Очнувшись ото сна, я взглянул на потолок и задумался. Какой я все-таки никчемный человек. Даже не посредственный, а именно бесполезный, ни на что ни годный. Вот если поразмыслить немножко, напрячь мозги, то на поверку выходит, что я ничего не достиг в этой жизни, ничему не научился. Да и делать ничего не умею, ни по дому, ни так. В общем, все из рук валится. Про учебу и говорить, наверное, не стоит. Да уж, тут, пожалуй, лучше помолчать, а то конфуз выйдет. О какой вообще учебе может идти речь, если я не в состоянии даже двух слов связать, когда с кем-то разговариваю. Меня никто еще не смог понять в этой жизни, но это моя вина. Никогда я ничего не объяснял толково, доходчиво. Как только начинаю свою речь, сразу запинаюсь, мямлю, говорю невпопад, распугивая людей. Близких людей. О незнакомцах - отдельный разговор. Когда ко мне подходят незнакомые люди, что-то спрашивают, на что-то указывают, я перестаю быть самим собой. Со стороны может показаться, что человека подменили, настолько неестественное у меня выражение лица в этот момент. Когда же я все-таки привыкаю к обществу посторонних, я не могу понять, каковы их интересы, чего они хотят от такого никчемного человека, как я, и от странной беседы, которую они со мной ведут. У меня возникает такое чувство, что мы с ними разговариваем на разных языках. Они пытаются втолковать мне одно, я им другое, насколько это возможно при моем косноязычии, но мы никогда не понимаем друг друга. В итоге получается, что они отходят от меня подальше, довольные, что наша беседа закончилась относительно быстро и что им не пришлось мучительно выдумывать, что бы еще такое сказать. Отдаляясь от меня, они притворно улыбаются и наверняка полагают, что со мной просто невозможно иметь никаких дел. Я же думаю о том, что как было бы хорошо никогда больше не попадаться им на глаза. Да и остальным тоже.
Девушки! Они даже не подозревают о моем существовании, как-будто меня и нет на этом свете. И неудивительно. Выгляжу я просто ужасно. Эдакий Страшила из "Элли в Изумрудном Городе", в лучшем случае. Кому я могу понравиться? Да никому. Вы наверное скажете, что я страдаю комплексом неполноценности, что не все так плохо, не все еще потеряно. Но если вы встретите меня разок на улице, то вы этого точно не скажете. Вы наверное и слова не произнесете, если это действительно произойдет. Ведь голова у меня фактически наполеоновская, в том смысле, что она непропорционально большая. Роста нет никакого - вылитый Александр Поуп. А телосложение и вовсе Франца Кафки. Да уж, есть чем гордиться! Думаю, про невыразительные черты лица, зубы и специфический запах, который распугивает всех и вся, и говорить не нужно.
Нет, вы не думайте, я бы конечно смирился со всеми своими физическими недостатками, если бы я был умен, талантлив, красноречив. То есть, был бы человеком, способным донести свои мысли до окружающих меня людей. Но, увы! Как уже было сказано ранее, ученик из меня никакой, оратор я никудышный, а ума может наберется на Герострата, но лучше уж не надо.
Приходится признавать, что я никчемность. Ни семье помочь, ни в люди выйти, ни сделать что-нибудь полезное для общества, для граждан. Хотя бы в своем городе, в районе, в своем доме, в квартире, наконец. Ничего. Полный ноль. А самое страшное, что нет выхода из этой ситуации. Дни следуют за днями, недели за неделями, все остается по-прежнему, ничего не меняется. И нет никакой перспективы что-то изменить, ни возможности, ни силы воли, которая так нужна.
Я понимаю, что это было глупо и бессмысленно, но после таких мыслей я заплакал. Сначала тихо, неслышно, затем громко, раскатисто. Я больше не мог сдержать себя. Слезы текли ручьем, и хоть мне и было стыдно за себя, я кричал изо всех сил, безуспешно пытаясь выместить свои обиды и неудачи на невидимом, несуществующем противнике.
И тут в комнату кто-то зашел. Кто-то очень близкий и родной. Подойдя к кровати и наклонившись, он ласково зашептал что-то на незнакомом, таинственном языке. И чем дольше я слушал этот нежный шелест, тем понятнее и яснее были слова, и тем радостнее и спокойнее становилось у меня на душе. Я перестал плакать и заговорил. Так легко и непринужденно я не говорил никогда. Я рассказывал о своих мыслях, переживаниях и страхах, объяснял, каким глупым и невежественным существом я был несколько минут назад, жалел, что не говорил об этом раньше. В ответ лилась нежная, журчащая речь человека, который так хорошо понимал меня, и которого понимал я.
Мы могли бы разговаривать бесконечно долго, но взглянув в усталые глаза, я внезапно затих, взял пальчик в рот, и закрыл глаза. Тогда меня поцеловали в лоб и плотно укрыли одеялом. Как только дверь закрылась, я открыл глаза, улыбнулся и прошептал: "Как же все-таки хорошо, как замечательно быть кчемным человеком".
А в это самое время, в соседней комнате говорили что-то про только что прорезавшиеся зубки, небольшую температуру и беспокойные ночи. Но я, конечно, об этом и не догадывался. Тихо причмокивая и медленно засыпая, я лишь повторял одно и то же слово -"кчемный".