Двери беззвучно отворились и пропустили в комнату последних, опоздавших участников совещания. Никто из них не был чином ниже генерала в военной или академика в ученой иерархии. Комната тут же наполнилась гулом от десятка приглушенных голосов. Председатель, худой как трость командующий ВВС, встал и, как учитель непоседливых школьников, призвал собравшихся к тишине.
– Господа, у нас сегодня экстренное совещание. Предварительную информацию вы уже получили, но я все же напомню. Сегодня в 15:30 в районе боевых действий на юге Африки был сбит, это мы знаем точно, наш экспериментальный ударный вертолет «Сапсан». По телеметрии мы получили данные о повреждениях. Он не может взлететь и не может самоликвидироваться. Шрапнель пробила энергопровод на левом борту и повредила несколько блоков электроники. Вот подробная карта местности, где произошло падение.
Генерал указал на экран на стене с двухметровой диагональю. На ней со спутника отображалась ситуация в режиме реального времени и масштабом километр в двух сантиметрах. Красная точка означала упавший вертолет. Рядом (на экране, но не на местности) было обозначено како-то движение на территории в двадцать квадратных километров. Создавалось впечатление, что кусочки земли пришли в хаотичное движение.
– Как вы видите, нам пришлось бросить в бой резервную танковую бригаду, чтобы отбросить рубежи противника от места падения. – Пояснил командующий сухопутными войсками. – Потери большие, но несопоставимые с те, что было бы, если бы вертолет попал к врагу. До такой технологии, им еще лет десять расти.
– Насколько я вижу, американские танки отброшены довольно далеко. Почему бы нам не послать эвакуационную команду? Хотя бы тот же Ми-100 под прикрытием звена Ка-80? Они заберут киборга и вернут его целым и невредимым. – Начальник штаба западного фронта понял, что сказал что-то не то и добавил. – По крайней мере, то, что от него осталось.
– Нельзя, – подал голос из своего угла начальник разведки восточного фронта. – По оперативной информации, американцы ожидали контратаки, после их Кандагарской операции, но не знали, где мы ударим в Африке или в Азии. Удар танковой бригады на юге Африки они восприняли как отвлекающий, потому что знали, что она была в нашем стратегическом резерве. Теперь их шестой флот перебрасывает два ударных авианосца к берегам Индии, где сосредоточены наши бронетанковые и авиачасти. Нам это, как ни странно на руку. «Стадионам» обещают подготовить сюрприз. Но не это важно. Мы можем отправить эвакуаторов только с Мадагаскара. Связав атаку танков с направлением полета вертолетной группы, основным в которой является небоевой МИ-100, их аналитики без труда догадаются о нашей цели. И тогда, – разведчик развел руки – получается, что мы впустую потеряли почти двадцать танков. Вертолет попадет в руки американцев. В этом регионе у них слишком много войск. У нас, уточняю, только тактическое преимущество.
– В таком случае, – начал командующий флотом, – я предлагаю разбомбить вертолет. У Берега Слоновой Кости и западнее мыса Доброй Надежды у нас барражируют три подводных крейсера. Через три минуты не будет ни вертолета, ни проблемы.
– Это самый простой путь. С таким же успехом вы могли бы расстрелять это место с орбиты. – Академик Георгий Лебедев даже не пытался скрыть свое раздражение. Ему, как генеральному конструктору Объединенной вертолетостроительной корпорации было больно слышать, как выносится на обсуждение идея уничтожения любимого детища. – У меня есть другой план. Конечно, он вынуждает нас пойти на определенные трудности, связанные с международным правом, но в случае удачи, позволит больше никогда не вспоминать об это эпизоде, – академик замолчал.
– Ну не томите нас, расскажите, – командующий ВВС сел во главе стола, заваленного видеопланшетами, картами и сводками спутниковой разведки.
– К «Сапсану», так мы назвали этот вертолет в процессе разработки, нужно отправить нашего человека, который на месте устранит неполадки и на нем же (есть такая возможность) вернется на базу на Мадагаскаре. Вот тогда-то и можно использовать орбитальную бомбардировку и авиаприкрытие эвакуации. Главное – это устранить неполадки.
Тягостное молчание нарушили слова начальника разведки восточного фронта.
– Вы, Георгий Константинович, понимаете, на что вы нас толкаете? Война идет уже пять лет, и за это время погибло только восемьдесят тысяч человек со стороны коалиции. Это было, как вы помните, только в самом начале войны. Если мы отправим туда человека, то нарушим конвенцию, тогда у американцев тоже будет повод отправить своих людей. И мы снова опустимся до уровня двадцатого века, когда в войнах погибали миллионы.
– Но, с другой стороны, – произнес командующий флотом, – если сделать все по уму, то никто не узнает.
* * *
Темный трюм десантного бота не был предназначен для перевозки людей. В прошлый раз здесь до поры до времени покоились беспилотные разведчики и перехватчики системы ПВО. Сейчас их не было, но катапульта, запускавшая в БПЛА небо, все еще занимала большую часть свободного места.
Рядом, слева, в кильватере друг друга плыли восемь таких же ботов, в металлическом нутре которых ждали своего часа сто двадцать тонн снарядов и ракет для Действующего Африканского экспедиционного корпуса. Караван охраняли пять киб-эсминцев, две подлодки класса «Барракуда» и два истребителя наземного базирования. Это была вполне стандартное оснащение малого каравана обеспечения. Маршрут через ставший уже своим Мозамбикский пролив был обследован, истоптан вдоль и поперек не один десяток раз.
Из восемнадцати единиц боевой и транспортной техники, только в одной находился человек. Он вовсе не управлял этим грозным металлоломом, а был пассажиром, более того, был нелегальным пассажиром. Своим присутствием на боте, уже не говоря о задуманной акции, он нарушал как минимум шесть международных соглашений и основополагающие принципы военной доктрины своего государства. Как, впрочем, и доктрины других прогрессивных государств, за которые он, все же, не был в ответе.
Архип Осипов никогда не стремился стать военным. Когда началась война, ему было восемнадцать лет, и он только что заработал на краевой олимпиаде по математике первое место, компьютер и зачисление на первый курс физфака МГУ без экзаменов. Теперь ему было почти двадцать шесть. За плечами учеба, диплом экстерном, работа в закрытом институте, примерно две тонны личного опыта и размышления его строились следующим образом:
«А если бы я увлекался английским или литературой, то сидел бы сейчас в библиотеке и зубрил бы неправильные глаголы или стихи Гумилева. И уж точно никогда не попал бы в такую передрягу. Когда вернусь, уволюсь к чертовой матери! Пусть себе другого диверсанта ищут! А я – ученый, молодой и перспективный ученый! И почему я согласился? Приключений захотелось или Константиныч слишком на меня влияет?»
Вынужденное безделие в течение многих часов, да к тому же в условиях без намека на комфорт, весьма способствует разного рода рефлексиям.
Роботам конвоя, в том числе и тому, в котором Архип сейчас находился, вовсе не нужно было питаться – так, профилактика и капремонт с заменой основных узлов раз в год. Поэтому чувство голода, которое испытывал сейчас человек им было незнакомо. Архип достал галеты из сухпая и, поливая их кетчупом, стал грызть. Все деликатесы, такие, как колбаса и булочки, были уничтожены еще в транспортном самолете на Мадагаскар.
«Но, с другой стороны, задание простое», – подумал он, заморив немного червячка, – «доехать на броне до сбитого Сапсаныча, починить и прилететь на базу. Обещали медаль вручить, правда, секретно. Наверно, носить придется с внутренней стороны пиджака».
Корпус мелко завибрировал. Архип чуть было не упал, когда бот заложил крутой циркуляр вправо. Раздались приглушенные броней выстрелы шестиствольных минометов с киб-эсминцев охраны конвоя, затем, один за другим, ровно столько же далеких, то есть глубоких подводных взрывов. Легкий десантный бот замедлился, несколько раз подпрыгнул на своих же волнах и застопорил ход. Вдруг его резко закрутило, как если бы он попал в водоворот от быстро прошедшего корабля, значительно большего по массе.
Архип рванулся наверх по технической лестнице, выбежал на палубу и успел увидеть, как под водой скрылся радиоперископ одной из «Барракуд». Стало ясно, что бот спас себя и пассажира, о котором, несомненно, знал, от столкновения со своей же подводной лодкой.
Конвой продолжал движение, несмотря на только что отбитую атаку. Архип рассмотрел радужную пленку масляного пятна справа по курсу – все, что осталось от американской подлодки. Наверное, она пробралась сюда во время недавнего шторма и залегла на дно, подстерегая добычу. Сонары киб-эсминцев засекли ее, как только она начала движение, чтобы выйти на боевой курс. Ну а с дальнобойностью и мощностью наших корабельных минометов не могут тягаться никакие американские миниторпеды.
До берега оставалось три часа ходу.
Из-за инцидента с перевозбудившейся «Барракудой», десантный бот, переоборудованный в транспорт конвойной системы ПВО, немного опоздал. Выгрузка уже началась. На восточное африканское побережье, а точнее на пирс главного портового города Бейра второго по величине, после Мапуту, столицы несуществующей уже республики Мозамбик, опустилась теплая субтропическая безлунная ночь. Архип вылез на палубу и ничего не увидел. Темнота хоть глаз выколи. Только рев дизелей, плеск воды, механические стуки и гудение сервоприводов. Даже берега, до которого, казалось, совсем немного, было не видно. Нырять и плыть самому Архипу запретили еще на стадии подготовки в Подмосковье. Не волнуйся, только и сказали, тебя довезут.
Наконец стал приближаться звук дизеля, и через минуту в борт небольшого корабля врезалась по инерции большая темная масса. Удар был не сильный, Архип устоял на ногах, и практически тут же закрыл глаза, потому что прямо в него выстрелил сноп света из прожектора. Когда глаза привыкли, он рассмотрел, свое новое транспортное средство. Свою легкобронированную спину Архипу подставлял плавающий танк ПТ-300МБ (модернизированный, быстроходный). Человек перепрыгнул и оседлал башню, уцепившись за пушку как за шею коня. Но поплыли они не в сторону гремящего железом порта, а вдоль берега, постепенно удаляясь от места разгрузки. Архип не удивился – еще в Москве ему объяснили, что выбраться безопаснее вдали от города. Когда-то, уцелевшие в процессе зачисток боевики, в порядке бессильной мести закладывали фугасы около дорог, скрываясь в кучах щебня – всего, что осталось от строений Бейры, одного из туристических центров востока Африки. Попытки терактов всегда жестоко пресекались и уже давно не повторялись, но все же, чем черт не шутит, пусть лучше погибнут снаряды, чем человек, который должен спасти бесценный сбитый беспилотный вертолет.
Когда траки зацарапали по каменистому дну, скорость танка увеличилась. Вместе с человеком, оседлавшем основание стомиллиметровой пушки, ПТ-300 углублялся в джунгли и через несколько минут выехал на основную дорогу снабжения, обгоняя колонны гусеничных машин, доверху груженных снарядами и ракетами.
Архипу стало действительно страшно. Роботам не нужен свет, к тому же лучи прожекторов демаскировали бы местоположение колонн. Встречный ветер развевал парню волосы, сумка надетая на ствол, раскачивалась, и, на затяжных подъемах, съезжала к ноге. А вокруг была тьма. И в этой тьме что-то было: деревья, заросли кустов, сплетения лиан. Они пролетали сгустками темноты на фоне чуть-чуть светлых облаков. Грохот дизелей уже не так давил на уши, как вначале, но все равно ничего расслышать в стороне было нельзя. Надевать прибор ночного видения, Архип не хотел. Смотреть особо не на что, а от любой опасности его защитит гусеничный робот.
Через пять часов бешеной езды, Архип отбил себе задницу, нога онемела. Но, судя по немного увеличившейся скорости, ПТ-300 выехал на открытую территорию. Сразу же сверху раздался свист рассекаемого воздуха, и затем мощное гудение турбин. Справа и слева от танка в темноте повисли летающие роботы – ударные вертолеты Ка-80, гроза танковых дивизий США. Они сопровождали их до самого Стана в сорока километрах севернее города Шигубо, на левой стороне одного из притоков Лимпопо, где располагалась ремонтная база, пункт заправки и перезаряжания орудий. По периметру окопались вечно готовые к бою установки системы ПВО.
Такие же Станы были раскиданы везде на планете, где шли боевые действия. Это были самые охраняемые места в мире. Уничтожение Стана противника было желанной целью для обеих сторон, но случалось такое не очень часто. Слишком много ресурсов требовалось для таких операций. Пока ударная группировка собиралась в кулак, противник успевал усилить оборону своего Стана или перенести его в другое, более безопасное место.
Архип спрыгнул с остановившегося танка, включил в кармане радиомаяк робота-ремонтника, чтобы на него не наехала в темноте какая-нибудь стотонная машина-убийца. После этого он, наконец, надел прибор ночного видения и отправился по расчищенной от деревьев поляне к месту расположения пункта ремонта танковой электроники.
В бледном, суррогатном свете визира Архип увидел три огромные боевые машины, облепленные ремонтниками, которые готовили железных бойцов к новым битвам. Он прошел мимо и стал искать небольшой железный ящик, в числе прочих привезенный с Мадагаскара вместе с Архипом. Наконец, поиски увенчались успехом. Ящик лежал прямо посередине стопки унифицированных кассет со стапятидесятимиллиметровыми снарядами для основных пушек танков Т-200.
Это была проблема. Ни один робот не станет помогать разбирать тяжеленные кассеты, чтобы какой-то человек смог добраться до ящика. Но привычка мыслить более широко, чем все остальные и не поддаваться на минутные приступы депрессии и апатии были присущи Архипу с детства, за что иногда он бывал бит своими сверстниками и старшими товарищами.
Через пятнадцать минут ящик был вскрыт с торца. Молодой ученый срезал сторону лазерным резаком из арсенала ремонтников. Содержимое даже не успело нагреться. А было в ящике много интересных вещей. Компьютер-диагност, целые блоки микросхем и кабель-энергопривод, который нужно будет заменить на Сапсане. Кроме этого Архипу для самообороны дали портативную электромагнитную пушку – единственное оружие, с которым у человека есть шансы потягаться с бронированными монстрами противника. С виду похож на автомат средних размеров, но внутри – переносной синхрофазотрон. А для защиты от зверей и людей, если таковые встретятся диверсанту-ремонтнику полагался автомат «Вихрь»: старое, но очень надежное оружие, к тому же весьма небольших габаритов.
Все это было аккуратно упаковано в Москве в обыкновенный туристический рюкзак. Туда же положили и дополнительный рацион на три дня. Так, на всякий случай.
После того, как все было собрано воедино, можно разрешить себе немного отдохнуть. Архип нашел несколько пальмовых листьев, постелил их на землю, подложил под голову рюкзак и стянул прибор ночного видения, от которого уже глаза стали болеть. В центре Стана можно было ни о чем не волноваться.
Давно подмечено, когда человек устает и у него много новых впечатлений, ему снятся самые восхитительные цветные сны. Архипу снилось так много, что когда его уторм разбудил грохот посадки истребителей ПВО, ему показалось, что он, не отрываясь, посмотрел сто часов мультфильмов «Том и Джерри». Содержание при этом слилось в один многокрасочный калейдоскоп.
Архип поднялся и стал искать нужный ему танк. Головная машина взвода разведчиков по чину была самой старшей в Стане. На ней стоял основной коммутатор, через который роботы получали приказы из штаба фронта. В принципе, офицеры могли обратиться к любой машине и даже к каждому ремонтнику, но в армии должна быть иерархия. Даже среди роботов.
Т-200, который искал Архип, уже заправился соляркой и отъехал на место своей стоянки в глубине Стана. Подошедшего человека, он, конечно, видел и теперь покорно ожидал, когда же этот человек назовет ему код доступа. Во избежание возможных ошибок и перехватов, программу, которая должна была побудить Стан отправить поисково-спасательную партию вглубь континента, привез Архип в своем компьютере. Можно было доверить ее, конечно и спутниковому каналу передачи данных, но в таком случае у американцев, которые перехватили бы сигнал, сразу возникает вопрос: почему стандартный информационный пакет весит не десять мегабайт, как обычно, а все сто? Очень подозрительно. На дешифровку обязательно кинут все силы. Получится или не получится это вопрос третий. Главное, чтобы они даже и не почесались. К чему лишний раз напрягать мозги заокеанских аналитиков. Меньше знают – лучше спят.
Передача программы заняла минуту, и теперь весь Стан работал на Архипа и задачу спасти «Сапсана».
* * *
Формальным поводом начала войны стала гражданская война в Южно-африканской республике. После того, как коренное население континента, то есть чернокожие, стали практически поголовно принимать ислам, польстившись на посулы арабских миссионеров о великой мощи, возрождаемой Магометанской цивилизации. Это, естественно, спровоцировало рост, уже почти было изжитых, расистских настроений среди белых. Начался обоюдный геноцид. Каждая сторона вспоминала старые обиды, такие крупные, как пятидесятилетний апартеид и более мелкие случаи, вроде школьных драк детей разного цвета кожи.
Опасные настроения стали бродить и в остальных государствах Черного континента, в некоторых из них «бледнорылых» в несколько дней вырезали полностью. Не пощадив ни женщин, ни детей. Население традиционно христианских стран колебалось между зовом крови и религиозными убеждениями. Зов крови победил.
Миротворцы, которых ввели в регион почти сразу же после начала конфликта, только подлили масла в огонь черно-белой войны креста с полумесяцем. Весь контингент голубых касок растерзали, а процесс показали всему миру по спутниковому телевидению. В назидание тем, кто не принимает всерьез суровые законы ислама и шариат, как их совершенное воплощение.
Терпеть такое было уже выше сил цивилизованного сообщества, и вспыхнула мировая война.
Первое время бойцы российских, американских и европейских сил быстрого реагирования гибли под жарким экваториальным солнцем так же, как и негры с арабами. Правда, не в таком процентном соотношении – все же техническое преимущество было у белых. Но тут начал разгораться еще один конфликт. Бунт подняли мусульманские страны Ближнего Востока и Центральной Азии. Иран, Афганистан и Пакистан грозили пройти раскаленным утюгом по гяурам до Атлантического и Северного Ледовитого океанов. Чтобы бороться на несколько фронтов одновременно, европогонистическим силам пришлось менять военные доктрины.
Точнее не менять, а лишь ускорить их внедрение, поскольку подробные доктрины ведения полномасштабных войн четвертого поколения были уже разработаны. В основе своей, они имели гуманистический характер – самое ценное это жизнь человека, солдата, стоящего на страже своей родины. И чтобы солдат мог приносить пользу своей стране, не только отдавая свою жизнь за нее, его нужно максимально удалить от линии фронта. Благо, что уровень развития технологий позволял это сделать. При этом враг подлежал полному уничтожению.
Первыми стали, как всегда, американцы. Их беспилотные самолеты-охотники наводили ужас еще на афганских талибов и партизанское движение разоренного Ирака. Теперь в африканском небе одновременно гудели несколько сотен, а потом и тысяч таких пташек. Но этого оказалось мало для такой большой территории боевых действий – без малого, пятнадцать процентов площади Земли. К тому же в условиях вечнозеленых джунглей юга Африки от них было никакой пользы. Без наземных операций господство в воздухе ничего не значило.
И тогда выступили российские инженеры. Всего за полгода они подготовили полностью роботизированный танковый полк. Для этого им пришлось подвергнуть глубокой модернизации серийный Т-90.
Переброшенный в Африку бронеполк показал себя с самой лучшей стороны. В первую же неделю потери со стороны войск Северного Альянса сократились в разы, а вот черные бородатые исламисты больше никогда не увидят более стапятидесяти километров побережья Индийского океана – зону ответственности полка «бесчеловечных» российских танков.
Пока заводы в Челябинске и Волгограде переделывали серийные танки, на подмосковных и приуральских полигонах профильных институтов уже учились воевать боевые роботы второго поколения. Третье поколение пока обживало кульманы конструкторских бюро.
Американцы, чтобы не потерять преимущества по внедрению высоких технологий в военную сферу, тоже выпустили свой вариант гусеничных роботов, очень похожих на их М1А1 Абрамс. Британия выставила боевой робот-танк на базе второго Челленджера, но это все были капризные машины, весьма привередливые к климату и степени пересеченности местности. Любой Т-90 дал бы им фору, не говоря уже о танках второго поколения. Поэтому Европейский Союз предоставил России и США ведение активных боевых действий, оставив себе приятную работку – скушать «каштаны», добытые из мирового костра чужими руками.
Теперь театр, в котором круглосуточно, в режиме реального времени показывают смерть, занял два континента. В Азии танковые клинья теснили боевые порядки мусульман-арабов и горцев, чернокожие исламисты бросались с гранатами под гусеницы в Африке. А над всем этим кружили беспилотные разведчики и штурмовики производства стран Северного Альянса.
Это была война на уничтожение. Никто не хотел мириться, приводя, при этом самые различные аргументы для продолжения боевых действий. Политики России и стран Запада объясняли своим народам, что если вот сейчас не дожать исламскую гидру, сесть за стол переговоров, то потом поздно будет – Мировой Шариат никого не пощадит. На беду мусульманам, каждый террористический акт в Старом и Новом Свете сторонники уничтожения зеленой угрозы записывали в плюс своей позиции. И чем больше жертв теракта, тем жирнее плюс. И, надо сказать, что крестиков таких скопилось огромное количество, и копилка продолжала пополняться. Развитие либеральных ценностей и политкорректности в правовых системах Европейской цивилизации пришлось не только приостановить, но и дать задний ход.
Исламисты, в свою очередь, в очередной раз, уличив гяуров в оскорблении своих святынь, с завидным упорством истребляли себя в кровавых битвах с бездушным железом. Их собственные попытки построить нечто подобное не увенчались успехом. Купить тоже не получалось из-за отсутствия продавцов. Даже придерживающийся нейтралитета Китай, несколько лет, назад переживший инфекцию магометанства, не рискнул снабжать арабов и негров боевой роботехникой, которую сам разрабатывал в большом секрете. Конечно, кому надо было, те знали, но, до поры до времени, делали вид, что ничего не происходит. Знали и про иезуитскую политику Китая и Евросоюза – прийти на все готовенькое, столкнув с арены истории истощенных тяжеловесов – Россию и США.
Но все когда-нибудь кончается. И мусульмане кончились. Просто однажды некому стало закладывать фугасы на путях движения бронеколонн, старые АК-47 с расстрелянными донельзя стволами продолжали ржаветь в землянках и пещерах Африки и Центральной Азии. Минометы, как серийные, так и сделанные из карданов тяжелых грузовиков понемногу стало заносить песком.
Немалую роль в этом сыграли и бесконечные гражданские войны, и перевороты, терзавшие людей и экономику стран Африки практически всю их домусульманскую историю. Как следствие, в опустившихся на дно цивилизации народах разразилась жуткая эпидемия СПИДа. Миллионы людей жили только в надежде на гуманитарную помощь, выделявшуюся им по линии ООН. Но всех накормить невозможно и обозленные полуголодные люди, разрывая зубами пакеты с маркировкой «UN», шептали проклятия зажравшимся «бледнорылым» и все внимательнее прислушиваясь к бородатым арабским имамам, призывавшим вырезать всех неверных. А доведенному до отчаяния человеку только укажи на врага. Знакомая до боли ситуация. Запад сам себя предал – нельзя заставить себя любить, подачками, такие дела не решаются. Подвела и свобода слова, с которой так носятся всевозможные правозащитники. Основываясь на материалах открытой прессы, исламские проповедники показывали своей новой пастве лицемерную сущность западных демократий: «они выделяют вам деньги как подачку, на десять миллионов долларов привезут вам презервативов, чтобы развращать ваших дочерей, а на сто миллионов купят для себя военные самолеты, потому что эти смертоносные железки для них важнее живых людей. Они кормят вас подачками, чтобы вы в ожидании следующей добывали для них золото и алмазы. Толстые и жирные европейцы и американцы приезжают смотреть на вас как на диковинных животных. Они уходят, а вы идете в аптеку, чтобы купить лекарства для больной матери и еды для семьи на тот доллар, за который с вами сфотографировались. Для них доллар ничего не значит, а вам он дает возможность прожить еще и еще один день. Но скоро все изменится! Аллах всевелик, он примет вас в свой рай и окружит гуриями. Убивайте неверных! Сейте ужас в их сердцах! Никто не должен остаться в живых, ни одна бледнорылая сволочь! Аллах акбар!»
Магометане, объявившие джихад человечеству, знали только один проверенный историей путь – терроризм. Ядерное оружие и вся инфраструктура по его созданию и доставки, что имели некоторые исламские страны, были разрушены, или вывезены на территорию стран Северного Альянса всего за несколько грамотно спланированных и проведенных спецопераций. Но это не остановило фанатиков. Они, в свою очередь, терактами одномоментно парализовали поставки нефти и природного газа практически по всей Европе и Азии, взорвав важнейшие трубопроводы. Арабские экспортеры, сговорившись, подняли цену за свой товар до небес. И поплатились за это.
Цивилизованный мир давно подсел на нефтяную иглу, и когда его лишают наркотика, то, как у любого наркомана, начинается ломка. Разница только в последствиях. Трещит экономика, разваливается жизнь сотен тысяч, если не миллионов людей. Такое прощать нельзя. Все ради нефти, даже нормы международного права можно отбросить, как несоответствующие моменту.
Ближневосточные исламские монархии рухнули в один час, не имея сил и возможности противостоять разыгравшимся нефтяным аппетитам Европейского Союза, Америки и России. Да и в самом деле, о каком кризисе можно говорить, когда под боком громадные запасы черного золота принадлежат врагу. Нужно только было захотеть, и повод сразу нашелся – финансирование и вооружение бандформирований по всему Белому Свету. Попробуй, докажи, что это не так!
Не случайно ведь на второй день Великой Отечественной войны советская дальняя авиация бомбила нефтяные промыслы в Плоешти. А немцы так рвались на Кавказ. Знали деды, в чем сила. Вот и сейчас история повторилась только на очередном качественном витке.
Итак, враг был уничтожен, рассеян и смят, но война вовсе не кончилась. Богатства недр, которые, как известно, никогда ничейными не бывают, но и принадлежать могут только одному хозяину, а не своре нефтяных наркоманов. Поделиться по-мирному у сверхдержав не получилось. Вечнобоеготовые робо-танковые дивизии устремились на защиту уже имеющихся и захват новых богатых природными ископаемыми районов.
Очень удобная война. Политики и генералы, а главное солдаты начинают день с чашечки кофе и слоеной булочки или чая и сигареты. Вся страна живет своим чередом, трудится, ссорится и мирится, и только из вечерних выпусков новостей вспоминает, что где-то в далекой Африке, не менее экзотическом Ближнем Востоке и в сердце Евразии боевые роботы отстаивают национальные интересы нефтяного наркомана.
Самое интересное, что такая ситуация устраивала всех. В новостных лентах информагентств нередко попадались следующие последовательности: сначала сообщалось, что Российские вооруженные силы неожиданным фланговым танковым ударом сбросили в Индийский океан три американских бронеполка, за что были подвергнуты мощной бомбардировке; затем шло сообщение, что во время саммита на высшем уровне в Стокгольме, президенты России и США подписали ряд двусторонних соглашений касающихся совместных проектов в аэрокосмической сфере.
Неисповедимы пути твои, Господи!
* * *
В принципе, можно было долететь до места падения «Сапсана» в небольшом десантном отсеке Ка-80, быстро починить и вернуться под защиту Стана. Но этот вариант имел и ряд недостатков. Прежде всего, неизвестно, сколько может продлиться ремонт, не хотелось бы остаться одному рядом с нелетающим «полуживым» роботом безо всякой защиты. Ка-80 – вертолёт ударный и не предназначен для роли телохранителя. На земле он почти беспомощен, воевать верторобот может только в воздухе, а там он не будет ждать, когда у него закончится топливо и вернется на Стан. А держать у себя над головой постоянно один-два сменяющих друг-друга охотника за танками – это всё равно, что в открытую заявить американцам о своём присутствии: «приходите и заберите меня, пока тушенка еще не закончилась, посмотрите, какой у меня робот есть, правда поломанный, но это вы виноваты, незачем сбивать было».
Поэтому, в экспедицию снаряжались пять танков, которых с воздуха будут прикрывать беспилотные, как и все вокруг Су-171, числом два штуки. Сейчас они заправлялись на взлетной площадке, направив острые носовые обтекатели прямо в зенит.
Архип взобрался на головную машину, прикрепил рюкзак с вещами и оборудованием в специальном контейнере позади орудийной башни. Себе оставил только экспериментальную электромагнитную пушку, внутренне надеясь, что она не пригодится. Потому что иначе это будет ситуация, когда все российские танки будут уничтожены, а он каким-то образом избежит сей участи.
Для операции в Москве было придумано идеальное прикрытие.
Отвлекая внимание американцев от места падения «Сапсана», сборная танковая бригада трех Станов с юго-восточного побережья Африки связала в полтора раза более мощную группировку танков противника. Ежечасно в мясорубке механической битвы перемалывалось до пяти российских танков. Колонны снабжения и пополнения потянулись из береговых приемных пунктов на поле боя. Янки понимали, что это отвлекающее сражение. Только считали, что русские их отвлекают от перегруппировки и последующего удара на Ирано-Афганской границе. Поэтому и задача у их танков на юге Африки была простая – удержать диспозицию, не допустить прорыва противника на западное атлантическое побережье.
Тот Стан, в который попал Архип (и который был ближе всего к «Сапсану») потерял шесть машин и поэтому не было ничего удивительного, что из него в бой направлялось пополнение. И разве кто-нибудь в разведке Пентагона обратит внимание, что авангард из пяти танков вдруг резко повернул не в ту сторону? Кто поймет этих русских?
Как только всё было готово, спасательная команда тронулась в путь. Танки, развивая приличную скорость, катились по утоптанной до каменной твердости грунтовой дороге в сторону последнего боевого соприкосновения с танками армии США, которое случилось этой ночью.
Архип ехал на броне. Он мог, и должен был, спрятаться в бронированном десантном отсеке робота, где был бы защищен от всех мыслимых угроз кроме взрыва ядерного боеприпаса на любой высоте прямо над танком. Заглянул Архип в тот отсек, даже посидел немного – скука смертная: жесткое сиденье, два шлемофона, нет света, но зато есть ремни безопасности. Как объяснил сам робот, когда Архип обратился к нему за разъяснениями, ремни нужны «в целях обеспечения безопасности человека при прямом попадании в машину ста- и более миллиметрового снаряда». Всё это навевало грустные мысли.
На броне было значительно интереснее. Лес, переплетение всех видов растительности, проносился мимо со скоростью скорого экспресса. Архип ехал на головной машине, это было опасно, но не приходилось глотать пыль. Только вот и воздуха глотнуть было сложновато – со слишком большим давлением он хотел прорваться в лёгкие.
Со щенячьим восторгом человека лишь понаслышке знающего про военную службу, а уж тем более про переброску личного состава в район боевых действий на броне БТРов, Архип проехал почти полдня. Вопреки ожиданию, он вовсе не натер и не отбил свою пятую точку, как это было совсем недавно на ПТ-300. Просто там не было на что смотреть, и все внимание молодой диверсант обращал на состояние своего организма, а тут не успевал голову поворачивать – когда бы еще появилась возможность в Африке побывать?
Архип двигался на запад, полого поднимаясь из Мозамбикской низменности почти на полкилометра над уровнем моря. Вулканические горы Лебомбо остались южнее и даже не выглядывали из-за горизонта, который было бы видно, если бы не мешал тропический лес, вплотную подступивший к дороге.
Уже несколько часов, как Архип уже пересек границу Зимбабве и катился на спине Т-200 по этой в буквальном смысле опустошенной войной стране. Такой же, впрочем, как и все остальные страны в Африке. Солнце ощутимо припекало – почти экватор все-таки, но броня, покрытая антирадиолокационным составом, была всего лишь теплая, как парковая лавочка в погожий весенний день. Обедать сублимированным мясом с галетами пришлось на ходу, благо, что при езде на гусеничной стотонной машине практически не чувствуются камни и ямы.
Робо-человеческий отряд выехал на открытое место. Лес кончился так внезапно, как будто его топором отмахнуло. Саванна, открывшаяся взору Архипа кое-где была отмечена воронками и остовами подбитых боевых машин. Сейчас уже трудно было понять – это трупы наших роботов или заморских. Скорее всего, это трофеи оставшиеся после Нандинской наступательной операции, которую провели американцы полтора года назад. Только прибегнув к точечной орбитальной бомбардировке российский Генштаб смог выиграть время на переброску стратегического резерва с Мадагаскара.
Через час довольно однообразных пейзажей слева от дороги, на краю леса показались разрушенные полузакопченные строения. Архип сверился с электронным планшетом, подключенным к электронному мозгу Т-200. Действительно, когда-то это была зулусская деревня со смешным названием, известная лишь тем, что в ее окрестностях 10-я роботизированная танковая бригада армии США с землей перемешала более восьми тысяч негров-мусульман лишь за то, что на дороге рядом с их лагерем была подорвана колонна снабжения. Тактика выжженной земли, древняя, как само человечество в этом случае была совсем неуместна.
Боевики «Исламского освободительного фронта Зимбабве» скрылись в джунглях сразу после налета, оставив расплачиваться за свой поступок тысячи беженцев из Солсбери, своей же столицы и беглецов из разрушенной Тшване бывшей Претории, столицы ЮАР.
Тогда был самый разгар войны, и никто не обратил внимания на факт истребления коренного населения континента. В моде была известная поговорка всех войн без надежды на примирение: «хороший исламист – мертвый исламист». Всех, кто был не согласен с такой постановкой вопроса объявляли пособником террористов и изолировали на принудительных работах во благо западной цивилизации.
Архип приказал танку остановиться и заехать на территорию деревни. Еще несколько часов назад головной Т-200 проигнорировал бы такой приказ как откровенно нелогичный и подвергающий опасности отряд. Но сейчас робот повиновался – программа, закачанная в него с компьютера-диагноста Архипа четко расставила приоритеты подчинения. Человек может знать или придумать нечто непостижимое для машины. В конце-концов, интуиционных алгоритмов еще никто не придумал, поэтому озарения остаются только человеческим уделом. Надолго ли?
Кроме того, Архипу надоело трястись на танке и очень хотелось размять ноги.
На границе населенного пункта танк резко сбросил скорость, но все же не так резко, чтобы Архип слетел с него. Сразу же пришли в движение кормовые пулеметы и башенные шестиствольные пушки ПВО. Ни одна угроза не должна была остаться неожиданной. Остальные машины отряда ушли влево и вправо, охватывая деревню в клещи. Совсем как когда-то, более ста лет назад зверинец панцерваффе окружал украинский хуторок. Но исторические аллюзии были чужды техническому уму Архипа, он просто отметил для себя, как роботы решают конкретную тактическую задачу.
Истребитель сопровождения проревел над домами и ушел свечой в зенит. На планшете появилось от него сообщение: «в пределах максимально возможного радиуса обнаружения боевой техники противника нет. Продолжаю выполнение основной задачи: воздушное прикрытие и разведка».
Головной танк выехал на центральную деревенскую площадь. Похоже, уже много лет здесь не было людей. От домов остались лишь стены и кое-где свисали истлевшие бревна потолочных перекрытий. Активная субтропическая растительность все яростнее завоевывала свое жизненные пространства, отнятые человеком еще в допотопные времена.
Архип приказал машине остановиться и заглушить двигатель. Т-200 с явной «неохотой» повиновался – дизель проработал секунд на десять больше чем нужно, да и газанул напоследок, обдав себя и человека клубом сизого дыма. Остальные роботы решили без прямого приказа не выключаться и тихонько урчали где-то за развалинами, готовые в любой момент рвануть на помощь.
Когда все рассеялось, Архип залез на башню, чтобы получше оглядеться и сразу же нашел следы. Трава, выросшая на площади за годы безлюдья была явственно примята в сторону лучше всего сохранившегося дома. Тропинка шла через всю площадь и исчезала в направлении ручья, который, судя по планшету, протекал в сотне метров.
– Наверное, зверушки протоптали себе тропинку на водопой, – громко проговорил Архип, удивляясь, как глухо звучит его голос. Видать, слуховой нерв уже начал атрофироваться. Кажется, в десантном отсеке был шлемофон. Придется надеть.
Архип вытащил из контейнера короткоствольный автомат «Вихрь», положил туда портативную ЭМП и спрыгнул на землю. Шарообразный модуль комплексной системы наведения повернулся в его сторону, чтобы не потерять из виду объект охраны. Туда же развернулись и кормовые крупнокалиберные пулеметы КПВТ-М – такие же устаревшие, как и «Вихрь», но все еще находящиеся на вооружении. В России умеют делать оружие на века.
Молодой диверсант пересек площадь и подошел к развалинам старого двухэтажного особняка, в котором когда-то очень давно жил португальский плантатор, затем располагалась поселковая власть и полиция, а после исламского переворота на заднем дворе в промышленном масштабе казнили неверных: как белых, так и черных.
Не успел он подойти вплотную, как раздался крик. Тонкий, почти на грани фальцета крик страха. Существо, издававшее его, находилось в подвале особняка и, несомненно, боялось рева танков и его, Архипа. О том, что это человеческий крик, Архип догадался не сразу – ну не может быть в людском голосе такого первобытного ужаса. Так, наверное, верещали питекантропы перед саблезубым, когда тот появлялся из высокой травы и медленно шел на сбившихся в кучу предков людей, зная, что никто не сможет от него убежать.
Т-200 взревел дизелем и хотел, было одним движением преодолеть расстояние до дома, чтобы защитить Архипа от неведомой опасности, но тот предостерегающе поднял руку, мол, сам обойдусь. Робот, как ни странно, понял и заглушил мотор.
Архип медленно нагнулся и посветил фонариком в яму подвала и в него тут же ударил крик. Такой резкий, что заболели уши. Внезапно, со стороны ручья ему кто-то ответил, по звуку более взрослый. Молодой спасатель роботов уже понял, что это были люди, другие животные не стали бы селиться в разрушенной деревне, у них в генах заложен страх перед человеческим запахом. Только вот разобрать в криках намеки на слова, как-то не получалось.
Наверное, какая-то, чудом выжившая в мясорубке войны, семья вернулась в свою деревню и, увидев, что их дом разрушен, поселились в более-менее целом. Почему, тогда в подвале? На первом, да и на втором этажах можно было разместиться с гораздо большим комфортом, если заложить дыры в стенах и пальмовыми листьями накрыть крышу.
Медленно Архип опустился на четвереньки и заговорил на английском.
– Не бойтесь! Я не сделаю вам ничего плохого! Выходите!
Крики стихли, но из ямы никто не выходил. Как ни старался Архип, но ничего в темноте увидеть не смог. Жаль прибор ночного видения оставил в Стане. Но помог бы он тут? Вряд ли. Судя по силе голоса ребенка (в том, что это ребенок, можно было не сомневаться), яма была около пяти метров в длину. Снаружи просматривалось от силы полтора. А любая попытка приблизиться пресекалась звуковым ударом по барабанным перепонкам.
Со стороны ручья крики стали более обеспокоенными, и, кажется, даже приблизились, оставаясь при этом в лесной чаще. Отсюда Архип не видел людей, но они точно были рядом и переживали за своего детеныша.
Тогда он вернулся к танку, достал из контейнера упаковку сухпая и вытащил оттуда плитку шоколада.
– Кто-то ловит на опарыша, а я буду ловить на шоколадку.
Сначала в яму полетела фольга. Она минут пять лежала на пределе видимости, вдруг исчезла и стала шуршать где-то в глубине. Тогда одна долька сгинула во тьме, вторая уже ближе, третья почти у самого подъема, пятая посередине и шестая уже на поверхности. Еще несколько долек он сложил кучкой в трех шагах от лаза. Остальную шоколадку Архип съел сам. Нужно будет – достанет другую.
Он расположился на камне в двух метрах за кучкой долек. Ждать пришлось долго. Почему-то он не подумал, что шоколад может не понравиться ребенку. Может быть, его приучили не есть всякую гадость с пола. Тогда усилия Архипа тщетны. Узнать это можно было, только подождав немного. Или много.
Удача пришла, откуда Архип не ожидал. Загудели сервоприводы, разворачивая пулемет в сторону леса и он тут же сам повернулся в ту сторону. На краю поляны стояли несколько человек. Все негры и все голые. В руках они держали недозрелые связки бананов.
Увидев, как в их сторону движется железная палка, они попятились, но Архип снова вскинул руки.
– Подождите! Не уходите!
Он положил на землю «Вихрь», надеясь, что в случае чего, танковых пулеметов хватит, чтобы его спасти.
Люди осторожно продвигались к дому, обходя танк по широкой дуге. Казалось, Что именно его они боятся больше всего. Пока они шли, Архип сумел их разглядеть получше. Один взрослый мужчина, три женщины и подросток, мальчик лет десяти. Все без одежды, заросшие, худые и, наверняка, грязные, но из-за темного цвета кожи этого не было видно. Шли они сутуло, постоянно пригибаясь к земле, связки бананов от этого волочились по траве.
Настороженно глядя на Архипа, группа приблизилась к яме. Одна женщина, на вид моложе других, вопросительно вскликнула. Из ямы тут же вылетела маленькая девочка и бросилась ей на руки. В кулачке она держала фольгу.
«Ну вот, все семейство в сборе», – подумал Архип. Пауза затягивалась. Нужно было что-то делать. Тогда он сел прямо на траву. Женщины с девочкой скрылись в яме, а мужчина и мальчик остались. Они тоже сели напротив и стали непринужденно есть бананы. Архип дотянулся до кучки шоколадных долек и протянул одну мужчине. Тот, недоверчиво вылупив глаза, взял, понюхал, попробовал на зуб, лизнул и тут же съел. В ответ протянул Архипу банан.
– Сейчас я вам другой еды принесу!
Архип сорвался с места, взлетел на Т-200 и стал рыться в контейнере. Взял два сухпая и хотел, было спрыгнуть, но заметил, что людей возле входа в яму уже нет. Из подвала раздавались какие-то звуки, заплакала девочка, у которой, скорее всего, отобрали фольгу, заревел мальчик, которому дали подзатыльник за то, что отобрал. Жизнь шла своим чередом.
Архип сел на башню и попытался осмыслить то, что он сейчас увидел. Эти люди не были первобытными. Даже племена в Амазонии, живущие по своему относительному времени еще в каменном веке, более культурны, чем эти. У них хотя бы есть язык, а не набор криков и междометий. Деградация была тотальной. Если эта семья и не была из этой деревни, то уж точно из числа беженцев со всех концов Африки. Тогда, в самом начале войны, они не понимали, что бежать было некуда. Если их не раздавят гусеницы танков-роботов, то расстреляют, как неверных, свои же соплеменники, принявшие ислам. Разве человеческая психика может выдержать ежеминутное ожидание смерти? Что можно сделать, когда убежать невозможно и надежды нет? Многие поступили единственно верно, хотя, может быть, об этом и не догадывались. Сбросить груз цивилизации, вернуться к истокам, перестать бояться каждого шороха в ночи и не задумываться до слез, «а почему все так вышло?», заплатив за это совсем небольшую цену – потерю разума. Те, кто спрятались от Архипа в яме, не были людьми, только внешне на них походили. Человеческое стадо эпохи докаменного века. Самой долгой эпохи в истории человечества.
Сколько их, таких семей-прайдов, разбросано по бескрайним просторам Африки? Тысяча, сто тысяч, миллион? Будет ли у них шанс вновь стать людьми? Есть ли у них вообще будущее? Интересно, каково им было, полузверям, когда вокруг с ревом двигателей и грохотом взрывов крутился водоворот войны? Жались от страха в яме, единственном месте, откуда не видно бесчеловечных железных монстров и где монстры не могут до них добраться? Они уже тогда лишились разума, или это стало для них последней каплей?
Уже восемь лет идет третья мировая война. Совсем она не похожа на ту, какой её рисовали аналитики. В погоне за ресурсами сверхдержавы забыли о тех, кто тоже носит (раньше носил) имя человека. Только глядя на эту черную семью, Архип понял, что имел в виду Горький, когда говорил, что «Человек – это звучит гордо!» Этот рассказ был единственным, который он запомнил со школы и в юношеском максимализме искренне недоумевал: «а почему же все-таки гордо? Вон сколько гадостей творят, оружия понаделали в то время, когда миллионы умирают от болезней и голода!» Много еще чем юный Архип клеймил современную ему цивилизацию, и все выходило, что ошибся Горький. Нет ничего гордого в имени Человек. Если бы действительно случилось ему поступать на филолога, то узнал бы, чего в школе не преподают. Совсем другой Горький писал «Несвоевременные мысли».
Но Архип поступил на физмат и только сидя на теплой броне робо-танка почти в центре южной Африки, начал понимать, что имел в виду писатель полуторастолетней давности.
Нужно было что-то сделать. Нельзя оставлять все так как есть. В конце-концов, именно гуманизм, вера в бесценность человеческой жизни является краеугольным камнем всей европейской цивилизации. Ведь если вместо живых солдат на поле боя «умирают» роботы, должно остаться что-то человеческое в сердцах людей.
«А ведь у меня в руках самое совершенное оружие, когда-либо созданное. Надо только его починить», – подумал Архип. В его голове начал созревать план как заставить правительство к себе прислушаться. И ключевым элементом этого плана был «Сапсан».
– Поехали! – крикнул он танку, поудобнее устраиваясь на башне. Т-200 только этого и ждал – дизель взревел, до смерти перепугав недопервобытную семью. Через минуту отряд вновь пылил по дороге в направлении сбитой машины, от которой теперь зависело так много.
* * *
Собственно говоря, «Сапсан» не был вертолетом в словарном определении этого слова. Просто создав нечто принципиально новое, ученые и конструкторы, по привычке продолжали именовать его словом, относящим летающего робота к винтокрылым машинам. Называть его «левитатором» или «гравилетом», было бы не правильно, так как эти слова не отражают физического смысла явления, обеспечивающего полет, а «электромагнитолет» – хоть и ближе к истине, но слишком длинно и заумно.
Так же, как и у вертолетов, у «Сапсана» был хвост с горизонтальным и вертикальным оперением, короткие крылья с узлами подвески противотанковых ракет или кассетных бомб, колеса шасси убирались в корпус, чего удостаивались только крупные скоростные истребители танков. На этом сходство заканчивалось. Там, где у обычного вертолета был винт, или пара соосных винтов (как у машин фирмы Камова), у «Сапсана» не было ничего. Как-будто в воздухе его держал святой дух.
В принципе, так оно и было, если считать, что у электромагнетизма божественная природа. Впрочем, принимая на веру тезис о том, что наш мир всего несколько тысяч лет назад создан за шесть дней, вместе со всеми физическими константами, то тогда, конечно, все имеет на себе Божий знак. И «Сапсана», вероятно, поддерживают ангелы. Те, которые живут в соленоидах.
Но эти все теологические споры не относятся к той конкретной задаче, что поставили перед Архипом в Генштабе Министерства обороны России. Нужно было починить и удалить экспериментальную машину с территории, на которой ведутся активные боевые действия. Задачу нужно было выполнить, во что бы то ни стало.
Теперь к этому приплетался и еще один, личный мотив. Архип пытался и не мог забыть глаза того негра-мужчины, когда он дал ему шоколад. Взгляд затравленной собаки, которая тянется к сладости, но боится, что её сейчас ударят. А когда угостили и не ударили, приносит в благодарность и кладет на колени любимую кость.
Человек без проблеска разума – это страшно. Страшнее чем все, что он когда-либо видел. Не дай Бог кому испытать то, что сделало этих людей такими. Киплинг, все же идеализировал Маугли, искренне считал, что жизнь на свежем воздухе вдали от цивилизации в окружении благородных животных есть благо для человека. Он не видел этих глаз.
До конца дня доехать не удалось. Роботу все равно когда ехать, а вот Архип устал. Он перебрался в десантный отсек, пристегнулся, не потому что боялся прямого попадания, а просто так, чтобы ремни спину не натирали. Перекусил вскрытым сухпаем и заснул.
Разбудил его посторонний звук. Какой-то лишний гул влился в равномерную работу дизеля Т-200. Архип снял шлемофон и вылез из отсека. Здесь уже намного отчетливей слышна была канонада теперь уже близкого боя. Он не знал, что за прошедшие сутки американские танки, при поддержке штурмовой авиации достигли определенных успехов в деле продвижения к восточному побережью. Только ценой неимоверных усилий штабных работников, почти сотни уничтоженных танков и пятнадцати вертолетов их удалось удержать на старых рубежах, отдав немного территории на севере. Но это были пустяки, по сравнению с «Сапсаном».
Т-200 наконец съехал с дороги и стал корпусом валить высоченные деревья, пробираясь сквозь густые заросли. Архипу пришлось вновь спрятаться в отсеке, чтобы его не схлестнуло с машины какой-нибудь веткой. Скорость упала, Архипа стало укачивать.
Почти через час робот выехал на открытое место и остановился. Обороты сбавил, но не заглушил. Погудели немного сервоприводы пушек ПВО, и тогда только мотор остановился.
Архип выбрался на свет. Когда глаза привыкли, он увидел потрясающую картину. Идеально круглая поляна, метров пятьдесят в диаметре, сплошь покрытая опилками, и в центре нее на боку возлежал сбитый экспериментальный вертолет. Необычная поза объяснялась тем, что левое шасси не вышло из-за разорванного энергопровода, а лежать на брюхе не подобает такой гордой птице, как «Сапсан».
Архип достал рюкзак из контейнера позади башни и спрыгнул на измельченные деревья. Еще раз внимательно оглядел поляну. Некоторые деревья, попавшие в круг серединой своего ствола были сломаны у основания и упали снаружи поляны. Это сделал «Сапсан», когда понял, что падает в джунгли. Такая функция заложена в его программе – «расчистить место вынужденной посадки». А возможность сделать это давал принципиально новый движитель, который был еще главным оружием летательного аппарата и системой защиты, которая, почему-то не сработала.
Для того, чтобы добраться до поврежденного бока, птичку необходимо было положить на брюхо. Компьютер долго не соглашался, но Архип знал все коды и поэтому уговорил недоверчивую программу.
Ремонт занял всего сорок минут. Все оказалось не так плохо, как виделось из далекой Москвы. Единственное, что левый бок теперь некоторое время будет неказисто выглядеть, весь в рваных дырах от шрапнели, ну да ладно, не на бал пришли, сойдет. Зато во время тестирования вертолет уверенно поднялся на все свои три опоры. Архип даже смахнул с него прилипшие опилки, чтобы не портили впечатление.
Т-200 и компания, получив код успешного выполнения задачи, газанули на прощание и помчались сквозь просеку навстречу бою – выполнять свой солдатский долг. Архип принайтовал свой рюкзак к правому пилону и забрался сквозь узкую дверцу в кресло. Здесь он перезагрузил компьютер, ввел обновления в программу, закрывая те электронные бреши, которые обнаружились в процессе войсковых испытаний и добавил кое-что от себя.
Генератор уже прогрелся и все датчики на экране ноутбука (других не было) показывали зеленый свет. Потихоньку двигая ручку реостата, теперь уже пилот, а не ремонтник, поднял машину в воздух. Совершенно беззвучно, только прогудели моторы, убирающие шасси, «Сапсан» поднялся выше деревьев и двинулся в сторону канонады.
Это было прямым нарушением приказа. Когда в оперативном штабе поняли что происходит, то чуть не повыдрали себе волосы – поседеть не могли, потому как все были уже седыми. Невероятно, но на карте, проецируемой со спутника, красная точка – «Сапсан», двигалась на запад, прямо в место переплетения синих и белых линий и точек, туда, где уже пятый день шел бой.
Может быть, он подвергся воздействию излучения двигателя экспериментальной машины? Или его подкупили агенты иностранной разведки? Зачем он летит к врагу, лишая себя всего, что мог бы иметь как Герой России?
Какие только мысли не рождались в головах умудренных сединой военных. Компетентные органы сразу же занялись психологическим портретом Архипа Ковалева, одного из разработчиков проекта «Сапсан». Но это требовало времени, а вертолет уже приблизился к линии фронта и не отвечал ни на какие сигналы. Теперь его можно было только сбить. Ах, ну кто дал добро на войсковые испытания в действующей армии!?
А между тем, Архип, почти задевая верхушки деревьев, готовил машину к бою. Конденсаторы-разрядники энергии накопили уже под завязку, конфигурация электромагнитного поля превратилась в кокон, преломляющий, но не отражающий радиоволны и даже часть волн оптической части спектра.
План Архипа был прост. Шантажом и действием вынудить правительства США и России прекратить боевые действия, остановиться на достигнутых рубежах и заняться действительно важной проблемой – гуманитарной и гуманистической катастрофами. Для начала нужно было показать американцам (в России уже знали), что такое технология «Сапсан».
Совершенно бесшумно боевой экспериментальный вертолет появился над опушкой леса и спустился до одного метра. Клубы дыма от горящих танков и вспышки взрывов уже было видно невооруженным глазом. Лучи боевых и целеуказующих лазеров чертили красные прямые в небе. Тут же сработали разрядники, и пять БПЛА РЭБ, два российских и три американских перестали существовать.
Боевые противотанковые вертолеты разделили их участь. Правда не сразу – слишком на большой территории раскинулось поле боя, а максимальный боевой радиус разрядника составлял всего двадцать километров, да и то в передней и верхней полусферах. Поэтому пришлось немного полетать.
Архип лучше очень многих представлял себе боевые возможности «Сапсана». Разрядники, одна из систем вооружения экспериментального вертолета, были его дипломной работой. Правда первоначально это была чисто теоретическая разработка: «сверхкомпактные накопители большой емкости». Но оказалось, что теоретические проекты определенной направленности очень быстро обращаются в металл и пластик, когда ими заинтересовываются определенные организации. Название кандидатской уже имело большее отношение к развитию обороноспособности страны: «беспроводной разряд сверхкомпактного накопителя в заданную область».
У противников просто не оставалось никаких шансов. Единственное, что пилот из Архипа был никудышный, но на то был компьютер с самообучающейся ИР-программой. Человеку в этом случае оставалось только расставлять приоритеты на уничтожение целей и желаемый маршрут передвижения.
Половина, или даже большая часть техники оказалась слепой перед новым противником. Радиолучи обтекали энергетический кокон, словно каверну в кристалле. Излучение в инфракрасном спектре тоже отсутствовало – «Сапсан» в плане температуры поверхности ничем не выделялся из окружающего пейзажа. Лишь роботы, оснащенные системами видеонаведения и сопровождения целей, смогли что-то разглядеть – быстрое и расплывчатое. А потом и они ослепли, только уже навсегда, потому что с сожженными микросхемами воевать было невозможно.
Архип промчался над полем боя, в одну секунду уничтожая машины, стоимостью десятки миллионов долларов. Причем как свои, так и чужие.
Роботы остановились в тех местах, где их настигли разряды. Тишина повисла над саванной. После того, как Архип влез в программу «Сапсана», он больше не получал картинки со спутника и не имел связи с разведцентром, а потому не знал, насколько близко были колонны с пополнением.
Зато это знали в Генштабе и Пентагоне. С одной лишь разницей – в Москве еще знали, отчего вышли из строя все боевые машины, а в Вашингтоне даже не догадывались. И действовали каждый соответственно знанию. Американцы запустили несколько самолетов ДРЛО и принялись анализировать снимки со спутников, одновременно ускорив продвижение танковых колонн. Русские, наоборот приостановили свои машины и даже отогнали назад некоторые зарвавшиеся вперед танки.
В любом случае у Архипа оставалось немного времени, чтобы осуществить самую важную часть его плана. Он просто набрал номер телефона своего шефа, руководителя проекта «Сапсан» Григория Константиновича. Других номеров он не знал, но, судя по активным контактам академика с военными, полагал, что очень быстро получит нужную информацию. Для того, чтобы сделать звонок, пришлось приземлиться и выключить защитное поле. Это был самый рискованный момент. Канал сразу запеленгуют и бросят в эти координаты все силы, вполне возможно, что и космофлот подключится и тогда все будет кончено в доли секунды. Расчет был на то, что военные не горят желанием потерять дорогущий вертолет, если его можно вернуть просто уболтав сбрендившего подростка.
Спутник соединял всего пять секунд. Академик посмотрел на экран сотового – этого номера он не знал и обычно отклонял такие вызовы, но сейчас, замученный суматохой возникшей после того, как молодой, подающий надежды ученый похитил экспериментальную машину, равнодушно нажал на зеленую кнопку.
– Алло
– Григорий Константинович? Это я, Архип.
Старый, но еще крепкий академик чуть было не взлетел с дивана в комнате отдыха при оперативном штабе. Но тут же взял себя в руки и четко, разделяя каждое слово, проговорил.
– Архип Сергеевич! Что вы себе позволяете! Вы хоть знаете, что из-за вас здесь происходит?!
– Подождите, шеф, – Архип еще никогда так панибратски не обращался к Георгию Константиновичу и тот это знал. – Случилось нечто очень важное. Вчера по дороге к «Сапсану» я заехал в одну деревню. Она была уже давно разрушена. Там в яме, понимаете, в яме! живут люди. Вернее не люди, а… В общем, они словно из каменного века. У них даже языка нет!
– Успокойся, Архип! Какие люди? Там уже года три как никого нет, всех выживших переправили в Алжир и Египет.
– Значит не всех! Я не хотел создавать проблем, просто нужно, наконец, остановить эту войну. Она совершенно бессмысленна, от нее страдают люди, а мы за это в ответе! – Архип не умел говорить быстро и доходчиво и оттого волновался.
– Возвращайся на базу, тебя заберут. Все будет в порядке.
– Не надо меня успокаивать! Я еще не все сказал. Если вы не хотите прекратить войну, ее прекращу я. Я буду уничтожать армии везде, где только найду. И никто не сможет мне помешать. Вы не хуже меня знаете возможности «Сапсана».
– Подожди, Архип, мне нужно посоветоваться, – голос Григория Константиновича удалился, слышно была, как в далекой Москве хлопают двери, раздаются возгласы. Звонок затягивался, нужно было срочно менять позицию, вполне вероятно, что ракеты уже летят в цель.
Архип прервал связь и быстро взлетел. Он решил переждать немного, спрятавшись от вездесущих спутников в густых зарослях субтропического леса. Да и перекусить уже давно пора. В отличие от прочей боевой техники и человека, «Сапсану» вовсе не нужно было заправляться или перезаряжаться. Всю необходимую энергию он черпал из магнитного поля Земли, усиливая ее трансформаторами до необходимой плотности.
Если бы Архип знал, какой переполох он своим звонком устроил в российском Генштабе. Аналитики наскоро прикидывали, сколько урона может причинить человек, используя самое совершенное оружие. Все зависело от степени замотивированности его поступков, от того, как далеко он зашел в своих планах. Если это просто бзик, блажь ученого, которому надоело глотать бумажную пыль и вдруг представился шанс заявить о себе хлопнув самой большой дверью на планете, то это еще ничего. С такими практически всегда можно договориться, практика уже отработана десятилетиями.
А вот в случае, если Архип слегка повредился умом, один среди псевдоживых боевых машин, впервые попав на войну, на которой люди уже разучились погибать, то такой вариант уже был менее приятен. На всякий случай решили наказать того, кто рекомендовал послать Архипа Ковалева на выручку к «Сапсану». Не получилось. Академик Лебедев обладал столькими неприкосновенностями, что одной семье из пяти человек, хватило бы на все их жизни.
В минуту наибольшего напряжения мозгов в зале для особых совещаний, адъютант начальника Генштаба сообщил, что на связи Пентагон. Борис Васильевич Белозеров, большой и грузный генерал-полковник и начштаба потребовал вывести звонок на центральный экран.
На двухметровой панели возник начальник отдела специальных операций, заместитель министра обороны и просто первоклассный аналитик, вице-адмирал Эдвард Монтгомери, старый приятель Белозерова. Он стоял на фоне красного солнца, падающего в океан.
– Приветствую, Эдди, давно не виделись! Как погодка? – поздоровался Борис Васильевич, не обращая внимания на присутствующих. – Чем-нибудь могу тебе помочь?
– Спасибо, ничего. Думаю, что сможешь, Борис. Скажи, ты знаешь, что происходит в южной Африке? Уверен, что да. Но вкратце обрисую. Там уничтожены роботы, как наши, так и ваши. Количество и типы уточнять?
– Не стоит тратить время на то, что очевидно для всех. Мы-то тут причем?
– Вы остановили все свои машины, двигавшиеся на пополнение. Более того, вы усилили противовоздушную оборону всех Станов на восточном побережье. Из чего мы делаем вывод, что вам что-то известно. Вопрос – что именно. Я вижу у вас там нелегкое время настало. – Монтгомери заглянул за плечо Белозерову. Взъерошенные головы офицеров аналитической группы, засевших над картами говорили много для посвященного. – Скажи честно, вы чего-то боитесь?
– Чего? – хохотнул Борис Васильевич, а сам подумал, что, наверное, зря вывел звонок на большой экран.
– Ну, хотя бы некоей третьей силы. Ведь кто-то же уничтожил роботов…
– А может, это мусульмане?
– Бросьте, Борис, вы не хуже меня знаете, что в районе боевых действий уже три года не встречалось ни коренного, ни какого другого населения. Тем более, что разрушить практически одновременно более чем сто двадцать машин, из которых треть – летающие, не могли никакие исламисты в пору их наибольшего могущества. Это однозначно не люди.
– Вы считаете, что мы столкнулись с угрозой со стороны? Эдвард, на этой планете нет сил, способных противостоять нам. В смысле и нам и вам. Нужно только приложить усилия в нужный момент в нужном месте.
– Вы знаете место?
– Если у вас появится любая информация, обращайтесь.
– Я думал, что вы, Борис, дадите мне такую информацию.
– Пока мне нечего вам сообщить. До свидания, Эдвард.
Экран погас, на мгновение, показав недовольное лицо вице-адмирала. Он явно не достиг того, на что рассчитывал. Он мог бы ударить самым сильным козырем – перехваченным сигналом переговоров между таинственным разрушителем и абонентом где-то в районе Садового Кольца. Это ничего, что разговор не расшифрован – криптологическая школа в России по праву считается одной из сильнейших в мире – сам факт разговора уже о многом говорит. Хотя бы о том, что русские знают гораздо больше, чем хотят, чтобы знали другие.
«Ничего», подумал Белозеров, «когда они догадаются, в чем дело, будет уже поздно. Для них. А, может, и для нас».
* * *
Как ни странно, сбить беглого ученого на «Сапсане» удалось все же американцам. Не имея возможности наблюдать цель в радиодиапазоне, они просмотрели сотни мегабайт записей со спутников-шпионов и в конце-концов нашли то, что искали. Небольшое продолговатое размытое пятно вполне могло сойти за брак в линзе объектива или дефект записи. И сошло бы, если это пятно не появилось в поле зрения пяти спутников. Передвигаясь, при этом по вполне осмысленной траектории. Самое главное, что пятно возникло над полем боя, именно в тот момент, когда некто или нечто уничтожило столько боевых роботов.
Таким образом, пентагоновские аналитики поставили знак равенства между неизвестной третьей силой и размытым пятнышком над южноафриканской саванной.
Способ его уничтожить они нашли чисто по-американски. Восемь киб-танков под прикрытием шести беспилотных штурмовых вертолетов должны были приблизиться к месту, где таинственный объект скрылся от объективов вездесущих спутников. Они, наверняка, будут уничтожены, зато дадут прицел. Три установки реактивной системы залпового огня «Файрбол», которые забыли вывезти с континента после окончания битв с исламистами (для танков шрапнель не представляла никакой опасности), теперь должны были сыграть свой минорный аккорд.
О приближающихся танках Архип узнал, когда противник был уже в десяти километрах. Компьютер «Сапсана» мигал монитором ноутбука, но разбудить человека не смог. Тогда вертолет немного приподнялся и с ускорением 2,5 g пролетел сто метров, лавируя между стволами чудом уцелевших в войне реликтовых деревьев. От такого проснется даже коматозник.
Первая мысль у Архипа была такая: улететь туда, где его никто не найдет и делать редкие вылазки за едой, параллельно шантажируя правительства сверхдержав возможностью применения своего оружия. И только он стал прикидывать маршрут, как остановился. Неужели какие-то тупоголовые роботы могут испугать его, человека!? Даже и не свои, а заокеанские, к которым он испытывал чувство хорошо скрываемого пренебрежения: «ну разве так делают нормальную боевую технику? Эх, янки, янки!»
Первыми под разряд попали два верторобота разведдозора. Они словно напоролись на невидимую стену в воздухе и упали скомканные как консервные банки. В этот момент оставшиеся машины выстрелили вперед изо всех видов вооружения. Вихрь огня промчался по саванне и отозвался долгим эхом в папоротниках вечнозеленых лесов.
Второй залп они произвести не успели. Танки встали на месте, как словно их выключили из розетки, а штурмовые вертолеты разделили участь машин разведдозора. И в этот момент на «Сапсана» обрушился град пятисантиметровой шрапнели из ракет «Файрбола». Они наводились по видеоданным со спутника-шпиона и поэтому немного запоздали. Но совсем ненамного. Из двух тысяч ,всего шесть полукилограммовых шаров из обедненного урана, летящих со скоростью в две скорости звука, пронзили экспериментальный вертолет насквозь. Поддерживающее поле мгновенно исчезло, и искореженная машина упала на излете на самой кромке леса. Пилот погиб еще в воздухе – один из шаров попал прямо в кабину.
Американцы использовали противопехотные ракеты и вот еще почему. Они надеялись (и так вышло), что разрушения, нанесенные полупрозрачному пятну, окажутся не настолько серьезными, чтобы нельзя было разобраться в его технологии. Сразу же на место скоротечного боя с борта авианосца в атлантическом океане вылетел вертолет с людьми – теперь уже все было можно – роботы не разберутся сами в такой тонкой области, как технологическая разведка.
Но терять преимущество не хочет никто, кому хоть раз довелось почувствовать горний воздух превосходства. Российские военные тоже наблюдали за боем через свои спутники и тоже не дремали. Не успел вертолет с американскими специалистами приблизиться к африканскому побережью, как откуда-то сверху на него упала смерть. Ракеты «Колчан» разрабатывались как противокорабельные, а потому от взрыва боевой части десятитонный вертолет просто испарился. Ни один комплекс противовоздушной обороны, даже те, что устанавливали на атомных подводных крейсерах, не достал бы на такой дистанции. Сработали чем смогли.
Практически одновременно военно-космический флот России произвел орбитальную бомбардировку места гибели «Сапсана» и Архипа Ковалева. Ни одна, даже самая маленькая деталь не должна достаться врагу. Когда ветер разнес пыль и дым, только полукилометровый кратер напоминал разыгравшейся здесь трагедии. Он же и стал вечным памятником человеку, который захотел остановить войну, но лишь раздразнил дерущихся.
За сбитый вертолет с людьми американцы в пух и прах разбомбили позиции русских на Ближнем Востоке, в ответ, после шестичасового боя, были потоплены две авианосные группы в атлантическом океане и все корабли сопровождения. Этого США не смогли стерпеть и атаковали на всех фронтах, по всему земному шару. Русские оборонялись с разной степенью успеха, кое-где переходя в контратаки и отвоевывая утерянные было территории.
Война продолжалась.
Волгоград. Февраль-март 2006 года