ПАРАДОКСЫ
СНЕЖИНКА
… Мужчина в чёрном плаще с трудом поднял голову с деревянной поверхности стола и посмотрел в окно. Там было утро. Он невероятным усилием воли заставил себя подняться и на непослушных ногах пройти к выходу.
Выйдя на улицу и вдохнув полной грудью морозного воздуха, он, поморщившись от громкого хлопка двери, побрёл к себе домой – на другой конец огромного города.
Морозное ноябрьское утро только зародилось. На улице было необычайно тихо: ни человека, ни даже порыва ветра, только лёгкое его дуновение. И эту благодатную тишину бесцеремонно нарушили хруст заплетающихся шагов и нечленораздельное мычание возвращающегося домой пьяного мужчины.
Вдруг мимо него пролетела, не торопясь, одинокая снежинка. Странно, но он заметил её своим затуманенным взором. Снежинка безмятежно полетела дальше.
Он внутренне зажёгся, как ребёнок, вытянул вперёд руки и побежал за ней. Он вспомнил, как ещё мальчишкой носился в дедовских галошах по усыпанному росой утреннему полю со счастливой до сумасшествия улыбкой, навстречу дерзкому холодному ветру…
Он упал лицом вниз, но, оклемавшись, встал и побежал дальше. Губы опухли, из разбитого носа струилась кровь, но он упорно продолжал начатое дело. Гоняясь за снежинкой, мужчина то и дело падал, но уже не замечал этого. А она, приведя его к подъезду своего дома, описала своим движением неповторимую фигуру и кокетливо удалилась в небо. Мужчина поскользнулся и упал ещё раз. И сломал себе нос.
Затем он поднял глаза к небу и увидел порхающую снежинку. «Зараза»,- подумал он и захотел грязно выругаться, но не смог этого сделать по причине сильного алкогольного опьянения. Он поднялся домой, прошёл в зал, с размаху улёгся на диван, стоящий напротив огромных размеров телевизора, и моментально отключился от реальности…
… Ему приснилось, что он проснулся и подошёл к распахнутому окну. Болела не только голова, лицо тоже болело.
Вдруг, за окном пролетела та самая ослепительная снежинка, источающая настолько яркое сияние, что он невольно прикрыл глаза рукой. Мужчина выпрыгнул с высоты четвёртого этажа и на лету схватил её. И поистине счастливая улыбка озарила его искалеченное лицо.
Он зажмурился и вспомнил, как в детстве, в деревне нашёл щенка и принёс его деду. Но пьяный дед отреагировал на это отрицательно – пробурчал что-то пошлое и кинул в щенка веником…
Мужчина упал на землю, не успев открыть глаза. В руке он сжимал драгоценную снежинку, уже превратившуюся в едва заметную каплю. Он не смог понять, что это был не сон. Он умер…
АКСИОМЫ СОЗНАТЕЛЬНОГО ОДИНОЧЕСТВА
Прошу не любви ворованной,
не денег, не орденов,
пошли мне, господь, второго,
чтоб не был так одинок…
А. Вознесенский
Часть 1: Программный сбой
- Давай, Андрюха, погнали!- тихо сказал Федя и резко сорвался с места.
Андрей, рассыпав добрую половину украденных из ведра зазевавшейся старушки семечек, побежал за ним.
Бабушка, наконец повернувшаяся к своему импровизированному прилавку, с удивлением заметила кучу налетевших неизвестно откуда воробьёв, жадно клюющих рассыпанные по асфальту, уже застланному опавшими листьями, зёрна. Она удивлённо подняла глаза и увидела двух бегущих пацанов, находящихся уже около перекрёстка, до которого было никак не меньше ста метров. Старушка устало махнула рукой и, любовно глядя на смешно дерущихся воробьёв, зачерпнула горсть семечек из ведра и бросила им «добавки».
Андрей не успевал за другом. То ли из-за общей неспортивности организма, то ли из-за нового, неприятного ощущения осознания себя мелким воришкой. Его даже посетила мысль о том, что они с Федей совершили не очень хороший, если не сказать – антисоциальный – поступок. И, размышляя на эту тему, он совершенно не заметил, как оказался на перекрёстке.
Дальше всё произошло для него очень непонятно и быстро: повинуясь какому-то невероятно древнему инстинкту убегающего, Андрей чуть замедлил бег и оглянулся. А в следующую секунду он услышал протяжный гудок клаксона, скрип тормозов и невнятный крик «Прыгай, мудило!» (кажется, это был Федя).
Потом он почувствовал сильный удар, нанесённый, однако, вскользь (водитель всё-таки успел предотвратить аварию с летальным исходом одного из её участников; по крайней мере, водителю хотелось так думать).
И Андрей, не долго думая, потерял сознание…
Своего детства Андрей практически не помнил. И по мере взросления он утверждал самому себе, что, «раз не помню – значит, ничего выдающегося и особенно весёлого не было». Он был тихим, незаметным ребёнком, даже ни разу не удостоившимся порки или ругани со стороны отца, что поначалу его несколько удивляло и возмущало (как же так: всех ругают и бьют, а меня – нет?), а потом и вовсе забылось, как ненужное умственное упражнение.
Но, всё же, одно детское воспоминание вырисовывалось гораздо чётче остальных. Семилетний Андрюша сидит в комнате и смотрит «Три поросёнка» - ранний мультфильм киностудии Уолта Диснея. Его папа сидит в кресле и, читая газету, изредка поглядывает на экран. На экране бегают обещанные названием три поросёнка, одетые в береты и короткие рубашечки (настолько короткие, что даже невооружённым глазом видно розовые хвосты). Тут папа с треском мнёт газету, выключает телевизор и с негодованием произносит: «Дожили! Вот срамотища-то! Теперь уже и жопы голые детям показывают!» И Андрюша всерьёз задумывается над проблемой культуры…
Всё это Андрей и рассказал врачам, которые обследовали его в травматологическом пункте. Последующее направление было выписано уже к психиатру детской городской больницы, которому девятиклассник Андрей Коновалов повторил свою детскую историю и даже немного излил душу. Видимо, поэтому, ну, может быть, ещё из-за «стандартного выражения глаз», как сказал врач, Андрею в медицинской карте был поставлен диагноз «сотрясение мозга», а сам он оказался поставленным на учёт по статье «7б» - статье, запрещающей проходить службу в Вооружённых Силах по причине необратимых последствий травмы головы…
Часть 2: Жеребец
Уже где-то в середине 11-го класса Андрей, глядя на суетливость учителей по поводу предстоящих выпускных экзаменов и их постепенное отдаление от ребят, понял, что остальные пара-тройка месяцев пройдут в абсолютно никчемных и пустых разговорах по поводу построения плана дальнейшего жизненного пути. Он недолюбливал эти «жалкие потуги детей казаться взрослее» (именно так он про себя называл эти обсуждения). Так же он не любил всех своих сверстников, чувствуя себя среди них единственным здравомыслящим человеком. И, видимо, по принципу обратной связи, сверстники отвечали ему тем же – друзей или хотя бы надёжных товарищей у Андрея не было. Он объяснял это тем, что в какой-то из прочитанных им книг называлось «эгрегор» и даже подозревал, что не все одноклассники относятся к нему, Андрею, с неприязнью, а лишь три-четыре человека с настолько мощными психоэнергетическими полями, что смогли впоследствии заразить своими мыслями всех остальных. И все они, подпитываемые этой «энергией толпы», начали думать про него одинаково. Исключение составлял лишь верный и действительно настоящий и единственный друг Федя. С ним они дружили с детства.
И тогда, когда школьные годы приближались к своему логическому концу, Андрея посетила необычная мысль: как они, два человека с совершенно разным мировосприятием, могли так крепко сдружиться и продолжать дружить, несмотря на все возрастные и личностные изменения? Ведь даже внешне они были совершенно противоположны друг другу.
Федя всегда был крупным парнем и уже с восьмого класса начал фанатично заниматься культуризмом. Он был типичным «качком» и искренне возмущался тщетным попыткам учителей и родителей навязать ему если не рвение, то хотя бы желание к учёбе и получению образования.
Андрей же, наоборот, был тощим и сутулым, в общем – неспортивным. Самым обидным для него были частые издевательские выкрики типа «Четырёхглазый!», исходящие со стороны школьников. Ввиду своей природной слабости и меланхоличного темперамента он практически не пытался стоять за себя, а чаще просто внушал себе, что не может узреть обидчика сквозь стёкла очков. И он был от всей души благодарен своему другу, который пресекал подобные попытки ударом мясистого кулака. Страсти же к получению образования и вообще к учёбе у него, как и у Феди, тоже не наблюдалось. Просто всё с самого начала до конца в процессе образования оказалось для него каким-то уж очень нудным и неинтересным (сказался гуманитарный склад ума), принимая во внимание то, что схватывал он, как говорится, на лету. И он недоумённо следил за действиями школьных приятелей, которые с тупым упорством что-то решали и зубрили. Однако, именно эта способность схватывать всё на лету и позволила ему расслабиться, а в дальнейшем – и просто потерять всякий интерес к обучению. Так он и двигался к окончанию школы – посредственно и совершенно не представляя себе своего дальнейшего пути, искренне полагая, что жизнь всё расставит на свои места.
И тогда, когда до конца учёбы в школе Андрею оставались два месяца, у него с отцом произошёл разговор.
Отец занимался воспитанием сына серьёзно, даже с некоторой долей деспотизма. Но, проанализировав поведение Андрея за два последних года, он пришёл к выводу, что «пацан сам не знает, чего хочет», как он однажды выразился в разговоре с матерью, и что все попытки поставить его на некий абстрактный путь сейчас будут просто глупы.
В общем, в тот вечер Андрей, как всегда, сидел дома и читал книгу по сексологии (возраст всё-таки брал своё, несмотря на меланхоличность и некоторую замкнутость Андрея). Отец сидел на кухне и пил вечерний чай.
- Андрей,- вдруг донеслись оттуда его слова.- Поди-ка сюда.
Андрей прошёл на кухню и встал возле холодильника. Мать мыла посуду, стоя спиной к нему.
- Сядь,- указал на табуретку отец. Андрей послушно сел.
Отец шумно отпил из стакана и с прищуром поглядел на сына.
- Ну, чего думаешь?
Андрей догадался, что разговор пойдёт о дальнейшем обустройстве жизни, а стало быть – об образовании, которое необходимо было для этого получать.
- А что тут думать? Не знаю я,- ответил он и уже приготовился выслушивать назидательные речи на повышенных тонах.
Однако отец повёл себя странно, чего никогда не делал на протяжении всего процесса воспитания. Он задумчиво покивал головой, провёл ладонью по бородатой щеке и, глядя в сторону, сказал:
- Ты не думай, что мы с матерью тебе навредить хотим.- В это время мать на секунду остановилась и тихо вздохнула.
- Я же вижу,- продолжал отец,- что ты какой-то потерянный ходишь. Но не хочу я на тебя сейчас давить. Хочу, чтоб сам ты крепко подумал – чего хочешь? Вот к чему у тебя душа лежит?
- Ни к чему не лежит… Не знаю я,- сказал Андрей. И это было правдой.
- Вижу, что не знаешь. Я тебе так скажу: в институт какой тебе соваться сейчас совсем не покатит. Всё купили, суки… - В голосе отца мгновенно зазвучали металлические нотки. Но он быстро успокоился и так же, не торопясь, продолжил:- Да и денег у нас негусто… Так что выбирай. Или в «технарь», или в «путягу» какую. По мне – так лучше в «технарь». Оно, всё-таки, посолиднее будет.
- И чего я там забыл? И на кого, главное, идти?- спросил Андрей, мысленно перебирая специальности.- Всяких там юристов и экономистов сейчас, как собак нерезаных…
- Верно, конечно, но и там ведь тоже подвязки нужны. Не так всё просто…
- Тогда на сантехника,- усмехнулся Андрей.- Там, на «Водоснабжении», всегда конкурса нет.
Мать с отцом устало переглянулись.
- Ну и хрен с ним,- решительно гаркнул отец.- Айда. А там, глядишь, может и новое чего придумаешь, со временем. Посмотрим…
* * *
Разговор несколько удивил Андрея, однако он, как всегда в подобных случаях, проявил сдержанность в поведении. И, пожелав родителям спокойной ночи, отправился в свою комнату.
На часах было уже одиннадцать вечера. Он лёг в кровать и некоторое время просто смотрел в окно, за которым, кроме темноты, ничего не напоминало природных изменений первого месяца весны. Мысли его текли неторопливо и равнозамедленно.
«Вот прикол,- думал он,- никогда бы не подумал… Сантехник forever… Федяй, как узнает,- оборжётся, наверно. Хотя, и сам в «училяге» сейчас. Но ему-то можно. А я? Хотя… Когда не знаешь, чего хочешь,- любой выбор становится не до конца понятным и где-то даже неприятным из-за своей новизны. В какой же книжке это было?.. Нет, сейчас точно не вспомню…»
Примерно в таком потоке мыслей он и блуждал, пока не почувствовал совершенную никчемность каждой из них (так часто с ним случалось, перед тем, как он засыпал).
И Андрей заснул.
Пространство сна было до умиления летним и каким-то безнадёжно-недосягаемым, словно сказочным. Но всё-таки, то место, в котором он ощущал своё присутствие, было настолько живописным, красочным и детально прорисованным, что складывалось по-детски наивное впечатление реальности происходящего - если не здесь и сейчас, то обязательно в какой-нибудь реально существующей стране «вечного и беззаботного лета».
Было бескрайнее море, простирающееся до самого горизонта, и странного вида пальма с двумя стволами, стоящая на песчаном берегу в паре метров от воды и окружённая небольшим островком травы с сочно-зелёным оттенком. Вокруг не было больше ничего, только море с одной стороны и песчаный берег – с другой.
А под пальмой стоял красавец конь. Скорее даже, не конь, а жеребец – такой он был статный, крепкий, с прекрасными мускулами и шерстью. Он стоял на привязи – от его мощной шеи тянулась раздваивающаяся уздечка, каждый конец которой был привязан к соответствующему стволу пальмы. Сама же пальма при более внимательном рассмотрении казалась совсем не похожей на дерево как таковое, присутствовали в ней какие-то смутно знакомые, человеческие черты. Первый ствол был выше и как будто старше второго, вдобавок от него веяло почти физическим мужеством (если такой термин, конечно, можно применить к растению); второй же казался порядком ниже и стройнее, он словно источал женственность и покладистость.
Подивившись такому необычному наблюдению, Андрей заметил ещё одну странность: жеребец находился в наполовину возбуждённом физическом состоянии. И выражалось это не в его действиях (стоял он совершенно спокойно), а в увеличившемся в размерах половом члене. Но самым непонятным было то, что на корточках рядом с жеребцом сидел седой старик и тщетно пытался натянуть дешёвый китайский презерватив, упаковка от которого лежала неподалёку, на его член.
Удивление Андрея было безгранично. Ведь стариком оказался его школьный классный руководитель – потихоньку выживающий из ума пенсионер.
Так он и сидел, упорно продолжая начатое дело. А член жеребца возбуждался всё больше и больше…
Андрея поразила вся нелепость этой ситуации. Но он чувствовал, что и учитель, и жеребец, отрешённо щиплющий траву под собой, совершенно чётко выполняют одним им ведомый план и уверенно движутся к его выполнению…
Андрей проснулся, чувствуя сильное сердцебиение. Кроме того, он ощущал некоторый дискомфорт в своей позе. Он лежал на животе и сперва не понимал неудобства – ведь он всегда так засыпал. Но, спустя несколько мгновений, он понял причину этого дискомфорта: его половой член возбудился, и часть веса тела перешла на него.
Андрей перевернулся на спину.
«И приснится же такое,- думал он.- Но член-то с какого перепугу встал? Вроде, и баб никаких не было… Да и Семён Иваныч тоже хорош – надо же было додуматься такую чушь вытворять! Действительно, с катушек старик съезжает, на покой ему пора… Хотя, с другой стороны, почему бы и не съехать? Сорок с лишним лет объяснять оболтусам прописные истины, которые, если разобраться,- всего лишь жалкие крупицы в океане знаний. Вот так оно, наверно, и бывает – учишь детей, учишь, думаешь, что всё делаешь правильно. А потом, в один прекрасный момент, понимаешь, что объясняешь-то всегда, из года в год одно и тоже, и нет ничего нового в дурацкой системе образования… Вот так они с ума, наверно, и сходят. Чёрт, действительно правдивы эти слова, которые пришли кому-то в голову: «Если долго смотреть на Луну – то можно стать идиотом». Как буквально, так и метафорически…
Но член-то с какого боку нарисовался? Надо будет завтра посмотреть, что там про него пишут…»
И, обуреваемый бесконечными догадками о смыслах своего эксцентричного сновидения, Андрей снова заснул.
А на следующий день, вернувшись из школы, он первым же делом взялся за книги, в которых так или иначе мог фигурировать мужской половой член. Школьный учебник биологии он исключил сразу же – в нём давалось только скупое медицинское определение. А вот в книге сексолога Салова, рассказывающей о различиях человека и представителей животного мира, нашлась-таки более или менее подходящая информация.
«С древних времён,- прочитал Андрей,- люди поклонялись эрегированному половому члену – фаллосу.
… Фаллос использовался древними греками как религиозный символ.
… Символ огромного фаллоса демонстрировал превосходство мужского начала перед женским и часто использовался для подавления врагов и отпугивания злых духов.»
- Ну-ну,- удивлённо и задумчиво пробормотал он. И тут же недоверчиво усмехнулся - как всегда в случаях, когда что-либо прочитанное вызывало у него противоречивые чувства.
Часть 3: Мастер спорта РФ
Вступительные экзамены в индустриальный техникум Андрей сдал без особого труда и каких-либо осложнений. С технической стороны это выглядело именно так. Но морально Андрей чувствовал себя совершенно подавленным. Он был для своих сверстников чужим, «несвоим».
- Мутный он какой-то,- услышал он как-то фразу ровесника-переростка, когда, отдалившись от общей массы абитуриентов, стоял в углу у окна в ожидании очередного экзамена.
Андрей чувствовал, что его от остального «мира тинэйджеров» отделяет невидимая, но довольно плотная стена непонимания, причём, обоюдного. Ему до такой степени были непонятны все их интересы, увлечения и вообще вся жизненная философия, что он невольно задумывался над тем, что «… а не съехал ли я втихаря с катушек?» Но он быстро успокаивал себя тем, что сам выбрал это учебное заведение и что не надо судить обо всех, когда имеешь дело лишь с кучкой будущих работяг – людей, как известно, простых, грубых и, как это ни прискорбно, не особо интеллектуальных. Себя же Андрей, сам не зная почему, считал довольно интеллектуальным человеком – недаром же он посвящал практически всё свободное время чтению книг, причём, порой совершенно разных направлений. Однако это осознание носило не какой-нибудь показной или горделивый характер, а совсем наоборот – оно было тихим, никому не мешающим и не выходящим за пределы внутреннего мира. Словом, это было «осознание само в себе».
Но это было ещё не всё в этой обособленности. Андрей часто ловил себя на мысли, что с трудом идёт на контакт с людьми не только вследствие внутренних его разногласий, а из-за почти физической непереносимости услышанного мата. Он даже не помнил того момента, когда данное качество проявилось в нём первый раз. По крайней мере, думал он, началось это в районе восьмого-девятого класса, когда он начал воспринимать окружающий мир в близкой к нынешней манере. Да и это начало «осмысленного мироощущения» он, естественно, не запечатлел в памяти чёткой датой.
В общем, дело происходило так: когда при Андрее произносили матерное слово или целые выражения, он густо заливался румянцем и, чувствуя необычайную неприязнь, старался уйти подальше от раздражителя. Но, если в школе или на открытом пространстве ему удавалось это сделать – то в закрытых местах вроде переполненного автобуса это было совершенно невозможно. Тогда он, чувствуя полную безысходность ситуации, стоял (или сидел, что не особенно важно) и, крепко зажмурившись, слушал эти похабные речи, до боли сжимая кулаки…
Наверное, именно поэтому над ним нагло посмеивались школьники, считавшие нецензурную брань, издаваемую их ломающимися голосами, непременным атрибутом мужественности, взрослости и «крутизны».
Что же до его друга Феди – то он в период бурного взросления начал общаться со шпанской группировкой довольно весомого значения и вместо мата не без гордости употреблял в своей речи жаргонные выражения, запас которых ежедневно пополнял на вечерних сборищах банды – «пятаках».
Так или иначе, но никаких отношений ни с абитуриентами техникума, ни впоследствии с одногруппниками Андрей завязать не сумел. Да и не особо ему этого хотелось. Он читал разные книги, среди которых попадались и умные, и не до конца понятные, и искренне верил, что вонючие канализационные трубы и диплом по специальности «водоснабжение» он сможет смело забыть и отдать себя тому делу, которому решит посвятить всю оставшуюся жизнь. Оно, конечно же, рисовалось пока в совершенном тумане, но Андрей постоянно убеждал себя в том, что всё будет именно так.
Обделённым вниманием он себя никогда не чувствовал – они с Федей всегда поддерживали контакт и дорожили дружбой, начавшейся в детстве.
Когда закончился первый курс, Андрей на всё лето остался дома, в городе. В деревню, к бабке с дедом, он наотрез отказался ехать, наперёд зная, что там его ждёт лишь одно: концентрированный запах навоза, самогон и мат деревенских мужиков.
- Хоть накупаешься там вдоволь, да отоспишься,- уговаривала его мать.
- Купаться я и на городском пляжу могу,- ответил на это Андрей и тем самым закончил разговор.
Так оно и было – они с Федей почти каждый день ходили на пляж.
И ближе к августу, во время одного из таких походов, на песчаном берегу Федя завёл с ним давний агитационный разговор.
- Ну чего, Андрон, надумал?
- В смысле?- не понял Андрей.
- В зал наш ходить, ё-моё! Который уже раз тебе тру… В зеркало-то давно на себя пялился? В натуре, страх божий!
- Обидеть хочешь, да?- обычной в таких случаях присказкой ответил Андрей.- Я уже сколько раз тебе говорил – не люблю я спорт. Тем более – качаться. Что толку? Ну, позанимаешься год-два, а потом чего? Надоест же! Мало того, что надоест – ещё и жиром обвиснешь.
- Сам ты жиром обвиснешь, лапоть! Так только дилетанты говорят. Или лохи-неудачники, которые боятся в зал к большим дядькам придти – вот и «мажутся». А я тебе дело говорю: спортом не займёшься – всё, карачун тебе! Ни одну бабу на свой тощий торс не подцепишь. И за человека никто считать не будет, понял?
- Ну-ну,- только и ответил Андрей, уставший от подобного рода разговоров, в которых Федя с тупым упорством доказывал ему совершенно ненужные истины.
- Чего – «ну-ну»?- завёлся Федя, потрясая накачанной рельефной мускулатурой.- Чё у тебя за понятия такие дикие? Я ж тебе как другу предлагаю – пойдём. Со мной ходить будешь – и никто из пацанов тебя пальцем не тронет, отвечаю! А если какая падла залётная рыпнется – сразу репу разворочу в натуре!
- Ну и чего ты распереживался? Сказал же – не пойду. Всё. Не пыхти,- с тенью легкой обиды в голосе произнёс Андрей. Всё-таки неприятно было слышать из уст друга про «дикие понятия».
- Ну и хрен с тобой,- устало махнул рукой тот.- Так и будешь ходить – тощий, длинный, - и никакая тёлка тебе не даст.- Видимо, Федя всерьёз думал, что мужская сексуальность зависит исключительно от ширины плеч и объёма грудной клетки.
- Ну-ну,- снова повторил Андрей. Потом поглядел на друга, тяжело пыхтящего и отфыркивающегося, и подавился смехом. Его всегда смешила Федина манера отходить после бурного краснословия.
Федя искоса посмотрел на него и через несколько секунд воздержания тоже засмеялся во весь голос. Потом несильно толкнул его в костлявую грудь.
- Одно слово – очкарик,- сказал он Андрею.- Ладно, Арнольд, пошли. Отдать швартовы!
И по этой условной команде они сорвались с места и побежали в воду.
* * *
Второй курс техникума стал для Андрея в некотором смысле новым жизненным этапом, этаким поворотом на жизненном пути.
А началось всё довольно просто и, как ни странно, интересно для него самого.
Как-то раз, после последней четвёртой пары, на которой присутствовала лишь половина группы, Андрей проходился по кабинетам, в которых проводились занятия шахсекции. Он искал преподавателя физкультуры, чтобы сдать ему обязательный реферат. И, заглянув в один из кабинетов «шахматистов», он не заметил на досках знакомых фигур. Потом, понаблюдав внимательнее, он понял, что там играли в шашки. Причём, фишки двигались с такими короткими интервалами, что, казалось, перерыва между ходами соперников не было вообще.
Андрея заинтересовало такое молниеносное соперничество. И он с интересом наблюдал за ходом игры на остальных досках. Играющих было совсем немного – щуплый мальчик десяти-одиннадцати лет, невзрачная девушка (кажется, с параллельной группы) и два прыщавых парня с только что начавшими пробиваться тонкими волосками на щеках и подбородке.
Вдруг Андрей почувствовал, как ему на плечо легла чья-то ладонь.
- Ну что, парень, записаться к нам хочешь? Или ищешь кого?
Андрей повернулся и увидел высокого мужчину лет сорока, покрытого густой щетиной, и догадался, что это тренер. Рядом с бородатым стоял парень помоложе, лет двадцати пяти, блондин.
- Здрасьте,- произнёс Андрей.
- Здорово, здорово,- сказал мужик и пригласительным жестом указал на играющих.- Вижу, интересно тебе. Давай, партию с кем-нибудь из ребят сыграй. Попробуй.
- Даже не знаю,- задумчиво сказал Андрей. Ему было лестно, что сам тренер предлагает ему попробовать свои силы.- Они так играют быстро…
- Ну, брат… Так на то они и быстрые шашки,- подмигнул тренер.- Давай-давай, пошли. Способности проверим.- И он увлёк Андрея в глубь кабинета.
- Петь, давай-ка сюда,- подозвал тренер щуплого мальчика. Тот оторвался от игры и пересел за свободный соседний стол с нетронутыми фишками и доской, готовой к игре.- Тебя как, кстати, зовут?- спросил он Андрея.
- Андрей,- отозвался Андрей.
- Ну вот. А это – Петя. Ты не смотри, что маленький ещё. Второй взрослый разряд имеет. Как играть-то, знаешь?
- Пробовал когда-то,- уклончиво ответил Андрей. Он действительно одно время играл с отцом в шашки, но это занятие ему в скором времени надоело – постоянные выигрыши уже перестали воодушевлять.
- Ну и хорошо,- кивнул тренер и добавил, обращаясь уже к мальчику:- а ты, Петь, поаккуратнее, ритм помедленнее, хорошо?
Мальчик кивнул и, улыбнувшись, протянул усевшемуся напротив него Андрею тонкую детскую руку. Андрей ответил на рукопожатие и приготовился к игре.
- Ходи,- помог тренер.
Андрей спохватился – действительно, у него ведь были белые – и сделал первый ход. Мальчуган с невероятной быстротой проделал ответный ход.
- Петь… Ну чего ты?- с лёгкой укоризной произнёс тренер.- Давай помедленнее – парень, может, с первого раза не сможет.
Петя кивнул.
- Ничего, прорвёмся,- тихо сказал Андрей. Его слегка задело тренерское снисхождение. Он, сосредоточившись на доске, пытался как можно быстрее принять решение и сделать следующий ход. И вдруг в фокусе его зрения чётко прорисовались диагональные и перекрещивающиеся линии возможных последующих ходов. И он сделал следующий ход по одной из предлагаемых воображением траекторий. Потом, после хода соперника,- ещё один. И ещё…
Их миниатюрная схватка продолжалась недолго – от силы минуты полторы, - и всё только из-за того, что Андрей неспешно осваивал только что приобретённые способности. И только когда Андрей проделал последний ход, он понял, что выиграл.
Мальчик почесал в затылке и выжидающе уставился на тренера.
- А ты, я гляжу, и впрямь играть умеешь,- с некоторой долей удивления сказал тот. А стоящий рядом блондин коротко усмехнулся.
- Давай-ка ещё раз. Только в темпе теперь,- предложил тренер.
Андрей сразу согласился. Ему не терпелось опробовать новую способность в более сложных условиях. Да и мальчишка, казалось, очень хотел взять реванш.
- Давай теперь, как можешь,- разрешил тренер Пете. Андрею же подмигнул:- Ну давай, парень. А мы поглядим.
Они начали новую партию. Теперь она длилась никак не больше сорока секунд. Зрительные образы подсказок у Андрея возникали мгновенно, стоило ему лишь сконцентрироваться на игре.
В общем, он без особого труда победил и на этот раз. Тренер удивлённо покачал головой:
- Ну ты, парень, дал. Способности у тебя нехилые,- и переглянулся с блондином, словно ища подтверждения. Тот лишь снисходительно улыбнулся.
Андрей сидел на стуле и скромно улыбался. Наконец-то, думал он. Наконец-то нашлось дело, которое мне действительно нравится.
- Давай-ка расставляй,- вдруг услышал он голос ранее молчавшего блондина.- Со мной сыграешь.
Ситуация становилась интересной. Андрей почувствовал уверенность, прозвучавшую в этих словах, и понял, что блондин садится за стол с определённой целью – выиграть. И ещё одну вещь он понял – блондин наверняка находится рангом выше, чем мальчик Петя.
«Точно, кандидат в мастера,- подумал Андрей.- А, может, и вообще мастер спорта».
- Итак,- провозгласил тренер,- за третьим столом встречаются: мастер спорта по быстрым шашкам Семён Миронов и молодой перспективный шашист Андрей…
- Коновалов,- подсказал зардевшийся Андрей. Ему определённо понравилось слово «перспективный». Он поймал кураж.
- … Андрей Коновалов,- закончил речь тренер и добавил:- Играем так же, без правил пока.
И они начали…
- Андрей, останься,- попросил тренер, когда остальные разошлись.
Андрей, к слову сказать, и не собирался уходить – опьянённый победой, он продолжал сидеть на своём стуле и смотреть на клетчатую доску с единственной шашкой.
Тренер взял стул и сел рядом с Андреем.
- Ну ты даёшь,- протянул он.- Первый раз вижу, чтобы мастера спорта вот так вот, влёгкую, новичок делал. Красиво сыграли. Как первый, так и второй раз. Второй раз даже интереснее вышло – Стёпка-то на нервах уже был, значит – в полную силу рубился… Талант у тебя, Андрей. Как же ты раньше его не замечал?
- Да… не доводилось как-то… В смысле – проявить,- всё так же немного стесняясь, ответил Андрей.
- Да-а-а,- снова протянул тренер.- А ты чем вообще занимаешься? Спортом каким-нибудь или ещё чем?
- В принципе, ничем,- сказал Андрей.- В спорте я никогда заинтересован не был. Там везде или толкаться надо, или надрываться, или бегать как угорелый… Не моё это. Вот если бы найти какой-нибудь интеллектуальный вид спорта… Хотя, я думаю, что два этих понятия нельзя связывать друг с другом.
- Это почему?- спросил тренер.
- Ну как сказать… Они, на мой взгляд, совершенно разного происхождения.
- Тут ты, Андрей, неправ. Нельзя считать всех спортсменов недалёкими людьми. И отождествлять спорт с этим тоже неверно. Ведь спортивная деятельность – это не только деятельность одного человека, а тяжёлая работа всего спортивного коллектива. Это и умственная работа тренеров, педагогов, врачей… Но я сейчас не об этом. Сейчас я вижу в тебе огромный потенциал и предлагаю использовать его. Нельзя зарывать талант в землю, согласен?
Андрей кивнул.
- Ну что, будешь у меня в секции заниматься?
- Буду,- твёрдо сказал Андрей. Он уже определился в выборе.
- Вот и договорились,- радостно потирая руки, подытожил тренер.- Да мы с тобой на следующем же чемпионате России мастера забабахаем! Да, кстати. Я – Берестов Дмитрий Петрович; как ты, наверное, уже догадался – тренер.
И Дмитрий Петрович протянул руку. Андрей пожал его сухую, мясистую ладонь.
- С понедельника начнёшь заниматься,- не отпуская руки, говорил тренер.- К четырём приходить сможешь?
- Смогу,- ответил Андрей.
- Вот и хорошо,- закончил тренер. И, подмигнув, добавил:- Приятно с будущим чемпионом поручкаться!
Он засмеялся и дружески хлопнул Андрея по плечу. Андрей смущённо улыбнулся.
* * *
В конце последнего, третьего курса техникума Андрей вместе с командой шашистов поехал на свой первый чемпионат. Он верил в свои возможности и ждал от чемпионата единственного результата – присвоения ему звания Мастера спорта РФ. Верил в это и его тренер Дмитрий Петрович. Их общая убеждённость в его победе дала Андрею такой запас уверенности и непоколебимости, что Андрей, готовясь к каждой партии, не испытывал ни капли мандража.
Дело шло к своему логическому концу, и невозможно было даже представить, что он будет каким-то другим.
И, когда после блестяще выигранной финальной партии Андрей услышал многократно усиленный микрофоном и стереосистемой голос судьи:
- Чемпионом России стал Андрей Коновалов, впервые выполнивший норматив Мастера спорта,- он испытал лишь сдержанное чувство удовлетворения и не более, чего от себя даже не ожидал.
Но душа ликовала: «Я - Мастер спорта!»