Так страшно, когда не слышно как бьётся собственное сердце. Моё сердце в твоём горле, когда не бьётся, страшно. Захлёбываясь тишиной и вакуумом, наполнившим каждую клетку отведённого мне тела, я боюсь продолжать стараться не увидеть мёртвое солнце, восходящее над опустевшими крышами в пятом часу суток. Совершенно беззвучное мёртвое солнце... Зачем-то выступающее из-за края опустевших крыш... Хочется падать и разбивать колени. Хочется раздробить локти и пальцы, чтобы почувствовать хоть что-нибудь кроме этой уродливой страшной тишины. Хочется найти хотя бы один звук и зацепиться за него, вцепиться в него зубами так, чтобы не бояться перекусить от напряжения, лишьбытолькоисчезлаэтатишина!
Зачем-то иду по улице. Покупаю чай и стиральный порошок. Чай – попробовать снова слушать джаз, порошок – просто потому что странное сочетание. Просчитываю вероятность встречи в миллионном мегаполисе. Я её не ищу, но зачем-то просчитываю. В четырнадцать я бродила вероятными улицами. А сейчас - вероятными городами, как улицами в четырнадцать. Просто, чтобы знать, что ты умеешь улыбаться. Просто, чтобы знать, что иногда смотришь в небо. Просто.
Я в секунду стану как все, и буду думать как все. Я буду думать поменяться внешне. Я буду думать о том, чтобы каждая вещь стала иной. Я буду думать, чтобы вернувшись в пустую квартиру, я нашла её действительно абсолютно пустой. Я буду думать, входить ли лишний раз в её дверь. Я буду думать поменять эту квартиру. Я буду думать сменить город. Я буду думать изменить менталитетам. Я буду думать накопить на билет и поменять планету... «А на оставшиеся возьму розовых тюльпанов и подарю их сама себе...»
Изнутри меня выползают нити. И тянутся к краям незавершённых нами дел. А ты берёшь большие острые ножницы, подходишь к каждой из прочных цветных нитей. Небрежно собираешь их в лохматый неровный пук. И зажмурив глаза, борешься какую-то секунду с неподатливым, немного проржавевшим механизмом, а потом справляешься и делаешь всего один щелчок.
Мы будем лежать, прижавшись спинами к асфальту больших площадей...
Мы будем строить воздушного змея из наших фантазий...
Мы будем в метро заходиться поцелуем длиною в несколько отскользивших рядом электричек...
Мы будем лететь воздушными шарами в глаза удивлённых прохожих...
Мы будем идти босиком по промокшему под дождём городу, и слышать, как пахнет воздух нашим смехом...
Мы будем говорить, что такое есть красиво...
Мы будем растрёпанными запутанными волосами цепляться за провода, прикасающиеся к макушкам стадионных прожекторных вышек...
Мы будем избитыми сандалиями скользить по проржавевшим скатам городских крыш...
Мы будем слышать, как колет в горле от невероятности наступившего лета...
Мы будем разгадывать Хармса, упав горячими телами в накалившийся песок...
Мы будем слушать, как растёт трава. И как наступает рассвет, шелестя морем по горячему телу, мы будем слышать. И как из моего горла вырываются наружу твои цветы...
Мы снимем кино. Про то, как больно, когда... А потом сами так поступим. Но даже расставаться мы станем вместе. Чтобы расставание одно на двоих. Чтобы боль одна и поровну. Помнишь? Так всё получается, когда вместе...