Магазин «Все для ремонта» – не самый любимый мой магазин, а сантехнический отдел – не самый любимый мой отдел в магазине «Все для ремонта». Нам нужно было именно в сантехнику: из горячего крана в ванной со вчерашнего вечера текла холодная вода. К тому же, на днях сильно похолодало, до нуля. Кусты техасского лавра возле магазина поторопились со своими сиреневыми цветами. От их вида мороз продирал по коже.
В магазине было тепло. Муж задумчиво переходил от стойки к стойке и возвращался в исходное положение. Толкая следом порожнюю покупательскую тележку, я тоже описала пару кругов и остановилась у плаката. На плакате молодая женщина устраняла течь унитаза в шесть простых приемов:
1. удостовериться, что пол вокруг унитаза сухой
2. налить в бочок пищевого красителя, слить воду и обнаружить место утечки
3. открутить болты и снять унитаз с основания
4. заменить изношенное изоляционное кольцо новым
5. привинтить унитаз обратно
6. заполнить щель между унитазом и полом замазкой
Вышеназванное женщина исполнила без перчаток, не закалывая пышных рекламных волос. Моя мысль приняла это неконструктивное направление, когда меня окликнул сотрудник магазина в оранжевом фартуке.
– Как я могу вам помочь? – спросил сотрудник, озвучивая надпись на фартуке.
– Помочь? Вы думаете, я собираюсь чинить унитаз?
Я рассмеялась, но моя мысль снова приняла направление самовольно. Что подразумевает такой смех? Что женщина не может починить унитаз? Что чинить унитазы – мужское занятие? Или что только те, кто в оранжевых фартуках, должны чинить, а те, кто без фартуков, не должны? И хотя мой смех ничего подобного не подразумевал, под гнетом политкорректности он заглох, как будто палку вставили в колесо. За ту же секунду мысль оранжевого фартука развивалась в другом направлении.
– Вы откуда будете? – спросил он.
– Из России, – ответила я.
Предстоявший диалог уступал по частотности только одному: «как дела? – хорошо, а у вас?» По приятности же он уступал великому множеству возможных диалогов.
– Из какой части России? – неумолимо поинтересовался собеседник.
– Из центральной... – пробормотала я, маскируя оскомину под улыбку. Одновременно к сотруднику подошел другой покупатель, и я покатила свою тележку дальше.
В стране моего детства иностранцы были в диковинку. Моя тетя была первым иностранцем, увиденным живьем, и ее сладкозвучный акцент растлил мое неопытное пятилетнее сердце. Лет через десять выяснилось, что если пересечь границу, то сам почти наверняка станешь иностранцем. События последовавшего десятилетия привели меня в сантехнический отдел американского магазина, где мой собственный акцент не давал покоя работнику в оранжевом фартуке. Через пять минут он настиг меня снова.
– Так я не расслышал: из какой части?
– Из центральной, московской, – грустно отозвалась я из-за мужнина плеча, за которым попыталась было укрыться.
– У меня тут тоже бывает пара клиентов из России – только они из Минска, – поделился сантехник.
Я покладисто кивнула, не вдаваясь в подробности.
– То есть сам-то он из Минска, а она из Киева или, как говорят русские, из Кива.
Внутренне содрогнувшись, снаружи я только развела руками. Мол, какая удивительная игра природы.
– Так вот, – продолжал собеседник в былинном настрое, – отец его работал на заводе подводок.
– Чей отец? – удивилась я.
– Того, который из Минска.
– А-а.
– А его отец подлодки строил.
– А-а.
– Случаем не слышали?
– Я в подлодках очень слабо... – призналась я, приходя в отчаяние.
– Там, значит, большой порт? – спросил неутомимый сантехник.
– Где? – опять удивилась я.
– В Минске, – пояснил он.
– В Минске вряд ли, – усомнилась я.
– Тогда он не в Минске работал, – как будто заключил собеседник.
– Вероятно, нет, – подытожила я с облегчением.
Тут в разговор вступил муж и перевел его на сантехнические рельсы. Работник поскучнел.
– Может, смеситель, может, что другое, – молвил он.
Моя витиеватая мысль с запозданием осознала очевидное: от человека в оранжевом фартуке зависит, будет ли у нас горячая вода. Мне неожиданно и страстно захотелось говорить о России.
– Вы не представляете, какие у нас в России, в центральной ее части, проблемы с сантехникой, – обратилась я к работнику, ощущая прилив загадочной русской души к поверхности глаз.
– А что такое? – встрепенулся тот.
– Летом обязательно отключают горячую воду на две недели!
Загадочная душа плескала в моем взгляде, обдавая оранжевый фартук нежными волнами.
– Но как же мыться? – растерялся обладатель фартука.
– А так, – со вкусом объясняла я, – вскипятишь кастрюлю на плите, смешаешь вручную с холодной водой и поливаешься себе из кружечки.
Сантехник понимающе кивал.
– У каждого народа – свои традиции, – философски заметил он.
Вечером я принимала горячий душ. Это вдвойне приятно, когда на улице холодно.