Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как звук печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом.
Пушкин А.С.
С фамилией Ня было очень много приколов, шняг, фишек и прочих слив. Однажды на семинаре стал нас препод опрашивать пофамильно. А Петька руку поднял и говорит:
-Владимир Григорьевич, запишите меня, я вечерник, но к вам буду на семинар ходить.
А Владимир Григорьевич:
-Не лезь, батька, вперед паровоза.
Вся группа грохнула. Препод решил, что мы чокнутые, пришлось объяснять…
С именем тоже много интересного было. Сначала ее пробовали звать Аней, Анютой или даже Анной, но Ня это быстро пресекла. Она просто не откликалась. Когда ее тормошили за плечо, отчаявшись дозваться, она делала большие глаза и говорила что-то вроде: «Так Ань же много, откуда я знаю, какую ты зовешь!»
Как-то Дима спросил Ня, почему она стала Ня. Это было сразу после лекции по нацистам. Нам еще рассказали тогда, что Гитлер никогда не был Шикльгрубером, эту фамилию его отец носил, да и то еще до гитлеровского рождения.
-Очень просто, - ответила Ня. – Я – очень экономный человек. Щедрый, но экономный. Кстати, хочешь конфетку?
В ее меховой сумочке всегда обретались россыпи фруктовых карамелек.
-Не откажусь.
Дима кинул в рот клубничную и продолжил:
-Нет, а серьезно? Это что, прозвище, или что?
-Серьезно, - Ня сделала серьезное лицо. Она вообще здорово умела корчить рожи: это очень удобно, если у тебя большой рот и нос похож на утиный клюв. – Очень серьезно! Аня – так долго произносить! Целых два слога. Надо один слог убрать. Если убрать «ня», то выйдет так, как будто я у врача, и он мне горло смотрит. Представляешь: «Меня зовут А!» - она широко раскрыла рот, потешно высунув язык.
Дима, и мы с Катей, которые при этом присутствовали, не могли удержаться от хихиканья, такое прикольное стало у Ня лицо. А горло у нее было нормальное, красное. Здоровое такое горло.
-Ну вот, - продолжила Ня, нисколько не смущаясь. – Поэтому осталось «Ня». Правда, мило?
-Ничего. Нормально, - согласился Дима.
-Отлично! – просияла Ня. – Хорошо, что вам нравится. А вы, девчонки, конфетки хотите?
Когда мы уже катали за щекой конфеты, Ня вдруг задумчиво изрекла:
-А зря все-таки отец Гитлера взял фамилию «Гитлер». Представляете, остался бы Шикльгрубером, и нацизма бы не было.
-С чего ты взяла? – удивился Дима. Говорил он неразборчиво из-за конфеты, но Ня его поняла.
-С того. Представляете, как это звучит: «Хайль, Шикльгрубер!»