Тили-тили тесто
(рассказ)
Ире - BARSe - посвящаю
i
- … и не звоните мне больше! – Александр резко бросил трубку и едва удержался, чтоб не плюнуть, но гладкий пол офиса был так чист, что губы замерли в полуплевке. Она начинала уже по-настоящему действовать на нервы, эта Диана. Еще один-два звонка – и он скажет ей что-то очень злое и грубое. Скорее всего, матом.
- Александр Аджанович, - это по селектору говорила Маша, - Вы просили напомнить. У Вас в одиннадцать совещание в головном офисе.
- Да, да, спасибо, - Александр и впрямь забыл об этом (все из-за Дианы), - сейчас иду.
Он выключил компьютер, чтоб кто-нибудь в его отсутствие не залез в базу (а так – система на пароле), и, накинув плащ, стремительно вышел из кабинета.
ii
Темным осенним вечером, уже почти перешедшим в ночь, Александр размышлял: ну, вот он, наконец-то, и стал богатым (хм, впрочем, все-таки, наверное, просто обеспеченным); стал главой отдела, почти приблизился к тому, чтоб получить кабинет в головном офисе; приобрел все то, о чем почти до головной боли мечтал еще со времен студенческих общаг: квартира, иномарка, дача, аппаратура… в общем, стандартный набор; нажил как друзей, так и врагов, как уважение, признание, так и зависть и ненависть. Жизнь плотно сидела в руках и уже не нужно было судорожно и цепко хватать ее за шиворот, чтоб не упустить снова, и уже – почти не о чем мечтать. Разве что о славе или личном самолете? Но он был реалистом и ясно понимал: будет самолет (в переносном смысле, конечно) – будут и проблемы с законом (и без того некоторые дела пованивали), а он уж лучше закажет билет в Турцию в авиалиниях, чем однажды его на личной яхте в Италии задержат «братки» или карабинеры. Слава? Оно, конечно, хорошо, да только Александр отчетливо понимал: нет у него никаких даров извне, называемых талантами. Мог бы за деньги что-нибудь купить, да ведь купленный кусок славы – это кусок, а не целое. Впрочем, и не будет никакой славы – не умеет он ничего; а кривляться, корчить из себя гения…
А между тем, скоро к 40 подвалит. Практически вплотную. Жизнь летит быстро – Александру это стало ясно еще лет в 25, еще когда увидел школьную выпускную фотографию. Кажется, совсем недавно было 15, он даже помнил, как всем классом встречали на реке восход тогда, а гляди же ты(!) – 10 лет (!) прошло. Студенчество, работа – и вот теперь – за 35… Еще 20 лет.
Он с ужасом представил, как точно так же, быстро и суетливо, протолпится еще 20. Ему будет около 60-ти.
Старик.
А ведь и эти 20 когда-то пройдут. Обязательно пройдут. И будет время умирать. А в 15 жизнь кажется еще такой огромной, разной, обширной и монументальной… Но она суживается, стесняется со временем – до пределов квартиры и работы, потом – на 3 аршина земли… А на самом деле это – узкая тропка, по которой идешь – всегда, и нельзя остановиться. В конце же – все уже и уже, до тех самых трех аршинов…
Дни иногда кажутся такими долгими, а жизнь – все же коротка. Все умирают; все умрут, но, кажется, не очень думают об этом.
Тут он понял, что на самом деле – все думают об этом. Но всем кажется: это меня пока не касается, я еще буду жить; я к тому часу когда-нибудь подготовлюсь. Успеется.
И старики себя ощущают именно потому одинокими, что они уже должны приготовиться, тогда как весь остальной мир продолжает жить в своей скорлупе самослепоты. У других – есть еще время, есть еще – жизнь. Старость же – подводит к самым ногам черту, за которой надо – готовиться. Суета прочих жителей, среди которых ты только что был, - позади, а теперь – жди, готовься и смиряйся. Сколько ждать – 10 или 40 лет – не важно. Все равно – скоро.
- Еще и сорока нет, а уж такие мысли! – Александр вскочил с дивана и нервно заходил по комнате. Ноги мягко ступали в ковре, но и эти глухие шаги гулко отдавались в пустой квартире. В тот вечер он понял: нужна семья.
iii
Не то, чтоб он боялся семьи (жены, детей, их криков, скандальчиков по вечерам и прочего), но все еще считал себя как-то не готовым к пожизненным отношениям с чужой (!) женщиной, к тому, что (как все говорят) нужно брать на себя ответственность, обязанность и т.д. Успеется – думал Александр. Семья ему виделась в качестве берлоги, что ли, из которой уж не выползти, которая будет означать его переход в закостенелость и не даст двигаться вперед.
Да и потом, он был еще молод (не знал, что для себя самого он всегда будет молодым). А вдруг, женившись, влюбится в другую. Или жена (…) – в другого. (Почему-то казалось, что с возрастом люди утрачивают способность влюбляться.) И что тогда? Сначала позорные и трусливые обманы, сокрытия улик; затем – отвращение и раздражение к ней, к жене; потом – слезы, крики, ругань, обвинения, головная боль; развод.
Развод – это значит, что опять все – с нуля. Это значит – какой-то настоящий разрыв в жизни, разрыв чего-то важного, серьезного, большого, чему не следовало бы разрываться никогда.
А с другой? С другой женой? Как себя вести и как жить с ней? Как – после того, что было с первой? То же самое по уже проведенной схеме? Опять привычное? И – обязательно будут сравнения. Чего доброго, даже вслух.
А дети?..
Но тут Александр не мог представить ничего – ровным счетом. От одного только, что среди ночи будет подходить к орущему существу и видеть развешанные по квартире пеленки, а потом выносить с мусором обоссанные памперсы, его начинало – почти тошнить.
iv
«Надо завести жену», - подумал Александр на следующее утро, когда в зеркале увидел отчетливые складки морщинок под глазами.
Почему – надо? Да просто так положено. Так заведено, и не им заведено, а, наверное, самой природой. Чтобы мужчине жить с женщиной, иметь детей и дальше способствовать продолжению человеческого племени на Земле.
И еще – чтобы избавиться от одиночества, особенно по вечерам, как вчера.
«Завести жену», - опять подумал Александр и чуть дернулся в улыбке. «Завести», - слово-то какое пришло. Заводят собаку. Раньше, кажется, говорили «ввести в дом молодую жену». Теперь вводят автомобиль в гараж. А нужна не собака (о ней заботиться некогда) и не организованная куча железа, а – человек. Душа нужна родная. Кто-то близкий и настоящий, на кого можно положиться, с кем можно разделить…
Впрочем, тут он понял, что погружается в давно известные и издуманные думы. Но решение осталось.
Без особого желания, впрочем.
v
Тот день прошел так себе. Как обычно короче. В суматохе работы было некогда остановиться, поразмыслить и снова убедить себя в правильности принятого решения. Но ощущение, что стоишь перед какими-то важными изменениями в жизни, осталось. Уже когда он возвращался домой, по мобильному звонил Генка. Предложил весело провести вечер и, «даже, может быть, даже ночь». Обещал «подкатить офигенных телок». Александр согласился, он любил и веселые вечера, и офигенных телок, и стриптиз в бассейне; согласился, а потом подумал: зачем ему это надо? Собирался остепениться – а поедет, будто мальчик, резвиться по клубам. Он призадумался. Все то, что будет сегодня, он знал наизусть. Даже безо всяких вариаций. Генка – парень без воображения, но до развлечений и бухла охоч. Впрочем, отчего же и не развлечься. Все лучше, чем вечером опять года считать.
vi
Утром Александр проснулся рано, часа в 4. За окном было едва светло и совсем тихо. Только за углом кто-то бешено пытался завести мотоцикл. Или машину – все равно. В голове остро сидела боль от вчерашнего виски, и жутко хотелось пить. Он напился прямо из крана, заглянул в холодильник, достал ледяную банку пива и, пока пил, постепенно вспоминал…
Генка был в своем разудалом репертуаре – и от этого Александра стало трясти. Жирные щеки товарища были чисто выбриты, но блестели от липкого пота и казались сальными. Редеющие волосы сорокалетнего мужчины прилипли ко лбу, тоже потному, пьяные глаза без стеснения пробегали от одних дамских прелестей к другим, а потом и руки перестали стесняться. Что это были за дамы, Александр не запомнил. И имена их уж забыл. Попытался представить хоть одно вчерашнее лицо, но все эти гладкие, модельные, с правильным макияжем – давно слились в одно – красивое. Но – без какой бы там ни было заметной черточки, за которую можно было уцепиться, чтобы запомнить, удержать для себя, а потом – хотя бы узнать на улице.
Потом он и сам начал терять за собой контроль, и дамы тоже сделались развязнее. Хохотали, грубо откинувшись назад, визжали, слабо отталкивая пристававших к ним Генку и Александра, давали и своим рукам простор…
Затем Генка, верный себе, предложил «окупнуться», все шумно и бестолково двинулись в бассейн, находящийся тут же, при клубе. Одна из дам уже на подходе стала активно раздеваться и потом, пьяно шатаясь, завиляла голым задом к воде… Потом был коричневый член Генки, в руке белобрысой… Огромные бледные соски ее подруги перед носом…
И Александра – вырвало, прямо на эти соски.
Он сразу же оттуда ушел, и кто-то из служащих вызвал ему такси. Дома он оказался сравнительно рано: в полночь. И не выспался. И противно вдруг ему сделалось. Не оттого, что облевал вымя той, и не от вида волосатого Генки – в другой раз бывало и похлеще. Но – противно. Еще сутки назад подумывал о семье, о своей - семье… А тут - … Будто оскорбил что-то важное и хорошее.
Подумалось: кому-то эта облеванная тоже будет женой. Как же это она будет, когда…
И он отключил телефон, потому что Генка имел привычку звонить «после вчерашнего» и долго смаковать былое.
vii
Internet кишел брачными объявлениями. Стройные кандидаты в невесты рябили в мониторе сотнями, сотнями… И все были хороши, бодры и «90х60х90». И даже странно: почему никого до сих пор не нашлось, кто бы заинтересовался такими эталонами. Почти все зачем-то объявляли свой знак зодиака. Не то, чтобы Александр напрочь не верил в астрологию, а просто не понимал: а что? если понравившийся человек окажется рыбами против овна, тогда нужно от него бежать подальше и побыстрее? Или как?
Многие искали создания семьи за границей. Чтобы говорить мужу:
- Гутен тах, дорогой.
Или даже:
- Гудмонин, милай.
Вместо:
- Что, пьянь несчастная? Опять без зарплаты нас всех оставил?!
А, в общем, все брачные объявления, как и их обладательницы, были на одно лицо.
«(Имя) симпатичная и добрая брюнетка, без в/п 25 лет, козерог, 86/62/90 ищет нежадного мужчину своей мечты, желат. из Москвы или Подмосковья. Судимым не беспокоить.»
Далее обычно следовало фото типичной полумодели в донельзя коротких одеждах на фоне стула.
Александру вспомнилась картина «Разборчивая невеста»: горбун на коленях схватил пожилую девушку за руку и объясняется; в соседней комнате истово молятся родители невесты.
А, в общем, он подходил в качестве жениха практически ко всем этим жаждущим, практически по всем статьям. Подумалось: почему бы и нет. Попробовать, познакомиться – еще не жениться. И лучше выбрать из Москвы, чтобы потом не терзать себя мыслями, что ты – всего лишь обычная столичная прописка. А деньги? Так ведь, кстати, не все среди прочих требований выдвигали «без осн.мат.пр.» Можно было надеяться, что ищут и вправду не спонсора, но спутника жизни.
Просидев целый вечер за компьютером, Александр отметил все-таки про себя несколько интересных кандидатур. В следующий раз отсеял штук десять, а затем – еще пару-тройку. Осталось две. Он долго вглядывался в молодые лица незнакомых ему женщин и думал, с кем бы из них он смог бы прожить хотя бы лет 10, а потом поймал себя на том, что не было недавно испытанного ощущения, что находишься на пороге чего-то… Все было почти скучно. Но на него с жидкокристаллической панели замерзшими лицами уставились две чужие дамочки, которых он никогда не видел, которые сейчас даже не подозревали, что, может быть, именно в этот момент и решается судьба их… Смотрел в их зрачки и представлял, какие у них должны быть голоса. Он даже не знал, как они выглядят сбоку. А ведь большинство людей сбоку как раз и выглядят смешно…
Не говоря уже об их смехе, запахе и величине передних зубов.
viii
- Алло-о-о, - потянуло из трубки голосом молодой женщины. Было такое впечатление, что она как раз собиралась зевать, когда Александр потревожил ее звонком.
- Здравствуйте, - вежливо и вкрадчиво отозвался он, - меня зовут (назвался). А Вы – Диана?
- Диана, - все так же лениво отозвались на другом конце линии.
- Я по… по поводу Вашего объявления в Интернете. Мне в агентстве дали Ваш адрес…
- Да? – Диана, казалось, не ожидала этого и даже будто бы растерялась. Несколько секунд оба молчали, и Александр первым продолжил.
- Предлагаю как-нибудь встретиться и познакомиться. Как Вы на это смотрите?
- Я смотрю на это нормально, - ответила Диана, - только можно поинтересоваться, каков род Ваших занятий? Как Вы выглядите?
- Давайте все при встрече, - сделал Александр ответный ход. Ему отчего-то не захотелось пока раскрывать свое инкогнито, - это не телефонная беседа. Согласитесь.
- Ну-у, в общем, может, и так, - но только не говорите, что Вы голубоглазый блондин.
- А я и не утверждаю, что я блондин, - усмехнулся Александр.
- Скажите хоть, сколько Вам лет? – не унималась Диана, и это, конечно, было понятно.
- Скажем так, сорока еще нет, а тридцать уже было, - нашелся Александр.
- А род Ваших занятий Вы по-прежнему скрываете?
- Нет, отчего же. Ничего криминального и, кстати, не судим. Женат не был, детей не имею.
В трубке неопределенно хмыкнули.
- Ну, хорошо, - сказала Диана, - так где же Вы предлагаете встретиться?
Александр задумался. Он мог бы назначить и в «Белом медведе», и в «Шанхае», но сказал:
- Где ВАМ будет удобнее.
Там подумали и назвали адрес. Александр знал это место.
- Это где арка? – уточнил.
- Да, да, там есть арка. Давайте, завтра в…
- Восемь, - подсказал Александр.
- Хорошо, - согласилась Диана, - мне это тоже удобно.
Договорились, что Александр будет держать в руке зонт и, конечно, цветы. На том и порешили.
Александр положил трубку и зажег сигарету. Нет, не так как-то все выходило. Не так все это должно быть… Хотя… бывает по-разному; и в Internet-chats люди знакомятся… Почему бы, в конце концов, и не так? Надо еще ведь встретиться, а там – видно будет. Не понравится – так и не надо.
Он еще раз перечитал объявление. Что-то, похожее на то чувство в бассейне, шевельнулось внутри…
Но ведь: ПОЧЕМУ БЫ И НЕ ТАК?! Кто знает, как там может дальше сложиться… Черт возьми, как пацан!
Только все равно ему эта затея продолжала не очень нравиться.
К полудню у Александра план действий на сегодняшний вечер вылепился окончательно. Он уже знал, что будет делать.
ix
По осенней темной улице в половине восьмого шел обычный человек. Небольшого роста, в темном, довольно поношенном плаще, вычищенных до блеска, несмотря на ужасную слякоть, ботинках, грубоватых очках с небольшим, немного старомодным зонтом в одной руке и букетиком цветов в другой. Человек недавно вышел из глубинных недр метрополитена и теперь направился в сторону небольшой аркады, уже видневшейся под желтым светом фонарей. Осенний жестковатый ветер заставил человека поднять воротник, но тот все равно изредка порывался откинуться назад, и тогда был виден пиджак коричневого цвета и полосатый галстук из грубого материала, завязанный довольно большим узлом на бледно-розовой рубашке. Человек был гладко выбрит (кстати, не лезвиями «Спутник»); человека звали Александр.
Он быстро достиг передней арки и тогда только посмотрел на часы. Еще 15 минут, но Диана, конечно, опоздает. Это уж как водится. Александр усмехнулся: давно не ездил в метро. Скопление людей, вечерних газет и чужих разговоров. Он невольно сравнил все это с комфортной поездкой в собственном авто. Отвык, отвык. От чего только? «От жизни», - почему-то подумалось. Неужели, это и есть сама жизнь?
Но поразмышлять на эту тему он не успел. К арке медленно двигалась девушка (не опоздала, ровно в восемь!), невысокая, в странной кожаной шапке, в плаще серебристого цвета. Волосы рыжеватыми волнами скатывались по плечам и спине. Александр сразу понял, что это и есть Диана, и сердце забилось. Когда девушка подошла ближе, он подумал, что она вполне может стать ему… да, женой.
Но Диана его – будто бы и не видела его. Щупала взглядом, блуждая по арке глазами. Впрочем, через несколько секунд все же заметила: он тут был с зонтом и цветами.
- Добрый вечер, - шагнул вперед Александр, предупреждая ее поднятие по ступенькам, и сам сошел вниз. – Диана, если не ошибаюсь?
И протянул ей незамысловатый букетик. На лице девушки отчетливо пропечаталось нечто кисловатое.
- Да, спасибо, - бросила она с почти нескрываемой досадой и приняла цветы.
- Александр, - Александр сделал поклон головой.
- Диана.
- Ну вот, мы и знакомы, - улыбнулся Александр, - может, пойдем куда-нибудь?
- Давайте… пойдем, - она явно была разочарована и даже сделала одергивающий жест, когда он хотел помочь ей перешагнуть через довольно обширную лужу.
Но тут же – будто бы опомнилась и – улыбнулась. Александр пошел рядом, приблизительно размышляя, куда бы мог пригласить девушку на первом свидании ну, скажем, учитель… Да, учитель. Физики и математики. При случае, в этой области знаний он не сразу ударит в грязь.
Конечно, не в ночной клуб. А на дискотеки учителя ходят? Наверное… Почему бы и нет.
- Куда мы идем? – поинтересовалась Диана.
- Куда-нибудь, - загадочно улыбнулся Александр, но, почувствовав в девушке напряженность, сразу пояснил, - знаю тут неподалеку одно заведение. Там посидим, поговорим. Или у Вас есть какие-то другие предложения?
- У меня?.. Нет-нет, никаких. Как Вам будет удобнее.
- Скажите, а Вы…
- Не замужем и не была, - быстро отозвалась Диана.
- Да нет, - он даже смутился такого быстрого ответа и зачем-то потер переносицу, - я не то хотел… Вы вечером предпочитаете кофе или что покрепче?
- Мне все равно, - дернула девушка плечом и пошла немного быстрее.
Александр тоже прибавил шаг.
На углу светлячками разбегалась вывеска: «Кафе СЛОН». Александр раз был там, знал, что там довольно уютно для среднего кармана.
- Вот сюда, давайте, и зайдем? Прошу, - он полутеатральным жестом распахнул массивную дверь «Слона» и вошел следом. У входа лениво напыжился охранник, такой же толстый, как дверь, которую он охранял. У этих горилл нельзя было понять: мышцы под пиджаком или все-таки жир, но свою угрозительную роль гориллы исполняли исправно и даже частенько, в качестве демо-версии, выбрасывали вон какого-нибудь не очень «крутого», но очень пьяного бедолагу.
Охранник оценивающе смерил Александра, перевел глазницы на девушку и решил не шелохнуться. Александр предупредительным движением помог Диане скинуть плащ и повесил его на вешалку.
В красноватом полумраке, в глубине зала, чернели редкие силуэты людей. Негромкая музыка вперемешку с ударными бубнила оттуда же. Рядом со стойкой бармена, на возвышении, стоял телевизор, по которому сейчас мельтешил какой-то, наверное, очень зубодробительный и стремительный мультик из Америки. Мелкая птица, похожая на попугая, упоенно колошматила (яростно!) огромную зеленую змеюку.
Ну и конечно, неизбывный ассортимент бутылок на полках.
Они подошли к свободному столику. Александр успел выдвинуть перед Дианой стул прежде, чем она сама сделала это. Расстегнул свой коричневый узковатый пиджак и уселся напротив.
Подошедший официант равнодушно записал заказ (два кофе) в крохотный блокнотик и удалился. Александр вдруг понял, что ему с Дианой – абсолютно сейчас не о чем говорить. Он даже не знал, как начать беседу, а прежде об этом не подумал; хотя ни стеснительностью, ни косностью языка не отличался. Просто у сидящей напротив… был… взгляд какой-то – в пустоту. «Взгляд, устремленный в будущее», - как он сам шутил по поводу таких вот выпуклых и почти бесцветных взглядов.
- Я работаю в двенадцатой школе, - начал он (номер выбрал наугад), - преподаю литературу. Вы любите литературу?
Он забыл, что хотел представиться математиком, но сразу понял: так даже лучше; появилась необязывающая тема для разговора.
- Так…- неопределенно дернулась Диана и зачем-то оглянулась.
- Во-от… - протянул он, положительно не зная, о чем можно было заговорить с этой девушкой.
Принесли кофе. Александр попробовал из своей чашки – растворимый. Но все же сделал несколько глотков.
- Вот, скажем, у Гончарова герои пьют кофей. Интересно, как тогда его варили? Попробовать бы.
- Да… - она опять оглянулась. Задержала взгляд на мультипликационной птице, которая теперь сама была кем-то избиваема.
- Вот, - продолжил Александр, - решил, так сказать, покончить со своим холостяцким прошлым. А то, знаешь ли, поднадоело – одному быть.
(И сам ужаснулся нелепости, как ему показалось, сказанного.)
- А тут кто-то рубашки постирает, борща наготовит, - с плохо скрываемой издевкой вдруг проговорила Диана, и глаза ее в упор прищурились в Александра.
- Ну, в общем… - как ни в чем не бывало, кивнул он.
- А, скажем, если б у Вас жена работала в модельном агентстве, как бы Вы к этому отнеслись?
Вопрос больше смахивал на провокацию, но Александр сделал вид, будто опять ничего не заметил.
- Что ж, если ей это нравится… Почему нет?
- Так ведь у Гончарова девушки все в кисеях ходили, вышивали мелким крестиком, дома торч… сидели.
- Ну, так то ведь у Гончарова! У нас же – 21-й век, как-никак, начался. А Вы, стало быть, работаете в модельном бизнесе?
- Нет, но очень хочу этого.
«И она туда же, - мелькнуло у Александра. – Что их всех в модели тянет? Думают, там красиво…» Но ответил:
Если чего-нибудь очень хотеть, это обязательно – сбудется. Обязательно!
- А Вы? Разве с детства хотели быть учителем литературы?
- Нет, писателем хотелось стать.
- И что же: не очень хотели или таланта просто не хватило?
Александр усмехнулся:
- Скорее, таланта.
Самое интересное, он в детстве некоторое время и вправду хотел быть писателем и даже что-то пытался сочинять. Но… «таланта не хватило». Да и потом, не до писательства стало: учеба, поиски денег, работы…
Диана оглянулась два раза подряд. Похоже, нарисованная птица ее интересовала больше, чем Александр.
- А Сартра Вы читали? Или Бальзака?
В ответ она мелко повела губами, потом поинтересовалась, не знает ли он, во сколько закрывается кафе.
- Ужас не люблю, когда просят перед закрытием покинуть магазин там или… еще что-то. Кафе…
- Наверное, не раньше полуночи, - предположил Александр.
Нет, явно не хватало общей темы для беседы. Он пошел к стойке и вернулся с бутылкой дорогого красного. Диана приподняла брови, но промолчала. Выпили по бокалу, тут же и по второму. Александр надеялся, что это поможет нащупать нить разговора.
- Хорошее вино, - одобрил он, - жалко, шампанского не держат. Впрочем, шампанское – это для торжеств. При встречах пьют именно красное.
И он немного распространился по поводу этикета вин. Диана, кажется, немного заинтересовалась. По крайней мере, на мультяшную птицу больше не смотрела.
x
Когда вышли из «Слона», контакт, кажется, наладился. Диана теперь сама рассказывала, как некогда в школе ее «поженили» на одном мальчике из старшего класса, она злилась, а подруги то и дело дразнили…
- «Тили-тили тесто», конечно, пели, - подсказал Александр.
- Обязательно, - рассмеялась Диана. – Только самое интересное в том, что, когда я увидела его с другой, вдруг начала ужас как ревновать. Ужас как, помню, расстроилась. Домой пришла и разревелась, сама не знаю, отчего.
- Как отчего? От ревности!
- Ну да! Только он ведь совсем мне почти и не нравился. Ревела тогда в подушку, а у самой в голове это самое «тили-тили тесто» играет.
- Случай ревности не из-за любви. И что потом?
- Потом? А ничего потом. Он школу закончил, в ПТУ пошел, а я – сюда учиться.
- Так Вы не местная?
- Теперь-то почти местная. Несколько лет живу, за временную регистрацию, правда, дерут порядочно.
- Да, студентам ведь ее, кажется, бесплатно дают. А потом, после окончания, оно, конечно, трудновато.
- Меня с первого курса после первой же сессии отчислили. С преподом одним поцапались. Не пропустил.
- Что ж так?
- Да не его! Блин, козел.
У Александра при последних слова свело скулы. Он никогда не любил ругательств из уст дам. Отчего-то ругательства и дамы при этом делались более мерзкими, чем, может быть, на самом деле.
Подошли к троллейбусной остановке.
- Давайте, я Вам такси поймаю, - предложил Александр.
- Нет, не нужно. Думаете, я не знаю, какая у учителя зарплата.
- Причем тут зарплата? – он обиделся на самом деле, будто и вправду был учителем.
- Да вот, кстати, и мой троллейбус.
Подходил только не троллейбус, а автобус.
- Это не троллейбус, а автобус, - сказал Александр. – А, может, на метро? Я Вас провожу.
- Мне ближе так, - объяснила Диана.
- Так я Вам еще перезвоню? – предложил он.
(Девушка, в общем, ему понравилась.)
Диана не отвечала, всматривалась в освещенную городской подсветкой ночь. Внимательно так всматривалась.
Александр повторил свой вопрос.
Она решительно повернулась к нему и посмотрела прямо в лицо.
- Знаете, Вы человек хороший и умный, и все такое… Но давайте останемся только знакомыми. Я… я не знаю… не обижайтесь только.
- Вас что-нибудь смутило?
Она дернула взглядом по плащу Александра, на миг остановилась на галстуке…
- Нет, нет, дело не в Вас. Ну, в общем, знаете…
Но он довольно решительно завершила вдруг:
- Не звоните мне больше, не надо.
Александр понял, что больше тут уже ничего не поделать. Стало даже жалко; очень, очень жалко. Он сразу понял, почему она так говорила ему. Подумал, не открыться ли ей, да решил: не стоит. Сейчас, по крайней мере, это может сойти за неудачную шутку, граничащую с издевкой.
- Ну да, конечно, - пробормотал он, - извините, если что-то не так и, в общем… Всего хорошего. Вам.
Он пошел прочь, в сторону метро, откуда выходил несколько часов назад и был в приятном волнении. Пройдя несколько шагов, понял, что невольно сгорбился, а она сейчас на него смотрит. Наверняка – смотрит. Не годится – с опущенной головой уходить. И он посмотрел прямо перед собой, и выпрямился, и зашагал крупно.
xi
Александр проснулся в четыре утра, было пока темновато. Сразу вспомнился вчерашний вечер… Ну да, не вышло. Так и что же? Ничего. Ничего особенного. Так и должно было быть. Явись он во всем своем великолепии и мишуре, все было бы по-другому. Возможно, Диана сейчас даже спала бы здесь, рядом, обнаженная, с раскинутыми по подушке рыжими волосами. Но… все есть так, как оно есть.
И – все равно жалко было. Ведь почти получилось, вот она, живой человек, живая и настоящая девушка – была рядом, а не какая-то абстрактная будущая – жена.
Александр пошел на кухню. Закурил. Дым медленно вытекал вверх из пепельного наконечника сигареты; так же неторопливо двигались мимо и мысли.
А что если открыть карты? Какая разница, почему она будет с ним. Ведь – будет. Так или иначе – будет. Будет сидеть на этой кухне с ним, лежать на одной кровати, смотреть с ним телевизор, на одном кресле, на коленях у него… Кажется, они даже немного сблизились. Она тот случай с пацаном рассказала. Наверное, не каждому встречному что-то подобное поведаешь. Значит, почувствовала в нем родственное, близкое. И сам он в ней тоже – почувствовал.
Только вот ее странная шляпа зачем-то некстати лезла в голову. Как только они поженятся, он велит ее выбросить на фиг. Купит другую, в английском бутике. Тьфу ты! О женитьбе уж даже стал думать!..
xii
Он позвонил ей прямо с работы. Пришлось слегка изменить голос и выговор, и он чувствовал себя в этот момент школьником. Представился Виктором и дал адрес своего офиса. Диана молчала, и Александр подумал, что она его узнала, но тут же понял, в чем вышла промашка.
- Мой шофер подъедет за Вами через полчаса. Хорошо?
Она назвала место, где ее следовало ждать и сказала «хорошо». Минуты через две Александр убедил своего знакомого – Стасика – ехать по указанному Дианой адресу. Стасику самому была интересна вся эта история с превращением учителя в бизнесмена, и он через десять минут уже ехал в своем Audi, прикидывая, как должен себя вести настоящий шофер босса. А еще ему конечно, было интересно увидеть эту самую Диану. Скоро он ее и увидел.
xiii
Александру все равно было не по себе. Не в силах отделаться от мысли, будто он кого-то обманул или «подставил», он попытался приглушить это непонятное ощущение коньяком из заветного шкафчика, но только успел сделать всего глоток, как пикнуло в селекторе, а вслед за тем вечно недовольный голос Комягина велел посмотреть ему «данные об активах за предыдущий квартал». Дались ему эти активы!
Но пришлось-таки лезть в компьютер и выделять из кучи данных именно активы за прошлый квартал. Примерно через четверть часа отправил требуемое Комягину факсом, а вслед за тем по мобильному позвонил Стасик. Да, он привез Диану и спрашивал, примет он ее прямо сейчас, или у него есть безотлагательные дела.
- Ты сдурел?! – крикнул Александр. Он суетливо начал раскладывать бумаги по столу, убрал коньяк. Сердце забилось.
Да, через минуту она увидит его, увидит, что он за учитель такой!..
хiv
Диана вошла, но еще не заметила Александра; боком протиснулась в дверь и неловко замерла, забыв закрыть за собой дверь. То ли торжественная, строгая чистота офиса подавляли ее, то ли еще что. Предстоящая встреча, скажем…
Александр кашлянул, чтобы она сразу «нашла» его в кабинете, и Диана немедленно дернула взглядом в его сторону. Он молча и в упор – стал смотреть ей в глаза.
Трудно было сказать, сразу ли она узнала его, или все-таки после «учительского» облачения – да в ослепительную рубашку и шелковый галстук… И без очков…
И все-таки узнала. Растерялась.
- Это… это Вы… - ее брови удивленно выстроились «домиком», некоторое время они почти глупо смотрели друг на друга: Диана удивленно, Александр – пронизывающе (так ему казалось).
- Присаживайтесь, - он первым нарушил молчание, представительским жестом пригласил на кресло напротив себя. «Фу, как неуклюже, нелепо… Вообще, все нелепо…»
- Да-да, - снова сказал он, чтобы хоть как-то начать говорить, хотя все слова моментально испарились из головы вон, - да, это я – школьный учитель («чего я говорил учитель?..») физики… литературы. А! Впрочем, не важно.
- Да уж, - Диана расплылась в широкой, но робкой улыбке, отчего лицо ее сразу поглупело, - видно теперь, что Вы не учитель…
- Естественно, - перебил он ее, - Но знаете, почему я тогда солгал?
Диана пожала плечами: не знает.
Александр готов был объяснить:
- Знаете, мне однажды вечером стало отчетливо ясно, что человеку невозможно быть без спутника в жизни. Без близкого второго человека рядом. Вы понимаете?
Она кивнула: понимает.
- Вы согласитесь со мной, что нельзя?
Она снова кивнула. И добавила:
- Конечно.
- Вот… Я уж достаточно в возрасте, чтобы достаточно серьезно подумать о партнере на всю жизнь. Впрочем, это я как-то по-бизнесменски про партнера… Не партнера, а…
- Жену, - просто подсказала Диана.
- Что? А, ну да… Так вот… Но – именно серьезного человека, а не того, кто способен быть рядом только пока успешен. Хотя, казалось бы, какая разница… Успешен ты или не совсем, но почему-то многие, очень-очень многие, в первую очередь при выборе мужа смотрят как раз на его успешную сторону жизни, насколько он успешен. Потом, когда дела его начинают двигаться неважно, - бросают. Конечно, мне такого человека рядом, такую жену – не нужно.
- А, понимаю, - почти иронично продолжила за него Диана, - и Вы решили сделать небольшую проверку, испытание. Не так ли? Понять, пойдет ли Ваш… партнер за Вами и в огонь, и в трубы. Сначала прикинуться беднячком, учителем, потом же – раскрыть карты и сразу – в козыри: смотрите и любите меня еще дороже. Я – успешен! После такого фурора избранница, конечно, готова будет в обморок упасть от счастья, а Вы – добрый сказочник, мгновенно решивший все ее проблемы и сомнения.
Диана заканчивала речь почти даже по-злобному. Александр прищурившись наблюдал за ней. Он сейчас понял: она ему – не нужна. Что-то змеиное на миг вылезло наружу. Не просто даже змеиное, а по-бабьи змеиное. Такая может на время затаиться, чтобы потом – укусить, исподтишка. И, конечно же, своего не упустит. Но хватка ее – не деловая хватка, как, например, у бизнесмена, но хищная, мгновенная, сумбурная. Такая будет способна схватить свое (показавшееся своим) быстро, не раздумывая, не разобравшись даже, что к чему. При этом развалится ее окружающий мир, а сама жертва может и умереть от укуса. Причем, какое-то время она может даже побыть и отличной половинкой в жизни. Спокойной, ласковой, доброй и понимающей… Но – хватка уж будет произведена, глотка уж распростерта над жертвой…
Даже подумалось, что именно такие вот дамочки у Агаты Кристи и травили своих мужей ради наследства.
Александру она вдруг стала – ненавистна.
- Да, - резко перебил он ее и рывком поднялся из-за стола, заходил по кабинету, - да, именно так я и хотел поступить. Только без эффектных жестов. Признаться, я и не думал, что Вы именно так растолкуете мне мое приглашение сюда в офис. Мы могли бы встретиться и в любом другом месте – не важно. Хоть и в том же самом кафе.
- Но приличный галстук выдал бы Вас!
- Да при чем тут галстук! Вот у вас только одни тряпки и на уме!
- У меня?!
- Да не у Вас. Точнее, не только у Вас, у таких, как ВЫ. Вы и делите, может быть, людей на тех, кто в галстуке «hand made» и тех, кто в пиджачке «Красная Москва».
- Вовсе нет…
- Вовсе да!
Он начал раздражаться. Она еще и возражает! Ведь тогда вечером она сказала ему не звонить больше. Сказала ведь? А, кстати…
- А, кстати, отчего же Вы в тот вечер сказали мне не звонить? Не оттого ли, что на мне были грубые школьные очки?
Диана ничего не ответила. Но смотрела на Александра по-прежнему – прямо. С прищуром.
- Вот, молчите. Ведь не потому, что я не понравился. Не надо, не надо!.. (Диана и не думала возражать.) Я видел, что не поэтому. Просто я оказался жених не из перспективных. Не жених. Конечно, Вам ведь подавай тех, кто на джипах и на красный свет – фьють! Учитель с жалким букетиком!.. Почти брезгливое зрелище. Да Вы его чуть не выбросили, этот мой букетик – я видел. Такие, как Вы, приезжают в столицы из полусонных городков N, Вас оглушает здешняя роскошь, Вы решаете зацепиться здесь любыми средствами, пусть даже и когтями. Надо отдать должное, не всегда идете сразу торговать собой, иногда даже поступаете в институты, даже подчас и без кошельков и связей. Правда, часто не на те факультеты, которые Вас интересуют, но лишь бы – зацепиться, присосаться к столице. Потом, правда, Вас отчисляют с первых же курсов, поскольку вы заняты поисками хороших женихов и обязательно – с пропиской. Тот однокурсник, что сидит у окна и безумно хорош всем (ну, или почти всем) однозначно и бесповоротно проигрывает другому, гораздо более худшему, потому лишь, что тот первый – парень из Таганрога или из Донецка, а другой – именно тот, столичный. Тут вы быстренько в оборот его и берете. Как вы там говорите?.. «Окрутить», что ли? Далее – либо он – муж ваш, либо вы скоро бросаете его, поскольку он, хоть и с пропиской, да зато не такой успешный, как прочие, тоже – с пропиской.
Да, эти «мажоры» на новеньких родительских Пежо или даже пусть «девятках»!..
- Хватит! – Диана вскинулась со стула, бешено вперилась в Александра. – Что Вы вообще понимаете в этом! (Александр усмехнулся). Сидите в своем кабинете, в офисе, смотрите на простых людей свысока. Комедию со своим учительством придумали… Зачем Вы меня позвали сюда?! Читать проповеди?
- Вовсе нет, - Александр вернулся за стол. Честно говоря, затем, чтобы… ну да что там! чтобы объясниться, чтобы все-таки продолжить отношения…
И вновь ему показалось, что в чертах Дианы промелькнуло что-то хищническое…
- А вместо этого начали проповеди читать, - уже куда мягче заметила Диана.
- Нет, - Александр устало махнул рукой, - Можете идти. Я понял… что разочаровался в Вас.
- Поглядите, разочарованный какой сидит! – гневно и раздражено воскликнула она. – Он, видите ли, разо-чаро-ва-ался! Позвал зачем-то, как шлюху, в офис привез…
Александр изумленно смотрел на нее, так неожиданно взорвавшуюся. Перед ним стояла уж не прежняя очаровательная девушка, а – хищная баба, отвратительная, наученная своей мамой «не упускать хорошего и богатого мужика».
- Что? Жених сорвался? – в упор и ехидно спросил он.
Диана сразу не ответила, но сразу изменилась. Поставила ноги вмести (до того она стояла, прочно, почти по-мужски, расставив их), поправила на боку сумочку, опустила глаза и, прильнув к ним не весть откуда взявшимся платочком, почти выбежала из кабинета.
Александр потер переносицу, подошел к окну.
По сырому осеннему тротуару, по грязным желтым листьям быстро шла Диана и «ловила» машину.
Он подумал, что, наверное, правильно поступил.
«И наутро мне скажет повешенный раб:
- Ты не прав, господин. И я вспомню твой взгляд.
Я скажу ему: - Ты перепутал, мой брат,
В этой жизни я не ошибаюсь».
(Б.Гребенщиков «Сталь».)
xv
Диана была в семье единственным ребенком, но отнюдь не избалованным, как порой бывает в таких семьях, - не на что было баловать. Мама работала в две смены – медсестрой, отец ушел из семьи, когда дочери не было и года – к другой «дуре и проститутке». Так что Диана с самого раннего возраста уяснила для себя: «мужик для семьи непригоден, он только и бежит за красивой жопой». Уяснила, впрочем, и другое: мужа надо искать богатого, «с квартирой и машиной», чтоб…
- …чтоб не пахать, как твоя мать. И зачем я только за этого кобеля пошла! Говорили мне люди…
Но все эти жизненные философии для Дианы, в общем, пока оставались абсолютно нежизненными и не связанными с окружающим миром ничем, кроме как разве видом усталой мамы, являющейся утром после ночной смены. Она даже не могла помогать дочери собираться в школу – сразу шла отсыпаться в свою комнату.
Несмотря на почти полное отсутствие контроля со стороны мамы, училась Диана прилично, редко пробегали в дневнике «тройки», а уж «двойка» была поводом для тихих слез и более усиленного сидения за учебниками. Это продолжалось до середины восьмого класса. Потом был тот самый «переходный возраст», в результате которого успеваемость Дианы снизилась на порядок; на «пары» она теперь смотрела спокойно, а параграфу в учебнике все чаще предпочитала вечерние прогулки с подругами.
Это продолжалось, впрочем, недолго – до девятого класса; именно тогда в их школу пришел молодой учитель физики. Кажется, он только-только закончил институт. Диане он показался едва ли не богом. И молодой, и симпатичный, и - что особенно привлекало в нем девятиклассницу Диану - умный. Казалось, он знал все. Не многое, а – абсолютно все. Шла ли речь о когерентности волны или о компьютерных вирусах, о различиях видеотехники «Sharp» и «Samsung», о слонах ли в Индии и любовной лирике Блока ли, об искусстве Возрождения в Нидерландах или о моде на проколы в… где-нибудь – обо всем он мог толково и интересно порассуждать, объяснить. Говорил же при этом тихо, с полуулыбкой, прищурив правый глаз, почти насмешливо (?) теребя короткую бородку и усы. Был ростом довольно высок, одевался всегда ослепительно элегантно, и на его костюме никогда не было видно даже самого крохотного пятнышка.
Но именно выдающиеся, как ей казалось тогда, умственные способности и привлекали внимание Дианы. А физика – наискучнейший предмет – вдруг превратилась в удивительный, интереснейший, ни на что не похожий, мир. Мир, в котором все было скрыто от глаз и чувств, но который не менее (а, может, и более) интересен, чем тот реальный, в котором живут люди. Учитель при этом многое объяснял не по учебнику, часто учебник вообще не включал в объяснение, доказывая подчас как раз совсем обратные вещи, тем те, которые были изложены в скучных параграфах с сине-красно-белыми иллюстрациями и схемами.
Он стоял у доски, ослепительный в своем белом пиджаке, с откинутой головой и говорил… говорил… Ему иногда нарочно подкидывали вопросики, которые поставили бы в тупик любого преподавателя, но – только не его. Он выходил из любого вопроса с видом всезнающего победителя. Причем, «вопросики» частенько были как раз не из курса физики. Как-то раз у него поинтересовались что-то насчет «французской любви». Хотя, конечно, все давно знали (и многие не на словах только) по этому вопросу не одни лишь общие положения, но и нюансы также.
Почти застенчиво и как-то «тонко» улыбаясь в бородку, физик не только не смутился, но даже будто с каким-то удовольствием вдруг – принялся объяснять… Это было немыслимо! Любой другой на его месте или раскричался бы про «безобразие» и «срыве урока», а этот – как-то очень даже понятно и абсолютно без пошлостей и недомолвок объяснил про эту самую «французскую любовь».
- Понятно? – поинтересовался.
- Угу… - ошеломленно ухнул класс.
- Ну, вот и отлично. Теперь же вернемся к нашим герцам. Кстати, в следующий раз вместе с домашним заданием спрошу и то, что сейчас тут болтал. Уверен, многим из вас есть что рассказать в качестве дополнительного материала.
Все нездорово захихикали.
- Думаю, практическую часть в этом вопросе мы опустим… - добавил он и, как ни в чем не бывало, стал рассказывать о волнах и их частоте.
Нет, на следующем уроке он, конечно, ничего про «это» не спрашивал, даже больше никогда не напоминал, но определенный урок всем – дал, показал, что тоже может поставить в «неудобняк», при этом сам оставаясь на высоте.
Диана поняла, что влюбилась, - почти сразу. Когда заметила свое невольное усердие в выполнении домашних заданий по физике. Как-то учитель, очень оставшись довольным ее ответом, поинтересовался насчет успеваемости по другим предметам и очень был удивлен явной посредственностью оной. Чтобы не ударить в грязь в глазах любимого учителя, Диана за короткое время подтянулась и в прочих предметах. И – все чего-то ждала от него. Даже мечтала, как они гуляют вдвоем по вечерним улицам… Он рассказывает всякие интересные вещи, а потом они…
Впрочем, она ясно понимала, что никакого «потом» никогда и не будет. Это было лишь в мечтах, а в реальности…
В реальности был десятиклассник Мишка, который лез целоваться, любил пиво и футбол. Физику он не любил и вообще, кажется, ничего из наук не любил и ничем не интересовался. Когда же ему «предки» купили компьютер, он стал постоянно и с возбуждением рассказывать, как «замочил» сотню монстров или прошел «целых пять, блин, уровней, блин, вчера на одной жизни». Когда же Диана однажды о чем-то поинтересовалась на тему физики, Мишка разинул рот и весело произнес:
- Ты что, блин, совсем рехнулась? Блин, какую-то я, блин, физику еще учить буду! Да я и учебник уж давно потерял. Ха!
Переполненную же до краев чашу нарастающего раздражения переполнило одно его крайне грубое высказывание в адрес молодого физика. Диана в тот же вечер решила больше не «ходить» с Мишкой. Она не стала объяснять причины, просто сказала, чтоб он больше не приходил. Тот возмущался и долго допытывался, кто у нее появился, что еще больше разозлило Диану, и она, оттолкнув (грубо) назойливого Мишку, ушла в свое подъезд.
Мишка еще два раза приходил, Диане даже стало его как-то жалко, но снова выслушивать о монстрах и патчах она не могла. Когда же ее «бывший» купил неслыханную роскошь – мотоцикл BMW – и предложил однажды – будто случайно – «прокатиться с ветерочком, блин», Диана расхохоталась:
- Ты чего, Мишань, думал, я на твою «бэху» позарюсь?!
Девятый класс закончился. Посоветовавшись с мамой, Диана решила идти в техникум. На швею:
- Специальность, дочка, всегда нужна. Да и я не могу тебя больше так долго тянуть. Нужно и самой учиться зарабатывать.
«Дочка» поступила на швею. Все же остальные профессии, по мнению мамы, были «некалымными».
- А тут и сама будешь в одежке ходить, и семью обеспечишь.
С первых же недель в техникуме, Диана стала понимать, что, в общем, крупно ошиблась в своем выборе. У нее создалось стойкое ощущение ненужности того, что делает; ненужности – прежде всего, для себя. Все, кто были с ней на одном курсе, похоже, размышляли примерно таким же образом. Вообще, Диане было трудно тогда понять: зачем они все тут собрались. Никто на самом деле не хотел стать никакой швеей, и шли сюда либо оттого, что не было на другие места денег, либо ума не хватало. У Дианы не было первого, у большинства же – второго. Были и те, у которых не имелось ни того, ни другого.
Да и никакая это не «калымная» профессия – Диана это также поняла. Люди крайне редко покупают что-то сшитое с рук. Вот если на рынке, пусть даже и явный самошив, пусть даже и без нормальных этикеток – тогда купят.
В общем, ей стало абсолютно ясно, что таким образом в новую жизнь – не войти. Нужно было что-то менять, как-то поступать по-другому… Но – как?..
К изумлению Дианы, мать не поняла и не разделила ее сомнения и стремления; она продолжала настаивать на том, чтоб дочь закончила ПТУ и стала швеей.
В очередной, но – пока еще не частый, раз Диана подумала, что мать очень крупно ошибается в жизни. Но промолчала и теперь.
К тому же, не стало больше возможности видеть учителя физики… Уходя из школы, она думала, что часто сможет заходить туда; когда захочет, встречаться с ним… Но как-то так оказалось, что почти за полгода в школе она побывала лишь раз (ведь занятия в ПТУ), да и то в это время его не нашла. Может, заболел; может, выходной взял; может, вообще ушел из школы…
Вскоре Диана поняла, что – абсолютно не хочет учиться на «эту швею». Усердий к занятиям она никогда не проявляла, а затем начала и откровенно прогуливать. Как и все, впрочем. Начались проблемы с преподавателями. Чтобы не расстраивать маму, она возобновила занятия, сама же твердо решив, что при первой же удобной возможности – слиняет из техникума. Она еще не знала, что «удобных» моментов и возможностей в жизни – гораздо меньше, чем следовало бы. Что, если только и ждать таких удобных случаев, последние могут и не наступить – никогда. Чтобы что-то изменить в жизни, нужно эти изменения активно подготавливать, но ни в коем случае не ждать наступлений перемен пассивно. К тому же, все подобные ожидания неких «лучших времен» и/или «удобных моментов» - в 90 случаях из 100 – банальнейшее проявление безволия, либо лени. Если даже ожидаемый миг жизни и наступит, он будет бездарно прожит и не использован.
Всего этого Диана еще не знала. К чести ее, впрочем, стоит заметить, что в техникуме она училась прилично; вскоре все, начавшиеся было, проблемы там – исчезли, будто сами собой. А бедность тем временем - нарастала. Катком асфальтным неумолимо накатывалась. И было ясно: руками швеи его не остановить. Тот самый Мишка же – через год разъезжал на BMW – только теперь уже автомобиле. Вокруг него толпились девчонки, а рядом с Дианой…
Несмотря на уверения в правительства о росте уровня жизни населения, они с мамой продолжали скатываться вниз и вниз. Как-то сразу мама – постарела. Седые волосы начали проступать целыми прядями; морщины, некогда едва заметные, вдруг превратились в сеть грубейших борозд на лице и шее; кожа превратилась в пергамент. Мама только и успевала, что разрываться на двух работах, на двух сменах, потом приходить домой и - забываться долгим сном… Потом – снова на работу. Теперь Диана даже еду готовила только сама.
- Как это я раньше все успевала… - недоумевала мама, - а теперь – уж ни на что больше и сил не остается.
А потом наступил памятный август 98-го, раздавивший, вдавивший многие семьи в грязь бедности – окончательно. За неделю-другую цены в магазинах подскочили в 3-4 раза, и теперь маминой зарплаты едва-едва хватало лишь на самое элементарное в человеческой жизни – еду. Мама в те дни часто плакала, и Диана, чтобы не видеть ее слез, уходила бродить по улицам. Как-то увидела «своего» учителя… Но – как он изменился! Вместо аккуратной бородки, в которую он любил усмехаться, на шее выросла густая сплошная борода, лицо – опухло, глаза ввалились и заплыли черными синяками; одет он был в непонятного цвета хламиду и растерзанные брюки. Он не узнал Диану. Он вообще – вряд ли кого-нибудь узнал бы. Был пьян, очень сильно пьян. Стоял у дверей рюмочной «На посошок» и его рвало – прямо на дверь.
В тот вечер Диана впервые подумала, что, может, и зря не осталась с Мишкой, а еще поняла окончательно: надо менять жизнь.
Но еще почти целый год ходила в ненавистный техникум и бродила от маминых вздохов и слез по опостылевшим уличкам городка. И еще - готовилась поступать в институт. В Москву. Целый год были одни только книги, книги, книги, книги… книги…
Улички, осенний забор напротив, книги, техникум, забор, дождь, техникум, книги, забор, книги, книги, забор, техникум, мама, черно-белый экран в углу, забор, книги, улички, снег и месиво под ногами, дождь, книги, техникум, книги, мама, экран, забор, техникум, белые крыши, забор, книги, книги, экран, техникум, забор, улички, улички, снег, ночь, забор, книги, книги, техникум, мама, улички, книгитехникумметельмамауличкиэкранночзабркгиBMWзароб, мама. Снег, улички, техникум. Забор. Весна. Грязь, грязь, улички. Мама, книги, техникум, книги, забор. Забор, забор, забор, забор…
В Москву Диана поехала в джинсах дочери какой-то маминой подруги.
На первом же экзамене получила «неудовлетворительно».
xvi
«И кто ей мой телефон дал? Кажется, не я».
Александр раздраженным движением ключа завел автомобиль. Прислушался: показалось, что что-то стучит. Но нет, мотор рокотал ровно и в меру натружено.
- Тили-тили тесто, блин… - усмехнулся Александр и выехал со стоянки. Очередной рабочий день закончился.
(Закончено в 5ч. 49мин., утром 24.06.04.)