Нет я не претендую на твою жалость, мне и вовсе от тебя ничего не надо. И дернул же меня черт оказаться на кухне и взглянуть в окно напротив в тот самый момент, когда он подошел к тебе и нежно обнял за плечи. Все же моя мама определенно была права, когда выбирала на окна более плотные занавески.
Твоя грудь вздымалась, ты тяжело дышал, и недокуренная сигарета продолжала дымиться в твоей руке, в то время как его руки ласкали твои плечи.
Вечером, как ни в чем не бывало, ты снова сидел у меня в гостиной в огромном кресле, рассуждая о политике и искусстве. Огонь камина ласково играл отблесками в твоем хрустальном стакане с недопитым скотчем. Ты лениво тянул к нему руку, раз в пол часа, чтоб сделать небольшой глоток, в то время как на моем счету уже была вся остальная бутылка.
Мои глаза не видели ничего кроме твоих губ, они следили за каждым их движением, а смысл произнесенных слов оставался одной большой загадкой, которую, впрочем, мне совсем не хотелось разгадывать.
В твоем взгляде не было даже намека на удивление, зато нет, нет и промелькнет непонятная искорка. Что это? Веселье. Боже мой, и у тебя еще хватает наглости веселиться, и, почему ты уже сидишь не в кресле, а у моих ног. И твои большие глаза заглядывают в мои с такой преданностью. А в горле, как назло, какой-то комок. Какой же ты красивый...
Твои губы мягкие и нежные. Мне хорошо от их прикосновений и я уверенно стремлюсь к ним навстречу, и все сильнее хочу поглотить их целиком. Да это то, что мне было нужно всегда!
Я говорю тебе об этом, и ты снова улыбаешься. И вот тогда все становится на свои места и, я понимаю, ты всегда знал, что я пью чай в пять.