Изначально гномы делились на травоядных и трупоядных. Еще Лебедев много писал об этом. Бесконечные людские войны и проблемы с транспортировкой малахита создавали питательную среду именно для трупоядной ветви гномьего племени. Со временем общее смягчение нравов и появление фундаментального труда «Каменный цветок» стали причиной бурного роста класса травоядных. Но трупоядные не желали без боя расставаться со своими принципами.
Для современного художника совершенно очевидно, что единственной важной темой в искусстве является тема гномов как таковых. Однако во времена Большой Гномьей войны это ныне бесспорная истина постоянно ставилась под сомнение представителями псевдохудожественных направлений - от так называемых метафизических реалистов до постмодернистов различного толка.
«Зачем ты пишешь так много общих фраз? Хотя, наверное, правильно. Ну не умею я говорить своими словами. Вызовут, положу листок перед собой и все спокойно (главное спокойно!) зачитаю. Материал я знаю…»
В тот период времени ни одно правительство мира даже не пыталось покарать никого из них за ошибки в слове или цвете. Это приводило к социальному напряжению в обществе, дисгармонизации промышленности, общему упадку культуры.
«Опять общие слова».
Начало войны не нашло отражения ни в одной книге или картине – человечество просто не заметило его. Гигантские материальные и культурные потери, которые несла каждая из противоборствующих сторон, долгие годы оставались без внимания со стороны людей. И только когда стало очевидно, что из мира незримо уходит смысл, были предприняты первые робкие попытки остановить этот процесс. После явного провала чисто политических решений, оставался единственный путь – прервать скольжение к хаосу словом, звуком, знаком.
«Лучше бы мне достался менее политизированный билет. Какое-нибудь «Разнотравье малахитовых полей. Лирика О. Ереминой» или «Горный мастер» Тема труда в античной литературе». Хорошо, что даты не имеют никакого смысла, никогда их не мог запомнить».
Однако косность художественных форм и несовершенства человеческих технологий привели к десятилетиям почти бесплодных усилий на этом пути.
Темный мир гномьего зазеркалья мог быть отражен лишь в столь же скрытных формах, но должен был быть многократно усилен традициями человеческой культуры. С другой стороны, для адекватной реализации столь значимых художественных проектов необходимо было найти не только новые формы эстетического выражения, но и соответствующие способы их исполнения.
Для таких целей лучше всего подошел бы, конечно, мед поэзии.
«Словам тесно – мыслям просторно. Или наоборот? Ведь сам профессор Сергеев примерно так излагал. А тут посадили какого-то доцента экзамен принимать».
Меда, благодаря стараниям целой плеяды мэров нашего города, в стране хватало, но где было взять крови такого качества, чтобы при смешении с этим медом получился нужный результат. Гномьи боги давно канули в небытие, а, как известно, именно из их слюны был сделан человечек, своей кровью напитавший мед поэзии.
Несколько лет упорных экспериментов выявили, что достаточно этимологически обозначить исходного донора. Правда, он должен хотя бы отдаленно соответствовать своему прототипу, но так ли уж редко можно на наших дорогах встретить человека, одного взгляда на которого достаточно, чтобы понять – вот он Квасир.
«В энциклопедии ударение ставится на первый слог, но Сергеев произносил – Квасир. Как же мне это имя доценту то произнести?»
Дикий мед из сердца битвы гномов – Уральских гор – был смешан с кровью высокого человека с длинными волосами, называвшего себя Картафил. Само его имя должно было стать гарантией вечности полученного продукта.
Проблема сюжета будущего произведения не казалась современникам особо сложной – оно должно было олицетворять грядущий триумф идеи вечного и нерушимого мира, наступающего после долгих лет насилия и лишений, идеи всеобщей и окончательной гармонии. Однако немало споров вызвал вопрос о материале , на котором лучшие мастера должны реализовать этот замысел. Так как речь шла об искусстве над искусством, стало ясно, что это творение должно быть нанесено поверх уже существующего шедевра человеческой культуры. С технической точки зрения самым доступным объектом для воплощения этой цели представлялось художественное полотно. На нем, с одной стороны, напрочь должны были отсутствовать антропоморфные образы, с другой стороны, угадываться очертания знаковых для гномов структур. Справедливо полагая, что из огромного количества деревьев каждый гном может по ошибке или в результате искреннего самообмана выбрать главное для себя – древо мировое – было решено писать картину поверх «Корабельной рощи» Шишкина.
«Не буду, наверное, приводить дискуссию о выборе картины – пусть лучше дополнительные вопросы задают. И, вообще, кому это только в голову тогда пришло – наносить мед поэзии на «Ленина в Октябре» или на «Растекшееся время»… Тьфу, на «Сохранность памяти» то есть.»
Подбор сочетаний различных красителей с медом поэзии занял несколько лет, в течение которых война не затихала ни на минуту, а человеческая экономика все глубже погружалась в пучину хаоса. В тот же период десятки художественных конкурсов выявили группу талантливых живописцев (всего их было семеро), которым и было поручено создание полотна.
«Так, надо перечитать. Коряво все как-то. Сейчас уже идти отвечать… Ой, а о сюжете-то ни слова ни написал…»
За несколько месяцев упорного труда эти семеро художников создали картину. Ее сюжет ясно показывал бессмысленность попыток любого насильственного изменения порядка вещей, неизменность природы живых существ – будь то гномы или люди, а сакральность ее появления возводила утверждаемые ею этические принципы в абсолют.
Она называлась – «Апофеоз победы».
«В трех словах описать… Бр-р-р… Ужас… Гармония… Все одинаковые…»
В левом углу ее нарисованы две горы из трупов побежденных. Черная кровь стекает в болотце. По колено в нем стоят победители и жадно пьют темную жижу. По центру ошалевшие от радости гномы сошлись в кровавой драке. Они рвут друг другу волосы и откусывают носы. Братский поцелуй товарищей по оружию приводит к тому, что у одного из них из горла вырван целый кусок мяса. Справа кто-то стреляет в воздух, кто-то пытается перерезать себе вены, кого-то безобразно рвет изумрудной переливающейся массой. От счастья один гном вырывает себе глаза и протягивает их другому.
Красный мертвенный свет озаряет пещеру.
Апофеоз победы.
«Так кто-нибудь готов? Прошу вас отвечать…»