Мне 23 года.
Я счастливая женщина.
У меня есть собственная квартира. Однокомнатная. Комната 14 метров, не танцпол, конечно, зато кухня — 9 квадратов. И лоджия.
На лоджии дрыхнет главная составляющая моего счастья — Василий Андреевич Коновалов. Ему год с копейками. Шестьдесят одна неделя. Четыреста двадцать шесть дней и 16 часов.
А его брату или сестре — два месяца, с таинственного момента объединения двух кучек хромосом в нечто целое.
Сегодня я взяла направление на аборт.
Между прочим, квартира на окраине города, под самой крышей многоэтажки — это даже большее счастье, чем думают некоторые. Во-первых, Андреевич дышит экологически чистым воздухом. Во-вторых, тихо. А уж когда я прочитала, как с верхнего балкона кто-то кинул окурок и попал в коляску этажом ниже, я вообще возблагодарила судьбу. Хотя, откровенно говоря, благодарить следовало правительство. Это оно, сердешное, выделило моей бабушке скворечник в качестве жилплощади. Вероятно, провидчески предугадало, что жить там буду я, а мне пройтись наверх — по причине лифта-эпилептика — только на пользу, зарядка вроде. Так что есть и «в-третьих». Нам в кроватку только птичка может нагадить, а это не смертельно.
Василь Андреич — субъект уникальный. Мордаха толстая, некрасивая, глазки маленькие, волосенки реденькие, лопает как комнатный слоник, ходит с девяти месяцев (предмет моей особой материнской гордости). Короче, самый лучший, если кто не понял.
Когда родился, я все смотрела, смотрела на него и дурела. Ребята, вдумайтесь: это всё выросло из меня! Из того, что я ела, из того, что пила. Из того, чем я дышала. Выросло, как растут волосы или ногти. Это же часть меня, как может быть, что она лежит отдельно и шевелит руками-ногами без моего участия?
Однако в данный момент почти не шевелит. Только сопит в одеяло и губами тюпает. Надо бы шустро что-то сделать. Непонятно только, что в первую очередь: вымыть пол, сварганить кашу (да и взрослым бы не грех что-то сварить), постирать или погладить. Хорошо, что нет телефона, а то б я отвлекалась на болтовню и вообще бы ничего не успевала.
Расставим приоритеты. Варить, когда оно проснется, невозможно, убираться бессмысленно, стирать реально, в магазин сходим вместе, а глажкой займемся ночью. Значит, сгрудим игрушки в коробку, быстро проведем по полу тряпкой и бросим силы на кашу.
Наша Маша варит кашу.
Заодно Андрюхе щи.
И картошку мы почистим.
Кто бы вынес нам ведро.
Интересно вот, кто придумал назвать это садистское заведение женской консультацией? Женская консультация — это когда приходит Танька и спрашивает: «Машк, а что такое клитор?» и с уважением рассматривает карту-схему, которую моя рука изображает на полях газеты.
А в этом серпентарии в стотысячный раз выясняют, когда я начала половую жизнь и с какого возраста у меня менструации. Бдительно записывают. Хотела б я знать, куда стекаются эти данные, полученные от миллионов женщин? Это ж такая прорва драгоценнейшей информации. (Стоматологи вот никогда не любопытствуют про первый зубок. Лентяи и халтурщики. Надо им подсказать: пусть введут в карточках графу про оральный секс. И весело, и к зубам близко).
Выписали мне направление, даже не спросив: что, как, почему.
Я-то, наслушавшись программы «Здоровье», ожидала, что мне будут горестно пенять, жарко укорять, настойчиво отговаривать. Сказки, сказки. Главное запротоколировано: месячные с тринадцати лет. Можете идти, женщина.
Надо завтра съездить, подарить им мочи в баночке, дорогим женским консультантам.
Женщина, мда. А вот щи как у бабушки варить так и не научилась. Она кислую капусту на сале тушит, а я ленюсь. Мне б всё побыстрее. Удачно, что я не выскочила замуж раньше, мало, что готовить бы не умела, так еще и институт бы забросила.
Наши все сейчас разъехались, из одногруппниц в городе только Танька. Только она и приходит в гости, с этим — тоже повезло. Потому, что гости — это, конечно, здорово. Это килограмм мороженого, который съедается вдвоем легко и незаметно. Это мы лежим на полу, а мистер Коновалофф ползает между. Все смеются, всем хорошо. Но одновременно это — провал в домашней программе. Танька, без слов, помоет посуду. Но с ней непременно надо посидеть и выслушать, почему на данный конкретный момент не складывается ее личная жизнь. Или как она складывается. В какую именно трехмерную фигуру.
А если Таньку застанет дома Андрей — вечер загажен, потому что Андрей не любит, когда в доме посторонние.
Наша каша убежала.
Мы ее сейчас спасем.
И плиту бегом помоем,
Если в кране есть вода.
Андрей много что не любит. Домашние дела. Вчерашний суп. Непришитые пуговицы. Закрадывается подозрение, что он не любит и меня, поскольку именно в результате меня он имеет: домашние дела, вчерашний суп... не то, чтоб я отрывала пуговицы...
Котов не любит. А мне очень хочется завести кота, уютного, теплого, мурлышного. Я уже и имя придумала: Шурумбурумыч. По-моему, классное кошачье имя. Шуриком можно, если кратко.
Птичка чирикает. Звонок в дверь такой, чтоб Ваську не будил. Мама. Да, забыла сказать, я очень счастливая, у меня есть мама, папа и бабушка, хорошая семья, все завидуют.
— Ходила?
— Ходила.
— Взяла направление?
— Взяла. (Уфф... наберем воздуха...) Мам, я не буду это делать.
Господин Гоголь, вы лузер: вот где немая сцена. Правда, недолгая.
Пытаюсь мыть посуду. Как бы слух отключить? Отметим основные пункты обвинительной речи:
— Идиотка! (кто бы спорил) ... Нищету плодить!.... На какие шиши вы собираетесь? (согласна, шишей ни шиша)... Посмотри на свою зеленую рожу! (не без этого)... Твой дорогой Андрюшенька... (знакома с таким). Предохраняться надо! (нну?)... Мозги иметь!... А о Васильке ты подумала?... Тебе насрать на ребенка! (ля-ля-лям-пум-пум)... Плита грязная, неряха, бездельница, а туда же! (а плиту сейчас помоем)... На меня даже не надейся!..
Хорошо, что посуды скопилось много и можно стоять спиной.
Между прочим, я это все уже все слышала, ни одного нового тезиса. Почти месяц ежедневных повторов. Когда она выдыхается — на замену со скамейки запасных выходит номер девятый — бабушка. Она кричит громче и иногда плачет. Отец молчит, залег в нейтралитете с валидолом.
Сэр Коновалов в кои-то веки имеет сходные с тещей взгляды. Второй ребенок на пришитости пуговиц вряд ли скажется положительно. Коновалов, правда, аргумент «нищету плодить» не использует, он себя вполне видит главой семьи и кормильцем. Нынешняя зарплата ассистента не мешает ему перспективно мыслить.
Не кочегары мы не плотники,
Но сожалений горьких нет,
А мы научные работники.
И тихо лапу пососем.
Сзади хлопает дверь. Наверно, не понравилась мамуле песня, со слухом-то у меня никак. Наступила какая-то тварь на ухо. На оба. Наступила тварь и потопталася.... Черт, да плевать на эту плиту, постоит в каше, не развалится.
Лгут обольстители-мистики, никаких Караибских морей нет на свете...
Ушла, не оглядываясь. Видимо, материнский долг выполнен.
Глупая мысль, что она меня ненавидит.
Хорошо, что Василий Андреевич спит на лоджии. Воздух. Это полезно. Я повторяюсь? Тогда вот еще аргумент: когда на него посмотришь — понимаешь, что прыгать вниз никак нельзя. Либо вместе.
Я уже говорила, что счастливая? Так я еще и очень везучая.
Еще б вспомнить, солила или нет я эту гребаную кашу?
---
впервые опубликовано: http://shit.ru