В понедельник утром меня вызвал, или точнее, пригласил, а еще точнее, попросил зайти мой начальник. Начальником у меня был Ванька Шпилев, мой однокашник. В школе мы с ним не очень дружили. А спустя много лет, когда началась перестройка, когда, как грибы вырастали малые предприятия, разные ООО и АОЗТ, я случайно встретил его на улице. Разговорились. Выпили по кружечке пивка. Тут за пивом и родилась идея создать свое дело. У него уже были конкретные предложения, были и некоторые деньги, необходимые для того, чтобы начать. Так возникло наше ЗАО. Название фирмы «Сварог» предложил я. Сварог по легенде – языческое божество, сто-то аналогичное Гермесу у греков. Сварог, якобы, занимался кузнечными делами там на небесах. Но однажды уронил на землю кузнечные клещи, а древние славяне подобрали их и наконец занялись делом, а до этого просто слонялись по просторам и не знали, чем заняться. Сварог, между прочим, был по совместительству покровителем любви, семьи, и выполнял еще какие-то обязанности.
Название понравилось, поскольку предполагалось сделать фирму многопрофильной, в том числе в сферу деятельности входило и кузнечное дело.
Я, как один из основателей нашего ЗАО много вложил своих сил при решении различных вопросов, связанных с получением различных разрешений, лицензии, товарного знака. Я также обеспечил фирму клиентами, разместившими у нас крупный заказ, что на первых шагах было весьма важно. Неизвестно, как бы пошли дела, если бы не эти транспортеры для Китая., которые мы делали на одном потерявшем заказы заводе. Я был своего рода закваской в фирме. У Ивана были деньги, необходимые для «раскрутки». А ведь известно. Кто платит, тот и музыку заказывает. Поэтому он и стал директором. А я довольствовался ролью заместителя.
Я выполнял функции начальника техотдела. Контролировал работу производственных участков, расположенных в разных местах Москвы и области. Дела шли неплохо. И это позволяло мне получать достойную зарплату, не дрожать над каждым рублем. Купил Ауди. С квартирой у меня было вроде бы все в порядке.
Зарплату-то я получал, но о финансовых делах фирмы представление имел слабое. Иван уединялся с Тамарой, доверенным своим лицом, и вместе они считали деньги фирмы. Зарплату сотрудникам, а их у нас набралось около 20 человек, выдавали индивидуально, на западный манер. Считалось неприличным знать, сколько получает твой коллега, сидящий за соседним столом. Тамара, выполнявшая роль бухгалтера и кассира одновременно, приглашала всех по очереди в свой закуток и выдавала деньги, прикрывая ведомость с фамилиями других листком бумаги.
Мы с Иваном были «на ты», но власть портит людей. Хочешь проверить человека – дай ему власть. Власть, как лакмусовая бумажка покажет все его нутро. Иван стал заносчивым, возражений не терпел. Деньги распределял он, кадры подбирал лично. Окружил себя подхалимами.
Но в один прекрасный день, когда стало ясно, что дела идут неплохо, что фирме жить, у нас появился Ванькин сын, молодой парень, Борька. До этого Борис, студент 4 курса какого-то несерьезного института, занимался извозом, то ли бомбил, то ли возил постоянного клиента или обслуживал фирму на своем автомобиле. А тут, когда дела у нас пошли, и стало ясно, что можно работать, и возник Борька. Сначала он слонялся без дела, уходил и приходил, вроде как навещал отца, выполнял какие-то поручения. Но потом вдруг выяснилось, что Иван решил сделать его своим заместителем. Мне об этом он не сказал, не спросил моего мнения. Я узнал об этом самым неожиданным образом от самого Бориса. Как-то между делом, когда я закончил переговоры с клиентом, представившись ему заместителем директора, Борька заметил: «Не хотел вас огорчать, но заместитель директора – это я».
Я не бросился к Ивану выяснять ситуацию, не стал топать ногами. Возмущаться и выяснять отношения. Заметил только:
- Что ж это получается? Был зам, а теперь… кто я?
- Ты понимаешь, - в дружеской форме пытался сгладить этот постыдный ход Иван, – ему это важно. А тебе-то все равно. Были бы деньги… Я же плачу тебе.
Так и пошло. И уже 10 лет я – главный менеджер, или, по старому – главный инженер, называй, как хочешь. На визитке написано «Главный менеджер», и это главное, что есть слово «главный». Работа была. Зарплату получал. Сколько оседало у директора и его зама – допытываться не хотелось. Да и зачем?
Борька оказался на редкость противным типом. То ли он чувствовал, что занял место не по праву, то ли натура была такая. Но от него все время надо было ждать какой-нибудь гадости. Гадости он говорил тихим вежливым голосом. «Не хотел вас расстраивать, - говорил он, - скажу очередную гадость. Иван Борисович просил вас задержаться после работы». Или сообщал сотрудникам: «Сегодня зарплаты не будет». Это значило, что курс обмена доллара сегодня плохой, подождите, мол, пару дней.
Я даже вспомнил сказку, в которой волшебница злого мальчика наказала способностью – как только он открывал рот, чтобы что-то сказать, у него изо рта выпрыгивала жаба. Что это за сказка – убей, не помню. Но у Борьки было именно так. Внешне это был вполне симпатичный, вежливый юноша. Там, где ему было нужно, он выглядел ягненком. А мне, и не только мне, постоянно хамил.
Его положение замдиректора вселяло в него, как это у Чехова, «административный восторг». Он очень любил переставлять мебель в офисе, пересаживать сотрудников, отдавать распоряжения по поводу распорядка работы. И при этом хамил. Не грубил, а именно хамил.
Однажды я застал сцену, когда Борис тихим голосом высказывал что-то уже немолодой, засидевшейся в девках Лидке. Он был чем-то недоволен. Начала его речи я не слышал. Я вошел в комнату. Он стоял ко мне спиной и не видел меня. Я услышал примерно следующее: «Что ты так вырядилась, здесь тебе не ресторан, чтобы вываливать свои сиськи на всеобщее обозрение. Наверно для Ивана Петровича стараешься». У Лидки действительно была красивая грудь, и она не стеснялась носить одежду с достаточно большим декольте.
Услышав такое, Лидия вся зарделась. Я видел, как на глазах у нее наворачиваются слезы. А когда она увидела меня за спиной Бориса, совсем разрыдалась.
Борька обернулся. На его лице я не заметил какого-либо раскаяния или смущения по поводу его хамства, свидетелем которого я стал. Он злорадно ухмыльнулся и хотел уйти.
Не знаю, что взыграло во мне. То ли жалость к несчастной женщине, то ли накопившаяся неприязнь к этому типу, позволявшему вести себя нагло и бесцеремонно. Я молча двинул ему кулаком, что называется, поддых, вложив в этот удар все презрение. Ударил я не до смерти. Я умел соизмерять силу. Когда-то я достаточно много занимался восточным единоборством, имел даже пояс, не черный, правда. Занятия эти мне пришлось прервать, но, тем не менее, кое-чему я успел научиться. И это давало мне уверенность в жизни. Никто о моих спортивных успехах не знал, я никогда не афишировал этого, не хвастался. Я понимал, что бить ниже пояса не принято. Ведь нормой восточных единоборств является уважение к противнику. Но в данном случае никакого уважения я не испытывал. Надо было проучить хама, и проучить так, чтобы он почувствовал, кто есть кто, согнулся бы от боли, обнаружив свое публичное поражение и позор. Борька действительно согнулся, получив удар. Глаза его налились злостью. Хотел ли он мне ответить? Вероятно, хотел. Но не успел.
- Никогда не хами женщинам –проговорил я , пока он корчился. И ушел.
Случай этот произошел лет 5 назад. Естественно, он стал всеобщим достоянием, известен всем. Лидка, конечно, не могла не поведать об этой истории другим женщинам, которые также тихо ненавидели Бориса, но, дорожа работой, тихо сносили обиды.
С этого дня я для Бориса стал злейшим недругом. Он не пытался отвечать мне физической расправой (хотя однажды, вскоре после этого случая мне пришлось пережить маленькую историю, когда на меня на улице напали двое, но я сумел проучить обидчиков, и как–то не связывал это с Борькой). Но постоянные подставы, которые он организовывал мне, достаточно ясно давали мне понять, что он помнит все. То у меня со стола пропадет нужная и важная бумага, и я потом нахожу ее в корзине, то обнаружится, что колеса моей «копейки» спущены.
Но я знал, что главная пакость впереди. Он явно хотел выжить меня из фирмы. По этому поводу у меня был разговор с Иваном. Нашу взаимную нелюбовь он видел.
-Что делать? – размышлял Иван.- Он – сын, ты – друг. Как вас развести? По разным комнатам? И по направлениям?
Так и жили.
Дела у нас шли неплохо. Мы благополучно пережили дефолт. Иван проявлял изворотливость, влез в сферу оборонной промышленности, завязал отношения с инофирмами. Короче, процветали.
Я вошел к нему в кабинет, по пути сказав Татьяне, секретарше комплимент. Это была уже немолодая и непривлекательная женщина. Иван держал ее исключительно за умение работать и брать на себя решение многих вопросов, освобождая его от мелочей. Я неизменно говорил ей приятные слова и подсовывал шоколадки, которые она, смущаясь, сразу убирала в стол.
Иван сидел за столом и разговаривал по телефону. Он кивнул мне и указал глазами на кресло. Я сел.
- Слушай, старик, - закончив разговор по телефону, обратился он ко мне. – Надо тебе смотаться в командировку. На день, максимум два. Забрать документацию и привезти сюда.
- А что, у нас нет курьеров?
- Да, нет, курьеры-то есть. Дело не хитрое, но доверить могу только тебе. Понимаешь, с этими бумагами ты поедешь в Европу. Но перед этим мы внесем кое-какие изменения. Надо, чтобы об этом никто не знал. Бумаги эти, сам понимаешь, связаны с оборонкой. Действовать будешь, как дипкурьер.
- Как товарищ Нетто?
- Ну, это ты хватил!
- Не хватает только, чтобы меня постигла его участь. Много бумаг-то?
- Да нет. Небольшая папочка. Но весьма дорогая. Надо лететь самолетом. Тебя там встретят и обратно проводят до самолета.
- Послал бы ты своего Бориса. Все равно ведь мается без дела. Я надеюсь, ему-то ты доверяешь?
- Борька сейчас ехать не может. Он вот-вот отцом станет, а меня сделает дедом, - Иван засмеялся.
- Вот те раз! Когда же они успели-то?
- Успели. Дело не хитрое.
- Слушай, - не сдавался я. Уж больно не хотелось мне тратить свои «холостятские» дни на эту поездку. – А, может быть, Арчибальд съездит?
-
Арчибальдом мы между собой прозвали нашего инженера, Виктора Яковлевича. Арчи был чуть постарше нас, но был какой-то чрезвычайно несовременный. Ходил в старомодной шляпе, говорил в заискивающем тоне с какими-то смягчающими нотками. Но инженером был весьма толковым, и работу знал.
- Ты что! – возразил Иван, - Арчи мужик толковый, дело знает. Но вот представить его на бабе – не могу!- Иван опять засмеялся.
-При чем здесь баба?
-Да это так, образно. Нет, здесь нужен крепкий мужик. Так что, тебе ехать.
- Скажи хоть, куда?
- Да недалеко. Всего лишь в Пермь, туда и обратно. Одна нога здесь, другая там. Татьяна тебе уже билет заказала.
Я вышел от Ивана. В приемной у стола Татьяны стояла незнакомая девушка, очевидно новенькая, и что-то возбужденно ей рассказывала. Увидев меня, она замолкла.
- Иван Петрович, - Татьяна обратилась ко мне, – Вы мне нужны. А ты, милая, иди. Потом договорим. - Девица стрельнула в меня взглядом и поспешно удалилась.
- Это наша новенькая. На Бориса жалуется. Если бы только она. А я все выслушиваю. Хам он и есть хам. Ну, ладно. Иван Борисович дал мне задание забронировать вам билет в Пермь. На завтра билетов нет, я забронировала на среду. Вот номер брони, а билет вы получите в авиакассе, здесь у нас внизу. Нужен ваш паспорт. Вот ваше командировочное удостоверение, а за деньгами зайдите к Тамаре.
- Иван Петрович, - перешла на шепот Татьяна, - я вчера, ой, в пятницу, случайно слышала разговор Ивана Борисовича с Борисом по поводу этой командировки. Борька настаивал на том, чтобы ехать вам. Это его затея, как я поняла. Иван-то Борисович спрашивал все, почему так срочно, и что это за тайны «мадридского двора». Борька что-то лепетал. Я не расслышала – дверь сначала была приоткрыта, а потом Борис встал и закрыл ее плотно. Что-то он затеял подозрительное.
Татьяна симпатизировала мне и поведала об этом разговоре из дружеских чувств.
- Только почему авиабилет в одну сторону? – удивился я.
-Так велено было. Обратно вы всегда сами купите. Домой ведь. А дорога домой всегда легче и быстрее, - подытожила Татьяна. – Да, вот еще. Мобильный телефон вам велено передать, я вот купила на свой, правда паспорт. Но это неважно.
Я взял телефон, зашел к Тамаре за деньгами и отправился в кассу за билетом.
**
- Вот видишь, это знак! – воскликнула Ариадна, когда я проговорился, что на пару дней уеду в командировку, и не куда-нибудь, а в Пермь, на Урал. Хоть мне и сказано было, что о моей поездке не должен знать никто, какая-то сила вытянула из меня это. Разговор этот случился в кафе, где я угощал королеву мороженым и бокалом мартини. Глядя в светлые глаза королевы, я меньше всего думал о том, что эта тайна, да какая там тайна! – просто информация о моей поездке не должна была стать достоянием сотрудников фирмы, а эта девочка с ясными голубыми глазами, какое отношение имеет к этим делам? Я и сказал-то так, между прочим. Нет, что касается моего отъезда в ближайшие дни, и даже, возможно, завтра, я сказал вполне определенно. А вот куда еду, – это вырвалось как-то само собой. После этого я приложил палец к губам и прошептал: «Тсс. Это государственная тайна. Об этом знаем только мы: моя королева и я». Я как бы обернул это в шутку.
Глаза королевы загорелись. – Ну, Ваничка, как же ты не понимаешь, что это знак? Баба Тоня говорила, что мне будет сигнал. И вот он. Пермь. Да ведь это туда ездил отец за камушками! Там они! Все! Я еду с тобой! И ты – светлый король – поможешь мне. Нет! Мы вместе – ты и я! Я уже вижу их. Мы их найдем. Зеленые камушки.
- А потом получим за них зеленые бумажки. Так что ли?
- Да, да, - горячо отозвалась Ариадна. – Представляешь, я смогу бросить эту ненавистную работу, брошу в наглую физиономию босса заявление об уходе. Представляю, как вытянется его лицо. О, я уже заранее испытываю кайф!
Глядя на эту размечтавшуюся женщину, я подумал о том, что никакие богатства мира не могут перевесить ее на чаше весов. Ни тонны золота, ни груды драгоценных камней не нужны мне. Вот истинная ценность жизни. Вот так сидеть, смотреть на это чудо природы, чувствовать себя в фокусе ее внимания и ловить каждое движение ее губ, даже не слыша, о чем она говорит, сознавать, что можно протянуть руку через столик и дотронуться до нее, до ее пальчиков, все время чувствовать эту возможность дотронуться. Но не делать этого. Потому что, как только я коснусь ее, уйдет это состояние ожидания. Это будет уже сделано. Рука моя так и хотела дотянуться до королевы, но я сдерживал себя. Наслаждаясь и томясь.
- Ты совсем не слушаешь меня, Ваничка! О чем ты мечтаешь? О том, как мы будем богаты? И независимы? Когда мы едем?
Я очнулся и поймал последние слова Ариадны. Тут до меня стал доходить смысл всего, что в последние дни случилось.
Итак. В Перми или где-то рядом, в пещере отец Ариадны спрятал кучу изумрудов. Или каких-то других драгоценных камней. Один из них у Ариадны. Я его видел. Отец собрался их достать, поехал в Пермь, полез в пещеру. Полез один. Но там сорвался и … умер. Умер, так до конца не раскрыв тайну. За этой тайной охотится некий Георгий, ставший ради этого мужем Ариадны. Этот глупый Георгий, который так и не оценил всей прелести своей жены. Отец оставил на спине Ариадны в виде тату некую схему. Странный способ. Но я же сам видел этого осьминога. И цифру 7. И баба Тоня все твердила о семерке. И эта неожиданная командировка в Пермь.
Все смешалось в какой-то клубок, все сплелось, все было значимо и правдоподобно. Правдоподобно? Подобно правде? И эта женщина с горящими глазами. Я, выросший в условиях господствующей марксистско-ленинской идеологии, отрицающей всякие чудеса, мистику, вдруг поверил? Да, поверил. Сомнения терзали меня. Но эта женщина! Я как бы сбросил наваждение и посмотрел на королеву. Это была последняя капля, нет, не капля. Поток, водопад, который хлынул в чашу моего сомнения.
- Видишь ли, солнце мое, у меня будет весьма деликатное задание, и вряд ли я смогу уделить твоей проблеме время. – Я подчеркнул слово твоей.- Я уже имею билет на самолет. Улетаю в среду утром.
- Давай что-нибудь придумаем. Прежде всего, это не моя, а наша проблема. Неужели тебя не интересуют эти камушки? Ты что, не хочешь стать богатым? - Ариадна явно вовлекала меня в свои дела. - Я сама куплю билет на самолет, и если не на тот же рейс, ты же меня сможешь встретить там? И мы слазим в эту пещеру.
- В какую? Ты хоть представляешь, где это? «Где эта улица, где этот дом…» И как с работой?
-С работой не проблема. Скажу, что заболела. Два-три дня могу же я , в самом деле, заболеть. А насчет пещеры надо подумать. Там, на месте что-то должно проясниться. Видишь, все идет так, как сказала баба Тоня. Значит, и там мы все узнаем. Есть же и в Перми спелеологи. – Ариадна посмотрела на меня. Ну, же! Ваничка! – в голосе опять « Амаретто», – решайся!
-Хорошо, - подумав, сказал я. – Я лечу в среду, делаю свои дела, а в четверг встречаю тебя в аэропорту «Савино». Кстати, у меня уже есть мобильный телефон, и ты сможешь позвонить мне и уточнить время своего прибытия. Запиши номер.
Откровенно говоря, у меня никогда не было мобильного телефона. В нем как-то не было необходимости. Иметь при себе телефон, это значило постоянно находиться под контролем: где ты, когда придешь, почему задерживаешься, купи по дороге хлеба, и прочее и прочее. Поэтому я отвергал неоднократные попытки со стороны жены подарить мне мобилу, мотивируя тем, что это дорого, хлопотно, и вообще не нужно.
Но сейчас, направляя меня в командировку с деликатным заданием, Иван решил, что сотовый телефон мне просто необходим. И дал задание Татьяне купить его для меня.
- Да, вот еще что, - вспомнил я,- я думаю, что если нам предстоит лазить по пещерам, то нужно иметь какое-то снаряжение: фонари, веревки, свечи и, я не знаю, что еще…
-Об этом я позабочусь, - отозвалась Ариадна. – У отца снаряжение было, кое что осталось. Да и нужно немного. Ты только позаботься об одежде. Не полезешь же ты в таком костюме! Прихвати джинсы, свитер, кроссовки.
Позже я с удивлением думал о том, как быстро я сдался на уговоры Ариадны.