ТАРАБАН
Как известно, оправдано лишь то определение, которое стремится к бесконечности.
Слово тарабан лишено конкретного определения.
ТАРАБАН – это все, во что можно тарабанить.
Тарабан появился на свет, когда два растамана сидели на скамейке во влажном от осеннего дождя и тёмном от накатившей ночи дворе и стучали в глиняные барабаны собственного производства. Тогда кто-то третий, находящийся неподалеку, изрек: «ТАРАБАН». И все. Позже было установлено, что в качестве тарабана может выступать все, что угодно: дверная поверхность, кастрюля, гитара, голова и даже земная твердь. Словом, «все, во что можно тарабанить».
В середины весны теряется зима. Два брата, очнувшись от долгоиграющей анестезии мороза, не знали, как найти и обеспечить достойное применение собственной жизни. Именно ДОСТОЙНОЕ, чтобы не разменивать дни, месяцы и годы на пустяки. Их пугала перспектива очнуться однажды от земных дел на маленьком диванчике перед телевизором и понять, что время, обозначенное словом «прошлое» прошло в пошлых делах и безделье, а «будущее» уже нацелило в седеющий висок донельзя укороченный обрез.
Тогда старший произнес:
- Надо что-то делать…
Младший кивнул в ответ.
- Нет… Так не пойдет… Пока мы тут будем сидеть и думать, пройдет много времени… Думать нельзя… - старший поднялся и прошелся по комнате туда-обратно, словно это путешествие могло приблизить его к делу, которое они еще не придумали.
Тогда младший постучал в пол и многозначительно протянул:
- ТАРАБАН…
Так в головах зажглась параноидальная идея: открыть магазин всякого барахла со звучным названием «ТАРАБАН».
- Да, да, да, да… Там можно продавать все, что угодно… Абсолютно все…
Так было решено торговать всем, что подвернется под горячую руку: будь то ржавый гвоздь или ворох сухих осенних листьев, сдобренный налетом грязи. Торговать и не думать об успехе предприятия.
- Я думаю, что никто ничего там покупать не будет… - протянул младший…
- Ну и ладно… - возразил старший.
Концепция была великолепна: никому не нужные, пустяковые вещи аккуратно разложены в застекленных витринах. На ценниках значилось:
«Ржавый гвоздь, выдернутый из забора на ул. Лермонтова – 5 р.»;
«Ворох сухих листьев, украденный из коробки пьяного дворника – 10р.»;
«Щепка. Просто старая щепка – 3р.»
- Люди будут приходить и покупать все это, потом встречаться со своими друзьями и знакомыми. Размахивая перед их глазами ржавым гвоздем из нашего магазина, говорить: «Я купил это в «ТАРАБАНЕ» за 5 рублей». Естественно, друзья отнесутся к этим заявлением с крайним недоверием. Тогда они покажут им наш магазин. Покупатель приобретет щепку за 3 рубля, и будет безгранично рад самому факту покупки. Понимаешь, факту!
- Но это все можно найти на улице! И совершенно бесплатно…
- Это не имеет значения… Важен сам факт! Понимаешь? Когда человек будет знать, что он это не нашел, а купил! Именно купил… И потом… Элементарное человеческое самолюбие: люди любят доказывать окружающим свое превосходство. Вот они и станут смотреть на других с легким налетом презрения: «Вот вы мне не доверяли, а я вот он какой: действительно в «ТАРАБАНЕ» купил гвоздь! Что, убедились, что я ничего не придумываю?»
В течение двух недель после скромного открытия магазина являлись небольшие кучки покупателей, разглядывали, словно в музее, сияющие витрины и хохотали, указывая пальцами на товары и незадачливых продавцов. И уходили, кто вслух, кто про себя, вспоминая бородатый анекдот про мужика, гребущего ложкой.
- Похоже, у нас действительно ничего не вышло… - заявил в конце 14 рабочего дня младший.
- Да… - удрученно вздыхал старший. – Не ценят люди современность!
И разглядывал сквозь витрину позолоченное название магазина на противоположной стороне улицы: «АНТИКВАРИАТ». За 1000 баксов там можно купить трусы Джона Леннона, которые на китайском рынке стоят рублей 15. Но важен сам факт: «ЭТО ТРУСЫ ДЖОНА ЛЕННОНА!»
- Гораздо больше можно заработать, стоя в переходе с табличкой: «ПОДАЙТЕ НА РАЗВИТИЕ АЛКОГОЛИЗМА!». Эпатаж! Какой эпатаж!
- Хм… Тогда почему же нам просто так деньги не дают? «ТАРАБАН» и его содержимое – не менее эпатажно!
- Не в этом дело. Простаивание с табличкой подразумевает отсутствие денежных средств. Поэтому не грех, а большое удовольствие подать монетку человеку, опущенному гораздо ниже тебя. В груди загорается внутреннее удовольствие собой: «Я делаю благо! Какое же большое благо я делаю!» Потом это делается некоторыми с надеждами на собственное спасение: «1:0 в мою пользу. Это мне зачтется наверху!» И сама прелесть презрительного снисхождения к падшим весьма обольстительна: все-таки есть люди ничтожнее!
- А «ТАРАБАН»? – не унимался младший.
- «ТАРАБАН» подразумевает присутствие денежных единиц, ибо это бизнес. А кто будет давать просто так деньги человеку, который занимается бизнесом. Ведь если ты предприниматель, значит, они у тебя должны быть, деньги.
Младший что-то подсчитал в уме:
- У нас их уже нет. Вчера я оплатил аренду на следующую неделю…
- Пустяки… Тогда мы просто закроемся, - не унывал старший.
На следующий день в магазине появилась первая экскурсия. Пронырливая туристическая фирма высаживала в «ТАРАБАН» целые полки иностранных и не очень граждан во главе с гидом. Иноземцы с интересом слушали рассказ экскурсовода о магазине, смеялись и тыкали пальцами на товары и братьев. Братья ничего не понимали, но терпеливо стояли за прилавком. Девушка-гид весело смеялась.
Экскурсии появлялись каждый день. Люди смотрели, улыбались, но ничего не покупали. Наверное, думали, что это музей.
- Тарабан… - задумчиво протянул младший и постучал по витрине. – А что есть тарабан? «Все, во что можно тарабанить». То есть все, что угодно… Пустяки… Это недостойное и пустяковое занятие, наш «ТАРАБАН».
- Нет, - как обычно возразил старший. – Мы делаем важными и значительными вещи, которые никто не замечает: настоящие и обычные вещи, окружающие нас…
Товары на витринах начинали покрываться пылью: бутылочки, наполненные воздухом, пузырьки с простой водой, ветки разных деревьев, камни, найденные в лесах, полях и на улицах города, губки, пропитанные дождевой водой, ведро с растаявшим снегом, замызганные картонные коробки с опавшими листьями.
Младший впервые решился на самостоятельную и уверенную мысль:
- Нет. Так нельзя. Мы обесцениваем все это, навешивая ценники. Истинная сущность этих вещей не будет замечена, поскольку на первый план выползет сам ФАКТ. Значительный окажется не вещь, а лишь ФАКТ покупки…
Старший округлил глаза:
- Действительно… Ведь все это можно найти на улице. Тот же гвоздь можно подобрать, нагнувшись за ним, и не протягивать деньги через прилавок.
Колокольчик у входной двери мелко звякнул. В низкое помещение вошел высокий человек в кожаном плаще с изящной широкой улыбкой. Оглядывая пространство вокруг себя, он утратил широту улыбки и приоткрыл рот. Путешествуя от витрины к витрине, его удивление росло все сильнее в отвисающей все ниже и ниже челюсти. Сощурив глаза, он остановился напротив братьев, и долго читал обширный ценник на бутылочках с воздухом.
«Сделать брэнд, сделать имя… «ТАРАБАН». Как эффектно! Не гениально, но эффектно… В это дело стоит вложиться! Раскрутить, дать рекламу… Это будет модно… Лучшие люди города… Да что там города! Страны! Будут приезжать сюда за покупками! Сделаем ряд рекламных акций с известными персонажами… Фотографии в помещении магазина, на фоне магазина… Кошмар! Это так нелепо! Но что есть мода, если не нелепость? Да и простые люди доверяют знаменитостям. А знаменитостям достаточно заплатить деньги…» - думал посетитель.
Из размышлений его вытащил обрывок фразы:
- …все опошлили…
И стук двери подсобного помещения, куда скрылся старший из братьев.
Посетитель достал из кармана пачку крупных купюр и, положив ее на прилавок, потребовал:
- Каждого товара по одной штуке… И ценники в придачу… Ребята! Я вас раскручу!
- Мы закрываемся… - чеканно ответил младший и добавил:
- В заборе на улице Лермонтова осталось не меньше сотни ржавых гвоздей. Причем абсолютно бесплатно. Почему же вы раньше не проявляли к ним никакого интереса?
На противоположной стороне улицы заискрились неоном золотые буквы: «АНТИКВАРИАТ».
Трусы Джона Леннона пахли историей.
Брат надевает их каждый раз, когда осенними вечерами, сверкающими дождливой чернотой, садится на узенький диван перед телевизором и открывает пиво.