Срипт-мистерия
http://vm.msun.ru/Sakral2006/Botihelli/Sotvor_1.html#Melhis
и второй
Сотворение мира на фресках Микеланджело и вывод инграммы в космических знаках Д.Максина с комментариями
В скрипте можно щелкать мышкой по полю, что позволяет передать Ваши сакральные чувства той или иной фреске и наоборот получить энергию от нее и даже больше - из Космоса.
Так же действуют команды:
"Импульсы" - лучи-импульсы инграммы, меняя параметр "Направление" (1-4) - можно менять направление лучей.
"Объекты" - визуализация точек на фантоме инграммы.
"Против ч.с.", "По ч.с" - движения защитных свойств против или по часовой стрелки.
"Мелодия 1" и "2" мелодиии первого и второго циклов.
"В Вектор" - формируется полигон, который определяет графический код-инграммы вашего вхождение в мистерию.
«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» (Быт 1:1-2). Кто бы ни написал эти строки - пророк Моисей или безвестный писатель древности, - они рождают в нас, верующих и неверующих, ощущение волшебства, сопутствующее встрече с подлинным произведением искусства.
На протяжении веков не один литератор, будь то выдающийся английский поэт XVII века Джон Мильтон или - два века спустя - его русский собрат по перу Лев Мей, вступал в негласное соревнование с автором этого текста, подробно воспроизводя описанные в нем события. Приведем для сравнения два отрывка:
«Потерянный рай» ...Так землю Бог и небо сотворил
Безвидными, пустыми; тьма была
Над бездною, но Божий Дух простер
Жизнеподательно свои крыла
Над влагой тихой, и в пучину влил
Живительную силу и тепло...
«Из Моисеевой книги Бытия».
...В начале сотворил Бог небеса и землю;
Земля невидима была
И неустроенна; и тьма была над бездной,
И Божий дух вверху воды носился...»
«Счет» неизменно оказывался в пользу первоисточника.
«И сказал Бог: Да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один» (Быт 1:3-5):
Понятия «свет» и «тьма» составляют одну из главных антиномий в библейском тексте. Тьма - знак небытия, смерти. Бог, будучи сам светом и жизнью, изначально противостоит небытию и тьме. В Нем, как в Предвечном Слове, «была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин 1:4-5).
«Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света» (Рим 13:12). Один из наших авторов, американский писатель, русский иммигрант Александр Калецкий взял эту цитату эпиграфом к своему роману «Темнота света».
Главная тема Библии - борьба между светом и тьмой - стала центральной в творчестве многих писателей, отразившись в названиях их этапных книг:
Лит.: Л. Н. Толстой, автобиографическая пьеса «И свет во тьме светит»; трагедия «Власть тьмы». А. Кестлер, роман «Слепящая тьма». Чарльз Перси Сноу, роман «Свет и тьма».
Как известно, во второй день Бог создал небо, в третий - сушу, которую назвал землей, «а собрание вод назвал морями... И произвела земля зелень... и дерево плодовитое, приносящее плод, в котором семя его... И был вечер, и было утро: день третий» (Быт 1: 10, 12-13).
В четвертый день были созданы небесные светила, в пятый - рыбы, птицы и животные. И, наконец, в шестой день - человек.
«И сотворил Бог человека по образу и подобию Своему; мужчину и женщину сотворил Он. И благословил их Бог, и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над зверями, и над птицами небесными, и над всяким скотом, и над всею землею, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле... И был вечер, и было утро: день шестой» (Быт 1: 27-28, 31).
«...И, в день шестой труды Свои свершивши,
В седьмой день Бог от дел Своих почил».
Л. Мей. «Из Моисеевой книги Бытия».
Тема сотворения мира так или иначе отражена во множестве литературных произведений. Вот лишь некоторые из них:
Лит.: Торквато Тассо, «Семь дней сотворения мира». Дю Бартас, «Первая неделя». «Шестоднев» - общее название многих произведений раннехристианской и средневековой литературы, служивших толкованием библейской легенды о сотворении мира в шесть дней. Наиболее известные принадлежат Оригену (III в.), Ефрему Сирину (IV в.), Василию Великому (IV в.), Иоанну Златоусту (IV - V вв.), Августину (IV - V вв.). Илья Эренбург, роман «День второй». Поль Клодель, «Отдых Седьмого дня».
Цит.: «День восьмой»:
«...Мы живем в начале второй недели творения... В только что наступившем столетии нам предстоит стать свидетелями новой фазы развития человечества. Появится Человек Дня Восьмого».
Тема потолка связана с двумя боковыми стенами капеллы, которые изображают историю Моисея и жизни Христа («Страшный суд» на алтарной стене появится намного позже). В связи с общей концепцией росписи Капеллы, необходимо указать на концепцию Августина, делившего историю мира на три возраста, которые он назвал ante legem (до дарования закона [Моисея]), sub lege (после дарования закона [Моисея]) и sub gratia (под Благодатью [Христовой]). Первый начинается с Сотворения мира, второй - с получения Моисеем скрижалей Закона на горе Синай, третий - с Рождества Христова. Таким образом, потолок Капеллы, который изображает Сотворение мира, соответствует первому возрасту. Стены, расписанные еще в XV столетии и соотносящиеся между собой по принципам типологии (то есть параллелизма между событиями Ветхого Завета и Нового), приобрели новое значение, образовав теперь вторую и третью стадии истории мира («возрасты» - по Августину).
План Микеланджело имеет два различно направленных движения. Если наблюдатель стоит лицом к любой из боковых стен, он видит три дополнительные зоны, по которым его взгляд направляется снизу вверх. Низшая зона - в люнетах и треугольных пространствах над окнами - изображает человека на земле и включает предков Христа, как они поименованы в начале Евангелия от Матфея. К этой зоне принадлежат также паруса сводов в углах Капеллы, которые изображают четыре знаменитых примера спасения, о которых повествует Ветхий Завет: Давид и Голиаф, Юдифь и Олоферн, наказание Амана и Медный змий.
Вторая зона содержит изображения тех, кто обладал особым пониманием божественного - пророков и сивилл. Они окружены безымянными нагими фигурами, которые, кажется, должны быть связаны с ними. Самая верхняя зона, с главными повествовательными сценами, изображает акты Божьего Творения и судьбу человечества, его падшее состояние, символизируемое Ноем («Опьянение Ноя»). Рама, в которую заключена каждая сцена, поддерживается еще одной группой из четырех обнаженных молодых мужских фигур.
Фрески плафона делятся на две основные группы: изображения историй и изображения персонажей. Истории занимают центральный ряд потолка; персонажи распределены в остальных местах плафона. Истории охватывают девять эпизодов в рассказе о Сотворении мира в книге «Бытие» в Библии.
Следует иметь в виду, что в первых двух главах книги Бытия рассказываются в сущности две разные версии этого Божественного акта (хотя были попытки их «гармонизовать»). В первой главе говорится, что в шесть дней (понимать нужно, конечно, как шесть исторических периодов) происходило следующее:
1-й день: отделение света от тьмы («…и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью» - Быт. 1: 4 - 5).
2-й день: создание тверди («неба») («И создал Бог твердь… И назвал Бог твердь небом» - Быт. 1: 7 - 8).
3-й день: сотворение суши (земли) («…а соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша… И назвал Бог сушу землею» - Быт. 1: 9 - 10) и растительности («произрастит земля зелень, траву, сеющую семя по роду и подобию ее, и дерево плодовитое…» - Быт 1: 11).
4-й день: сотворение светил («да будут светила на тверди небесной…» - Быт. 1: 14).
5-й день: сотворение животного мира («да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею по тверди небесной» - Быт. 1: 20)
6-й день: сотворение человека - мужчины и женщины («И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» - Быт.1: 27).
Вторая глава описывает иной порядок Сотворения мира (на сей раз без деления на «дни»): после сотворения земли и неба «и всякого полевого кустарника» (Быт. 2: 5) Господь «создал человека из праха земного» (Быт. 2: 7). Затем «насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке и поместил там человека, которого создал» (Быт. 2: 8). Только после этого Господь создал всех животных и птиц; человек же дал всем им имена. Когда человек (Адам) уснул, создал Господь из ребра его женщину - Еву, жену ему.
Из деяний шести дней Творения Микеланджело выбрал не все эпизоды, к тому же в выбранных изменил их последовательность. Это легко заметить, если сравнить схему росписей с приведенным перечнем событий по Библии. В первых трех сценах художник опирается на рассказ первой главы Бытия. Для следующих трех эпизодов программой служит вторая глава. История строительства Ноева ковчега изложена в шестой, потопа - в седьмой, опьянения Ноя - в девятой главе.
Выбор Микеланджело эпизодов свидетельствует о том, что его в первую очередь интересовало то, что касается именно человека. В этой связи примечательна одна деталь в описаниях этих сюжетов у Вазари: говоря о сцене сотворения светил планет, историк утверждает, что «его же (Господа. - А. М.) он (Микеланджело. - А. М.) изобразил в той же истории, где он парит, благословив землю и создав животных». Но у Микеланджело не изображено никаких животных! Повторяем: его интересовал только человек.
Каждый из эпизодов центральной части плафона - это акт мировой и человеческой драмы. И как повествование первых глав книги Бытия - это, в сущности, рассказ о главнейших моментах, открытых Богом в особом видении (visio), так и образы Микеланджело - это идеальное воплощение этих «видений». Микеланджело достиг высшей степени величественности и в буквальном смысле глобальности трактовки акта Сотворения мира. Эти девять сцен предстают как символические образы, причем не в узком понимании символики в смысле наличия некоего скрытого (зашифрованного) содержания, а как соотносимое по масштабу с библейским рассказом визуальное воплощение Божественного акта. Никто из художников прежде не достигал подобного эмоционального накала.
Хотя Микеланджело начал роспись с более поздних сцен библейского повествования, он писал цикл в расчете на то, что «читаться» он будет по порядку, начиная от алтарной стены (на которой впоследствии сам Микеланджело изобразил Страшный суд, что было очень смелым решением, поскольку до него Страшный суд всегда изображался на восточной стене, а не на алтарной). Этот порядок ясно вытекает из того, что все действия в сценах обращены в сторону алтарной стены, следовательно, предполагается, что именно там и находится зритель, взгляд которого постепенно переходит к восточной стене. При этом Микеланджело добивается особого эффекта: взгляд Господа, по крайней мере, в сцене «Сотворение светил и планет», всегда устремлен на зрителя, в какую бы сторону он ни перемещался.
Принято считать, что Микеланджело допустил определенный художественный просчет, придав фигурам фресок, с которых он начал расписывать Капеллу, недостаточный масштаб. Но, в конечном счете, смена масштаба воспринимается в законченном цикле не просто как изменение размера, а как усиление значимости сюжетов по мере их приближения к алтарной стене. Создается ясное ощущение эмоционального crescendo (итал. - усиления) в направлении алтаря.
Это эмоциональное воодушевление, которое испытывает каждый, кто созерцает микеланджеловские фрески, опять-таки наилучшим образом выразил Вазари: «О, поистине счастливое наше время! О блаженные мастера искусства! Именно так должны вы именоваться, ибо при жизни своей смогли вы у источника столь светлого прояснить омраченный свет очей и увидеть простым все трудное благодаря художнику столь дивному и необычному. Нет сомнения в том, что признание и почет принесут вам славные труды того, кто снял повязку с очей разума вашего, пребывавшего во тьме кромешной, и показал вам истинное, отделив его от ложного, омрачавшего ваш ум. Возблагодарим же за это небо, и стремитесь подражать Микеланджело во всем».
И тут же для - обязательного в искусстве - охлаждения пыла: «Стиль мой предназначен создавать редких глупцов!»…
Поистине титанической предстает эта фреска, последняя из выполненных Микеланджело и первая по ходу сюжета, небольшая по размеру, но величественная. «Да будет свет» - провозгласил Господь, и, отделив свет от тьмы, явил самого себя как свет. Можно встретить мнение, что рисунок этой фрески странно абстрактный и преднамеренно безыскусный. Человекообразный вихрь в своем космическом парении - это повергающий в трепет Дух. Вазари замечает, что Микеланджело, «дабы показать совершенство искусства и могущество Бога, изобразил в своих историях, как он, являя свое величие, отделяет свет от тьмы и с распростертыми дланями парит, сам себя поддерживая, в чем сказались и любовь его (Микеланджело. - А. М.), и его мастерство».
Сотворение светил и планет
В этой сцене фигура Господа изображена дважды - на подлете и на отлете: справа, когда он придает форму раскаленному диску солнца и холодному диску луны (восхищение вызывает потрясающая сила жеста рук Творца, ракурс тела, передающий мощь полета в космосе), и на другой стороне, когда он повелительным жестом заставляет в первый раз траву вырасти на земле (здесь также замечательно передан полет, при этом ракурс Господа можно назвать весьма смелым). Вместе с сильным контрастом света и тени движение двух фигур в противоположном направлении усиливает динамическое напряжение в сцене. Большой диск солнца - тот красочный элемент, который особенно ярко выступает в контексте боле приглушенных тонов всего остального.
Отделение суши от вод
Господь с ангелами (силами небесными) парит над водами. Главный акцент сделан на движении и освящающем жесте Бога Саваофа. Понимаемый таким образом, это сюжет иногда называется «Господь, благословляющий мир». Если считать, что творящий Дух является из глубин пространства, на что указывает у Микеланджело покрывало в форме гигантской морской раковины, мы можем представить себе воды пучины (первозданного хаоса) и порожденную ими духовную субстанцию, часто характеризуемую в мифологии и в метафизических системах человечества как водный элемент.
Эта фреска изображает стадию непосредственно перед Сотворением человека (Адама). Три херувима, полускрытых здесь в космическом покрывале, окутывающем Господа, могут предвосхищать св. Троицу и таким образом символизировать тринитарную доктрину. Искусство Микеланджело иллюстрирует свободу волеизъявления Духа.
Сотворение Адама
В целом система росписи плафона Сикстинской капеллы представляет, вероятно, саму сложную композицию во всей европейской живописи. Из девяти сцен, иллюстрирующих события книги Бытия, самой совершенной и безукоризненной является «Сотворение Адама», в которой новое представление о гуманизме нашло свою идеальную форму.
Едва ли возможно полностью выразить словами то впечатление, которое производит эта великолепная фреска: кажется, что некая созидательная энергия переливается из этого живописного образа в зрителя, ощущающего себя причастным к этому акту Творения. Бог одной рукой обнимает ангелов, будто опирается на них; кажется, что они «несут будто не одну только фигуру, а всю тяжесть мира, - пишет Вазари, - что показано вызывающим величайшее благоговение величием Господа и характером его движения (…) Десницу же он простирает к Адаму, написанному таким прекрасным, в таком положении, с такими очертаниями, что кажется будто он снова сотворен высшим и изначальным создателем своим, а не кистью и по замыслу человека».
Адам сотворяется в тот миг, когда пальцы Бога (предстающего здесь в истинно первой своей ипостаси - Бога-Отца) и первого человека касаются друг друга в жесте любви. Согласно средневековой типологии, Адам - прообраз Христа на том основании, что оба они были первыми людьми - каждый своей эры, или «завета». Соприкасающиеся пальцы Господа и Адама у современного зрителя невольно вызывают ассоциацию с тем, как возникает электрический разряд. Не возможно себе представить, чтобы так же думал Микеланджело, но акт одушевления изображался старыми мастерами либо как прикосновение, либо как вдыхание Господом жизни в ноздри Адама (Быт. 2: 7).
Полно значения и очень убедительно, что Вечное обрело здесь форму эллипса, символизирующую «космическое яйцо» - ее образует космическое покрывало в котором пребывает Творец и ангельский дух (ангелы). Адам в свою очередь образует неполный овал. Через соприкосновение протянутых рук передается жизнь («атом» перескакивает с одной «орбиты» на другую). Лица Бога и человека излучают любовь. Господь желает своему чаду быть не меньшим, чем Он сам. В подтверждение этого некое существо изумительной красоты являет свой лик среди ангелов, несущих на своих крыльях Господа; он обнимает его левой рукой. Эта фигура интригует комментаторов с самого начала, они трактуют ее по-разному: как несотворенную Еву или как Софию (божественную мудрость). Кем бы она ни была, она, несомненно, означает блаженный восторг от акта Творения.
Грехопадение и Изгнание из Рая
В этой фреске шаг художником был сделан важный шаг в направлении максимальной ясности трактовки в этих двух связанных между собой сюжетах. Было замечено, что три вертикальных элемента: пара слева - Древо познания добра и зла - пара справа (кстати, об архитектурно-скульптурной трактовке сцен капеллы их даже довольно смело определяли как своеобразные пилястры) - соединенные протянутыми вверху руками, образуют заглавную букву - латинскую, конечно - M.
Опьянение Ноя
Первая группа росписей. Свод вытянутого по продольной оси восьмерика храма украшен восемью композициями на сюжеты Сотворения мира и первых людей. Все композиции имеют форму секторов, что прочно связывает разгранку и повторение росписи с архитектурными линиями восьмилоткового свода. В сцены, расположенные на лотках, ориентированных по странам света, врезаны небольшие полуциркульные окна - люкарны. Сюжеты Сотворения мира читаются от восточного лотка, где изображено Отделение света от тьмы, по часовой стрелке до северо-восточного лотка с изображением Сотворения Евы и Грехопадения. Стены восьмерика, прорезанные двумя ярусами окон, имеющими живописные "наличники", сейчас покрыты светло-зеленой краской, на которой выделяются чередующиеся ромбические и прямоугольные вставки под окнами верхнего яруса - характерный мотив архитектуры классицизма. В угловых тромпах восьмерика, судя по сохранившемуся Снятию с креста в северо-восточном тромпе, были написаны небольшие по размерам сцены Страстей.
Совершенно уникальной по сюжету является композиция на западной стене четверика. Ни в стенописях Ивановской области, ни в русской станковой живописи как средневекового, так и Нового времени, ни в специальной литературе - нам нигде не приходилось встречать сюжета "Истинное начертание беззаконного над Иисусом приговора, найденного закопанным в земле Наканион (?)", изображающего Христа в иконографии Спаса в темнице в окружении членов Синендриона, в руках которых свитки с приговором, вынесенным Христу. Этот редкостный сюжет значительно обогащает иконографическое своеобразие памятника и повышает интерес как к заказчикам, так и к исполнителям росписи. Справедливости ради надо отметить, что некоторые сцены даны в наиболее употребимой в монументальной живописи первой половины - середины XIX в. транскрипции Так построение сцены Грехопадения находит себе аналогии в соответствующих композициях росписи церкви Иоанна Предтечи в с. Парском и Крестовоздвиженском соборе г.Шуи, при отчетливой разнице живописной манеры монументалистов.
С рисунками текст
Сотворение на сайте ИнтерЛит
http://www.interlit.km.ru/sotvorenie.htm