**2.
Следует, следует продолжение. Да как оно может не следовать, когда там осталась красивая женщина
Короче, я не сразу поехал домой, а еще посидел в машине, выкурив несколько сигарет. Да… А не подняться ли мне обратно? Нет, - сказал я сам себе, - это только позориться. Поехали.
Дома встретила жена. Она была как всегда в бигудях, потому что на работе в своей конторе она была первой леди, постоянно боролась с соперницами за это звание, и все свое домашнее время посвящала подготовке завтрашнему выходу на работу.
-Ты чего задержался, где ты был?
-Бегал
- А почему рубашка сухая? – включилась в игру жена.
- Высохла уже. – Я вспомнил, как обливался потом еще некоторое время назад.
- Окрошку будешь?
Есть не хотелось, но нужно была не показать вида, что со мной что-то не так.
-Буду. А , кстати, как по-английски окрошка?
Жена на секунду задумалась
- Я не знаю.
-
Я молча хлебал окрошку, стараясь не смотреть на жену, пряча глаза. Она, видимо, уловила что-то в моем поведении.
- Что- то ты странный. Неприятности на работе?
-Нет, все о кей. Подписали мне командировку, - сообщил я.
Зазвонил телефон. Я бросился к аппарату, как будто все время ждал, что мне сообщат, что я выиграл сто тысяч. Звонила Машка, дочь:
- Я буду поздно. Я у подруги. Мы читаем «Три мушкетера».
-Чтоб в десять была дома! Кстати, скажи, как по- английски будет окрошка?
Помолчав, Машка ответила:
- Я думаю, Обэби.
-Как это?
- Бэби – малютка, крошка. О! Крошка! О! бэби.
- Кто это?- спросила жена.
- Машка. У подруги. Придет поздно. Читают мушкетеров.
- Ты бы, как отец, поговорил с ней. Знаем мы этих мушкетеров. Которые ездят на мерседесах. Ей ведь только семнадцать. А этот Пашка вскружил ей голову. Знаем мы этих подруг. Пашке отец купил подержанный «Мерседес». И теперь он король. «Паша-мерседес».
- Маша! В десять дома, я сказал!
- Ну, па! – опять настаивала Машка.
- Хорошо. Но чтоб не позже одиннадцати! – строго сказал я и положил трубку.
- Все-таки, ты какой-то странный…
- Какой?
- Кислый какой-то.
- Это от окрошки, бэби.
-
Два дня я мучился, старался забыть, изучал жену и невольно сравнивал. В свои сорок два она была еще красива. Но увлечена тем, что на работе она первая леди. Поэтому дома он была всегда в бигудях, на лицо постоянно наносила крем или какую-то там огуречную маску. И так ходила весь вечер в старом халате. Смотри, мол , любимый и гордись какая я завтра буду свежая. А чтобы выглядеть всегда новой, постоянно что-то шила, перешивала, вязала. И конечно, уставала. И поэтому любовных ласк избегала. Проза.
А эта… Я представил: свежий ветер в парусах, соленые брызги, загорелая женщина на палубе. А я уверенно держу румпель. Добираю шкоты. Яхта кренится. Моя красавица испуганно хватается за мачту. Я улыбаюсь. И она, видя , что я спокоен, тоже улыбается и грациозно перебирается ко мне в кокпит. На ней голубой купальник. И капли воды, попавшие на плечи и шею, блестят на солнце и медленно стекают в ложбинку между грудей. Я с трудом удерживаю себя, чтобы не слизнуть эти капли. Я еще не имею на это право, но мечтаю, и думаю о том, что такой момент настанет…
Надо ей позвонить.. Пробить ее телефон, зная адрес, не составило труда. Я долго соображал, как построить разговор. А если она не станет говорить? Нет, по телефону ничего не добьешься. Надо ее где-то поймать.
Несколько раз утром я звонил по ее номеру. А когда она брала трубку и своим миндальным голосом говорила «Алло», я молчал и давал отбой. Спустя некоторое время я снова звонил, но никто не отвечал. Так я выяснил время, когда она покидает дом. И еще я убедился в том, что живет она одна.
В один из дней я решил осуществить дерзкий план. Днем, очень кстати, обещали дождь. Утром я подъехал к ее дому, но остановился не у самого подъезда, а чуть в стороне. Но так, чтобы видеть ее, когда она выйдет. Примерно полчаса я сидел, уставившись на дверь, курил. Сначала вышла женщина с собачкой, которая тут же задрала ногу на скамеечку. Потом вышла бабка и уселась на эту скамеечку, в ожидании подруги, с которой можно обсудить последние новости. Потом выходили еще люди.
Наконец я увидел свою королеву. Дождя не было, но тучи нависли над городом, грозя вот-вот обрушить на него потоки воды. Ариадна шла, изящно неся длинный зонтик, отстранив его от себя согнутой в локте рукой. Зонтик раскачивался в такт ее шагов. Ее походка меня сразу покорила. До этого я ведь не видел, как она ходит. Разве что хромая в одной туфельке. Где-то я читал, по-моему у Фейхтвангера, о женщине, не привлекательной с виду, но покорявшей всех мужчин, как только начинала идти. Все мужики прямо балдели и тащились. Тащились и балдели. Моя королева покорила меня еще до этого, но теперь у меня снова защемило в груди.
Она шла в направлении к моей машине. И когда до меня оставалось несколько шагов (этих волшебных, ни с чем не сравнимых шагов), я вышел из машины и перегородил ей дорогу.
- Ваничка? - Слегка удивилась она. - Ты как здесь оказался? – она как–то сразу перешла на «ты»
- Я подумал, что королеве потребуется карета, чтобы ехать по своим государственным делам. Вот –вот пойдет дождь.
- Это очень любезно с вашей стороны.- Она снова сказала «вы» - Но мне ехать далеко, в центр.
Я распахнул перед ней дверцу - Прошу!
Ариадна ловко забралась на переднее сиденье. И мы поехали. Сначала больше молчали. Потом говорили на разные темы. О грибах, о музыке. Вспомнили Мадонну и Бритни Спирс. И еще почему-то Курникову.
В центре города парковаться негде. Здесь нельзя, а там, где можно – уже полно иномарок, сверкающих полированными боками.
Я остановился, где она велела. Но тут же гаишник начал меня прогонять.
- Ваничка, спасибо.- Она послала мне воздушный поцелуй и выпорхнула из машины. -
- Приезжай завтра к девяти, - крикнула она, прежде чем захлопнула дверь.
-Вот это да! – я испытывал легкое недоумение и восторг от этой перспективы.
На работу я, конечно, опоздал, появился позже обычного. Но никого это не рассердило. Начальник отсутствовал. Весь день я праздновал свой успех. Был весел, общителен. И это отметили наши девицы, которые вдруг сразу решили, что надо собраться отделом и отметить что-нибудь. Ну, например, день Военно-морского флота. Который, кстати, был две недели назад.
Я, конечно, не сказал Ариадне, что знаю ее телефон и несколько дней проверял, когда она выходит из дома.
Три дня я возил ее в центр на работу, хотя попытки узнать, что это за работа, не увенчались успехом. Да и вообще, королева разве должна работать?
На четвертый, в пятницу, Ариадна попросила заехать за ней вечером. С утра она была одета в строгий черный костюм и белую кружевную блузку. Выглядела великолепно, гордо и недоступно. Расставаясь с ней утром, я испытал ревность. Кто-то другой будет смотреть на нее, разговаривать с ней. Она будет им улыбаться. Не мне.
-Ну, старый, попал! - сказал я сам себе.
Вечером в назначенное время я заехал за ней. Она приказала отвезти ее домой.
У ее подъезда она жестом показала мне, чтобы я поднялся с ней в квартиру.
Мы вошли в комнату, где я еще не был.
- Вот моя пещера.
Я успел заметить, тахту, застеленную покрывалом в клеточку. На полу лежал белый пушистый палас, напоминающий шкуру белого медведя.
Ариадна приблизилась ко мне в упор. Я ощутил тонкий запах духов «Французские»,- решил я.
Глядя мне в глаза, Ариадна взялась за мой галстук и стащила его. Потом стащила пиджак. Я пытался пристроить его на спинку стула (пиджак был дорогой!), но он полетел в угол комнаты. Так же, но в разных направлениях полетели брюки, рубашка. И все остальное. Одновременно в общую кучу полетел строгий черный костюм королевы.
Мы оказались на белом ковре. Упругой (все-таки упругой!) попкой Ариадна села на меня верхом и руками обхватила мои щеки. При этом ее груди воинственно сошлись и нацелились мне в лицо своими розовыми сосками, как дула спаренного пулемета.
-Сопротивление бесполезно, - сообщила она мне.
А я и не думал сопротивляться.
Королева была неистощима на выдумки. И неутомима.
И во всем этом, что происходило прямо на полу, на шкуре белого медведя, было все. И брызги волн, и тугие паруса. И победа на финише, безумная скорость и крутые виражи Формулы -1 и головокружительный спуск с горы на лыжах. И запах «Амаретто» и нежность, и восторг, переходящий в стон.
До сих пор я считал себя «однополчанином». Оказалось это не так. Видимо, я себя недооценивал.
Потом мы долго лежали , испытывая блаженную слабость.
-Антонио, Оранту, …пить, - прошептала королева. Я выбрался из ее объятий и пошел на кухню искать в холодильнике. Нашелся апельсиновый сок.
Когда мы утолили жажду, я робко спросил: - Ваше величество, как это произошло, что все случилось так быстро?
- А ты недоволен? – и снова Амаретто. – Ну, как тебе твоя королева? – И помолчав, - Просто я люблю повелевать. А тут плод, который уже созрел. Как его не сорвать.
Домой я попал только в первом часу. Встретила жена. Она была без бигудей, потому что завтра суббота, и на работу идти и изображать первую леди не нужно. Из комнаты выглянула Машка и сразу исчезла.
Ты где был?
-Бегал.- опять хотел отшутиться я.
-А почему от тебя пахнет французскими духами?
Несмотря на то, что я тщательно мылся под душем, и на всякий случай испачкал руки моторным маслом, сочинять про то, что сломалась машина, заглох двигатель, засорился карбюратор, было бесполезно. Своими тонкими ноздрями она учуяла запах духов. Видимо от одежды, которая валялась в общей куче. Она учуяла запах женщины своими тонкими ноздрями. О! Как я ненавидел эти ноздри в этот момент. Ноздри, с которыми прожил двадцать лет.
- Все ясно. Я не сплю, волнуюсь. Голова раскалывается. Завтра поговорим. – С этими словами жена ушла в спальню, хлопнула дверью и заперлась изнутри.
- Ну и пусть, - решил я.
Я был полон другой.
**.
Я долго ворочался на диване, вновь и вновь вспоминая то, что случилось. Потом как-то неожиданно заснул.
Ночью мне приснился партком. Обсуждали мое персональное дело.
Во главе стола сидел секретарь. Я сразу узнал его. Это был Юрий Петрович Гапов, бессменно возглавлявший партком в почтовом ящике, где я работал в 80-е годы. Он был небольшого роста, очень несимпатичный. И рот у него был на боку. «Все беды от маленьких мужиков и худых женщин», - почему-то вспомнил я.
Справа от него сидела женщина, которая вела протокол. Неожиданно я узнал в ней свою жену. Еще какие-то люди, смутно знакомые мне понуро сидели за столом и слушали гневную речь секретаря.
- Партия доверила тебе, Иван Петрович, ответственный участок работы. А ты, похоже, не оправдываешь. На лицо моральное разложение. Какой пример ты можешь показать своим товарищам? Когда вся страна в едином порыве строит, понимаешь, … - капитализм, - подсказал кто-то из сидящих за столом (кажется, это был мой сосед по гаражу. Он занимался частным извозом – «бомбил».) – Да, - продолжал секретарь, - передовое общество с устойчивой моралью…
-
В это время раздался телефонный звонок. Секретарь схватил трубку.
- Да, слушаю Леонид Ильич! – Гапов(секретарь) вскочил и замер по стойке смирно. – Да, по всей строгости, обязательно, Леонид Ильич. - Ему еще что-то говорили, потом Гапов нажал кнопку громкой связи и все услышали знакомый голос: «И позаботьтесь о том, чтобы никаких контактов с Халиной Леонидовной у него не было. Он может ее испортить. В моральном плане. Вы меня поняли?» - последнее прозвучало не как вопрос, а как приказ. Раздались короткие гудки. Связь закончилась.
-
Секретарь тыльной стороной ладони вытер пот со лба, положил трубку и несколько секунд молчал.
- Вопрос, товарищи приобрел исключительную окраску. Придется тебе, Иван Петрович положить на стол…
Он не успел сказать, что мне предстоит положить.
- Есть предложение направить его резидентом в одну из стран Европы, чтобы исключить контакты с Галиной Леонидовной – высказался другой член парткома, в котором я узнал соседа с первого этажа Борьку. Я давно уже заметил, что он неравнодушен к моей жене.
-
Жена подняла голову от протокола и бросила взгляд на Борьку.
- Нельзя его выпускать за рубеж , - осадил Борьку Гапов. – С его моральным обликом. Он непременно сразу окажется на улице Красных Фонарей и привезет оттуда венерическое заболевание или, что еще хуже, СПИД и наградит весь отдел. Вон у них в отделе сколько молодых кобылиц! Гапов криво усмехнулся. При этом его рот переместился вправо почти к самому уху.
- А мы пошлем его на длительный срок, то есть навсегда. И лучше в Южную Америку. – опять возник Борька. И никаких контактов. Только азбукой Морзе: точка , тире. И точка!
«Вот гад, - подумал я, - меня на край света, а он будет с моей женой развлекаться».
Жена моя слегка покраснела и еще усерднее принялась писать протокол.
- Кастрировать его! С занесением в личное дело! – предложил мой начальник, который ревновал меня ко всем девицам в отделе.
- Пусть он сам объяснит свое поведение, - предложила секретарша начальника, которой я всегда неизменно говорил комплименты. – Ведь вы же нечаянно? – обратилась она ко мне. Нет, не зря я рассыпался в комплиментах.
- Нечаянно! – подхватил я – Я действительно не чаял!
- Ведь вы больше не будете?
- Я больше не буду, - промямлил я. А в душе твердил «Буду, буду, буду!».
- Учитывая раскаяние Ивана, я предлагаю, - секретарь многозначительно помолчал, - ограничиться мерой наказания – снять с Доски Почета. Тогда Галина Леонидовна не сможет увидеть его. – Гапов сделал жест рукой, и сидевший слева от него мой начальник вскочил со стула и выскочил из комнаты. Через мгновение он принес мой портрет, висевший на Доске. Это была фотография размером тридцать на сорок, где я улыбался всеми своими 32 зубами, а глаза блестели. Было мне тогда 30 лет.
Гапов схватил фотографию и разорвал на несколько частей. - Так будет с каждым, кто нарушит моральный кодекс!…
…Чушь какая! – я проснулся, обнаружив себя, лежащим одетым на диване. Ведомый какой-то смутной неуверенностью, я подошел к письменному столу, где на дне ящика, завернутым в кальку, должен был лежать мой портрет, висевший когда-то на Доске Почета. Фотография продолжала лежать на месте, не разорванная, целая. Я по-прежнему улыбался с портрета. Только глаза , как будто, кто-то проткнул.
«Добрались все-таки до глаз!» - в сердцах подумал я. Но тут я окончательно проснулся и вспомнил, что фотограф, чтобы оживить портрет, острым скальпелем подковыривал зрачки, обнажая белую бумагу, и от этого в глазах появлялся блеск. Он сам мне показывал, как это делается.
Немного успокоившись, я пошел на кухню и сделал себе кофе.
Жена появилась на кухне с поджатыми губами. Не глядя на меня, она принялась искать что-то в шкафу.
В мои планы не входило ссориться с ней. Через некоторое время она с Машкой собиралась ехать в Крым, где у нас были знакомые. Они давно звали нас погостить у них. Этим летом я поехать не мог – предстояла загранкомандировка. Требовалась серьезная подготовка. Поэтому отпуск я не получил. А жена с Машкой решили ехать без меня. Билеты были куплены заранее. День отъезда приближался.
- Привет, - сказал я. - Что-то ты вчера на меня не по делу наехала. Видимо, у тебя расшатались нервы. Хорошо, что скоро отпуск. Отдохнешь. Расслабишься. И Борька не будет мозолить глаза, - вспомнив ночной сон , добавил я. Напрасно, конечно, я вспомнил про Борьку.
- Причем здесь Борька! – Жена метнула на меня гневный взгляд. – Муж приходит домой заполночь, от него разит французскими духами, а жена в чем-то виновата!
- Напрасно ты сложила в голове какую-то бредовую картину. Вчера провожали в отпуск Лиду из отдела. На работе расслабились немного. А Лидка набралась изрядно, стала объясняться в любви всем и стала всех мужиков «метить» своими духами. Прямо из флакона. Дескать, чтоб не забыли ее во время отпуска. Как собаки метят свою территорию. Только метят кобели. А тут сучка. Бредовая идея. Я еще хоть немного успел увернуться. – Я вошел в раж и стал сочинять новые подробности. – А потом пришлось везти ее домой. Я же не пил. А живет она в Выхино.
- Ага! - отреагировала жена. – И класть ее в койку. И ложиться рядом, чтоб успокоить и согреть!
- Да успокойся ты! Провожали мы вдвоем с Колькой. И никто не остался. Нужна она мне! Когда у меня жена такая красавица! Вон и Борька на тебя все время заглядывается, - зачем –то опять вспомнил я
- Да оставь ты наконец Борьку!. Вот прилип к языку! Есть и получше… - сорвалось у нее.
- Интересно, интересно. Ну-ка поподробнее на этом месте. - Я уже переходил в наступление.
- Да что привязался к слову! Никого нет! – жена решительно вышла из кухни.
Через некоторое время я услышал, как хлопнула входная дверь. Обидевшаяся жена гордо покинула меня.
Я решил отправиться в гараж. Наши гаражи стояли вдоль железной дороги. Когда-то эту территорию захватили автолюбители, настроили железных гаражей, потом все это оформили, наняли сторожей. Там и у меня был бокс, в котором стояла престижная семейная машина - Ауди. Не новая, правда, но вполне хорошая. А на копейке я ездил каждый день, и держал ее около дома.
Сосед-«бомбила» копался в двигателе своей «четверки». - Привет, Толян. Ты чего не бомбишь? – поздоровался я с ним.
- Суббота сегодня. Бомбить надо в будни с утра. А сегодня народ отдыхает.
- Толян, а какое общество мы строим? - все еще под впечатлением сна спросил я.
- Кто строит?
- Кто-кто. Народ наш русский, который сегодня отдыхает.
- Спроси полегче. Народ не строит, только ломает. Вон у Петра вскрыли гараж.
Мой гараж не тронули. Я открыл ворота. Красавица моя стояла, сверкая полированными крыльями. «Надо бы Ариадну прокатить на ней», - подумал я.