В возрасте, когда Моцарт уже давал концерты, и его слушали, я дудел в деревянную дудку, и слушать меня никто не хотел. В детстве мне говорили, что мне на ухо наступил медведь. Признаться, тогда меня это мало тревожило: ну, наступил и наступил, уши-то на месте. Но это, размышлял я значительно позднее, было, по меньшей мере, странно. Мои тети и дяди в детстве прошли школу церковного пения, и когда у нас по праздникам собиралось застолье, всегда пели, да так, что соседи по нашей коммунальной квартире собирались в коридоре слушать.
Две моих двоюродных сестры получили высшее музыкальное образование. Надежда стала арфисткой, Татьяна - виолончелисткой.
Вопрос о моем музыкальном образовании никогда не возникал.
Но говорить, что я был глух к прекрасному, было бы ошибкой. Звуки музыки не могут не волновать. Если в компании кто-то играл на пианино, я таял, а если это была девчонка, я почти влюблялся и вызывал ревность подруги, с которой пришел.
Мой двоюродный брат успешно избежал контактов с медведем. В 12 лет он виртуозно играл на гитаре, никто его не учил, играл по слуху. Был он моим ровесником. Я ужасно завидовал ему. И решил тоже купить гитару. Он научил меня играть простенькую мелодию из трех аккордов "Светит месяц", "Гоп со смыком", но до серьезных вещей дело не дошло.
*
Надежда упорно овладевала арфой. По 8 -10 часов в день она теребила струны. На кончиках пальцев у нее были твердые трудовые мозоли. Упорство и труд всегда дают плоды. Она поступила в консерваторию.
Как-то, когда я учился на 3 курсе, а она почти заканчивала, она позвонила мне:
- Мог бы ты помочь мне? Я должна участвовать в концерте на выезде. Нужно арфу отвезти из консерватории в институт. Там концерт для студентов. А потом привезти обратно. Работу грузчика обещают оплатить.
- А как везти?
- На такси, она входит, проверено. Так как?
- Что ж, это даже интересно, я согласен.
В назначенное время я прибыл в консерваторию.
Арфу вынес старый, по моим понятиям, служитель, работник сцены, в задачу которого входит двигать рояли, носить арфы и.п. "Если уж он таскает, подумал я, так мне-то чего бояться. Донесу". Как я был самонадеян! Этот старикан носил арфы всю жизнь, знал их деликатный нрав…
Арфа была накрыта байковым чехлом. Я обхватил ее и попытался приподнять. Байковый чехол заскользил по ее полированному корпусу, и арфа, едва приподнятая мною, стукнулась об пол. Раздалось глухое гудение.
- Тихо, тихо, осторожно, - взмолился старик, - так с ней нельзя!
- Она десять тысяч стоит, - добавила Надежда.
- А сколько она весит?
- Тридцать шесть килограмм.
- Не так много, подумал я и снова решительно взялся за арфу. Надо сказать, что более неудобного предмета для переноски, чем арфа, я ни до этого, ни после не встречал. Вот, например, лист шифера тоже весит 36 килограмм и тоже имеет соизмеримые с арфой размеры. Но его хоть можно взять, есть за что ухватиться. И потом, он не стоит 10000! При моей стипендии в 35 рублей эта цифра была ошеломляющей!
Нести арфу на вытянутой руке невозможно. Нижняя рука все время полусогнута и оттого быстро устает. Другой рукой я пытался все время прижать ношу к животу. При этом чехол закрывал весь обзор, надо было идти как-то боком, спускаться по лестнице, пролезать в двери.
Пока Надежда в вестибюле сторожила арфу, я пошел ловить такси. Вышел на улицу Герцена, поднялся чуть выше и поднял руку. Довольно скоро остановилась "Победа" с шашечками.
-Куда едем? - поинтересовался водитель.
- В консерваторию, - гордо ответил я.
- Ты шутник, вот она консерватория, - возможно, он принял меня за приезжего.
- Мы заберем здесь артистку с инструментом, - с апломбом говорил я, усаживаясь в машину, - и поедем дадим концерт. На всякий случай слово арфа я не произнес.
Водитель подрулил к консерватории.
- Подождите, - попросил я и пошел за арфой.
Я не мог видеть лица водителя, когда выносил арфу. Все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы не споткнуться с десятью тысячами в руках на ступенях. Да и водитель не мог видеть меня - меня загораживал чехол.
Но когда я опустил ее, драгоценную, рядом с машиной, она опять глухо зазвенела всем корпусом.
- Это инструмент? К-как же м-мы его повезем? – заикаясь, спросил водитель.
Вероятно он представлял инструмент в виде небольшого чемоданчика, в котором лежит, ну, скажем, скрипка. Я не думаю, что об инструменте в этот момент он думал как о гаечных ключах, молотке и т. п. Но предусмотрительно он уже открыл багажник.
Тут в дело вмешалась Надежда:
- Не в первый раз возим. Кладем ее на спинку сиденья пяткой вперед.
- Не в первый раз, кладем на спинку,- повторил я, хотя сам еще не представлял, как это все произойдет.
- Надо вносить через заднюю дверь, - продолжала Надежда.
- Через заднюю дверь кладем, - скомандовал я и неуверенно потянул за ручку двери.
Выполнить эту операцию одному оказалось невозможно. Водитель взялся было помочь, но как-то задел струны, и арфа откликнулась недовольным рокотом.
- Осторожно, так нельзя! - заволновалась Надежда.
- Осторожно, - повторил я, -она стоит десять тысяч!
- Нет! - водитель захлопнул багажник, - я не повезу!
Последовала пауза.
- Не волнуйтесь, - попытался успокоить я водителя. - Это же музыкальный инструмент хоть и большой, но нежный и ласковый. Видите, какой мягкий чехол. Она вам ничего не испачкает, не разобьет. И потом - это же большое искусство! Я вот тоже не музыкант, а - служу искусству хоть так.
- А где же мы все сядем? - начал смягчаться водитель, - она же займет весь салон! - Сейчас в чехле арфа казалась огромной.
-Как где? - переспросил я. - Известно где. - уверенно ответил я, хотя мне пока еще это известно не было. - Багажник у вас свободен? - спросил зачем-то.
- Сядем, сядем, места хватит, - успокоила Надежда.
- Мы струны раздвинем и головы просунем, - пошутил я. - Давайте грузить.
Кое-как арфу удалось засунуть в машину. К моему удивлению, места для водителя вполне хватало. Арфа лежала пяткой вперед, зато вся ее верхняя часть полностью нависала над задним сиденьем.
"Ну, хорошо, - думал я, - Надежда ляжет сзади, а я?" Я представил себя в багажнике, свернувшегося клубочком рядом с запаской, и настроение у меня упало.
- Садитесь, - скомандовала Надежда, и стала залезать в машину.
Я втиснулся на заднее сиденье с другой стороны и с трудом закрыл дверь. Голова моя уперлась в стекло, сам я полулежал под струнами, а шея приобрела форму вопросительного знака. Не лучше было и Надежде.
- Поехали, - последовала команда Надежды, с тревогой прислушивающейся своим музыкальным ухом к щелчкам таксометра.
- Куда едем? - законный интерес проявил водитель.
- Лиственничная аллея, это в районе Тимирязевской академии, - сообщила Надя.
Водитель нахмурился, но машина тронулась. Видимо, названный район не внушал ему доверия - тогда это было довольно глухое место. Может быть, он подумал о том, что найти там обратного пассажира будет не просто, Может быть, пришла другая мысль.
- А вы, того… - замялся он, - это ваша бандура-то?
- Это не бандура, а арфа, - возмутилась из-под струн медвежьим невежеством водителя Надежда. - И не наша она, а консерваторская. А мне ее дали для выступления, не украли мы ее. Сыграю, и вернем назад.
Чтобы окончательно развеять сомнения водителя я решил поговорить с Надеждой о музыке.
- Что ты будешь исполнять?
Надежда назвала какие-то этюды, ничего мне не говорившие, то ли до минор, то ли ля мажор, что-то в этом роде.
- Да, это серьезные вещи. А ты не забыла взять ноты? - проявил я заботу.
- Я их выучила и играю по памяти.
- Это хорошо, - отметил я. - А то пришлось бы еще и подставку для нот везти.
- Не подставку, а пюпитр, - поправила она.
На этом беседа наша закончилась.
По мере приближения к цели я стал думать о том, что обратно тоже нужно будет ловить такси.
- Послушайте, - я обратился к водителю, - а не могли бы вы подождать нас и отвезти обратно. Видите, она исполнит всего два этюда, это короткие вещицы, это быстро.
- Ладно, если недолго. Заодно и сам послушаю. Это можно?
- Конечно, - обрадовался я. Не надо будет ловить машину, объяснять новому человеку, как это просто возить арфы. Мы тут же договорились о цене. Получалось, правда. что всю мою зарплату грузчика придется отдать за такси. Но чего не сделаешь ради искусства…
Вынули мы ее, драгоценную нашу, поставил я ее на землю, опять она загудела. Надежда с осуждением посмотрела на меня.
- Тут и поставить некуда, чистого места нет, - отреагировал я на ее взгляд.
- Пошли, уже время.
Обнял я красавицу в парандже и пошел. Левая рука сразу занемела. Шагаю. Ля минор, до мажор, десять тыщь, ля мажор, до минор, десять тыщь. Под ногами грязь. Правая рука вместе с чехлом скользит по прекрасному полному бедру красавицы, и вся она так и норовит вырваться из объятий. И перехватить не могу - поставить некуда. Десять тыщь, ля минор, до мажор…
Водитель выключил таксометр, запер машину и идет вразвалочку сзади. Как медведь. Не он ли мне на ухо наступил? Ему что - щас музыку послушает, а потом полтинник в карман положит…
Начались ступеньки. Левая рука уже стонет. - Поставь, говорит. - Щас уроню. -А как поставить? С двух сантиметров ставлю - уже гудит. Падение получается, тридцать шесть килограмм падают с высоты двух сантиметров!
Пролезли в дверь. Куда дальше? Поставил. Надежда пошла искать. Стою, растираю руку - локтевой сустав, не привыкший к арфам.
Надежда вернулась - надо подняться на третий этаж, там актовый зал, туда.
Опять ступеньки! "Взялся за гуж…" - я опять обнял красавицу как можно нежнее, поднял:
- Щас, -уговаривал я ее, - щас, хорошая моя, потерпи, не бойся, дойдем.
На третьем этаже длинный коридор, в конце актовый зал. Зал не зал, какая-то аудитория. Длинная, как кишка. Дверь приоткрыта, слышно, что концерт уже начался. Водитель остался в коридоре и в приоткрытую дверь стал слушать.
Нас проводили в соседнюю комнату:" Готовьтесь, ждите. Скоро вас пригласим."
В комнате ожидали своей очереди две женщины - вокалистка и ее аккомпаниаторша.
Надежда сняла чехол с арфы и начала настраивать струны.
Стали прибывать другие исполнители.
- Кто последний, - поинтересовался вновь прибывший мужчина цыганистого вида.
- За мной будете, - откашлявшись пропищал пробовавший свой голос тенор.
Распорядитель, он же конферансье, пригласил на сцену вокалистку.
Следующими должны были идти мы. Я встал со стула и приготовился к очередному броску - в зал, но Надежда продолжала теребить струны и была явно недовольна настройкой.
В это время в смокинге и бабочке в коридор впорхнул новый исполнитель, ухватил за рукав распорядителя и начал что-то втолковывать ему. В результате вместо нас следующим номером объявили его, и, установившийся было принцип живой очереди был нарушен.
Этим воспользовался цыган, который оказался на сцене раньше нас. Тенор занял позицию в дверях и всем своим видом демонстрировал нетерпение попасть на сцену. Он явно мешал мне выдвинуться вперед с нашим нежным инструментом.
Водитель, который время от времени заглядывал в комнату убедиться, что мы здесь и не сбежали вместе с арфой не расплатившись, решительно отодвинул тенора в сторону:
- Все! Сейчас МЫ выступаем! Сейчас НАША очередь! - заявил он.
Я схватил арфу. Она была уже без чехла, поэтому держать ее было проще. Я уверенно вошел в зал.
Справа от меня была сцена, слева сидели зрители. Чтобы подняться на сцену, нужно было пройти до противоположной стены, где находились ступеньки. Идти по всему проходу с арфой мне не захотелось. "Поставлю-ка я ее на сцену прямо здесь, а потом налегке поднимусь и передвину", - эта гениальная идея пришла мне в голову сразу, как только я вошел в зал.
Мне предстояло поднять арфу на высоту примерно 60 сантиметров. Я перехватил арфу пониже, где она поуже, и стал поднимать. Я уже зацепил пяткой за край сцены, но тут случилось то, чего я никак не ожидал. Строптивая красавица выскользнула своим лакированным боком из моих рук и стала заваливаться на меня.
"Десять тысяч! - пронеслось в моей голове, в тот момент, когда моих волос коснулись струны…
"Хорошо, - думал я уже много лет спустя, - что концерт был не во Дворце съездов, и в первых рядах сидели не члены Политбюро, а простые студенты".
Двое из первого ряда вскочили и спасли меня от позора. И десять тысяч спасли тоже. Строптивую красавицу водрузили на сцену.
Надежда не видела происходившего, она была еще в коридоре - ведь артистов объявляют после того, как инструмент приготовлен. Поэтому играла она хорошо.
Прозвучали и до минор, потом и ля мажор…
Чуткие к музыке студенты аплодировали. А меня впереди ожидал обратный путь в консерваторию…