роЖдение 4ервя
ВЕСЕННИЙ VESENNY PIZDEС
Капли дождя капают на мое лицо, смывая грязь зимних разочарований, декабрьской лжи относительно моего будущего, январского похмелья и депрессняка, несбывшихся надежд февраля и всей совоСКУпной выкрашенной в грязь выхлопных газов и собачьего говна снежно-льдистой блевотины.
Капли текут по моим щекам, я представляю это так реально, будто лобовое стекло – это и есть мое лицо, и я позволю своим ладоням провести по коже лишь тогда, когда без включения дворников возникнет ощущение полной слепоты.
Ты держишь в руках свою веру
Веру во все во что веришь
Когда ты ее подаришь
По пьяни
Отдашься какой-то дряни
Мокрая от весенней радости сигарета представляет из себя отвратительно гнусное зрелИЕБИще, в мокрых коричневых ник0тиновых пятнах, упорно дымящая, несмотря на метеоритный поток капель дождя, она, в своей целеус+ремленности, похожа на газон в спальном районе северного мегаполиса – точно также тот, в собачьем дерьме, под слоем пластика и банок от джин-тоников, настырно и посылая на хрен эстетику пятнами зеленой травы вокруг канализационных люков, встречает весну.
Я закрываю глаза после глотка дешевенького м0лдавского к0ньяка. У меня уже нет ненависти к 3име. Я с радостью бы сейч ас перечитал свою любимую детскую сказку Туве Янсон «Волшебная Зима», ту самую, которую я бы никогда не стал читать детям страшными зимними вечерами. Я уже почти лю6лю 3иму, точно так же, как люблю Луну, Л0нд0н, Мексику и забытую и прокля+ую всеми Богами деревеньку на берегу знаменитого озера – люблю издалека – жить бы я там не стал. Да, теперь я точно знаю, зима – это хорошо. Не потому, что без зимы не было бы вес, вес, весЕннего контраста, у9овольствия пить пиво на улице, глобальных планов на лето и обострения чувств при встрече с апрельско-короткими юбками.
//// ffffffffffuuuuuuuuuccccckk k k k k k k!
Зима – это тепло. Это тепло мгновенно леденеющего на сильном морозе дешевого пива что навеки берет в ледяной плен горло, успокаивая и шепча: «Да! Теперь ты со мной. Мы умрем вместе, очень скоро и навсегда». Это жар пара над полыньей, которую не берет сюрреалистически красное зимнее солнце. Зимой нет надежды. Надежда зимой бессмысленна, надежда зимой рождается сразу же уродливым трупом, и поэтому в нее нет веры. Сейчас, сейчас, да выслушайте же меня, да, спасибо.
Холодной 8есной
Зима р0ждает твой истинный мозг
И те6е уже далеко насрать
Что скажут тебе твои дети поройййййййй
Я поэт. Когда я пою про ледяные замки, знаете, что я люблю? Я люблю представлять себе яростное море, которое безумным штормом ~~~~~~~~~~~~~тщетно пытается его смыть. А замок стоит. Ледяной замок стоит и будет стоять, ведь именно в этом замке живет Кафка. Да, ха-ха-ха-ха!!!! Франц Кафка. Вот, нормально..
Извините меня. Я 8ам мешаю. Ладно.
Я ужасно нереши тел ьный. А то бы я объяснил свои чувства, но я сомневаюсь. Вдруг, я что-то делаю неправильно?
Если я сейчас буду настаивать на своем, и продолжать объяснять вам свои чувства, то через два часа меня будут связывать, а я буду плевать вам в лицо и кричать:
- Суки!! Да что вы про это знаете?
Я буду сжимать п аль цы в щепотку, потрясая ей у лица, как капитан Сильвер, и орать:
- Ведь вы же, вы же ничего про это не знаете! Ни-че-го!
Я буду заливаться диким смехом.
- Ничегошеньки! Ай! Какие же вы …нечки! Суки, для вас же… пидарасы…
Укол сделает свое дело.
Я ужасно нерешительный. Я не хочу этого. В другой раз. Хе-хе, сейчас не время.
- На пятую тридцать и «парламент экстра лайт». Мне надо посмотреть, как там с весной. Везде ли? Мне надо быть в курсе. Когда я ч е г о-то не знаю, я превращаюсь в зверя. Отсутствие знаний для меня равняется отсутствию сомнений, а мне бы лучше посомневаться. Я кое-что придумал, но это потом.
Все во что ты 8ерил порой
Той уродской ****ской порой
Истощило твой нервный кулак
Тощий менеджмент и запой
Через сто сорок километров я сворачиваю с федеРЕАльного шоссе, еще через сорок я сворачиваю, я опять сворачиваю. Мысленно, да, мысленно я всем все объяснил. Я объяснил, что такое зима. Зима это плазма, что двигает сейчас меня, и вот это вот урчащий моторчик.
Я хороший. У меня добрые чувства сейчас, и мне интересно, как покемону. Я путешественник. да
Я опять сворачиваю. А вон на том поле уже нет снега.
- Пошел ты на ***, - говорит мне грязный невзрачный мужичек. Сука деревенская. Я с ним выпить хотел. У меня в багажнике пять 6утылок «Русского стандарта» и две бутылки дорогущего армянского коньяка. Тысяча тысяча семьсот рублей бутылка. Уебан какой-то. На рыле написано, что хронь навозная, так нет, ****ь, изучал меня минуты две, всматривался… А потом на хуй послал. Пидарас. Не был бы я сейчас такой добрый, узнал бы он у меня…
Жизнь хороша, еду дальше. Хорошо! Вон там, епта, так это ж грачи на поле! Ох, хорошо! Давлю на газ.
Тут ментов нет, открою пива себе 6аночку.
Мне очень хочется доехать, добраться, доползти на карачках, дотянуться до свежей зеленой травы. Пока ее нет, но в какой-то деревне я твердо свернул на юг. Теперь я еду на юг.
ТеПерверь, я то4но знаю, с каждым метром, километром, с каждым грачом на поле будет теплей. Я очень сильно хочу понять, что же такое весна. Я должен объяснить это остальным.
Кому-кому
Ему-ему
Ей-ей-ей-ей
Им-тим-тим-ним
Ура-ура вот это кайф!
В пыльных коридорах головного мозга просыпается давно, тридцать два года назад еще родившийся червяк, мой ровесник, родившийся, и сразу упавший на тридцать два года в летаргический сон. Лениво потянувшись, он чешет свою слепую голову о стенки тоннеля извилины, в которой провалялся все это время, и, опять на пару секунд засыпает.
У меня есть еще время. Я понимаю, что есть еще время. А потом, потом – червяк. Скучающий червяк заставит меня сделать то, что я задумАААл.
- Червяк! – говорю ему я.
м0лч а ние.
- Чер-вяк! – повторяю…
ше в йеление, шев елиние, шевеление, и мол чание.
Отлично.
Вон в той деревне, да, сзади, я опять остановился. Последняя попытка выпить с народом.
Там вот, на завалинке, старик, дед какой-то… Я ему: «Дед, давай же выпьем»…
А он мне, да глухой, вообще PIZDE, ОН мне говорит:
- А что машину, то, значится…
И молчит, рукой дергает, как репер какой-то.
- Ну? Что машину-то?
- Заглуши!
Бутылку с коньяком крутил в руках, вертел, нюхал даже… А потом мне…
- Да и иди ты хоть на и ***… Я такую не пью отраву!
Вот так.
Там, сзади, указатель остался. «Кикерино». Зачеркнуто по диагонали красной п п п оло сой. Я там сгрузил всю водку, у указателя, и коньяк. Минус одна бутылка. Да! Минус одна, минус одна бутылка. Я ее с собой забрал. Открытая, вот сбоку лежит.
Пиво кончилось.
М и Р это то, что хочет видеть каждый свои и ими глазами. Неважно, что часто ему и Вам и ей не нравится то что вы видите но главное что вы это сами это ваши глаза придумали и вот это мерзкая каша с червями онавашалю бите ее ее ее ее ее ее ее ее ее ее это мои братья они тоже шевелятся.
Червь вышел в свой предназначенный ему мир.
Весенний pizdec
За за твоею спиной
Кольцо
Состоящее из асфальта полос
Там в шкафу пеленой
Из книг
То что пряталось в лужах всех мартовских слез
Весныыыыыыыыыыыы
Телефон интернет и цветы
Розы за пятьдесят пять рублей
Для несуществовавших ****ей
Из кино Амели
Так всегда и везде
Они были! Были!
Я остановил машину, потому что вон там, ручеек. Бурный такой. Он хороший.
Мне надо пустить в него две спички, чтобы посмотреть, какая из них первая умрет.