Наталия Май
Невидимка
рассказ
Он говорил мне, что есть такое известное выражение «Ад – это другие люди». Даже шутил, говоря, что это – мой случай. Он сказал и забыл, а я теперь думаю, думаю… Так всегда у нас – он что-то скажет, забудет, а я буду думать.
Но это действительно – мой случай. С этим рождаются. Это болезнь. Я РАССЫПАЮСЬ, когда кто-то рядом. Меня разрушает общение. Обыкновенные разговоры, простые слова. И это ведь сколько я себя помню – с рождения.
Я в одиночестве наполняюсь энергией – радости, света, покоя. Я не хожу, а летаю, не говорю, а пою… только внутри, я сама себя слышу, а больше мне ничего и не нужно. Какие это бывают счастливые мгновения, наверное, это у многих так, я не знаю, нужно ли говорить о таком. Я как-то раз попыталась поговорить с ним, но сразу же стала смущаться, теряться и оборвала разговор. И больше не буду. Не надо ему это знать.
Мне снится, как я хожу по пустому городу, вижу пустые дома, захожу в них – там никого нет, я одна на всем белом свете, и мне почему-то не страшно, нет-нет! Мне спокойно, легко. И тут я просыпаюсь… и вижу маленькую головку на соседней подушке и спутанные волосики… нет, если я и хотела бы убежать от людей, то не одна. Пусть со мной будет мое чудо. Я кладу ее спать в свою постель до сих пор, хотя ей уже седьмой год пошел. Но мне больше некуда. И я так привыкла к ней, что боюсь уже что-то менять, даже если бы и появилась возможность. Я и не помню себя без нее. И не хочу вспоминать.
Я – ее мама. Когда она родилась, родилась я. Свой день рождения я с тех пор не вспоминаю, не нужен он мне! Я и нужна-то была, чтобы выносить, чтобы родить это чудо. Если есть Бог, то, наверно, Ему так было угодно. Всю предыдущую жизнь я должна была вытерпеть ради нее. А она – Его милость. Дар божий. Не мне, прости Господи, - людям. Ее любят все. Ну… почти. Не бывает же так, чтобы все кого-то любили.
Я случайно тогда забеременела, у меня и мысли такой не было – о ребенке. Не знаю, что он там решил, - что я хотела его привязать к себе навсегда? Так уж вышло. Но я не хотела. Я предпочла бы уехать, я что угодно на тот момент предпочла бы. Я говорила ему, он не верит… Не то что не верит, он просто не слышит меня. Я пытаюсь сказать ему что-то, а он просто думает о своем.
Так всегда было, с первой же встречи. Он думал о чем-то своем, говорил о себе, а я слушала его голос и старалась понять, что ему нужно, чтобы расслабиться, чтобы почувствовать себя лучше. Я - случайная женщина в его жизни, я первая встречная, и прошло столько лет, а он видит меня только так. Мне кажется, что он даже не сразу меня узнает, когда входит в комнату… Его первый взгляд такой странный – потерянный, будто он сам удивляется, что он здесь делает. Дочка бросается ему на шею, он обнимает ее, и эта комната наполняется для него смыслом. Она – это самое ценное в его жизни. Меня он не видит. Меня как бы нет.
Я думаю: видят ли люди друг друга? Нет-нет, не глазами. А ВНУТРЕННИМ ВЗОРОМ. У всех ли он есть – или есть избирательно? Да, наверное. Я тоже вижу не всех. Это и невозможно.
Свою мать я не вижу. Стараюсь… всю жизнь я стараюсь ее разглядеть, но никак. Когда я была маленькой, я так мечтала ей угодить. Так хотела понять, что ей нужно. А у нее даже мысли такой не мелькало – а что нужно МНЕ? Ни у кого никогда не было таких мыслей в отношении меня. Я себя чувствовала как бы ЗА чертой, за которой живут другие и думают друг о друге, видят друг друга… Для меня это просто сказочный мир, мир, которого я не достойна.
Сейчас-то я понимаю, что все это – детские фантазии заброшенного существа, но я с ними сроднилась. И ощущение это уже стало частью меня, будто мне его влили в кровь. Я и смеюсь над ним, но легче мне не становится.
С матерью я научилась разговаривать и не рассыпаться после таких разговоров. Я раньше боялась с ней говорить, а теперь даже жду этих встреч, мне нужна она, чтобы встряхнуться. Это как холодный душ для меня, чтобы я не расслабилась, не размечталась о том, о чем мне нельзя думать. А я все же думаю… Она приходит, ворчит, смотрит на меня с хитрецой, и я внутренне собираюсь. Сжимаюсь в кулак – вся как есть с головы до ног. Это мне помогает выдерживать его вежливое, церемонное и немного рассеянное безразличие. Для меня лучше скандал, который могла бы ОНА закатить, чем его блуждающий взгляд по комнате, когда он ищет дочку, а мать ее… то есть меня… он не видит.
Нет, мы с ним иногда говорим – по душам, что называется. Он это так называет. Он мне рассказывает о себе – как ему тяжело все скрывать от той женщины, на которой он женат и которую так нежно любит. А она его?.. Этого он сам не знает. Когда мы познакомились, они были в разводе. И он пил и искал утешения. Я совершенно случайно ему подвернулась. На моем месте могла быть другая. И были другие… Я даже не знаю, как так случилось, что мы оказались в постели. Мне плакать хотелось тогда, а не быть утешением этого человека. Он был чужим для меня. Но ему показалось, что я ее напоминаю… ту, кого он потерял тогда и не мечтал вернуть. Я ее никогда не видела и не знаю, похожи ли мы. Был всего один миг, когда он во мне что-то увидел, – тогда, когда выпил и пробормотал: «У тебя и глаза похожи, и волосы… ты сейчас вылитая она». И на этом все кончилось. Больше ничего не было между нами. И если бы не ребенок…
Он так благороден. Ни разу ко мне больше не прикоснулся. Он мне помогает, для дочки он делает все. (Это единственный его ребенок, о котором он долго мечтал.) Взамен он меня умолял сохранить это в тайне. Даже от девочки. Я и матери не сказала, кем он ей приходится. Он безумно боится ее потерять. Жена от него уходила три раза, и каждый раз он боялся, что выбросится из окна. Он несчастлив и с ней и без нее. Это тупик. Это ЕГО тупик. Как же случилось, что он стал моим?
Насколько мне было бы проще, если бы я относилась к нему точно так же, как он ко мне. Ну почему все не так? Он мне изливал душу, и я… я вся растаяла от жалости к нему, расплылась, захлебнулась собственной нежностью… и назад пути нет. Он был так обходителен, мягок… После вечных пинков моей матери он для меня был как сказочный принц.
А кто я для него?
Невидимка.
Пора бы смириться. И даже его пожалеть… но я злюсь, я так злюсь, я так злюсь! На кого? Я не знаю… На жизнь?.. На нее даже Русалочка не роптала – она приняла нелюбовь своего принца и стала дочерью воздуха.
Но я не могу уйти, не могу в самом деле исчезнуть, не видеть его… Наша дочка… одна я не справлюсь, а мать не поможет. И сколько еще мне так жить – день за днем, год за годом? Вот так?
И ведь дело не в том, что не любит… мне нужно не это. Я уже не мечтаю об этом, это что-то заоблачное для меня. Можно и не любить, но… не знаю я, как лучше выразиться… замечать… Просто видеть, что ты существуешь. Это так много.
Но я уже с этим сжилась. Сколько можно? Я могу мысленно закричать: «Посмотри на меня!» Что изменится?
И я знаю, что будет, если я закричу наяву. «Истерика», - так он подумает, - «у нее нервы совсем расшалились». И через минуту он выкинет все это из головы.
Если бы я могла выкинуть… Если бы я так могла!
Я уже взрослая, я понимаю, что все начинается в детстве. Когда тебя видят родители, то тебя видит весь мир. Он тебя замечает. Ты с этим растешь, для тебя это так естественно, что ты не замечаешь…
А когда твоя мать смотрит так, как моя… то естественно совершенно другое. Я не могла не попасть в эту ловушку и не могу не биться теперь в ней, как раненый зверь. Хотя мне повезло… я могла бы жить хуже.
Моя мать повторяет, что мне повезло. Она думает, что мы любовники, и он просто по этой причине помогает и мне, и дочурке, а девочка не от него. Я не разубеждаю ее. Ему нужно, чтобы она так думала. А его знакомые просто не знают ни обо мне, ни о ребенке. О том, что мы есть в его жизни.
Но мне как раз это не важно. И кто они мне?..
Моя дочка проснулась. Проснулась и смотрит своими смешными глазенками на меня. Этот взгляд…
И вот я смеюсь – этот взгляд помогает мне выдержать все. Меня видят!