Про то, что в Самаре самые красивые девушки, вы, конечно, знаете. Это не так давно объявили по телевизору. Так вот, жена у меня как раз из Самары. Из первого десятка этих девушек. И женат я уже давно. А про то, что там же в Самаре есть пивной завод, который славился своим «Жигулевским», все знали всегда. Другого-то пива тогда почти и не было.
В Самаре, уже спустя 10 лет, как был женат, я оказался в составе бригады, которую послали изучать и поднимать уровень сварочного производства на заводах отрасли. Какой отрасли? Пищевой, конечно. В бригаду вошли начальник технологической лаборатории Альберт Жандарев, начальник КБ Володя Верочкин и я, недавно назначенный начальником лаборатории сварочного оборудования.
- Поедете на Урал, там, на месте на заводах определитесь с их проблемами и решите все вопросы с внедрением, - приказал нам начальник отдела.
- А на обратном пути надо заехать в Самару, - предложил инициативный Альберт.
- За две недели можно обернуться, - поддакнул Верочкин.
Володя был интеллигентный и тихий человек. Его облик как бы оправдывал фамилию Верочкин. Где-то была нежная и ласковая Верочка, а он был чей? – её, Верочкин. Нет, конечно, жену его звали по-другому. Так же, как Ленин не принадлежал Лене, а был Надин, а может быть ещё чей-то, но не Ленин.
Альберт Жандарев тоже оправдывал свою фамилию. Он отличался громким командирским (сержантским) голосом, был активен, но часто сначала говорил, а потом думал. Вспоминаю фразу. Как-то Тимофеев (тоже начальник одной из лабораторий) после совещания у начальника отдела произнес: «Дурак - это еще ничего, а вот инициативный дурак – это страшно».
В нашу команду вошел также Аркадий Чуркин, конструктор, которому предстояло на одном из заводов Урала внедрять свою разработку. Чем знаменита фамилия Чуркин? Да ни чем. Простая и красивая фамилия. Так же, как и имя – Аркадий.
На Урал мы летели на ТУ-154. Тогда он только появился на внутренних линиях. Мы удобно расположились в креслах и втихаря распили бутылочку, закусывая бутербродами, захваченными из дома в полиэтиленовых пакетах. Эти пакетики только начали входить в обиход. Хозяйки мыли и сушили их, чтобы использовать неоднократно.
А я в них, - сообщил Альберт, - складываю фотографии. Очень удобно. А то валяются, понимаешь, всюду. – И убрал пакетики в свою сумку.
Первую неделю мы провели на Урале, ходили по цехам, по технологическим службам. Всем дирижировал Альберт, который бывал здесь и раньше.
Верочкин постоянно отставал от нас, скрывался в туалете. Увидев туалет, сразу устремлялся туда.
-Ты чё? – недоумевал Альберт. – Объелся что ли?
- Нет, я руки мыл.
У следующего туалета Володя опять пропал.
- Опять руки мыл?
- Мыл, - смущенно отвечал Володя.
- Что ты все руки моешь? – спросил я.
- Понимаешь, привычка такая. Я же конструктор, графитовая пыль постоянно на руках собирается, а потом пачкает лист. Поэтому привык руки мыть при каждой возможности.
Побывав на нескольких заводах на Урале, наша команда поездом переместилась в Самару.
В этом городе у меня жила теща, и я, естественно, остановился у нее. Все остальные поселились в гостинице «Волга», лучшей в городе, расположенной на набережной реки. Приехали мы в субботу, впереди были выходные дни. Но не сидеть же дома с тещей! Я, конечно, отправился к своим.
Возникла идея пройтись по городу.
- Мужики, - сказал все знавший Чуркин, - надо взять с собой посуду. Здесь рядом пивной завод. Жигулевское делают. Это фирменное пиво. Тут при заводе палатка. Но распивать на месте нельзя. Продают только в свою посуду.
- Где ж мы возьмем канистру? – недоумевал Верочкин.
- Стоп,.– сказал Альберт.- Пиво везде носят в полиэтиленовых пакетах. У меня как раз есть! - С этими словами он полез в свой портфель и достал несколько пакетиков.
Чтобы убедиться в герметичности пакетов их надули.
- А выдержат ли они вес? – засомневался Володя.
- Что ты! –утвердительно воскликнул Альберт. – Главное, чтобы надреза не было.
Пакеты сложили по карманам и отправились на прогулку.
Поскольку мысль о пиве овладела нами всецело, наш маршрут был нацелен на пивзавод и эту самую палатку, которая оказалась всего то в двух остановках троллейбуса от нашей гостиницы.
К нашему разочарованию палатка не работала. Мы потолкались около закрытого окошка, пытаясь найти какую-нибудь надпись о режиме работы, перерывах, или хотя бы записочку типа: «Ушла на базу» или «Нет света». Ничего подобного не было.
Мы еще постояли немного, обмениваясь репликами: «Вот и попили пивка…» Пивка, которое все хвалил Чуркин: «Пиво здесь классное! Прямо с завода. Не успевают разбавлять. Вон труба идет с завода. Видишь?»
Вдруг окно раздачи открылось, и в нем появилась круглая физиономия продавщицы. Окошко открыла она с хлопком. Это был как выстрел из ракетницы, как стартовый сигнал, по которому к окошку устремились неведомо откуда взявшиеся люди – с бидонами, банками, кастрюлями. Толпа да и только.
Нам удалось оказаться в первых рядах. Видя огромную армию жаждущих пива, мы решили взять по максимуму. Пиво нам наливали в пакеты, которые Альберт судорожно вытягивал из кармана. Очередь сзади нас нетерпеливо ворчала.
По размерам пакетики были небольшими, поэтому мы постарались заполнить их до верху, «всклинь», как говорят в Самаре. Завязать такой заполненный пакет нельзя. Я положил на пакет сверху ладонь и обхватил пальцами края. И сжал края в кулак. Между пальцами обильно выступила пена. Другой рукой я таким же образом прихватил второй пакет. В итоге на четверых у нас оказалось семь пакетов доверху начиненных пивом. Только у Альберта, который рассчитывался с продавщицей, одна рука оставалась свободной.
Довольные отошли. Теперь предстояло это пиво выпить. Но как? Ни поставить пакет, ни перехватить его не представлялось возможным. Аркадий пытался пососать пиво сквозь пальцы, но кроме того, что губы и нос оказались в пене, у него ничего не вышло.
- Пошли в гостиницу. Там спокойно перельем, - предложил Верочкин.
Пошли, неся пакеты на вытянутых руках, стараясь не испачкать одежду. Пузырьки пены медленно лопались.
- «Требуйте долива пива после отстоя пены» , - вспомнил я.
-Шас дольем, - отозвался Аркадий.
Везение наше не кончилось. Тут же подошел пустой троллейбус, в который мы, балансируя руками с заполненными пивом пакетами, залезли. Троллейбус качало, и приходилось прыгать, как на палубе во время шторма. Держаться было за что, но нечем. Хорошо, хоть ехать всего две остановки.
Доехали.
Поднялись в номер, который единственной свободной рукой открыл Альберт. Вошли. А что дальше? Положение было отчаянным! Вот оно пиво, в руках! Куда деть пиво? Куда перелить? Стоим в растерянности.
В тумбочке обнаружился маленький чайник для заварки. Верочкин пытался перелить свой пакет в него, но все получилось нескладно. Пиво потекло на стол, потом на пол. В чайник тоже попало, но это не решило проблему.
-Щас пойду к дежурной, попрошу какую-нибудь посуду, - решил Жандарев, и как был с пакетом в руке устремился за дверь. Через несколько минут он появился с тазиком сомнительного происхождения, но чистого с виду.
- Ты бы еще ночной горшок принес, - возмутился Верочкин. Но Чуркин, сгорая от нетерпения, уже сливал свои пакеты в этот тазик. Его примеру последовал и я.
Когда все пиво оказалось в тазу, Володя отправился в туалет мыть руки.
- Ё-моё! - воскликнул Альберт, глядя на паркет. - Здесь же останавливаются народные артистки, а мы паркет испортим! – С этими словами он выбежал в коридор и вернулся со шваброй, на которую была намотана половая тряпка. Он стал энергично растирать лужу на паркете. Потом скомандовал приподнять тазик и той же шваброй стал размазывать пиво по столу.
- Альберт! Что ты делаешь! – буквально вскричал вернувшийся с чистыми руками Верочкин.
- Нормально! – энергично орудуя шваброй, отвечал Альберт. – Санитария и гигиена прежде всего! Чистоплюй нашелся! Я тебя отучу, понимаешь, руки мыть! Интеллигент, нашелся. У нас все по рабоче-крестьянски, по простоому. Раз! И проблема решена!
Прав был Тимофеев по поводу инициативы.
Пиво мы выпили. Даже купили к нему в соседнем магазине соленой хамсы. Все знавший Чуркин принес ее в кулечке из газеты