стоял около стены. Его трясло. Но не пройдя и двух кварталов, он с удивлением понял, что ему хочется смеяться.
В течение последующего месяца Сергей безрезультатно пытался ковыряться культей в ухе. Он во всех подробностях представлял себе, как это должно происходить со здо-ровой рукой, но все было безрезультатно. Вообще он уже был полностью уверен, что его фаланга – на месте, и странно было, что она не слушается.
Наступил апрель, первые слабые ростки показались из черной земли, ездили на дачу, жарили шашлыки, изрядно выпивали… Хозяева выделили Сергею в Наташей комнату в мансарде, в окне зажигались весенние звезды… Боли не будет – никогда не будет – дело любое – жена – ха-ха.
Утром Сергей посмотрел на свою руку – она было целой и невредимой. Он попробо-вал потрогать вчера еще недостающую фалангу пальцами другой руки: они легко про-шли сквозь пустоту.
Что-то зачесалось в левом ухе, но на такие вещи уже можно было не обращать внима-ния.
Естественно, он не стал давать никаких объяснений. «Выросло обратно – и все тут. И не дай Бог тебе об этом распространяться», - объяснил он Наташе. «Бывают такие слу-чаи – один на сто миллионов».
Когда заболел зуб, и встал вопрос – лечить или удалять – ответ был однозначен. Восьмой коренной возник на старом месте уже на третий день, а еще через два дня пришлось, шамкая, врать с пустым открытым ртом, что попал в небольшую, но непри-ятную аварию, а еще через день Сергей удивлял знакомых неестественно белозубой улыбкой.
- Во сколько же вам это обошлось? – спрашивали знакомые.
Ему было весело. Ничего болеть не будет.
Ему было страшно. Он смотрел на людей на улицах и вспоминал – «верь, милый, верь».