О ЛЮБВИ, МИЛОСЕРДИИ И СОСТРАДАНИИ
ЧтО, очередная проповедь? – скажете.
Да нет, не искусен я в проповедях. Но вот размышления, что тревожат, изложить тянет.
Кстати, о проповедях. У меня к ним недоверие, особенно почему-то к христианским. Они своим задубевшим "канонизмом" напоминают мне засушенную бабочку: как бы ни была она красива, но если ее прикололи булавкой к "подиуму", то вместе с жизнью и движением из нее навсегда уходит ее истинная красота – та, которая волнует, восхищает, отзываясь в душе человеческой восторгом перед совершенством ее Создателя – Природы.
Ну а теперь все-таки непосредственно "о любви, милосердии..." и т.п.
Я представляю себе моего воображаемого оппонента, с коим веду диалог на эту "вечную тему". И он, оппонент, меня не щадит, и язвит, как только может, потому как, в самом деле:
- Любовь, говоришь? Сострадание? Всё в природе изначально жрёт друг друга, начиная от первобытных рептилий и кончая современными пташками, заглатывающими тьму червей и насекомых, чтобы ЖИТЬ. Много ты видишь тут любви и сострадания?
Я в ответ молчу.
- А волк, задирающий и пожирающий овцу, – не унимается оппонент. - КОГО он в сей момент "любит"? КОМУ "сострадает", не скажешь? Разве что собственному желудку?
- Но ведь...
- Ты погоди, погоди, - останавливает он меня. – Во-он, видишь, акула "бороздит просторы океана"? А перед нею в полста метрах плывет человечек... Хлоп! – и это уже не "человечек", а мясо... корм для акулы! Не знаешь, слУчаем, кому в этот момент сострадала акула? И еще ты там чевой-то о "милосердии" говорил?
- Да, но... мы-то, мы, люди, наверняка сострадаем жертве?!!
- Насчет "мы" разговор впереди, - бурчит оппонент. – А ты вот лучше ответь: всё живое в природе, созданной Богом, жрёт друг друга, Бог это видит и знает об этом, и по меньшей мере не вмешивается во всеобщий взаимный жор. Это как, нормально?
Я молчу.
- Выходит – нормально, - удовлетворенно резюмирует оппонент. – А коли так, то всеобщий взаимный жор (без "любви", заметь, без "милосердия" и "сострадания"!) – процесс, получается, божий. Ведь так?
Мне приходится согласиться. И все же я "возбухаю":
- Но мы-то, мы, люди! Мы Ж должны Ж жить по человеческим законам!!
Оппонент криво усмехается:
- А мы и живем. И... много ты видишь "милосердия" среди людей? Вспомни каменный век, нашу зверскую травлю мамонтов, вспомни Древний мир с его рабами, которых далеко не сразу хозяева перестали содержать как скот. Вспомни Средневековье, с его кострами инквизиции, дыбой, отсечением голов, посадкой на кол и четвертованием... Много ты видишь тут любви да милосердия? А, ну да, остается еще "сострадание". Не правда ли – сплошное сострадание неслось со зрительских трибун Колизея в адрес гладиаторов?! Или в адрес тех первых христиан, которых растерзали живьем "при помощи" львов – под восторженный визг трибун! Как тебе подобное "сострадание"?
Ну, ЧТО тут ответишь? Я молчу. Где же мои аргументы "за"? Может, современность?
- Ха!! – гукает мой оппонент. – Вот только не нужно мне о современности! О прекрасном, "гуманном", "милосердном" 20-м веке, например! Полном "любви", бл-лин!.. Сколько людей уничтожено за весь этот "гуманный", ты, слУчаем, не знаешь?
- Трудно сказать... – пытаюсь резонировать я.
- Вот именно – ТРУДНО! – вновь перехватывает инициативу мой оппонент. – Но уж всяко миллионов под сто жертв наберется! Это за все войны, "чистки" и прочий геноцид. Ну-к, ГДЕ тут следы любви да милосердия, давай-ка поглядим.
И тут я вдруг теряю терпение:
- Слышь, оппонент! А чё ты раздухарился? Чего доказать хочешь? Что любви нет? Что милосердие – выдумка церковников, а сострадание – великосветский стёб? Так?
- НЕ так! – огрызается оппонент. – Просто терпеть не могу болтунов, которые из реальной жизни всё норовят сладкую конфетку сотворить. Жизнь – она и есть жизнь, со всей ее жёсткостью и жестокостью, и люди недалеко ушли от животных. И уж коли "братья меньшие" жрут друг друга согласно программе Всевышнего, то с какой стати нам, "старшим", рядиться в одежды святости? Не-ет, автор, мы – такие же, кровожадные. Это в нас заложено, и уши сии торчат из нас веками.
- Слышь, оппонент, - вдруг окончательно выхожу я из себя. – А что если я тебе просто дам в рог? Чтоб не вякал?
- Ну-у, во-первых – это не аргумент, - неожиданно расплывается он в улыбке. – А во вторых: вот тебе и будет блестящее доказательство моей правоты. МОЕЙ, а не твоей!
Что ж, он прав, и возражения типа "в рог" приходится оставить. Но, с другой стороны: не отдавать же ему победу даром! И я сосредотачиваюсь: пора идти в атаку!
- Слышь, оппонеша! Но ты все-таки вспомни: дети-то на земле появляются главным образом в результате любви. Что, не так? Далее: мать и дитя. Если не брать в расчет моральных уродов, то вот тебе гигантский пример и любви, и милосердия, и сострадания. Ну возрази, возрази!
Оппонент смотрит на меня долго и с некоторым сожалением – наивняк, дескать! Но поскольку я молча жду, он нехотя отверзает свои оппонентские уста и глаголет:
- Дети, да... А потом из этих самых детей вырастают головорезы и террористы, которым плевать и на твою любовь с милосердием, и уж точно они ни в коей мере не озабочены состраданием! В чем фишка, автор? Будь поближе к реальности, не витай в небесах! А то ведь падать больно...
- Значит, не убедил? – набычиваюсь я.
- Не-а!
Долго "взаимно молчим". Ту-пик! Так чего ж ради затеял я тему? И что за "тема" такая, если первый поперечный может спокойно свести ее к нулю?
И тут я вспоминаю... Кого? Да Андрея Болконского! Этот великий сноб и гордец, который терпеть не мог лицемерия в людях, и потому практически не имел друзей, за исключением простодушного и искреннего Пьера Безухова, так вот, этот гордец, эта воплощенная независимость в преддверии своей смерти вдруг понял: надо ЛЮБИТЬ людей! Не только друзей, но и врагов своих! И он простил и Анатоля Курагина, разрушившего его возможное счастье с Наташей Ростовой (тем более, что Анатоль прямо на его, князя Андрея глазах лишился ноги - отрезали ее, болезную, хирурги, отрезали за ненадобностью, ибо французское ядро не пощадило ее в процессе Бородинской битвы), простил князь, естественно, и саму Наташу, не мог не простить! Что двигало им? Любовь? Безусловно! Милосердие? Конечно! Сострадание? К кому, когда он сам был смертельно ранен?! Может, сострадание к тем, кто оставался жить и страдать на Земле, тогда как сам князь Андрей уже готовился к переходу в иной, вечный и счастливый мир?
Ну, ладно, это всё – великий гуманист Лев Толстой, когда "непротивление злу насилием" становится жизненным кредо (граф-то жил спокойно, в своем имении, в окружении природы и благодати, чего бы ему и не порассуждать о "непротивлении"?). А нам-то что делать? Какое у НАС может быть "непротивление", когда, скажем, двое подростков (саратовских, кажется), узнав от дружка, что в его семье в некоем "железном сейфе" хранятся некие деньги, приходят к нему на квартиру, застают там его мать и малышку-сестренку, и УБИВАЮТ обеих! А когда их застукивает случайно вернувшийся дружок-"наводчик", убивают и его? Их искали год, нашли, судили, одному дали 23 года, другому – 10 лет. Где ТУТ место милосердию, любви и состраданию? К кому? К этим недоноскам-извергам?? Не "милосерднее" ли было бы просто прибить их живьем гвоздями к стенке, и чтобы родственники и друзья убитых наблюдали за их "муками"? Средневековье, скажете? Вот я уже и заговорил языком своего оппонента...
Так ЧТО ЖЕ все-таки нам, нынешним, делать? В окружении немыслимого зверства многих (УЖЕ МНОГИХ!) наших современников? Вспоминать ли почаще, как прежде, о любви, милосердии и сострадании? Или забыть о них к черт-товой матери, и без оглядки кромсать нЕлюдей в человеческом обличье?
Что-то не складывается у меня, чего-то я тут недопонимаю. Лишь душа полностью уверена: любовь, милосердие и сострадание, как и в прежние века, как и ВСЕГДА в человеческом обществе, выполняют в нашей жизни какую-то совершенно особенную функцию! Какую? Вероятно, функцию сохранения человечества как вида. Мы можем абсолютно все до крови разодраться и поубивать друг друга, уничтожая друг в друге мнимые "несовершенства", мнимую "вражью суть", мешающую остальному миру. Но пока мы не замахнулись на любовь, милосердие и сострадание, пока не принялись уничтожать на корню ИХ, нашу ОСНОВУ – всеобщая гибель нам не грозит. Цветок любви, оставаясь живым, всегда даст ростки новой жизни. А взрастят эту жизнь милосердие и сострадание.
Всё остальное может и будет гибнуть и исчезать, и где-то, в общем-то, туда ему и дорога! Зло, агрессия, ханжество, алчность и бесконечные их вариации никогда не сделают мир счастливым. Они будут его, мир, мучить и убивать, но мир все равно будет возрождаться. Чтобы в муках своих, вопреки стараниям этих монстров, становиться всё совершеннее.
Вот что родилось в моей голове, и вот чего не успел я сказать своему мнимому оппоненту. Надеюсь, оппоненты реальные – вы, читатель - сумеют показать мне и мои ошибки, и мои заблуждения, а может быть и мою правоту.
Итак, я отдаю себя в руки правосудия ваших душ, мои бесценные читатели!
25-28.03.2006