Почему? Ну почему ты не просишь спеть тебе? Сыграть на гитаре? Тебе не нравится? Да ведь ты и не слышал никогда. Грустно. Ну, хотя бы для меня, я так люблю играть… Тогда, давно, в деревни, у костра, ведь я играла. И был тот, кто это вспомнил, потом, через год. Я устала играть для стен, запершись в своей комнате, чтобы не потревожить родителей, соседей, тишину. Это же я, мои песни, мой голос. Тебе все равно?
Мама, мамочка, не осуждай, ладно, пожалуйста. Ты помнишь женщину, которая обещала тебе принести журналы, но так и не принесла, помнишь? И не звонила. Ты злилась, а потом оказалось, что ее сына на скорой забрали, в больницу, с белой горячкой. Его не спасли. Не осуждай, ладно?
А бабушка просила меня сыграть. Она зашла в мою комнату, как раз когда я пела, я замолчала, попросила ее выйти и закрыть дверь. Сейчас уже год, как ее нет.
Странно, теперь, так некстати, я вспоминаю “байкал” с коньяком и ржавую крышу, и дождь, и губы… не твои. Это стоило того, чтобы еще раньше, три года назад, не изрезать себе вены. Во дворе, который, я уже не найду, мы стояли у подъезда под ржавой крышей навеса, говорили, пили, и стучал дождь, разбавленный солнцем, и руки, и губы…
Я видела вчера по телевизору, собаку, которую уморил голодом пятнадцатилетний мальчик. У собаки были большие глаза, она втягивала в себя воздух очень медленно, тихо. Капельницы не помогли. Мама, мне страшно.
А за моим домом росли деревья, почти лес. Там соловьи летом пели, и Черная речка начиналась, закиданная пластиковыми бутылками, пакетами, стеклом, бумагой… но там, в этой грязи жили выдры. А мы ходили туда гулять… зимой можно было провалиться по колено в снег, который потом таял в сапогах, и с мокрыми ногами приходилось идти домой. Засыпали речку, привезли тяжелые плиты, закрыли ими воду, сверху насыпали землю и закатали асфальтом. Теперь там магазин и стоянка.
Не суди, не надо.
А во Владивостоке, когда горел сбербанк, много человек погибло, трупы увозили ночью. В прессе сказали – девять человек. Врут газеты. Я не читаю газет.
Я люблю играть. Сначала долго перебираю струны, подстраиваю звуки. Гитара откликается. Я пою песни людей, который уже нет, это странно.
Мама, я злая, истеричная, несправедливая. Мама, а давай, я тебе сыграю?